Часть 4 (1/1)
Луна уже не казалась такой тусклой, а мир безобразно уродливым. Всё будто перевернулось с ног на голову, а может я просто попал в другой мир? Ох. Как бы я хотел сейчас очутиться там далеко, где светит солнце и поют небесные птицы, где на улицах фонтаны с чистой питьевой водой и где люди мило улыбаются друг другу. А может и не люди? Да-да, именно так. Мир, где есть всё, где не важно, что ты, с кем ты и как ты, где есть тепло. Я хочу тепла. Именно сейчас, когда мне так холодно. Я нуждаюсь в тепле, но мне, к сожалению, неоткуда его получить. Печально, конечно, но я бессилен в этом холоде.
Меня бил озноб. Наверное, выйти сейчас на улицу в моем состоянии было крайне и крайне глупо. Температура всё никак не спадала, горло ужасно болело, а всё тело чесалось. Хотелось уснуть и забыться в сладком, дурманящем и пьянящем сне. Но не сейчас. Позже.Боль сжимает сердце, мысли путаются, а ноги подкашиваются. Но я должен идти. Я обязан идти дальше, что бы ни случилось, главное – дойти до озера. Там моё спасение, как мне казалось. Только вот спасение от чего? От боли или тоски, разрывающей сердце? Нет, навряд ли. Я иду туда по другой причине, но по какой? Я не знаю. Правда, не знаю. Ноги сами несут меня куда-то, а в голове чёткая мысль: ?Я должен туда придти?.
Мне давно не было так больно и одиноко. Даже в детстве. Обычно эту пустоту заполнял Шима. Он ложился рядом со мной, обнимал меня своими маленькими ручками и улыбался, так искренне и так радостно, как только мог. Тогда он был действительно искренним, не боялся ничего. Ему просто не нужно было бояться. Позже страх пришел сам собой, когда мы в очередной раз играли в храме и бабочка села ему на нос. Он увидел её вблизи, так, как никогда раньше не видел, и понял, что она далеко не прекрасна. С тех пор он начал бояться многого. Страх стал вступать в его жизнь, медленно, не заметно, тайком от него самого. Мелкими шажками он подбирался к Шиме и, наконец, настиг его, крепко стиснув в объятьях. И чем старше Шима становился, тем сильнее обнимал его страх, сливаясь с ним в единое целое. Тогда, когда он говорил мне, то, что слышали мои уши, я видел страх за его спиной, улыбающийся мне во всю ширь и показывающий свои окровавленные зубы. И хоть я знаю, что всё это лишь он, что Шима всего лишь марионетка в его руках, мне больно.
Его слова, сказанные с упрёком и отвращением врезались в мою память и теперь прокручиваются в голове снова и снова.
- Бон, ты гей?! – он говорил резко, с отвращением к моим словам. – Да ты издеваешься! Это не смешно, Рюджи.Так он меня почти не называл, только если дело касалось чего-то серьезного и того, что колыхало его сердце и душу.- Шима, я не шучу, - я старался говорить как можно более твёрдо, но в голосе все же чувствовалась дрожь.- Бон, у тебя, наверное, гормоны разыгрались. Тебе нужен секс с какой-нибудь симпатичной девушкой, это выбьет бред из твоей головы, - он усмехнулся, смотря в пол и обдумывая всё происходящее.- Шима, пойми же ты, мне нравятся парни. Девушки меня не привлекают. Да я даже когда дрочу, у меня на них не встаёт. Когда в метро нечаянно незнакомый мне парень трётся о мой пах своей попой, у меня возникает эрекция. Когда же это делает девушка, то у меня не вызывает это никакой реакции.- Ты извращенец.- Нет, - я вздохнул. – Ты же знаешь, метро это такая непредсказуемая штука. Там все как кильки в собственном соку трутся друг о друга. А летом без кондиционера вообще не продохнуть: по вагону разносится запах пота, все тела мокрые и вонючие. Это ужасно.
