1 часть (1/1)
Зеленый явно задолбался терпеть эту жизнь.Скажите, какой смысл? Да, хороший заработок, да, любящая семья, но... Окружение. Гребаное окружение. Еще и Вася... Но он не знает, что как раз насчет своего брата ошибается.Почти бесшумно войдя домой, и чуть ли не в истерике он идет к себе. Опять эти оскорбления. Раньше он стойко переносил их, но уже не оставалось терпения. Дверь даже не заперта, хоть и имеет замок-она просто прикрыта. Хоть в этом доме и всем было однозначно плевать, но не Васеньке. Единственный период, когда он реально сближался с братом-самое детство. Да, лет до десяти. А после все отношения гусю под хвост. Да, они ругались, причем сильно... С тех пор 3 месяца не разговаривают. Набравшись решимости(??) он таки вошел, так же бесцеремонно как всегда. Впринципе, он ощутил нежданчик, когда увидел как Зелёный, как деффка с месяками ноет в подушку-эмммм... Все норм? Что случилось то?-тебе то что... самому не видно что происходит?Вася подсел рядом:-ладно, плакса, рассказывай, кто обидел?-в его голосе явно слышалась усмешка.Зелёный приподнялся и что то шепчет ему... Казалось, что такого шока Васенька никогда не испытывал. -и как долго это продолжается?-месяц точно-выдохнул Зелёный, приглаживая шевелюру-ладно, проехали, но НАФИГА ТЫ МОЛЧАЛ ТО?! - да, в глазах Василия была дикая ненависть, но не к брату, а к совсем другим существам-а какое то тебе дело было бы? И вообще всем? Я почти предоставлен сам себе и... Нафиг никому не нужен... - на его глаза снова навернулись слезы, и он прикрыл глаза крыльями,как вдруг почуствовал, что его крепко обняли. Вася осознавал всю дурацкую ошибку, да и заплаканное лицо видеть не особо хотелось. Вдруг он отстранился:-эм, умойся иди хотя б, в таком виде мы их дубасить не пойдем-в-всмысле?-Зеленый был явно шокирован-в коромысле, твою мать-утку.И спустя некоторое время... -страх растеряли, да? Еще хоть раз я узнаю про ТАКОЕ, бошку каждому поотрываю, ясно?Васенька возвышался над поверженными и избитыми дураками, которые после трусливо сбежали. Вася повернулся к брату и вновь прижал его к себе, и, пообещав, что никто не посмеет больше к нему приблизится, потащил его за собой домой.