Часть 7. В плену. (1/1)
Народ кричал "Харе!", пока хватало пойла,Но, осушив море, никто не смог утромВспомнить его имя.(с) Крематорий ?Зомби?Закончив выступление, парни, купаясь в лучах внимания, спустились со сцены, и их тут же окружили приставучие девицы, заваливая вопросами и восторженными визгами. Поклонники, принадлежавшие к мужскому полу, в свою очередь просто жали Ятену и компании руку и спокойно, без щенячьего восторга в глазах и желания изнасиловать красавцев, выражали свое уважение и симпатию к музыке, прозвучавшей со сцены.Я покрепче прижалась к блондину. Женская половина аудитории так и норовила к нему прикоснуться, почирикать с ним о том да о сем, может быть, даже пофлиртовать. Ну уж нет, кошелки крашеные! Если вы настолько тупые, что не увидели нас на ?назначении властелинами Белой долины?, то с вами разговор будет короткий, своего мальчика я никому не отдам!Наполненная решительности и воинственности, я провела парней к столу, который заняла ещё до начала концерта. И тут же замерла, как статуя. Там, где должна была расположиться моя компания, спокойно разместился… мой папа в сопровождении охранника и своего водителя!В один миг вся жизнь пронеслась перед глазами, внутри смешались все существующие чувства, которые я ещё была способна ощущать – страх, стыд, желание умереть или сбежать, ненависть и горечь. Я боялась дышать, шевелиться, произносить хотя бы малейший звук – просто стояла в ступоре и ничего не могла поделать.
Предок заметил меня и, поднявшись из-за стола, направился ко мне. Я сжалась, как будто была листом бумаги, который только что скомкали. Он остановился в шаге от меня и стал пристально смотреть мне в глаза. Я не могла оторвать от него взгляд. В его голубых озерах бушевала гроза, я прочитала там столько эмоций, сколько, казалось, не наблюдала ни разу в жизни. Печаль, отвращение, укор… Я полностью оцепенела.
- Минако, нам надо поговорить, - наконец, произнес папа, - лучше выйти на улицу. А Вам, мистер Коу, - он повернулся к блондину, - я категорически впредь запрещаю приближаться к моей дочери на расстояние ближе, чем сто километров. Ка-те-го-ри-чес-ки! – твердо произнес он по слогам, надеясь, что со второго раза до опешившего, как и я, Коу дошли слова, которые он сказал.Взяв меня за руку, он направился в сторону выхода. Не знаю, почему, но совершенно неожиданно у меня пропали силы, я не могла сопротивляться ни физически, ни морально. Просто, молча повинуясь, следовала за ним на холодный воздух.Оказавшись за пределами клуба и подойдя к машине, он галантно (впрочем, по- другому не умеет) раскрыл передо мной дверь и ненавязчиво приказал:- Садись.Я молчала, совершенно не реагируя никакими эмоциями на его словами, просто села в машину и равнодушно уставилась в окно. Отец сел рядом со мной и взял за руку. Я даже не моргнула.Шофер завел папин Hyundai Sonata, и мы тронулись.Меня совершенно не интересовало , куда и зачем мы едем. Равнодушие настолько меня оцепило, что даже мой мозг, который переполняло вопросами, не в силах был этому противиться. За всю дорогу я задала только один вопрос:- Это Наоми?- Да.Вполне ожидаемый ответ. Спасибо, блин, подруга…Подъехав к особняку, шофер открыл дверь и подал руку, желая помочь выйти, как истинный джентльмен. Проигнорировав его воспитанность, я прошла мимо него, как сквозь призрак. Зайдя внутрь, первым делом я увидела маму. Поначалу я не поняла, что за старуха стоит передо мной, но потом, заметив родные глаза, меня будто перемкнуло… Я зарыдала. Громко, отчаянно, во весь голос. Бросилась обнимать маму, что- то лепетала, гладила её по лицу, поправляла волосы, выбивавшиеся из её косы, обнимала, просила прощения… Я очень плохо помню, что было дальше, наверняка, случился истерический припадок, в который раз уже…
Пришла в сознание уже в своей комнате. Она совсем не изменилась с той поры, как я сбежала из дома, служанки убирали здесь регулярно, нигде не было ни пылинки. За окном кромешная тьма. Который час? Взглянув на часы, чертыхнулась – половина четвертого утра. Повернув голову направо, я заметила, что неподалеку, свернувшись калачиком в кресле, спит мама. К горлу подступил ком, а в глазах защипало. Как же она изменилась, постарела… Конечно, тому виной я. Чувство стыда напрочь испепеляло меня изнутри. Я причинила ей столько бед, потрепала не один километр нервов, она готова ради меня на всё… А что я могу дать ей взамен? Обещание бросить наркотики? Возобновить учебу? Если первое хоть как-то возможно, то со вторым уже всё потеряно… Или нет? Тяжело… Я отчаялась. Меня разрывает изнутри на две части. Первая – желание извиниться перед мамой, вернуться в университет, попытаться наверстать упущенное. Другая – чувствовать себя свободной от навязанного общества и делать то, что хочется, проводить время с теми, кто дорог и тем, кого люблю. Я в плену собственных мыслей, растерянности…
