Глава 5. Медичи и Пацци (1/1)

История циклична и все имеет свойство повторяться.Её вина была лишь в том, что она впервые в жизни влюбилась. Так безрассудно и глупо. Так быстро. Пьеро всегда восхищал её, еще с детства, когда мама после школы брала её с собой на работу, где помогала на кухне в доме Медичи. Бросив школу, ведь их семье очень нужны были деньги, арендная плата их маленькой квартирки выросла, кормить четырех детей в одиночку стало сложно. Мать пристроила её помогать на ту же кухню. Она думала, что вся эта эйфория будет длиться бесконечно, но все кончилось, так же быстро, как и началось. Оказалось, это не навсегда, все это не серьезно, она лишь дешевая замена, девчонка на каникулы, на пару-тройку месяцев, пока Лукреция не вернулась из своего путешествия с родителями.- А что скажешь Сильвии? – слышит она голос из-за двери, случайно, шла мимо, неся чай Контессине в библиотеку.- А разве я должен, - усмехается Пьеро, своим друзьям, - я думаю, она и так все понимает, в конце концов, я никогда ничего ей не обещал.Ноги несут Сильвию по коридору, она едва не падает спотыкаясь о ковровую дорожку, но поднос с чашкой и чайником удержать не удается, слышится ужасный звон и Контессина выбегает на звук, у нее в руках книга и очки для чтения. Она видит Сильвию, которая мнет свой фартук, не зная чего теперь ждать. Но Контессина протягивает руку и заводит её в библиотеку, усаживая в кресло напротив. Сильвия чувствует, как её щеки начинают пылать красным, она не может взглянуть на хозяйку дома, ей становится ужасно стыдно. Ведь именно Контессина пыталась предостеречь её несколько раз, видя, что разыгрывается на её глазах.- Мне жаль, - говорит она спокойно.Такие простые слова, а откликаются сейчас в каждом кусочке разбитого сердца Сильвии. Но взгляд Контессины, куда более говорящий и утешающий, чем ее голос. У матери нашлось намного больше сострадания, нежели у её сына. Сильвия невольно всхлипывает, она выбрала совершенно не того человека, чтобы влюбиться впервые в жизни.- Я… можно я больше не выйду на работу, - лишь и выдавливает сквозь слезы Сильвия.- Можно, - Контессина вздыхает, - я заплачу тебе за полных два месяца, а так же дам рекомендации, сможешь устроиться в любой другой дом.Сильвия лишь всхлипывает кивая. Контессина протягивает руку, беря девушку за ладонь.- Сильвия, милая, послушай, сейчас может казаться, что это самое ужасное, что могло произойти, но со временем станет легче, и ты отпустишь все это, и обязательно встретишь хорошего человека! Я тебе обещаю.- Спасибо, сеньора Медичи, - всхлипывает Сильвия, так и не в силах взглянуть ей в глаза.Слова родной матери отзываются ядовитым шипением в ушах, даже собственная мать считает её ?шлюхой?, значит так скорее всего и есть. Шершавые камни мостовой обжигают пятки холодом, эти весенние ночи во Флоренции были прохладными и будто бы совсем не предвещали скорого летнего тепла. Сильвия выбежала из дома, с четким намерением больше никогда туда не возвращаться. Этот их разговор или скорее скандал, точно должен был стать последним, она просто больше не может выносить этой ужасной давящей атмосферы в доме. Сильвия выбежала, в чем была, в легком платьице в цветок и без обуви, обида и гнев в тот момент затмили все внутри неё, и она не могла адекватно размышлять, а уж тем более чувствовать такие мелочи как ночной холод. Её последние слова, адресованные матери, перед тем как хлопнуть дверью, все еще звенели в ушах.?Я никогда сюда не вернусь?.Возможно, она погорячилась, но личное упрямство, не позволит ей просить прощения, ради крыши над головой и черствого куска хлеба. Вернуться домой, значит принять волю матери, а она этого не хотела, противилась всем нутром. Но, как ни крути, её мать была права, они бедные и вряд ли это когда-то изменится. Сильвия тяжело всхлипнула, чувствуя как слезы с новой силой, подступают к глазам и их невозможно сдержать, мокрые щеки холодит от ветра. Сильвия забирает волосы, подставляя лицо ветру, но и он не приносит никакого облегчения мыслям. Она могла понять мать, тянуть одной четверых детей, которых нужно учить, кормить и одевать было сложно. Их отец сбежал много лет назад, Сильвия едва ли уже могла вспомнить его лицо, сбежал сразу после рождения четвертой дочери, он счел всю эту семью своим проклятьем и просто испарился. Нет, ей точно не нужно возвращаться домой, да и к Пьеро теперь она не пойдет, еще одно унижение она точно не переживет. Её самоуверенность была наказана, и, как и говорила Контессина, разбитое сердце не самое страшное в жизни. Она могла бы пойти к ней, но испытывать чужую доброту дважды, ей не хотелось. Сильвия так боялась, что Контессина на этот раз прогонит её, а ей не хотелось разочаровываться в единственном человеке, который был с ней добр. Её мать всегда слишком была занята решением насущных проблем, чтобы уделять дочерям, достаточно любви и времени.Сильвия, что было сил, вцепилась в перила моста, на котором оказалась. В голове крутились слова матери, но сейчас ей хотелось лишь сильнее бросить ей вызов, поверить в чудо, что у нее все обязательно сложится иначе. Но как в это поверить, если чудес на свете не бывает. И теперь, судьба, на которую так любила уповать Сильвия, ставила её в такую ситуацию, что выхода она не видела. У нее не было ни денег, ни дома, ни надлежащего образования, и сколько лет она все еще сможет оставаться такой же красивой? Наверное, недолго. А ведь именно её пресловутая красота, вообще заставила обратить на себя внимание Пьеро. Сильвия посмотрела в темнеющие воды Арно, возможно, теперь это её судьба и единственный выход. Вода мерно текла в своем русле, плескаясь под переливом ветра, создавая эту чудесную вечернюю песнь над мостом. Если вслушаться, можно подумать что шелестящее течение зовет её с собой, к океану. Сильвия всегда мечтала увидеть океан, такой огромный и бесконечный, могучий и безжалостный. Если судьба уготовила ей такой конец, разве она может не подчиниться. Сильвия ставит ноги на поперечную перекладину, перевешиваясь через ограждение, темные воды внизу, кажется, и вправду зовут её, готовы принять без лишних вопросов и нравоучений, это так просто, и больше никто ни обвинит и ни отругает. Она, наконец, получит покой, о котором всегда мечтала. Ей всегда больше всех стихий нравилась вода, так почему бы не стать ею. Сильвия перебирается через заграждение и смотрит вниз. Металл впивается в босые стопы, а в голове больше нет никаких мыслей, кажется, вот оно единственное верное решение. Она не принесет больше никаких хлопот матери или еще кому-то, разве ни странно что блуждая ночными улицами, город вывел её именно к реке, все равно идти ей больше некуда. Сильвия закрывает глаза и поджимает губы, даже сделать такой простой шаг навстречу решению всех своих проблем не просто. Она глубоко вдыхает.- Сильвия? – слышит она чей-то голос. – Ты уверена?- Определенно, - кивает она, даже не пытаясь узнать, кто говорит с нею и знает её имя.- Но всегда есть другой выход.- Едва ли, - она легонько пожимает плечами.- Неужели твоя проблема столь не решаема?Сильвия теряет терпение, она открывает глаза и поворачивает голову. Она удивлена, в первую минуту было решила, что это её внутренний голос. Но с той стороны стоит парень, темные прямые волосы и темные, кажущиеся почти черными глаза, у него добродушное лицо и приятный спокойный голос, от него немного пахнет алкоголем, видимо он отбился от той компании, что проходила здесь недавно.- Послушай, парень, иди по своим делам.- У меня нет никаких дел, - пожимает он плечами.- Зато у меня есть, иди, прошу тебя.- Ты что, не узнаешь меня? – удивляется парень. – Ты же Сильвия? – начинает сомневаться он.- Какая теперь разница.- Большая. Когда твой раздувшийся синий труп, чрез пару дней прибившийся к берегу, чуть выше по течению, выловят из этой реки, я смогу придти в полицию и сообщить, им кто ты, так сказать облегчить работу городским службам.- Синий и раздувшийся…- Да, - кивает он уверенно, - думаю, рыбам ты придешься по вкусу. До океана таким образом точно не доберешься.