5 (1/1)

Чужой будильник, начавший орать в несусветную рань, становится для Альфи неприятной неожиданностью. Тяжёлый рок ревёт через стену, солнце ещё даже не взошло, и Альфи в ужасе кутается в одеяло с головой, не желая вставать. Отчаянно цепляясь за сон, он не хочет даже просыпаться и думать о том, что происходит. В итоге музыка вскоре затихает, и он падает в сон, чувствуя, как кружится голова. Вокруг него кто-то ходит, хлопает дверьми в ванную и в туалет, и Альфи отчаянно хочет крикнуть этому человеку о том, что он мудак и нельзя хлопать так рано, но вместо возмущения получается отчаянное мычание. Свистит вскипевший чайник, включается и выключается свет, кто-то проводит ему рукой по волосам, ероша их на самой макушке, и рука тёплая и тяжёлая. Альфи тепло улыбается и ворочается на подушке и пытается открыть глаза, думая о папе, но думает, что всё это ему кажется. И, проснувшись уже по своему будильнику, он первые десять минут осоловело сидит, не в состоянии даже выбраться из пледа, и размышляет, приснилось ему это или нет. Чешет щетину, проводит рукой по голой шее и замирает, вспомнив прикосновение к волосам. Повторяет движение чужой руки по волосам, хмурится и прислушивается, пытаясь вспомнить, что было вчера перед сном. Для Альфи не помнить последние несколько часов перед сном – нормально. Они всегда проходят в усталом ничегонеделании после уроков, и его состояние варёного кальмара мало что позволяет ему сделать. Только в очередной раз спалить ужин, забыв про пельмени, поиграть в компьютерные игрушки, попытаться ответить нескольким милым людям, которые раз в месяц пишут ему электронные письма, или опять проторчать перед телефоном, думая о том, писать Розе или нет. Альфи прекрасно осознаёт, что это – тупейшая трата времени из всех, которую он мог бы придумать, но ничего не может с собой сделать. Отца, который вечно был дома и запрещал ему делать все эти дела раньше – теперь нет, и Альфи может морально разлагаться в своё удовольствие.Но вчера случилось что-то странное и интересное. Альфи морщится, пытаясь вспомнить это, но событие, как и сны, что вечно забываются к утру, зудят где-то поблизости, не желая вспоминаться. Морщась и скидывая тёплое и манящее одеяло в ноги, Альфи неловко поднимается с кровати и, заплетаясь в ногах, ползёт в сторону туалета. Всё ещё пытаясь вернуться в сон, Альфи прикрывает один глаз, держась рукой за стену, но замирает на месте, принюхавшись. В квартире, в которой отродясь никто не смел курить, сейчас ужасно пахнет дешёвыми сигаретами. Этот запах, от которого у Альфи начинается приступ паники и мысли о том, что сейчас папа вернётся и взгреет его, пробуждает лучше кофе и холодного йогурта. На языке вертится фамилия ?Грейсон? и Альфи, всё быстрее и быстрее переставляя ноги, двигается в сторону кухни. Там на столе стоит незнакомая чашка с двумя окурками на дне, крошки от булки и не убранная в холодильник колбаса, который вчера ночью точно не было. Автоматически убирая продукт на полку в дверцу холодильника, Альфи старается как можно медленнее принять для себя факт того, что Грейсон не приснился ему. Что чужой будильник ему не причудился, колбаса не появилась сама собой, а курили в кухне далеко не призраки. Закатив глаза, Альфи растерянно ставит чайник на плиту, но, осознав, что тот ещё тёплый, наливает себе воды в чашку и бросает пакетик завариваться. Сегодня он смог подняться достаточно рано, и до того момента, когда он начнёт опаздывать, есть ещё целых двадцать минут. Всё это время Альфи меланхолично жуёт бутерброд, осознаёт, что Грейсона сейчас в квартире нет, а вот его сумка – всё ещё в коридоре. Эти два факта настойчиво толкают его к нервному смеху, но он сдерживается как может. Ровно до того момента, пока Грейсон, прогуляв первые два урока, не тормозит его в коридоре и не вжимает в стену, словно ни в чём не бывало. Вот тут уже Альфи не выдерживает. Резко отпихнув Грейсона от себя, он хмурится и повышает на него голос, кажется, впервые за всё время преподавания.