2. (1/1)

Месяц пролетел незаметно и вот на календаре уже конец февраля. За это время я успела сдружиться с коллегами и уже чувствовала себя, как рыба в воде, и лишь Николай Борисович постоянно привлекал мое чуткое внимание.Мужчина всегда вовремя был на работе, блестяще проводил операции, общался с коллегами, но частенько я видела, как он плачет.Сядет на корточки, прижмет руки к голове, и глухие стоны рвутся наружу. Через минуту он уже снова прежний, но каждый такой срыв отпечатывался на его лице.Поначалу я не могла понять, в чем дело, но потом коллеги неохотно и обрывисто рассказали мне о его жене, которая недавно умерла.Теперь я знала, какая боль сидит в этом крепком мужчине, и что, стараясь не тревожить окружающих, он просто загнал ее внутрь.Я читала о таком в какой-то очень редкой книге по психиатрической медицине, а теперь видела воочию. Николай Борисович губил себя, ведь каждый врач знает, что загнанные вглубь переживания потом вылезают страшными болезнями.В один из мартовских дней я узнала, что у Николая Борисовича сегодня день рождения. Коллеги говорили об этом вскользь и утверждали, что Маслов не празднует дни рождения, и сегодня даже будет дежурить в своем отделении.Я понимала, что мне не следует лезть в его личную жизнь, но мне хотелось хоть немного расшевелить его.Показать, что в мире есть еще много всего того, чему можно открыть свое сердце.Поздно вечером, когда клиника уже опустела от большинства врачей и пациентов, я пошла в кабинет к Маслову.На свою смелость я вооружилась корзинкой с разнообразной снедью и бутылкой легкого, практически безалкогольного вина.Я постучала и мне разрешили войти.Увидев меня, он удивился.—?Аурика, а вы-то, почему еще здесь? —?спросил он.—?Не сочтите за наглость, но мне хотелось немного развеселить вас, к тому же, вы сегодня именинник! —?сходу призналась я.—?К сожалению, я уже давно не праздную свои дни рождения,?— отмахнулся хирург.—?Тогда пусть это будет просто поздний ужин,?— настаивала я.Маслов улыбнулся.—?Только если вы настаиваете,?— ответил он, соглашаясь.Начало было положено, и пусть я влезла в его привычный мир и не останусь безнаказанной, но мне казалось это правильным решением.—?Так говорите, вы не пьете? —?с усмешкой сказал Маслов, глядя на бутылку.—?Что? Это? —?переспросила я, покачивая бутылкой,?— Это натуральный яблочный сидр, его даже детям можно пить,?— ответила я.Маслов согласно кивнул, прочитав этикетку.Мы выпили по стаканчику. Пытались говорить, но вскоре я поняла, что разговор не клеится.Мужчина глубоко увяз и не собирался никого пускать в свои проблемы.—?Я знаю о вашем горе,?— осторожно начала я.Маслов опустил глаза.—?Я не хочу это обсуждать,?— отрезал он.Он был настроен решительно, но я была настойчивее и зашла с другой стороны.—?Все в клинике молчат или говорят что-то общее, боятся, что я буду болтать,?— рассказала я.—?Что поделаешь, больше всего людям нравится смаковать чужое горе,?— сухо ответил хирург.—?Я не такая,?— ответила я, опускаясь перед ним на колени и пытаясь увидеть его глаза.Я взяла его лицо в свои руки. Он поднял на меня взгляд.—?Вы же знаете, как опасно загонять боль внутрь,?— говорила я,?— Вы уж простите, но я так часто за этот месяц видела, как вы мучаете и изводите себя, как берете лишние дежурства! Не знаю почему, но я слишком остро переживаю вашу боль! —?призналась я и мои глаза заблестели.Я с мольбой и надеждой смотрела на него.—?Расскажите мне о ней, о вашей жене и клянусь, это все останется между нами! —?просила я.Он взял мои руки в свои, нежно поцеловал.—?Ты такая добрая, тебе и правда есть до меня дело? —?спросил он.Я кивнула. Не могла говорить, боялась, что голос будет дрожать от накатывающих слез.Он развернулся к столу и достал из ящика фотоальбом.Я выдохнула, поняв, что расшевелила его.Встав позади него и облокотившись о спинку стула, я могла видеть снимки. Там было много снимков.Он рассказал мне, как они познакомились, поженились, как у них родился сын. Я чувствовала кожей, как он улыбается, вспоминая это.Он рассказал, как она заболела и что винит себя в ее смерти. Он напрягся. И вдруг его прорвало.—?Мне так не хватает ее! —?признался он.Мужчина закрыл глаза, я снова опустилась перед ним на колени. Взяв его руки в свои я сказала:—?Отпустите ее! Ради себя, ради сына, ради нее, в конце концов!Мужчина молчал.—?Она ушла, но она тоже любила вас! Я чувствую, как вы пропитаны ее любовью, и она никогда бы не позволила вам губить себя так? —?спросила я.Маслов кивнул.—?Она заботилась обо мне и мне нужно это,?— проговорил он.Я провела ладонью по его щеке, он улыбнулся.—?Я уверена у вас есть много чудесных моментов, которые стоит вспомнить, живите этим и помните, что жизнь продолжается! —?высказалась я.Прихватив с собой фотоальбом, мы ушли в ординаторскую. И оставшуюся часть ночи мы просто болтали, как старые приятели или друзья. Он уже без напряга рассказывал о жене и об их памятных и курьезных моментах, рассказывал о работе. Я же делилась с ним историями из психушки и прочими мелочами.Вдруг я заметила, что он уснул. Уснул в обнимку с альбом и с улыбкой на лице.Это было впервые за несколько недель, когда он уснул без таблеток.Укрыв его пледом, и погасив свет, я вышла из ординаторской.К началу смены я уже успела немного поспать и привести себя в порядок. Маслов еще спал, и я оберегала его сон.Услышав шум, я вышла в коридор Диана, и Алекс шли, по коридору весело болтая.—?Тсс! —?прошипела я на них.Они замерли.—?Не будите хирурга ему надо поспать! —?шепотом сказала я, приоткрывая дверь в ординаторскую.—?Он под таблетками? —?спросила Диана.—?Нет, нормальный здоровый сон,?— ответила я.Диана и Алекс, не без удивления, пошли по свои кабинетам.После обеда я зашла в ординаторскую и решила сделать кофе. Николай Борисович проснулся и резко сел на диване.—?Доброе Утро! —?обозначила я свое присутствие.—?А сколько времени? —?спросил он, отирая лицо от дремоты.—?два часа дня,?— спокойно ответила я.—?Сколько? —?изумился Маслов, подрываясь с дивана.—?Не волнуйтесь! —?успокоила его я, усаживая на диван,?— клиника в порядке и все в норме,?— ответила я, подсаживаясь к нему.—?Вот выпейте кофе,?— предложила я, протягивая ему кружку с напитком.Он взял кружку обеими руками.—?Аурика спасибо тебе за встряску! Мне это было необходимо! —?сказал он, отпивая кофе.—?Всегда, пожалуйста! —?ответила я, вставая,?— и зовите меня просто Рика,?— попросила я.Мне нужно было идти работать, но я верила, что стена в его голове дала трещину и теперь вернется прежний Маслов, тот душа, компании которого помнят все.По-которому скучают коллеги, но не признаются в этом.Да я и сама чувствовала некое облегчение. И почему его переживания так сказались на мне?!