Сильвия чувствует внезапный приступ тошноты, от одного упоминания склизкой рыбы, которая смотрит на тебя своими полумертвыми холодными глазами, и в беспомощности раскрывает рот в последнюю секунду, прежде чем получит скалкой по башке. Её желудок весь сжался пружиной, а к горлу подступила горькая желчь, Сильвия машинально приставляет руку ко рту, но одной рукой ей не удержаться на заграждении моста. Её ноги соскальзывают, и через несколько мгновений она падает в воду. Вода ледяная и неприветливая, она сковывает движения, укутывая темнотой и холодом, желая сразу же унести на дно и спрятать там ото всех. Сильвия чувствует чью-то руку на своем запястье, а после выныривает на поверхность и делает вдох, она оглядывается по сторонам, но не видит никого рядом. На мосту того парня тоже нет. Она ругается самым крепким словом в своем арсенале и после, набрав побольше, воздуха в легкие ныряет в холодную воду. Белая рубашка парня, словно мерцает в темной непроглядной воде, она хватает его и вытаскивает на поверхность. Но он абсолютно не умеет держаться на воде и вновь тонет. Спустя пару минут, она вытаскивает его на небольшой намытый рекой песчаный откос, рядом с укрепленной камнями стеной набережной. Сильвия вся дрожит, попадая на ветер, с волос капает вода, а в мыслях какая-то слепая благодарность, за спасение. В реке оказалось не столь радужно как ей казалось. Её новый знакомый откашливается, держась за живот, сплевывает воду, наконец, садится. Сильвия резко хватает его за плечо и дергает назад, он вновь ударяется головой о песок.- Ты идиот? – кричит она на него, - зачем прыгнул, если плавать не умеешь?- Нет, я Антонио, - улыбается он через силу. – Зачем прыгала ты, если так хорошо плаваешь?- Я собиралась умереть, но из-за тебя мне придется жить… черт!Сильвия в изнеможении тоже откидывается на песок и закрывает лицо руками, вся тяжесть положения вдруг навалилась на её плечи, только теперь ей еще и ужасно холодно.- Проблемы дома? Ушла даже без башмаков, - вновь спрашивает Антонио.- Дома только одна проблема – я.- Раз я спас тебя, значит теперь ты моя проблема? Так выходит?- Если ты любишь проблемы? – фыркает Сильвия. – И кто кого еще спас.- Так сколько у тебя проблем, Сильвия? Я, когда увидел тебя такую печальную на мосту, сразу понял, что мы подружимся. Знаешь, как звоночек в голове, это точно та самая… - усмехается он.Сильвия молчит, у нее теперь есть масса вещей, которые нужно обдумать, начать стоило бы с той, где теперь ей ночевать, и где добыть сухую одежду. Решение находится быстро, Антонио, на которого она перестала обращать внимание, накидывает ей на плечи свою куртку и предлагает свои кроссовки. Поначалу она отказывается принять их, но...- Слушай, я спас твою жизнь, и если она не нужна тебе, то пусть она тогда будет моей!Сильвия смотрит на Антонио в полной уверенности, что повстречала какого-то психа. Но для психа этот парень выглядел достаточно добродушно и разумно, хоть и не умел плавать, живя в городе на реке. Выбора не оставалось, как и желания решать все свои проблемы, жить в эту секунду категорически не хотелось.- Так что, ушла из дому, школу бросила, и парень бросил ради, другой да? Денег нет… жить негде?Сильвия лишь сильнее кутается в предоставленную куртку, чувствуя, как жалко звучит весь этот набор, из-за которого она хотела свести счеты с жизнью, в устах другого человека.- У меня тоже не все гладко, родители решили, что я должен жениться и без конца подсовывают мне каких-то девиц. А я не чувствую к ним, никакой симпатии.- Кошмар какой, - фыркнула Сильвия саркастично. – Я пойду…- Нет, - Антонио вдруг хватает её за руку. – Во Флоренции куча мостов, не хочу бегать за тобой всю ночь по городу и снимать с них.- Какая тебе разница-то, - одергивает руку Сильвия.- Ты совсем меня не помнишь? – удивляется парень вновь и качает головой. – А как же ?зеленые кусты, соловьи певцы…?- ?… а самая красивая - это ты?, - закончила фразу Сильвия, и с непониманием посмотрела на Антонио. - Это ты писал эти записки?Сильвия смотрит на Антонио мгновение, но этого внезапного мгновения ей хватает, чтобы понять, все у нее теперь будет хорошо. Может быть, ни сразу и не прямо сейчас, но теперь все точно будет хорошо. Она присаживается обратно на песок рядом с ним, и, обняв колени, утыкается в них лбом.- Но я, правда, не помню тебя, - еле слышно говорит она.- Оно и понятно, перед Пьеро ни у кого нет шансов. Тем более это он привел тебя на ту вечеринку. Я тоже был там.Сильвия, прищуриваясь, смотрит на Антонио, но совершенно его не помнит. Она вообще смутно помнит тот вечер. Это был её день рождения, и Пьеро больше из жалости взял её на эту вечеринку. Там она сильно напилась, а на утро нашла в кармане записку, совершенно не помня, как оказалась дома. Сильвия была уверена, что это Пьеро привез её домой, надеялась, что произвела на него впечатление. Но видимо это было не так… Антонио улыбался ей, ей улыбаться не хотелось, она отворачивается от него и холодно отвечает.- И что?- Ничего, я чувствую к тебе симпатию, - улыбается он мягко и открыто. – Думал, ты помнишь, как я отвез тебя домой. Ты так мне улыбалась.- И что? Думаешь, я соглашусь на твою авантюру? – хмыкает Сильвия с усмешкой.- Я спас тебе жизнь, ты мне должна, да и какие у тебя варианты?Сильвия недовольно выдохнула, вариантов не было никаких. Но и принимать скоропалительные решения она теперь тоже была не готова. Обжегшись, раз… Её рот вдруг искажается улыбкой, но какой-то холодной и отстраненной, над Арно разносится почти полубезумный смех.- Антонио, я беременна…Он берет секундную паузу, будто обдумывая новую поступившую информацию.- Значит я спас две жизни, и я теперь в ответе за эту маленькую жизнь тоже. Как воспитанный человек, просто не могу теперь тебя здесь бросить. Пошли, - он встает и отряхает налипший на мокрые штаны песок, - тут не далеко, а то в твоем положении нельзя болеть.Антонио протягивает Сильвии руку, предлагая помочь встать, в любой другой ситуации она бы отказалась, но он звал её в тепло и скорее всего туда, где кормят, когда так ужасно голоден, то особо не до гордости. Сильвия берет его за руку, она успокаивающе теплая. Если ей самой не нужна её жизнь. Может быть, она пригодится этому странному парню.Как он и обещал, здесь недалеко была гостиница. Красивые огни холла, приветливый персонал, девушка за стойкой сразу же дала Антонио ключ, даже не взяв денег в ответ. Они поднялись на нужный этаж, и он открыл дверь, кивком приглашая девушку внутрь.Мягкий и пушистый халат ласково укутал теплом, её дрожащее тело. Антонио достал бутылку вина и сразу же откупорил её, наливая в стакан и делая большой глоток. Все равно слухи о том, что он здесь ни один уже поползли, девушка внизу, уже доложила его матери по телефону. Он распорядился по телефону доставить в номер ужин и чайник с горячим чаем. Сильвия уже не выглядела такой мертвенно-бледной как до этого, но все еще глядела на него с недоверием. Когда принесли еду, Сильвия тут же выпила чашку горячего чая и придвинула к себе тарелку с едой.- Зачем тебе это? – задает она самый важный вопрос.- Могу себе позволить, – пожимает он плечами. – Не хочу жениться на ком-то, кто меня знает, не хочу жениться на той, что предлагает мать, да и среди моих подружек нет подходящей.- А тебя не знает никто, но зато я знаю про тебя почти все, что мне нужно знать. И ты мне нравишься, ты красивая…- Но не умная…- Я так не считаю, ты оказалась достаточно умна, чтобы принять моё предложение. А недостаток образования, это решаемо.- У меня чужой ребенок…- Почему, чужой? Он – твой, если согласишься, то станет и моим. Если бы ты так не считала, то уже послушала бы свою мать и…Сильвия вся передернулась, и Антонио не стал продолжать.- Все равно не понимаю, - покачала головой Сильвия, и отправила в рот очередную ложку супа.- Просто я хочу, хотя бы раз в жизни сделать так, как я решил. Пойти наперекор матери, а когда я скажу, что ты беременна, у них не останется выбора, как согласиться с моим решением.- Тонкий расчет…- Судьба, - усмехается Антонио, - пришлось внести некоторые поправки в мой план, когда узнал о новых переменных. Послушай, Сильвия, наша встреча на мосту, тебе не кажется, что это судьба? Какова была вероятность, что я пройду именно там, в тот момент, и что ты выйдешь именно на этот мост этой ночью? Да и потом, что ты теряешь?