Господи, только бы не вспомнил.. (1/1)
Тихо. Даже визажистки примолкли, и теперь, с закрытыми ртами, выглядят странно, словно их кто-то сломал. Все глаза в комнате приклеены к огромному опухшему красному носу Чже, крест-накрест заклеенному пластырем с хэллоу китти. Аври всю жизнь презирала Хэллоу Китти, но, кажется, сейчас не время спорить о вкусах. Тем более, что нависшая тишина намекает, что все плохо. Или даже хуже.- Хоть бы лед наложил сразу, - в конце концов выдает оператор тоном умирающего лебедя. Возможно, съемки отменятся. Жизнь налаживается, а казалось бы.- Да накладывал я лед, - бубнит Чже затравленно. - Толку с него...- В больницу ездил?- Вы хотите, чтоб тут еще пятьдесят камер добавилось?Пятьдесят? Не такая уж ты и звезда, угомонись. Пара журналистов может и приедет, но не больше.- Вот же ж блять, - на месте разворачивается режиссер. - Ебаный стыд.- Как так вышло вообще? - кто-то задает самый опасный вопрос. Аври вжимается в кресло, открывает рот, чтобы выдать лучшую придуманную за ночь версию, но не успевает.- Я чихнул.- Что?- Сидел на диване. Вот так, - Чже подбирает ноги, упираясь подбородком в колени. - В руках была тарелка с чипсами. Нос зачесался, понял, что вот-вот чихну. Боялся разбросать чипсы, только ж убрали тут все. Не рассчитал расстояние. Чихнул. И вот.Кто-то от двери хрюкает, едва сдерживая ржач. Аври пытается поймать взгляд благоверного, но тот ее игнорирует. Как и весь сегодняшний день. Я тебе, что, кошка, в тапок насравшая?- Можно снимать одну ее, - выдает одна из визажисток, кивая подбородком в сторону Аври. Вектор взглядов всей команды перемещается на ее лицо. Убила бы.- Без него я сниматься не буду, - резко и почти грубо отвечает Аври. Надеюсь, это хотя бы со стороны похоже на бесконечную любовь и преданность, плюс нежелание отбирать у ненаглядного эфирное время. Она снова смотрит на Чже. Ты помог мне один раз, на полпути не останавливайся. Хотя бы сделай вид, что тебе есть до меня дело! Впрочем, тот встает с дивана, не глядя на нее, и излишне громко, чтобы услышал курящий на балконе режиссер, произносит:- Директор, мы же можем отложить съемку?- А типа у нас варианты есть, - гавкает тот, отчаянно ероша волосы. - Долбоебизм. Контролируй, блять, реакции своего организма, аллергик сраный!Народ нехотя расходится, бубня себе под нос что-то про "знал бы, что выходной будет, дома бы сидел" и "а дочка просила в садик прийти, и с хера ли я отказался". Чже кланяется и извиняется каждому, кто с презрительностью вступившего в дерьмо аристократа удостаивает его взглядом. Мудаки надменные. Аври тушуется где-то сзади. Ей жгуче стыдно, но одновременно нестерпимо хочется орать. Рожи свои повытягивали, суки, не ну посмотри на них. А если б у него аппендицит вырезали, вы б тоже требовали явиться на съемки?- Послушай... - она протягивает неуверенно, как только последний субьект с черным чемоданом, полным барахла, скрывается за дверями.- Даже не начинай, дура - грубит Чже. - Щас это растянется из-за тебя еще на месяц.- Я не хотела, - оправдывается она, хотя вообще-то собиралась поблагодарить и свалить в туман, благо день на самом деле свободен. - Правда, не хотела.- Да я уж блять не сомневаюсь. Но учти - срастется неправильно - в суд подам.Подашь ты, как же. Свидетелей нет, сам только что на весь мир заявил, что сам себе дурак. Хорохорится, блин, на ровном месте. И все же Аври покорно кивает.- Ага.В сотый, кажется, раз ненаглядный ищет в блестящих поверхностях их временной общаги отражающую поверхность, пристально туда вглядывается, а потом печально вздыхает. Господи, ты же столько раз орал на своего менеджера, что ненавидишь работу и фанаток, и в телефон, и лично, думаешь, не слышала? Тоже мне. Вот и попробуй, как оно, на актерской пенсии. Глядишь, выть без повода перестанешь. Впрочем... впрочем где-то очень глубоко, так глубоко, что даже самый внимательный зритель не заметил бы, в глубине сердца Аври что-то сжимается. Виной всему вчерашняя ночь....