То, что из моего признания ничего хорошего не выйдет, было понятно ещё с первых слов, поэтому я старался как можно быстрее перевести разговор, но Шиму будто заклинило.- Ты гей, Рюджи. Тебя привлекают парни. Это же противно, ужасно, - его милая мордочка скривилась в гримасе омерзения. – Я не понимаю. Парни же грязные, мерзкие, похотливые, а девушки иные. Они нежные, опрятные, от них всегда приятно и вкусно пахнет, и они очень хорошо готовят.- В каждой группе есть индивиды, которые отличаются от общей массы. То есть, и среди девушек есть те, кто не моется, не расчесывает волосы, кто не умеет готовить и от кого пахнет куревом. А среди парней есть те, кто хорошо готовит, опрятно одевается, кто любит ласку и нежность.- Ты несёшь бред.- Да взять хотя бы Рина. Он же демон, причем сын Сатаны, но при этом он няша пушистая.- Я не про это, - Шима раздраженно фыркнул. – Почему ты мне говоришь, какая у тебя ориентация только сейчас?- Да потому, что до меня это лишь сейчас дошло. Это сложно принять. Мне понадобилось много сил, чтобы признаться, - мне стало казаться, что половину моих слов Шима пропускает мимо ушей и не хочет меня слушать по какой-то причине.- Да как такое может быть?! Тебе приятно целоваться с другим парнем? Это противно. Ужасно.- Но вот в детстве-то тебя это не волновало, - Шима вздрогнул, будто я поймал его на крючок и теперь медленно тащу из воды на губительный для него воздух. – В детстве ты сам меня целовал. Я помню, как ты подходил ко мне, брал меня за руку и целовал в губы. Это были очень нежные и ласковые поцелуи. Тогда тебе явно это нравилось. А наш первый поцелуй, помнишь? Помнишь, как ты прильнул ко мне, требовательно поглаживая мои губы своим маленьким язычком? Помнишь, как ты сжал мои бёдра в предвкушении чего-то приятного? Помнишь, как наши языки стали сплетаться друг с другом, как кружилась голова от этих приятных ощущений? Ведь хотелось ещё и ещё. Твой пах не будет врать. И тогда мы с тобой впервые в жизни испытали оргазм. Помнишь, какой он был приятный и нежный?
- Заткнись! – Шима закрыл мне рот руками, тяжко дыша и краснея. – Я был маленький и ни черта не понимал! Сейчас-то я вырос и прекрасно понимаю, что всё это неправильно! Тогда мы просто познавали мир, в этом и была причина моих приставаний. А сейчас помолчи и послушай меня, - Шима убрал руки от моего рта и посмотрел на меня стеклянными глазами. Он опустил руки и подошел к выходу, становясь ко мне спиной. - Вряд ли я смогу это принять. Я не желаю более общаться с тобой. Это невыносимо. Теперь мне противно находиться с тобой рядом. Знать тебя не желаю.
- Но... А как же Рин и Юкио? Они же живут вместе, любят друг друга, и ты об этом знаешь. С ними же тебе не противно общаться! Да и тот поцелуй. Ты же поцеловал меня на глазах у девочек, и тебе не было противно! Ты сам так сказал! – я уже не старался скрыть свой страх потерять его, голос дрожал, как осиновый лист на ветру.
- Юкио и Рин не были со мной с самого детства. А насчёт поцелуя, - Шима на некоторое время замолчал, а потом прибавил. - Если бы я знал, какая у тебя ориентация, я бы не стал этого делать. Ты предал меня и Конекомару. Прошу, не лезь ко мне больше, – с этими словами он удалился.Холод пронзил тело, постепенно разрастаясь и окутывая меня всего. Что мне нужно было делать? Что? По щекам текли горькие слёзы, и единственным решением этой проблемы, что мне пришло на ум, было уйти. Что я и сделал.
Я без труда нашёл своё любимое озеро, которое было всё так же прекрасно, как и в детстве. Вода была кристально чистая и, как зеркало, отражала в себе небо, будто желая заполучить его, прикоснуться к этой красоте своими мокрыми руками. Озеро дышало, жило и колыхалось от лёгких дуновений ветерка, но всё же оно ещё спало. Его словно мягкой периной укрыл пушистый белый туман, но он уже постепенно уходил в лес, позволяя водной глади медленно пробуждаться. Небо стало приобретать более яркие тона. Розовый, красный, фиолетовый и золотистый цвета сливались, прекрасно гармонируя на этом творении природы. Солнце медленно и вальяжно, раскинув свои рыжие руки, выползало из-за горизонта, а лес, будто прекрасная рамка, обрамляющая озеро, становился всё более чётким в моих глазах. Мрак отступал, будя жителей леса и уступая место, так горячо любимому свету. Птицы начинали свои концерты, рыбки украшали водную гладь кругами, а я сидел на берегу и смотрел на это великолепие, не в силах оторвать взгляд. Я чувствовал тепло, идущее от этого места, но оно не доходило до меня. Ему мешала толстая стена нетающего льда, которая была лишь частью ледяного куба, в котором я сейчас находился.
Сон нежно и робко обнял меня, укутывая в тёплый плед и заставляя забыться в его сладких объятьях, унося из реального мира.