- Ничего, - кивает Сильвия. – Но я ничего про тебя не знаю, - хмурится она, хотя его лицо действительно выглядит знакомым. Но в дом Медичи всегда приходило слишком много людей.Она силится вспомнить тот вечер и вечеринку Медичи, но ничего не вспоминается, кроме жесткой уверенности в том, что она смогла обратить на себя внимание, когда так отчаянно залпом выпила тот ужасный горький напиток, от которого в голове помутилось. Нет, Пьеро не повез бы ее домой, он был слишком занят весельем.- Что ж, - вздыхает она, вглядываясь в приятные черты парня.Он не такой, как Пьеро, смотрит решительно, но иначе, а в его темных карих глазах, кажется запросто можно распознать фальшь, в отличие от очаровывающих голубых глаз Пьеро, которые будто гипнотизируют и не отпускают. Ей очень хотелось верить Антонио, потому что никакого другого выбора у нее не было.- Что ж, и какая у меня будет тогда фамилия? Не хочу больше быть связанной с прошлым.- Теперь твоя фамилия будет Пацци, и я больше никогда не допущу, даже мысли о самоубийстве в твоей прекрасной светлой голове!Сильвия усмехается. Еще никто и никогда не давал ей таких громких обещаний. Возможно, не все и сразу будет гладко, но обязательно наладится. Ведь у нее просто нет выбора, она обещала ему две жизни.Они поженились быстро, никто так и не понял, откуда взялась эта девушка. Больше всех сокрушался на старшего брата Якопо, каждый раз, желая, знать, куда и кому его жена раз в месяц отправляет небольшую сумму денег. Но его никто не слушал и не отвечал на вопросы. А когда родился Франческо, Антонио был на седьмом небе от счастья, они назвали его в честь дедушки – Франческо Пацци. И Антонио никогда в своей жизни не думал о том, что это не его сын. Он любил своих сыновей и жену до последнего вздоха, благодаря судьбу за их встречу на мосту в ту прохладную майскую ночь. ***Веки Антонио Бертолдо Пацци старшего нависают над глазами, и его взгляд в купе с крючковатым носом выглядит по-орлиному зорким, он всматривается в своего внука, тот сильно изменился. Стал серьезнее, дольше раздумывает прежде, чем принять решение, в сложной ситуации готов обратиться за советом. На руках старшего Пацци лежит маленький кулечек, среди всех этих пеленок даже не разглядеть сонного мальчишки, который начинает плакать, когда матери нет рядом. По традиции семьи мальчика назвали в честь деда, но, увы, они никогда не познакомятся. Франческо Пацци умер уже давно, о нем теперь напоминал портрет и несколько фотографий, да гостиница, что он основал на последние деньги семьи.- Не думал, что доживу до правнуков, - говорит Антонио старший и вглядывается в личико Франческо. – Помню, как держал твоего отца так, а после и тебя… в этом доме, - голос старика хоть и тихий, но твердый. – Рад, что теперь наш род не прервется.- Дед, - усмехается Антонио, сидя за столом, - у тебя два внука, не думаю, что стоит переживать из-за этого.- Жаль не успею увидеть, как вырастет мальчишка, - не слушая внука, продолжает Антонио старший.- Дед, ты чего, ты у нас еще бодрячком, еще в первый класс его поведешь! – храбрится младший.- Я стар и болен, - качает головой старик. – А ты еще так юн и неопытен в делах.- У нас все отлично, еще немного и вновь будем делать наше знаменитое вино…- Вино, - улыбается Антонио старший, - когда-то я много пил вина, а еще много доверял Медичи, сверх того, что они заслуживают… Этот старый хрен Джованни переживет меня как пить дать! – грозит старик кулаком и начинает кашлять.- Дедушка, - голос Антонио смягчается, он подходит и забирает маленького Франческо на руки, - вы оба уже так стары, может пора примириться? И забыть все старые счеты…- Никогда, этой вражде много лет и я не позволю этому Медичи, - с особым отвращением и усилием на фамилии произносит Антонио старший, - уйти победителем. Он забрал все, что построил мой отец, всю эту хрупкую гармонию, чуть не загнал нас в долги, хотя должен был благодарить, что отец принял их в городе после этого трусливого бегства от войны в Америку. Пока мы помогали держать город на плаву, они делали деньги там, за океаном…- Дед, успокойся,… а то снова будет приступ!- Ладно, но помни никогда не доверяй Медичи сверх меры, в конце концов, свесили всех собак на твоего отца из-за смерти Лоренцо. А он всего лишь пытался помочь…- Мы все, так или иначе, работаем на благо города, не нужно поминать прошлое.Старик Антонио отворачивается от внука. Он глядит на свою трость, что прислонена к дивану, янтарный округлый наконечник на ручке трости блестит в свете ламп. Антонио хмурится, в словах внука есть рациональное зерно, но старые обиды, за которые даже никто не попросил прощения не так просто искоренить в старом сердце, особенно на смертном одре. ***К ночи воды стало лишь больше. Козимо расхаживал по палаццо Медичи, по-секундно выглядывая в окна, все ценности уже были подняты на чердак, но и это никак не могло успокоить его нервов. Козимо налил себе вина и сделал глоток. Телефон перестал надрывно звонить, а значит, они решились связи с мэром и всем городом. Но, ни это так тревожило Козимо.- Ты мог ему запретить, - спокойным голосом произносит Контессина.- Как, запереть? Ты же знаешь Лоренцо, он взбалмошный и никогда сначала не думает, а сразу действует. Да и потом, он никогда не слушает меня, ведь я старший брат.- Он всего-то хочет помочь жителям, ни этому ли отец учил вас? Твой брат уже взрослый, все будет хорошо.- Управляю делами, а собственным братом не могу, - вздыхает Козимо.Козимо не смотрит на жену, потому что она чертовски права. Он никогда не любил признавать её правоты, слишком уж часто ее слова оказывались вернее прочих. Но не поэтому ли он женился именно на ней. Козимо вглядывается в лицо своей жены, такое родное и знакомое. Она всегда была ему опорой, не смотря ни на что, ни на его измены или их ссоры, и даже сейчас пыталась успокоить, не поэтому ли он в итоге избрал лишь её одну, покончив с разгульным прошлым. Медичи делает глоток, и отставляет бокал. В одном его младший брат был прав, городу нужна помощь. Козимо бросает взгляд на жену и та кивает, они тоже должны что-то делать, а не стоять тут и ждать, когда все кончится.Вода пришла неожиданно, никто из ныне живущих, не мог бы вспомнить хоть одно упоминание о таком розливе реки. Это была высшая кара небес их городу, как роптали по углам на улицах. Вначале воды было мало и никто не обратил внимания, но за ночь ситуация изменилась. Вода пришла ночью, затопляя первые этажи зданий и площади, укутывая сонный город в свои объятия. По телевидению и радио мэр запустил оповещение, но разве глубокой ночью это поможет. Было велено звонить в городской колокол, столько веков прошло, а ничего лучше не придумали. Над городом зазвучал глухой звон.- Как думаешь, они еще долго будут вспоминать этот долг, - спрашивает Лоренцо в темноту перед собой.Стук весел о воду и тусклый свет фонаря заполняют тишину.- Отец вообще мне кажется, никогда не забудет, - фыркает Франческо. – Но и Козимо хорош, сделал вид, что ничего не должен. И дед твой…- Я знаю, и мне стыдно... веришь?- Верю, - отвечает Франческо, наваливаясь на весла. – У меня нет выбора, ведь мы друзья.Лодка медленно разрезала темнеющие воды Арно, по поверхности уже плыл какой-то мусор, в окнах не было света, только робкие огоньки свечей и фонарей, электричество вырубилось первым. Власти города во главе с самыми влиятельными семьями организовали добровольческие патрули, помогали всем нуждающимся, спасали оставшихся без крова. Козимо размещал людей прямо у себя дома, пытаясь сделать все от него зависящее. Они уже несколько часов так плавали и помогали всем встречным, отдали еще одну лодку другим добровольцам, раздали людям в домах фонари и воду. Даже спасли несколько человек, что сидели на крышах своих домов. Уже скоро должно было рассвести, но что-то солнце сегодня не торопилось.- Однажды они успокоятся, - с надеждой произносит Лоренцо, - ну, или мы просто перевернем эту страницу.- Не раньше, чем твоя паршивая семья вернет нам миллион долга, - усмехается Франческо, Лоренцо смеется в ответ.- Тише, - вдруг останавливает Лоренцо веселье. Франческо тут же поднимает весла из воды, и они оба прислушиваются.В темноте слышится плеск, но это не их лодка, кто-то скулит, Лоренцо водит фонарем, но ничего не рассмотреть, слишком узкая полоска света. Вдруг он замечает собаку, та подплывает к лодке, они затаскивают её, но она вновь сигает в воду с лаем, будто пытаясь что-то сказать им.