часть третья (1/1)

— Доброе утро, мой друг, — возвестил Тацуми, как только вошел в комнату. Эл незамедлительно обернулся на голос. Невысокий парень с каштановыми волосами и глазами цвета сочной летней зелени явно обращался к нему,-Погалаю, что Рё оказал Вам помощь и, судя по всему, Вы в состоянии говорить и двигаться. Меня зовут Тацуми Таканава, я хозяин этого дома. Вы так красиво упали с неба вчера ночью. Но, я осмелюсь предположить, что с крылатыми божьими посланниками у Вас нет ничего общего.Блондин улыбнулся в ответ. Этот юноша был, наверное, на пять или шесть лет моложе его, но выражался так, словно являлся столетним старикашкой. Лишь природная тактичность и признательность за спасение заставила ямакаси воздержаться от красочных выражений по этому поводу.— Ты спас мою жизнь. Прости, но взамен на твою помощь мне нечего предложить.— Я имею все, что мне нужно, не беспокойтесь. Могу я узнать Ваше имя?— Эл.-отозвался блондин, поднимаясь с кровати и вставая в полный рост. Оказалось, что юный Таканава достает макушкой лишь до плеча паркурщика, что самого наследника, казалось, раздражало. Он отошел на один шаг назад, чтобы разница между ними не была столь очевидной, и, кашлянув в сторону, произнес:— Рад познакомится. Сейчас мы спустимся в зал и Вас угостят завтраком. В продолжении нашей встречи не будет дальнейшего смысла. Я вручу Вам пачку замечательных и шуршащих зеленых бумажек и на этом мы распрощаемся. Вы не против, Эл?Ямакаси молчал. Этот подросток откровенно предлагал ему взятку за молчание, хотя сам блондин не взял бы с него ни копейки. Эл усмехнулся, посмотрел вниз, покачав головой, и вопросил:— Ты хочешь откупиться от меня. Но мне нужно нечто иное.Тацуми наклонил голову вбок. Незванный гость не обращался к нему на "Вы", не церемонился, и, видимо, отказывался от денег. Шатен расплылся в тактичной улыбке: несомненно, этот сумасшедший потребует от него часть акций его фирмы и после пострарается создать дочернюю организацию, вступить на рынок и сделаться конкурентноспособным монополистом.— Вы удивляете меня, мой друг. Что же Вы хотите? Неужели Вас не интересуют деньги?Паркурщик сделал медленный шаг навстречу к юноше.

Ступая мягко, совсем по-кошачьи, растекаясь в пространстве вокруг Тацуми тонкими, обволакивающими линиями, которые заполняли собой ближайшие несколько метров. Таканава хотел отступить, но настороженно замер на месте, наблюдая за ямакаси. Эл описал полукруг и оказался за плечами юноши, мягко притягивая его к себе за талию одной рукой. Тацуми стиснул зубы. Гость не в меру своенравен, строптив, нагл и просто неадекватен. Да какого черта?! Какое он имеет право?! Прижатый к сильному мужскому телу, шатен нервно сглатывает комок в горле.

Противно.

Противно до дрожи, что эмоции выходят из-под контроля и берут верх над разумом.

— Пусти.Это все, что он может сказать.

Не приказать, не потребовать, а так несмело прошептать за многие годы, в которых у него были лишь власть, защита, самоуверенность. Эл мягко вскинул его подбородок ладонью, обнажая нежную кожу шеи. Тихо вздохнув, он прислонился к щеке Тацуми своей щекой и замер, будто прислушиваясь к музыке в своей голове.

Что там?

Бах, Моцарт, Вагнер?

Он сам не знает. В его голове пятна посреди повествования. Часто-черные. Чаще-красные.

Он ничего не делает, ничего не говорит, и ни о чем не думает. Детство... Это когда лес, когда деревья, когда много-много живых белок на деревьях... И они скачут по веткам, скачут... Тогда он снимал рубашку, прыгал и ловил в нее одну из зазевавшихся белок. А у зверька сердце колотится и колотится, она боится того, что мир, из которого ее выдернули, оказался далеко-далеко позади. Она боится нового. А он делает все это, просто чтобы подержать в руках живое.

А сейчас Тацуми-белка.

А Эл-ребенок, который поймал маленькую белку. Робкий писк приводит ямакаси в чувство.— Да что тебе нужно от меня?Светловолосый паркурщик открывает глаза.— Мне нужна твоя улыбка.— Ты псих.— Возможно. Или может... Ангел?Эл рывком срывается с места. Его движения закручивает ошеломленного Таканаву волчком и кружит так считанные секунды.

Когда Тацуми наконец приходит в себя и может побороть подступивший приступ тошноты в глотке, в комнате становится пусто.

Лишь распахнутые окна тоскливо машут белоснежными шторами.