Темно. Из спальни на цыпочках Аври ползет к уборной. Благоверный не пришел ночевать на диван, значит, шляется где-то по дому. Или в больницу поехал. Да что бы он ни делал, одно Аври знает точно - будить его нельзя, выдавать свое бодрствование тоже. Скользь-скользь, шаг за шагом. Мягко клацает выключатель, Аври открывает дверь... От того, чтобы прорезать дом свежим, как укус лайма, девчачьим визгом, спасает неведомо откуда взявшееся мужество. В их светло-серой, почти лишенной цвета, ванной, прямо на полу, скрутившись калачиком, спит бомж. Ну или не бомж. Отец и общество называет его твоим мужем. Что, интересно, хуже.- Вставать не собираешься? - планы меняются, нельзя его тут оставлять. Найдут утром в таком виде - потом слухов не оберешься. Да, вы не являетесь идеальной влюбленной парой, но и выгонять его спать в ванную в дозволенные варианты твоего супружеского поведения не входит. - Э, слышь?Она пинает его тапком куда-то в почки. Или в печень. Это же почти одно и то же. Благоверный не шевелится и не произносит ни звука. - Вот же ж...Встряхнуть за плечо. Отбросить патлы с лица. Ой мама! Алая, как заря в коммунистической листовке, на том месте, где у нормального человека нос, у Чже сияет опухоль, криво замазанная коричневыми брызгами йода и кое-как заляпаная пластырем. Не играть вам в ролевые игры, милая, медсестра из тебя как из змеи - качественно предоставить ты способна только яд.Аври поправляет пластырь. Благоверный даже не дергается. Вот же ж толстокожий! Если б не дышал так громко и очевидно, можно было бы подумать, что помер. Стоп. Он действительно слишком громко дышит! Аври прикладывает руку ко лбу Чже. Жар. Вот же неженка! Он сломал нос и поймал лихорадку? Если он сломает ногу, можно будет сразу заказывать гроб?Дальнейшее происходит, как в плохой дораме с предсказуемым сюжетом. Собрав в кулак все свои силы, Аври тащит худую жопу мужа на ближайший диван. Идея так себе, но лучшей пока не находится. - Тяжелый, сука, - стонет Аври, преодолевая ступеньки (зачем в гостиной ступеньки, господи?). - А с виду дрыщ. Хотя говна в тебе много, небось, оно столько и весит.Уложив несчастного на диван (дважды Чже бьется головой о подлокотник, но предотвратить этого не в силах никто), Аври тащится за типичным набором аджумы, у которой болеет муж. Тряпочка, мисочка и холодная вода со льдом.- А теперь, дорогой, ты послужишь как и полагается мужику призывного возраста! Ты должен высушить флаг своей прекрасной родины, вымытый от крови наших солдат! - С этими словами она кладет холодную тряпку ему прямо на лоб. Чже дергается. - О, живой еще!Она разговаривает с собой вслух ближайшие три часа, чтобы не вырубиться, пока температура не спадает и не становится нормальной. Впрочем, наощупь определить точные градусы Аври не умела никогда. Идти за градусником долго. Неизвестно где он и есть ли вообще. К тому же очень хочется спать, слишком сильно, чтобы встать с кровати и куда-то идти.- Ничего не поделать, я отберу твой первый поцелуй, принцесса! Аври вздыхает, собирается с духом и, как они всегда это делали с девочками, пока отец не забрал ее из детского дома, прикладывается губами ко лбу Чже. - Вполне нормальная! - радостно произносит она, поднимая голову и понимая, что на сегодня ее подвиг милосердия закончен. И тут же натыкается на осмысленный, спокойный взгляд Чже. Несколько секунд паузы. Кажется, никто из них не дышит. Еще секунда. Аври густо выпускает воздух из легких, создавая больше звука, чем старенький фен... Чже странно улыбается, причмокивает губами, потом закрывает глаза и начинает снова сопеть.- Господи, только бы не вспомнил, только бы не вспомнил!