- Наверное, нужна помощь, но ближе мешает подплыть весь этот мусор, - смекает Лоренцо, и глянув на друга, не раздумывая бросается в воду. – Останься, чтобы я знал, куда плыть в этой темноте.Он плывет за собакой, та явно уже передвигает лапами из последних сил, они подплывают к дому, первый этаж которого почти затоплен до самого потолка.- Помогите, - слышит Лоренцо захлебывающийся голос.- Сейчас, я здесь, – отвечает он.- Нога застряла, не могу выбраться… - из последних сил говорит девушка.- Спокойно, меня зовут Лоренцо, сейчас помогу. Продолжайте говорить, чтобы я слышал ваш голос.- Я – Алессандра, - слышит он успокаивающийся голос девушки.Лоренцо заплывает через распахнутое окно, и, набрав воздуха, ныряет в холодную воду. Вода темная и мутная, он ощупывает ногу девушки, но никак не выходит освободить её, воздуха все меньше. Лоренцо нужно вынырнуть, чтобы набрать воздуха, он пытается выплыть, но вода такая мутная, что он не замечает ручки на шкафчике и ударяется головой. На поверхности он чуть встряхивает головой, но вода прибывает раздумывать некогда. Лоренцо вновь ныряет, и освобождает ногу девушки. Вынырнув, он пытается отдышаться, чувствуя сковывающий холод реки, она словно решила забрать сегодня с собой как можно больше людей. Он помогает девушке выбраться из дома, пес радостно лает, помогая хозяйке плыть. Лоренцо немного отстает от девушки, чувствуя, как ему сводит ногу, он видит свет в лодке и силуэт Франческо. Он упрямо пытается приблизиться к лодке, но кажется, он не сможет.- Франческо помоги им, - кричит Лоренцо.Лоренцо пытается плыть, но судорога в ноге тащит его вниз, он безвольно бултыхается в воде пытаясь выплыть и набрать воздуха. Перед глазами вдруг темнеет. Хватаясь за воду, он чувствует, как она сковывает его холодом, утаскивая все ниже. Франческо помогает девушке и собаке забраться в лодку, но он не слышит приближающегося плеска от Лоренцо, что должен был уже достичь лодки.- Лоренцо, - кричит Франческо. – Лоренцо, где ты? – Франческо еще с секунду вглядывается в воду, но тщетно. Он прыгает за борт и ныряет, пытаясь отыскать друга в этой воде. Разводя муть руками, и стараясь разглядеть хоть что-то-то в темной воде, выныривает, и вновь набирая воздух, скрывается в водах Арно. Но тщетно, он никак не может отыскать здесь Лоренцо.- Лоренцо, - кричит он в бессилии, оглядывая поверхность, но никаких пузырьков, он слишком возмутил воду своими поисками. Франческо вновь ныряет, но безрезультатно, он чувствует, как холод уже забирается под рубашку, и как руки и ноги начинают неметь. Ничего не остается, как вернуться в лодку и надеяться, что Лоренцо выплыл где-то дальше. Франческо хватает весла как безумный и гребет к дому той девушки не переставая звать Лоренцо. Но тот не откликается… Над городом поднималось тусклое солнце.Наводнение принесло ужасающую разруху в город, тысячи семей остались без домов. Многие погибли. Пострадали сами здания и все коммуникации города. Вода ушла к вечеру, оставляя после себя тонны ила и песка, весь город сейчас походил на грязное корыто. Многие рукописи были утеряны, картины пострадали, что-то просто смыло в реку. Кто-то ушел безвозвратно…Франческо не мог смотреть в глаза Пиккарды Медичи, матери, что сегодня потеряла сына. Из его собственных глаз лились слезы, и он не мог перестать умолять простить его. Пиккарда вернулась в дом с каменным лицом. Контессина осталась стоять здесь, даже не находя слов утешить Франческо. Они все когда-то были друзьями так или иначе, даже разобщившие их распри отступали перед такими трагичными вестями. Та девушка, что они спасли, увязалась за ним вместе с собакой. Она до сих пор не могла поверить, что её спасителя река не пощадила. Губы Контессины побелели, как только ей сообщили новость. Козимо еще не возвращался, и не мог ничего знать о брате. Толика надежды не переставала гореть в сердце, но разум говорил ей, что все уже решено, и она не знала как сообщить об этом мужу. Контессина пригласила Франческо в дом, он был продрогшим и усталым, мокрая одежда приклеилась к телу и начинала застывать на ветру. Они остались в кухне, не решаясь проходить в основную часть дома. Все трое молчали.Козимо как раз пересекал площадь, когда к нему подбежал один из добровольцев и сказал, что они обнаружили тело Лоренцо на ступенях собора. Козимо сначала ничего не понял, но когда увидел… он сел рядом на ступеньки собора и, опустив голову в ладони, тяжело вдохнул. Он почувствовал такую боль, какой никогда ранее не ощущал, в сердце осела пустота и завладела его душой. Он вернулся домой не сразу, нужно было забрать тело и распорядиться на его счет. Дом был тих. Контессина сидела со свечой на кухне и ждала его, маленький Пьеро уже был уложен, с ним сидела бабушка. Франческо тоже покинул дом Медичи около часа назад, хотя желал дождаться Козимо.- Франческо не виноват, - произносит она одними губами. – Это случайность.- Если бы он не утянул за собой Лоренцо, помогать людям, он был бы жив, - жестко произносит Козимо.- Мы не можем этого знать.- Я в этом уверен, - цедит Козимо.- Он пытался спасти его до последнего, но не смог найти в этой воде, - отчаянно произносит Контессина, чувствуя слезы на глазах.- Лучше бы этот Пацци утонул, - бросает Козимо и выходит из кухни.На улице дождь, земля под ногами превратилась в булькающую жижу, а все дорожки заполонила грязь. На кладбище тихо, будто они здесь одни, наверное, в этот день горе лишь в их семье. Алессандра стоит под дождем, глядя на сереющий каменный склеп. Входить не решается, да и зачем, там лишь еще сырее и холоднее. Она сжимает ладони мальчишек, что стоят по обе стороны от нее. Они так долго просили её навестить отца, но она сама никак не могла решиться, и вот они здесь, на кладбище все втроем, стоят у могилы Франческо и Антонио с Якопо необычайно тихи. Они будто бы до конца осознали в эту минуту, что их отец мертв. Мертв, из-за каких-то нескольких тысяч лир. Якопо лишь сильнее сжимает руку матери, ему всего десять и он тяжело воспринял смерть отца. Антонио был несколько старше и держался, наверное, ради матери. Антонио Бертолдо Пацци старший вновь взял все дела в свои руки, а также нагружал и старшего внука, несмотря на свой возраст и болезнь, он пытался укрепить начинание сына, ведь другого выхода у семьи не было. После наводнения Франческо разместил обездоленных у себя в палаццо, а после он решил открыть здесь гостиницу. Собрав последние деньги семьи, он отдал один из домов под гостиницу и не прогодал. У семьи Пацци вновь наметился подъем в делах.За спиной раздались шаги и неловко утихли, стоило человеку под темным зонтом увидеть семью Франческо здесь. Он хотел уйти, но его заметили.- Простите, не хотел мешать, - Козимо чуть кивает и хочет уйти.- Мы уже уходим, - говорит Алессандра, крепче держа сыновей за руки. – Для тебя это тоже потеря.Они мало знакомы, но Козимо знал, эту девушка спас его брат и как ни пытался, он не мог её не ненавидеть. Пацци и Медичи стали совсем чужими после смерти Лоренцо, и в этом была и заслуга Козимо тоже. Они проходят мимо и не смотрят друг на друга, только Якопо оглядывается, разглядывая Козимо.- Из-за него отца убили, - спрашивает он серьезно у матери.- Тише Якопо, его убили плохие люди.- Но я слышал, он не дал заём отцу, и потому ему пришлось обратиться…- Якопо замолчи, - не выдерживает Антонио и даёт младшему подзатыльник.Якопо насупливается и зло смотрит на брата, а после и на Козимо.- Может быть, это вы тот плохой человек, - все же выговаривает он и еще раз получает от брата.Козимо смотрит мальчишкам вслед и сжимает крепче ручку зонта. Если бы он только мог признаться им, насколько сильно он ошибся. Но отец научил его никогда не ошибаться, а значит, поступок был верным и все эти муки совести, ни к чему. Ошибки – удел слабых. Козимо подходит к склепу и чуть приоткрывает дверь, изнутри пышет могильным холодом и влажностью, он заходит и сворачивает зонт. Здесь тихо и темно, он смотрит на плиту Франческо и прикрывает глаза.- Я был не прав, смогу ли я хоть однажды получить твоё прощение?