- Я, конечно, тюфяк и боюсь тебя, но не хуей уж совсем в край! Ты ничего не собираешься мне рассказать? И, нет, у меня нет с собой денег. Так как ты всё выгреб ещё у меня дома. И, кстати, по этому поводу тоже – какого хрена? Грейсон фыркает, вскидывая брови, и шутливо разводит руками в стороны. Альфи ужасно хочется ударить его кулаком в живот, но останавливает его далеко не то, что он учитель. Грейсон всегда был для него неприкасаемым. Человеком, который ворует вместе с деньгами весь словарный запас Альфи и решимость вдогонку, превращая из остряка-шутника в мямлящую бурёнку. Но в этот раз Альфи собирается идти до конца.- Либо ты начинаешь говорить со мной, либо я выкидываю твою сумку в окно и продолжаю жить так, словно всё это мне вчера показалось. И, да, иду к Фризеру и сообщаю, что ты прогулял первые уроки. Он сейчас нервный, тебе по кумполу настучит точно. А мы с тобой прекрасно знаем, что Фризер просто мастак в наказаниях. Помнишь, как в прошлый раз он нарядил тебя в костюм креветки и заставил мыть полы в столовой после той драки? Так вот, в этот раз я ему даже советовать ничего не буду – и твоё наказание будет таким, словно ты уже попал в ад, предварительно убив не один десяток невинных людей.И, уверенный в своей правоте Альфи, раздутый и гордый, оказывается абсолютно неготовым к ответу Грейсона:- Я купил на эти деньги колбасу и сигареты. Так что хватит скулить, Хуяльфи. Об остальном поговорим после уроков дома. И, махнув ему рукой на прощание, Грейсон уходит из коридора, оставляя Альфи наедине с онемевшим языком и дикой растерянностью. Чёртов Грейсон ударяет его по слабому месту, произнеся ту-саму-сокровенную-фразу, которую Альфи столько раз впаривал Рози. Только вот теперь его самого заткнули подобным образом. И сделали это так уверенно, что Альфи просто не смог сопротивляться. И теперь ему ничего не осталось, как, ворча? вернуться в класс и там с ужасом узнать, что ?поговорим дома? отодвигается ещё на несколько часов – Фризер в очередной раз известил о родительском собрании всех, кроме Альфи. А хуже неуправляемого и самонадеянного ученика могли быть только родители в количестве больше пятидесяти штук, их полупустые кошельки абсолютное нежелание идти на компромиссы.Именно из-за этого Альфи, вернувшись домой с трудом сдерживается, чтобы банально не разреветься, когда понимает, что дверь заперта изнутри и Грейсон, по всей видимости, не собирается открывать ему. Ведь у Грейсона после шестого урока не было нудных часов пустого трёпа, не было ушедшего прямо из-под носа автобуса и лютого, совсем не по погоде, холода. Грейсон всё это время сидел дома и, по всей видимости, ужасно скучал, так как запер дверь на все внутренние замки, которые Альф ненавидел из-за ненадобности. Они, пригодившись впервые за десять лет, и сейчас не сослужили ему хорошую службу. Выслушав чужой злорадный смех из-за двери Альфи понимает, что силы кончились уже в школе, и решает просто не пытаться. Будь он менее склонен к самобичеванию, он бы мог легко влезть и в окно, но сейчас ему намного больше хочется сидеть у порога, слушать грустную музыку и жалеть себя. Спустя час и почти севший плеер Грейсон отпирает дверь и удивлённо окликает его. Альфи показывает ему фак, медленно встаёт и волочится в дом, кидает сумку с тетрадями у порога и запирается в ванной. Там он продолжает думать, но его мысли уже более радостные и быстрые – отогревшись на тепле, он вспоминает о выпускном и, кажется, раза три мылит голову шампунем и смывает по новой, пытаясь придумать выход из нелёгкой ситуации, которую создали родители. Ожидая напороться на выходе из ванной на очередной прикол и удивляясь от того, что этого не происходит, Альфи забредает на кухню и удивлённо присвистывает. На столе его ждёт новая полная чашка окурков, куча листов бумаги, исчёрканных корявым почерком, и накрытый кружкой ужин. И пусть это всего лишь яичница с колбасой, она выглядит настолько похожей на извинение, что Альфи не перестаёт улыбаться всё то время, пока быстро ест её.Выкидывая окурки в мусорку и, морщась, моя чашку, он вдруг придумывает гениальную идею.