Проснулась я очень рано, ещё не было и восьми утра. Меня бил озноб, одежда прилипла к телу. Надев тапочки, я пошла в ванную. Залезла под горячий душ, надеясь, что он меня согреет. Но стало твориться что-то странное. Меня трясло, будто в конвульсиях, кости ломило, в животе бушевал ураган, а в голове помутилось. Я упала на колени, дрожа от холода и страха. Здравствуй, графиня Абстиненция*…Издав вопль раненого животного, я вылетела из душа, кое-как натянув одежду и, ворвавшись в комнату, прыгнула на кровать. Попытавшись лежать неподвижно, я поняла, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Лихорадка не прекращалась, от боли я стонала, как подстеленный зверь. От звуков проснулась мама и сразу бросилась ко мне. Она пришла в ужас от того, что увидела. Подбежав к приоткрытой двери, она распахнула её, чуть не сорвав с петель, и закричала на весь дом:- Немедленно вызывайте ?Скорую?!!!Я не прекращала стонать. Тело болело так, будто я упала с девятого этажа и переломала половину костей, бил озноб, я начала бредить… Я нахожусь в клетке, которая стоит посреди цирковой арены, и конферансье представляет публике смертельный номер, после чего в клетку запускают льва… Я начинаю визжать, как недорезанный кролик.Резко наступает темнота, и я проваливаюсь в глубокий сон. * * *- Доктор, она в порядке? – слышу сквозь туман слегка приглушенный голос мамы.- Да, пока что в порядке. Я понимаю, что Вам будет неприятно это слышать, но вашу дочь следует поместить в психиатрическую лечебницу. Наркомания – это болезнь, и чем скорее мы приступим к её излечению, тем лучше, - мягко отвечал незнакомый бас. – А сейчас прошу последовать за мной, мне нужно ознакомить Вас с историей болезни.- Я сделаю всё для того, чтобы моя малышка поправилась, - родительница тяжело вздыхает.Я не подавала вида, что проснулась, пока не осталась в палате одна. Психиатрическая больница? Что это ещё за новости? Вы хотите сказать, что мне придется делить палату с каким-то свихнувшимся типом, считающим себя Наполеоном, или гнусным лунатиком, который не спит по ночам? А, может, вам самим не помешает подлечиться? Я не псих, слышите?!Злоба одолевала меня с каждой секундой всё больше и густо заполняла изнутри. Я осмотрелась по сторонам. Мне поставили какую-то капельницу. Наверняка, физраствор для очистки крови. Рокко рассказывал, как однажды загремел на больничную койку после того, как смешал экстази с водкой. Врачи неделю ставили ему капельницы, которые, по идее, должны были очистить ему кровь от вредных веществ и избавить от тяги к наркотикам, а родители только кивали, веря каждому слову. Но тяга не пропала, и как только Ямагути вышел из больницы, первым делом укололся и никакого отвращения не испытал.Я лежала, судорожно составляя план побега из палаты. К моему счастью, она оказалась на первом этаже, и не будет ничего страшного в том, что я при прыжке получу пару синяков. Черт возьми, лучше гематомы, чем общение с психами!За дверью послышались шаги, и через считанные секунды на пороге появилась медсестра с подносом, на котором, очевидно, была моя законная еда. Я сглотнула слюну, а живот выдал мини-серенаду, голод явно дал о себе знать. Девушка в белом халате с длинными волосами, черными, как смола, ласково мне улыбнулась и, поставив поднос на столик, защебетала, как птичка на жердочке (хотя, она мне больше напоминала не элегантную голубку, а несуразного баклана):- Рада, что Вам стало лучше, милейшая!- Не могу сказать того же… Где моя мама?- буркнула я негромко.- Она уже ушла, сказала, что завтра обязательно зайдет. Ну что Вы, что вы, не нужно расстраиваться! Через пару-тройку часов приду к Вам, поставлю новую капельницу, будете, как свеженькое яблочко! – продолжала она чирикать.- Я вроде и сейчас не сильно уж протухшая, - не удержалась я и съязвила в ответ девушке- баклану.- Сейчас я заберу эту капельницу, а Вы пока отдохните, - пропустила та мимо ушей мой сарказм, - но будьте готовы, что через три часа я снова приду!Продолжая улыбаться во все 32, бакланиха вышла из палаты, забрав с собой единственное, что меня пленило. Я, не в силах сдерживаться, налетела на поднос и жадно впилась в яблочный пирог, который там лежал. Еда была отменно приготовлена, и вскоре пустая посуда аккуратной стопочкой стояла на столике. Подкрепившись, я ощутила заметный прилив сил. Значит, в запасе у меня есть три часа, чтобы смыться отсюда и прежде чем опять начнется то, что было с утра.
Битый час я караулила у окна, выжидая, пока станет более-менее безлюдно, и, наконец, когда на второй час моих ожиданий в парке, на который открывался вид из палаты, прогуливалось не больше трех человек, а врачи и вовсе скрылись из виду, я решила действовать.Управляемая непонятно откуда взявшейся внутренней силой и уверенностью в себе, я осторожно и максимально тихо вылезла из окна, отпустила руки от подоконника и легко и достаточно мягко приземлилась на землю. Обалдев от холода, я вызвала такси, а затем известила Ятена о том, что возвращаюсь к нему. Тот удивился, но ответил, что будет ждать в квартире.Заветная машина подъехала к центральному входу. Я продиктовала адрес, и мы рванули туда, где осталась часть меня.