В кабинете шумно, Козимо смотрит на Франческо отстранено и снисходительно. Семья Пацци на грани банкротства, все, что было заработано их дедом и отцом, растратилось, а последнее вложение старика Антонио явно было сомнительным, старик растерял хватку. Да и на восстановление города после потопа семья явно отдала львиную часть своих богатств, ведь у них не было ничего роднее Флоренции. Все что осталось это вилла и два дома. Франческо собирался открыть отель под залог дома. Отель, такого класса был бы обречен на успех, особенно на фоне все больше растущего потока туристов, но ему не хватало денег на перепланировку дома. Он пришел просить заёма у Медичи. Но глаза Козимо горели злым голубым огнем, он так долго ждал этого, ждал, чтобы посчитаться с Пацци и уничтожить их.- Я не могу дать тебе этот заём, ведь нет гарантий.- Козимо, - Франческо смотрит так, будто не ожидал такого, - ты серьезно? Может быть, мне предоставить тебе расписку на тот миллион, что твой отец так и не вернул Пацци?- А она у тебя есть? Тогда с радостью верну долг… - взгляд у Козимо не хороший, будто хочет, что бы Франческо умолял.Франческо отводит глаза, никакой расписки у него нет, её смыло в Арно вместе с половиной города. Он надеялся на Медичи, но они подвели.- Козимо… - Франческо чувствует горечь внутри, - мне жаль, что так получилось с Лоренцо, но я сделал все что мог, может быть, пора простить меня? Я тоже любил его и мне горько от этой потери.- Прости, Франческо, но я тоже сделал все что, мог, - разводит Козимо руками, - такое вложение нашему банку не интересно, да и ваша гостиница, скорее всего, будет убыточна. Куда ты денешь всех этих бедолаг, что лишились домов? А твоя мифическая расписка, кажется, вообще никогда не существовала.- Отель принесет прибыль в следующем году… как только откроется.- Вот тогда и приходи.Франческо хлопает дверью. Медичи не оставил ему выбора, он берет ссуду у бандитов, в тайне от семьи. Его план работает, прибыль начинает поступать, открыть гостиницу было успешным решением. С каждым годом во Флоренцию будет ехать все больше народа, но вот только он должен по своей ссуде, чуть больше, чем рассчитывал… Франческо зарезали где-то в темном переулке по пути из гостиницы домой, у него в кармане было две тысячи. Улик не было, дело закрыли, списав на обычную кражу. Когда в доме Пацци начались странные звонки, Алессандра запаниковала, теперь они должны были колоссальных три миллиона лир. Антонио старшего тогда не было в стране, он лечился в Германии, да и был не в курсе этих дел сына.Контессина случайно узнала обо всем, когда пришла забирать Пьеро из школы, ему все рассказал Антонио младший. Она не могла спокойно наблюдать за происходящим, а потому попросту анонимно передала чек с половиной суммы Алессандре. Она пожалела детей и Алессандру, которым уже тоже начинали угрожать расправой. Контессина списала деньги с личного счета, что был открыт для накоплений на образование сына. Никто и никогда не поднимал этой темы более.***Шины шуршат по выложенной гравием дорожке, её видимо как раз собирались ремонтировать, раз сняли привычные камни, коими ранее была выложена эта дорога. Козимо наблюдает из окна, опираясь на трость, и прокашливается. Антонио так похож на своего отца теперь. Козимо хмыкает и возвращается в свое кресло, он доверяет Пьеро, но хочет убедиться, что Пацци не подложит им свиньи. Антонио улыбается, заходя в кабинет, и жмет руку Пьеро, тот справляется о детях, что сейчас во Флоренции. Семьи нашли общий язык за эти годы, Пьеро и Антонио дружили с переменным успехом, но с тех пор как их дети стали проводить столько времени в играх, семьи стали совсем дружны. Козимо провожает взглядом Антонио, он молодец, раз держит бизнес на плаву и так преуспел в его развитии, отец бы и дед гордились. Хотя старший Антонио Пацци заложил этот фундамент, правильно научив внука всему. Тем же планировал заняться и Козимо, когда Лоренцо еще немного подрастет.- Обсудим дела, - предложил Пьеро.- Конечно, вот папка, - протягивает её Антонио, - немного инвестиций и известнейшая до мировых войн марка вина вернется на рынок.- Вложение выглядит надежным, - кивает Пьеро.- А вы нашли фирменный семейный рецепт брожения винограда и систему выращивания лозы, - спрашивает вдруг Козимо из своего кресла у камина.Повисает пауза, Антонио смотрит на Пьеро, не зная, что ответить.- Земля то там паршивая и не каждая лоза примется, а если и примется, вкус будет отвратный, ни поэтому ли ты посадил уже в эту дыру, столько денег?- Это наше фамильное поместье…- Так ты хочешь сохранить виллу или все же наладить производство вина.- Что ж, вижу вы не верите мне, - поживает плечами Антонио, - но и разглашать свои семейные секреты не собираюсь.- Значит, ты все же нашел…- Может и нашел, - уклончиво отвечает Антонио, не хотел он отвечать на этот вопрос, ему просто нужны были деньги на развитие.- Но от этого зависит будущее сделки, - парирует Козимо.- Отец, я верю, что Антонио справится, я был там и видел все… да работы предстоит много, но игра стоит свеч…Козимо хмыкает и замолкает. Антонио злится, что его не воспринимают всерьез, ведь он Пацци, сын Франческо. Он помнит, как злится Козимо на его отца и почему. Хочется доказать, что все его опасения беспочвенны.- Если твоему отцу нужны гарантии, - произносит Антонио, чуть вскинув бровь. - Если через десять лет ничего не выйдет. Можете забрать виллу себе и сравнять её с землей, если будет угодно.- А ты самоуверен, - усмехается Козимо.- Тогда подпишем бумаги?- предлагает Пьеро, но тут раздается звонок.На лужайке перед домом у машины Антонио Пьеро пытается его отговорить ехать, но понимает, что это тщетно, ведь пропал сын и Антонио не сможет сидеть, сложа руки и попивать вино на вилле в Кореджи. Он должен вернуться домой и помочь искать сына, даже опасная дорога и плохая видимость его не остановят.- Я подниму всех кого, смогу, - уверяет он Антонио, - только прошу, останься, мы же пили, а дрога скользкая…- Мы выпили едва ли бокал вина, справлюсь… - отмахивается Антонио.- Тогда, будь осторожен, - Пьеро жмет руку друга и уходит в дом, нужно сделать много звонков.Козимо стоит, молча, оперевшись на трость, но он выглядит еще статно, если бы, ни эта трость, можно было бы подумать, что ему нет и пятидесяти. Козимо задумчив, он смотрит, как Антонио садится в машину. А изнутри будто жгут слова, которые он давно хотел сказать.- Антонио, - окликает он вдруг его, - это не вовремя, но вдруг больше не будет момента, удели мне секунду времени. Мальчика уже ищут…- Да, сеньор Медичи, - выглядывает Антонио из машины.- Я хочу, чтобы ты знал, я давно простил твоего отца и не считаю его ни в чем виновным. Он был достойным человеком, и мне жаль, что так случилось с ним из-за моей злости…- Я никогда не винил вас, Козимо, - Антонио даже улыбается в ответ, - я рад, что и вы смогли простить и понять, что ненависть лишь рождает ненависть!- Тогда я верю, в твою затею с вином и жду первую партию! – старик улыбается и смотрит вслед отъезжающей машине.***Обстановка в стране накалялась, все были на грани и даже бывшие друзья и братья становились под разные знамена. Джованни смотрел на Антонио Бертолдо Пацци с непониманием.- Антонио, не дури, война рано или поздно накроет всех… я бы на твоем месте не доверял тем, кто развязал эту ужасную войну.- А ты готов бросить город на произвол судьбы, Джованни? Тебе не жаль покидать его?- Лучше бросить город, чем сгинуть вместе с ним. … Моя жена беременна и я не хочу, чтобы ребенок узнал, что такое тяготы войны, неужели ты готов обречь своих детей на такое? Прошу, поехали с нами в Америку.- Я понимаю твою обеспокоенность, - кивает Антонио, - но я не могу так легко уехать. Кто позаботится обо всем, когда придет время?- Время умирать? Кто-то должен будет все восстановить, когда война закончится! От мертвого тебя, будет мало толку… да и не хочу видеть, как они придут отбирать все, что мы заработали своим потом и кровью.- Давай оставим политические споры, - отмахивается Антонио, теперь приходилось считаться с каждым, у кого водились хоть какие-то средства выше среднего. – Ты хочешь закрыть банк и изъять все средства? Но это может погрузить город в еще большую разруху, если люди потеряют последнее. … Они верили тебе и несли свои гроши.- Времена всех ставят в неудобное положение, мне нужно подумать о своей семье. … Козимо хоть и мал, но уже поддается всей этой пропаганде, это ужасно!Антонио молчит, он ни во всем поддерживает укоренившуюся у власти партию, но иногда приходится закрывать глаза на некоторые решения, дабы выжить.- Не закрывай банк, - просит Антонио, - твой банк единственный еще на плаву.- Будет сложно держать его на расстоянии в оккупированной стране. Да и где мне взять средства на жизнь в Америке.- Я дам тебе денег, под расписку, и если однажды вернешься домой, отдашь их, когда моей семье понадобится помощь. Но взамен, не закрывай банк…- Что ж, Вьери хоть и слишком стар, но присмотрит за ним, переезд ему уже не пережить, да и не хочет бросать свой город.- Однажды этот город станет и твоим! – со знанием дела говорит Антонио.- Антонио, я все же настаиваю, что бы Пацци ехали с нами! Отправь хотя бы Франческо с матерью…!- И как я буду выглядеть в глазах людей, выслав родных?- Как умный человек! – парирует Джованни.Антонио не отвечает, не хочет больше говорить на эту тему, дабы не устраивать ненужных споров с человеком, что был лучшим партнером в делах и мог стать хорошим другом. Пацци получает расписку от Медичи.Джованни отплывает в Америку вместе с семьёй. Там, удачно вложившись, он приумножает благосостояние семьи в разы. Антонио предчувствуя оккупацию города, все же отправляет тайком маленького Франческо с матерью в Америку к Медичи.***Джованни растила мать, и отца он никогда не знал. Они жили в деревне с самого его рождения, и жизнь эта не была легкой. Они держали небольшое стадо овец, и продавали шерсть перекупщикам, стараясь хоть как-то заработать. В то время он еще не знал, как именно повернется его жизнь.Род Медичи был древним, когда-то они даже были великими герцогами Тосканскими, но от титула пришлось отказаться в пору объединения Италии. Да и даже в пору бытности герцогами, им всегда ставили в укор то, что семья вышла из простого народа. Но ни этим ли гордился род. Показывая собственным примером, каких высот можно достичь при достаточном уме и толике везения. У старого Вьери не осталось наследников, один сын погиб на войне, второй был застрелен кем-то из Пацци на глупой дуэли, а единственная дочь решила уйти в монастырь. Род медленно, но верно угасал, оставались лишь разбросанные по всей Европе дальние родственники. Но ему не хотелось отписывать банк на такую дальнюю родню, ведь им он вряд ли был нужен. Разыскать Джованни с матерью было легко, они были именно там, куда он их отправил, когда узнал, что служанка беременна от его сына бастардом. Джованни рос смышленым и схватывал на лету. Других вариантов у Вьери не было…Род Пацци был одним из древнейших и не раз изгонялся из родного города, как и любая другая семья, они знавали как хорошие, так и плохие времена. Дела не всегда шли хорошо, но кое-что скопить удалось. Но, чего у них было не отнять, так это знаменитой аристократической фамилии, они цеплялись за свой статус в самые отчаянные времена и всегда в итоге выплывали. Отец Антонио открыл банк, после войны пришлось восстанавливать город и большую часть из стояния Пацци пожертвовали городу, за что и получили символические ключи от города, и возможность участвовать в заседаниях городских властей.Денег, что оставил Вьери, было не так много, как думал Джованни, но старик многому научил его и дал хорошее образование. Дом Уфицци был отписан людям Флоренции по ?Семейному пакту Медичи?, так решила дочь Вьери, дом должен был достаться ей, но она отреклась от него. С тех пор там открылась галерея, но за семьёй оставалось право принимать участие в жизни галереи. Бесчисленные особняки и земли требовали постоянных денежных вливаний и поддержки, после уплаты всех долгов Джованни чуть не оказался на мели. Кое-что пришлось продать, что-то сдать в аренду городу. Банк был в плачевном состоянии, но решение пришло неожиданно. Использовав приданое жены он смог зацепиться в банковском деле и возродить знаменитейший банк из пепла. Рожденный во времена войны, он прекрасно понимал, как важно экономить и не кичиться богатством, Джованни всю жизнь одевался и вел себя скромно, к чему и приучил сына…Антонио всегда присматривался к этому невзрачному пареньку, чья фамилия отныне была Медичи, но хоть у него и было богатство, но никто не воспринимал его как наследника великого рода. Джованни пришлось доказывать самому, что с ним теперь придется считаться всем.***Когда Антонио Бертолдо Пацци старший окончательно передал все дела своему внуку, то удалился на фамильную виллу. Там он просыпался на рассвете и шел на виноградники, от которых почти ничего не осталось, а руки дошли лишь теперь, когда он вышел на пенсию. Сейчас эта земля представляла собой жалкое зрелище, изможденные светло-корочниневые участки земли, поросшие бурьяном и травой. Теперь здесь едва ли угадывались виноградники Пацци некогда знаменитые на всю Тоскану, до чего же может довести война. Но теперь он точно восстановит все то, что было потеряно. Пусть семейные винодельческие секреты были утеряны, но Антонио был упорен. Разбирая оставшиеся с тех времен записи и дневники с книгами, коими была полна вилла, он то и дело находил некоторые упоминания об этом. Старик Пацци посадил несколько кустов винограда разных сортов и наблюдал за ними, собирая виноград разной спелости, Антонио делал не большие партии разной крепости и выдержки, пытаясь добиться того самого знаменитого вкуса, но ничего не получалось. Старик был упорен в своём деле и не собирался сдаваться, пусть все вокруг лишь смеялись над его занятием.Маленький Франческо сидел в кроватке и оглядывался по сторонам, потирая сонные глазки, ему скоро должен был исполниться год. Антонио проходил мимо детской комнаты, заслышав лепет правнука, он вошел. Франческо тут же протянул к нему руки, прося вытащить его из кроватки и пустить играть. Антонио улыбнулся внуку и потрепал его по волосам, он с трудом опустился и присел у детской кроватки.- Представляешь, внучек, этот старый пень все же преставился раньше меня, немного до юбилея не дотянул… - с толикой сарказма говорит он о Джованни. – Мы с ним прожили такую долгую жизнь, что и врагу не пожелать.Старый Антонии замолчал и вздохнул, после посмотрел на правнука, которого интересовал лишь дедов перстень, ведь он так блестел и переливался на свету. Антонио снял с пальца фамильный перстень Пацци, это был округлый темный камень в серебряной оправе и протянул мальчику.- Теперь он твой!Франческо довольно засмеявшись, взял его в руки и тут же для начала решил попробовать на зуб, пока никто кроме деда не видит, довольно при этом лепеча что-то там на своём языке мало походящим еще на итальянский. Антонио рассмеялся своим глухим кашляющим смехом.- Знаешь, Франческо, хочу доверить тебе секрет… - он помолчал, - я все же смог разгадать семейные винные секреты, мой сын был бы счастлив, нужно рассказать об этом твоему отцу. Но для начала сделаю еще пару экспериментов, дабы убедиться, что все правильно!Антонио медленно поднимается, и все же достает Франческо из кровати и опускает на пол. Мальчишка тут же схватил одну из своих книжек и стал совать деду в руки, Франческо любил играть с дедом, тот ему многое разрешал…Антонио умер спустя пару месяцев во сне, в своей постели, на самом рассвете, когда солнце, вставая, озаряет его комнату первыми лучами, как бы сообщая, что новый день уже на пороге. Он ушел тихо и мирно, даже ничего не успев почувствовать. Ему снилось, как он прогуливается вдоль молодого виноградника на вилле Пацци, грозди уже набрякли спелым виноградом, и ветки буквально ломятся под его тяжестью. ***Дорога до Флоренции не такая уж и длинная, но Пьеро хочет поскорее попасть домой, к семье и детям. Тем более теперь, когда у него на руках есть все доказательства махинаций Пацци. Они довольно переглядываются с Биното, он его правая рука почти всю жизнь, и он доверяет ему как себе. И даже прощает, что он не докладывает ему обо всех выходках Лоренцо в Риме, желая сохранить нервы друга. Хотя сам Пьеро смотрел на это философски, если не для глупостей, то для чего еще нужна юность. Биното весь поглощен изучением новых доказательств, они уже пару лет пытались уличить Якопо в махинациях с землей, и кажется, наконец, наступили ему на хвост.- Думаю, с этим мы сможем закрыть ему рот надолго, - улыбнулся Биното.- Предложим сделку, вдруг он согласится…- Плясать под дудку Медичи, это вряд ли, - отмахивается Биното и смотрит в боковое зеркало, ему кажется, что едущую позади машину он видел еще в Милане.- Мне кажется у нас хвост, - произносит он нахмурившись. – Пьеро, ускорься.Машина Медичи ускоряется, но преследователи тоже не отстают, расстояние между ними начинает сокращаться и черный автомобиль уже ровняется с ними. За глухо тонированными стеклами ничего не рассмотреть, вдруг черную машину сильно кидает влево, Пьеро еле успевает отвернуть. Биното выхватывает телефон и пытается дозвониться в полицию Флоренции. Черный автомобиль выскакивает наперерез и Пьеро ничего не остается, как затормозить. Стекло быстро отъезжает и раздается выстрел. Точный и тихий. Лобовое стекло машины Медичи идет трещинами, а подголовник позади Пьеро начинает набираться кровью. Биното пытается вылезти из машины, но не успевает, пуля настигает и его, но не столь точно, как хотелось бы убийцам. Времени разбираться с Биното нет. Черный автомобиль тут же уезжает прочь, пока не собрались любопытные. Его найдут сожженным в лесу неподалеку, и никаких следов или свидетелей. Полиция и скорая помощь приезжают не сразу, Биното умирает по пути в больницу от потери крови, не переставая твердить детективу Руссо одну и ту же фамилию. В спешке никто не забирает темную папку с документами, а после она бесследно исчезает. ***Смерть отца была такой неожиданной и шокирующей. Лоренцо никогда не думал, что потеряет его так. Когда умерли Козимо и Контессина, это казалось естественным, хоть и болезненным, он принял это стойко, как само течение жизни, ведь они прожили хорошую жизнь и вокруг них были дети и внуки, они умерли спокойно. Но убийство, когда одним выстрелом кто-то решил отнять чужую жизнь, совсем иное и боль от этого тоже другая. Он бы и рад расплакаться, но нужно быть сильным ради семьи. Мама и Бьянка разбиты, Джулиано не сдерживает слез, Сандро стоит рядом с ним. Здесь собралось столько людей, все хотят проводить Пьеро Медичи в последний путь, каждый выражает свои соболезнования и сочувствия. А Лоренцо даже не может позволить себе скорбеть, на него свалилось столько дел, он напоминает себе зажатую пружину, которая может выстрелить в любой момент, он сильнее сжимает руку Клариче, которая смотрит на него с беспокойством. Он благодарен, что Клариче не оставила его в такую минуту и что так помогает ему в эти темные дни. Лоренцо встал во главе семьи, хотя недавно раздумывал его ли это путь, но теперь все эти думы кажутся ему пустыми. Он велел держать себя в курсе всех деталей расследования и наказать всех виновных, но это легко лишь на словах и от этого он только сильнее злится. Неужели его отец не узнает справедливости. Нори стоит рядом, он тоже потерял отца, его лицо не проницаемо за темными стеклами очков. Им всем нужно быть сильными в эту минуту.После церемонии Лоренцо наконец-то остается здесь один, он доверил Сандро отвезти всех домой. Ему хотелось побыть одному, осознать горе и возможно выразить последнее почтение отцу. Они всегда были близки, и Пьеро доверял и верил в сына, теперь он просто не может подвести его. Но вместо мыслей об отце в голову упрямо лезут воспоминания о бабушке. Он не видел, как умирали его дед и тем более отец, их смерть была чем-то эфемерным, не до конца принятым и осознанным, да он скучал по ним и скорбел, но иначе, чем по бабушке. Да и в детстве он проводил с бабушкой больше времени, чем с матерью, та была занята с младшими, отец много работал, но дед и бабушка всегда были свободны для маленького Лоренцо. Контессина долго болела прежде, чем умереть, и Лоренцо почти все время был рядом. Он читал её любимые книги или газеты, за которыми бегал каждое утро в лавку со свежей прессой. И однажды, видимо предчувствуя свой скорый конец, она подозвала его к себе, веля отложить книгу, и сказала, что хочет открыть Лоренцо большой секрет, который должен остаться лишь между ними. Контессина сказала ему, что Пацци, несмотря на все неурядицы между их семьями всегда были близки к Медичи, а потому он должен дружить с Франческо, и если насупит такой момент, простить его, как прощают друг друга родные братья. Только прощение может сохранить обе семьи и их город, вражда никогда не даёт ничего кроме вражды и горечи. Ненависть рождает ненависть. Тогда Лоренцо ничего не понял, да и зачем бабушка сказала это, если они и так друзья на век, братья по крови, даже шрам это доказывает и ничто и никогда не сможет поколебать их дружбу. Но теперь её слова звучали совсем иначе, и он не желал с ними соглашаться, потому что его сердце сейчас захватила ярость, и он жаждал возмездия, за все дни и часы, что отняли у них с отцом, все те минуты, что Пьеро теперь не сможет прожить и разделить со своей семьёй. Потому что кто-то решил, что ему уже достаточно, а раз это сделали они, то и его руки теперь развязаны. Лоренцо упрямо сжимает кулаки, не желая вспоминать бабушкины слова.- Чего ты хочешь? – спрашивает Лоренцо, не оборачиваясь.- Просто поговорить, - голос Франческо необычайно тих, даже для кладбища. – Мне жаль, что так произошло. И я все еще готов быть твоим другом…- Жаль… помощь… друг, - Лоренцо хмурится, повторяя слова Франческо с издевкой.- Ты серьезно? – тон Франческо немного меняется. – Мне принесли уведомление и запрет на выезд из страны. Ты, правда, считаешь, что я могу быть причастен?- Биното назвал фамилию твоей семьи. Значит, вы как-то замешаны.- И ты мне не веришь, - скорее утвердительно отвечает Франческо, - ну, а Гульельмо, думаешь, он тоже замешан? Он тоже Пацци…Лоренцо молчит, и даже не смотрит в сторону друга. Ему нечего сказать, он запутался и все чего он хочет так это справедливости и мести, а все полученные на данный момент сведения противоречивы. Но кровь должна быть омыта кровью, это древний закон и ошибаться он не может. Если проявить слабость раз, никто не станет воспринимать тебя всерьез, ни это ли всегда повторял Козимо. Да и Лоренцо так устал от всех этих внезапных предложений, звонков и встреч, что посыпались на него с самого утра, каждый пытался заглянуть ему в рот и сыграть на его эмоциональном состоянии, дабы узнать из чего сделан этот новый Медичи, получится ли воспользоваться ситуацией и урвать что-нибудь у него из-под носа или нет. Он пытался успокоить себя. Сказать, что все в порядке и беспокоиться не о чем, но если его отца убили среди белого дня так просто, что мешает этим же людям убить и его сейчас … Лоренцо чувствовал себя неуютно и в голове крутились нехорошие почти параноидальные мысли.- А ты веришь своему дяде, – задаёт встречный вопрос Лоренцо.Франческо отвечает не сразу, он еще не виделся с Якопо, с самолета приехал сразу сюда на службу. Но он говорил с Якопо по телефону тот ушел от прямого ответа, он никогда и, ни на что не отвечал прямо, и его слова всегда можно было толковать двояко. Франческо хмурится, но все же, хочет верить дяде.- Я не думаю, что это он…- Я докажу, что ты не прав, - Лоренцо упрямо смотрит на свежую могилу, где теперь покоится его отец. – Докажу, что Пацци виновны.- И как далеко ты готов ради этого зайти?- Я сделаю все, пойду до конца и не остановлюсь. Разве тебя сюда не дядя отправил, выспросить о расследовании?Лоренцо говорил твердо и уверенно, в его взгляде сквозит гнев и желание расплаты. Франческо качает головой, глядя в темнеющую землю, ему нечего ответить, Лоренцо уже все решил за него, одной фразой перечеркнув всю прошлую дружбу. Если Медичи видит в нем дядину шестерку, то и ему самому больше нечего здесь делать, пытаться переубедить упрямца занятие пустое, он обязательно передумает. Но вот только Пацци не делают одинаково выгодных предложений дважды. Франческо еще раз выражает дежурные соболезнования и уходит, внутри него разливается горечь. Некоторые раны не видны и полностью никогда не затягиваются. Такой раной стал Лоренцо. Новелла ждет его в машине, но по одному виду Пацци понимает, ничто больше не будет как раньше.Только зайдя в дом, Франческо понимает, дядя в ярости. Гульельмо встречает его встревоженным и растерянным взглядом, будто прося о помощи. Якопо расхаживает по кабинету с бокалом вина он вне себя, его лицо раскраснелось, а волосы спали на лоб.- Это мальчишка, - восклицает Якопо, - кто он такой, чтобы мне указывать.Якопо был в доме Медичи еще утром и Лоренцо полностью отверг его предложение, даже не обдумав. Якопо пытался вразумить неопытного еще в делах юнца и предостеречь от опасности, которая могла придти в город, если не решить проблему на корню. Но Лоренцо уверил, что в их городе никогда не было мафии и эта сила им не страшна, потому что Медичи достаточно сильны, чтобы выдержать любой удар. Да и нет таких простофиль в славной и гордой Флоренции, что свяжутся с мафиозными объединениями.- Все эти Медичи одинаковы, ни Пьеро, ни теперь его сын не слушают меня.- Может, потому что ты не умеешь просить помощи нормально? – не выдерживает Франческо.- Мне не нужна помощь, но им она может понадобиться и очень скоро, - зло выговаривает дядя, хотя в чем-то племянник прав.- Дядя, скажи, ты правда убил Пьеро… - робко спрашивает Гульельмо.Якопо останавливает свой тяжелый взгляд на младшем племяннике и долго смотрит, не моргая, после отводит взгляд и делает глоток из бокала. Гульельмо ёрзает на своем месте и весь сжимается под взглядом дяди.- Это уже не имеет никакого значения, Гульельмо, - он смотрит в окно, - маховик запущен…Франческо и Гульельмо переглядываются, не понимая о чем именно, толкует дядя. Он старался сильно не подпускать их к политической подоплеке бизнеса, а они и не спрашивали, если он смог во всем разобраться и стабилизировать финансовое положение в их семье, значит, был хорош в этом.- Этот Лоренцо еще себя покажет, вот увидите,… мы все сгинем из-за него, - Якопо смотрит на улицу. – Нет же, посмел указывать мне, вот же ж правнук крестьянской шлюхи!Это не уважение, что проявил Лоренцо к его опыту и наставлениям, ужасно оскорбило его. И Якопо Пацци никогда этого не забудет.- Дядя, если ты не против, я вернусь в Рим немедленно, там полно работы… - говорит Франческо, глядя на Гульельмо, именно он подал ему эту мысль.- Да, это отличная мысль, будь там… - Якопо будто переключается на его слова, и даже немного успокаивается. В конце концов, у него будет еще время разобраться с Медичи, и указать им их место, а дела их семьи превыше всего.Расследование по делу об убийстве Пьеро Медичи и Биното закроют за недостатком улик спустя два года, и как не пытался Лоренцо найти виновных, у него ничего не получилось. Да и успев остыть и рассудить обо всем, он понял, как был не прав насчет Франческо, и Клариче помогла ему это осознать, но иногда сломанную вещь уже не починить простым ?прости?.***Сильвия напоминает лишь бледную тень себя прошлой. Волосы были небрежно растрепаны, лицо бледное, а глаза впалые, кажется она пила накануне. Лукреция качает головой, ей больно наблюдать за ней такой, но никакие разговоры так и не помогли. Но сегодня Сильвия пришла в дом Медичи сама, пришла рано утром, они еще спали. Она была взволнована и напугана.- Вы ведь не успели подписать бумаг? - рассеянно спрашивает она Пьеро. – Я не доверяю Якопо.Пьеро приглашает её в кабинет. Лукреция заваривает чай, дабы Сильвия немного успокоилась. Но та даже не притрагивается к чашке.- Я беспокоюсь… - вновь уклончиво начинает она. – Медичи всегда были добрыми друзьями нам, а Якопо я не доверяю. Антонио не хотел бы, чтобы вилла ушла с молотка или была сровнена с землей… давайте подпишем бумаги! – она словно торопится, боится, что сюда могут ворваться. – Пока Якопо уехал и не знает, что я была у вас.- Сильвия, успокойся, - осторожно говорит Лукреция, - что происходит, с чего такая спешка.- Антонио хотел возродить виноградники, Якопо всегда был против, у него свои планы на землю. А мальчики слишком малы… Он никогда не допустит меня к наследству, но я хочу, чтобы у мальчиков осталось хоть что-то.Пьеро и Лукреция переглядываются, сложно сейчас понять ход мыслей и сбивчивые интонации Сильвии, она выглядит измученной и напуганной.- Когда они вырастут, вы вернете им виллу, а пока, хочу, чтобы Медичи сохрани её для них…- Якопо ведь не знает, что Антонио не успел подписать бумаг… - вспоминает Пьеро.- Он ничего не знает, - кивает Сильвия, - они ведь и поругались из-за этого, Якопо думал, что Антонио хочет продать виллу, а не стать партнерами с Медичи. Но я не доверяю ему, мне не нравятся люди, с которыми он ведет дела, - Сильвия передергивает плечами.- Тогда, мы можем подделать его подпись и печать, номинально вилла будет у нас в залоге.- Я привезла печать Антонио, - кивает Сильвия.- Но чтобы Якопо поверил, нам придется забрать её у вас, якобы за долги Антонио, ведь дела Пацци не сказать, что хорошо шли в последнее время.- Я согласна, мы просто переедем в город. Все это будет меньшим из зол.Сильвия берет ручку со стола Пьеро и ставит росчерк в документах. Сильвия спешит уйти так же быстро, как и появилась в доме Медичи в этот рассветный час, мальчики с няней, но ей не хочется оставлять их одних надолго. Но все же, она задерживается на пороге. Взгляд её огромных глаз направлен на Лукрецию в мольбе, она хватается за её руку, словно за спасательный круг, пальцы Сильвии худые и тонкие, покрыты сеточкой просвечивающих вен.- Лукреция, прошу, присматривай за ними, когда меня не будет рядом… Франческо он, - она вдруг замолкает, и мнется. Поджимая тонкие бледные губы. - Просто обещай, что присмотришь за ними!И у Лукреции нет иного выбора как согласиться, она накрывает холодную руку Сильвии своей и мягко улыбнувшись, кивает, они никогда не обсуждали этого, и никто наверняка не знал, была ли Лукреция в курсе, кто являлся отцом Франческо на самом деле или нет. Но эту немую мольбу Сильвии она просто не могла отвергнуть, ей хотелось успокоить подругу и помочь ей, той явно нужна была поддержка, и Лукреция была готова оказать её. Она видела, как сильно успокоил её ответ Сильвию, и она приняла это за добрый знак. Вот только Лукреция не могла знать, как все обернется…Её жизнь принадлежала ему. Это было чем-то вроде волшебного заклинания, что хранило их семью все эти годы. Сильвия целует мальчишек в макушки и велит им идти спать. Без него она точно не справится. Не чувствует в себе былой силы, этого желания жить и просыпаться по утрам. Сильвия наливает себе очередной стакан водки, дабы заглушить все эти голоса в своей голове, они твердят ей, что она слабая и её жизнь не имеет смысла без него. Антонио улыбается с фотографий, смотрит, но в этих глазах больше нет тепла.- Я не справлюсь, - повторяет она беззвучно одними губами.И больше некому её переубедить. Руки, бесконечно поддерживающие её, резко исчезли, и теперь она стремительно падала вниз. Все эти месяцы прошли, словно в тумане с каждым днем она ощущала себя лишь слабее, просто не могла представить жизни без Антонио. Ей было стыдно перед сыновьями за слабость, но что-то внутри неё потухло, выключилось, умерло вместе с мужем. Она больше не ощущала себя живой, лишь жалкая тень. А еще она боялась. Боялась, что Якопо узнает правду о Франческо и тогда, о привычной жизни точно можно будет забыть, он отнимет у неё все и выставит за порог. Сильвия ужасно боялась вернуться в эту полную лишений и страданий жизнь, что оставила тогда на мосту, поверив Антонио. Сильвия наливает себе еще, призраки давно похороненные, вдруг вернулись и теперь разрывали голову своими писклявыми голосами. Она трясущейся рукой берет бутылку, та уже опустела, нужно её выбросить, спрятать, чтобы мальчики утром не заметили, чтобы Франческо вновь не смотрел на неё, так пронзительно укрывая пледом, и говоря брату, что маме нужно отдохнуть он сам придумает ему завтрак. От этого почти взрослого взгляда сына, становилось стыдно за себя, но она просто ничего не могла с собой поделать, Сильвия сдалась. Она любила сыновей, и Франческо, пожалуй, даже сильнее, но каждый взгляд на него напоминал ей, что они теперь чужие этой семье. Ей ведь даже некуда будет пойти… Все эти месяцы прошли словно в бреду и тумане, без Антонио её просто не могло быть. Сильвия стоит на пороге детской, глядя, как её мальчики мирно спят, эти дети все, что останется от них с Антонио, Гульельмо похож на отца внешне, Франческо – перенял манеры и повадки, и даже немного характер. Она легонько целует каждого, на прощание, она просто не имеет права портить их жизнь. Им будет намного лучше без неё…