1 часть (1/1)

жила-была девочка по имени Гудако. Она работала в организации "Халдея", где занимались программированием для гуманитарной помощи. В ней было два чуда — четкий русский выговор и чувство юмора. Иначе говоря, она была крут. А девчонки из "Халдеи" в общем не понимали смысла русского юмора и говорили ей: "Эй, откуда ты столько понимаешь?". Она отвечала "GIRLS GIRLS GIRLSPUUUUUUUUUUUUUUUSSSYYYYSEX SEX PUSSY GIRLS VAGINA SEX ASS TITSBOOBBIESSSS SEX SEXAHAHAHAHAHAHAHAHA" и в ответ сама смеялась. Это было что-то такое веселое, что даже тяжело становилось… Но почему-то большинство девушек из "Халдеи" принимало ее за принцессу. Однажды Мэш Кириелайт проходила мимо комнаты Гудако, и услышала за дверью странные звуки. Она прислушалась и услышала : "#KYYYYAE THE MAGLICAGGLYAGGOWAAD SE LABICH WALIES SE VAGINA!" Мэш быстро распахнула дверь, и увидела, что Гудако в обнимку с какой-то толстой теткой… Мэш была в ярости. Она всегда хотела, чтобы Гудако была с ней. И вот она ее предала! Мэш схватила извивающуюся подругу за волосы, оторвала от пола, занесла руку для удара… И вдруг какая-то сила развернула ее. Перед ней был Романи. "чето я щас прикола нихуя не понял блять" - сказал Романи и выронил из рук кружку кофе. Мэш подняла глаза. Романи стоял охуевший с глазами в пять копеек. "а что ты тут делаешь, блять?" - пробормотала Мэш. "такэ это ты самоху" - ответил Романи и исчез за дверью туалета. Мэш сначала так и сидела ошеломленная, но потом вспомнила про Гудако и строго посмотрела на неё. Гудако ничего не сказала. Только спрятала свои груди под топик и насупилась. Мэш сделала вид, что ничего не заметила, и подошла к подруге. Гудако встала и села за комп. Мэш села рядом, и некоторое время они молча играли в шахматы. Потом в дверь вдруг постучали, и несколько голосов крикнули: "Мэш! Мэш! Пошли!" Мэш покраснела, и очень смутилась. Гудако встала, и подошла к двери. В комнату вошел Августин и с ним ещё несколько незнакомых ей людей. Все они были вооружены. "Я НЕ ОТДАМ ВАМ СВОЕ ПОРНО, КОЗЛЫ!" - закричала Гудако и достала пистолет. Выстрела не было. Потом Гудако вспомнила, как этим пистолетом совсем недавно убивали барана, и нажала на спуск. Несколько секунд было тихо, потом Августин приподнялся на цыпочки, вынул из подмышки свой пистолет и выстрелил. Гудако вскрикнула "Блять!", схватила Мэш за руку и они выбежали из комнаты. На улице их ждал Мэш, который, конечно, догадался обо всем раньше. "Ну что, уроды, - сказал он - покажем вам, кто здесь теперь главный?" И мы всем стадом кинулись вперед. Мэш показала этим козлам, как надо умирать. Гудако стояла в полнейшем культурном шоке, пока Мэш расправлялась с Мэшом. Это было нечто среднее между мясным и ювелирным салатами. Когда все было кончено, и Августин остался в луже крови, Мэш отошла в сторону и сказала: "Извините, леди и джентльмены, сегодня я вас развлекла, но отныне я не такая, как раньше". Гудако поняла, что стала любить Мэш еще больше прежнего, и сказала: "Спасибо, детка, мне это было нужно". И тогда мы все принялись за Августина. На другой день Гудако поехала на скачки. Августин сидел дома, и в общем-то так было даже лучше. Романи же все это время сидел в толчке Халдеи и страдал от жесчайшего поноса, вызванного быстрорастворимым кофе. Через два дня его вышибли с работы, и он поехал домой. Когда он приехал, у его дома уже стояли две здоровенные машины с мигалками. "НИ С МЕСТА, ПАДЛА!"- закричал полицейский, и принялся стрелять. Но в это время на своем ламборгини с принтом аниме приехали Гудако с Мэш. Они затолкнули Романи в салон и поехали на всех скоростях. Завязалась погоня. Полицейские сирены завыли, на крыше прогрохотал пулемет, и между красными огнями мигалок замелькали угрожающие лица прохожих. Тогда Мэш сказала: "Августин, вперед, не отставай". И он поехал. Даже сама Мэш не поняла, как они смогли подружиться, ну да ладно. Гудако достала из-под заднего сидения гранатомет, и начала расстреливать полицейских. Вскоре погоня рассосалась, Мэш остановила машину и они стали рассказывать Романи о том, что это было и почему их теперь преследует полиция всей страны. Когда они закончили свой рассказ, наступило утро следующего дня, и Романи спросил: – Значит, я теперь тоже фальшивый? Мэш отрицательно покачала головой. – И меня теперь будут искать? – спросил Романи. – Очень даже могут, – сказала Гудако. – Ты совсем не фальшивый. Все гораздо проще. Ты из будущего. Романи поглядел на Мэш и Гудако, потом на лестницу под балконом. Да, это было самое настоящее будущее, понял он. А на кровати с мятой простыней спал мертвый Кухулин. "Вот черт, – подумал Романи, – а ведь их наверняка и впрямь будут искать. Интересно, как это они узнали? Или они могут знать все? Ладно, все равно теперь я на время исчезну. А потом… Потом видно будет". "ты долбоеб" - сказали в унисон Мэш и Гудако. Романи очень сильно обиделся. Но вдруг Кухулин закряхтел и восстал из мертвых в стиле "Ходячих мертвецов". Трое друзей сразу поняли, что попали в какой-то пиздец и прикончили Кухулина выстрелом в голову. "Лансер умер!" - крикнула Мэш. "Ты не человек!" - подхватила Гудако. Романи охуел от такой неожиданной отсылки на тупой мем, но принял это как должное. Кухулин же стал медленно подниматься с кровати. Он оказался на пару сантиметров выше, чем в жизни, и был одет в длинную серую тунику из шкур, совершенно напоминавшую Романи их самую первую встречу у дверей местной пивной. Мэш продолжала стрелять в Кухулина, но он не хотел умирать. Он подошел к ней и швырнул в нее ком грязи. Мэш промахнулась и захохотала. Кухулин улыбнулся и занес над ней руку. "Сиди здесь", – сказал он Гудако, – "а то я тебя убью". "Пиздец" - сказала Гудако и послушала Кухулина. Романи не знал, что и думать. Но тут до него дошло. Кухулин как будто подслушивал его мысли. Эта мысль пронеслась сквозь его сознание так быстро, что он не успел ее сформулировать. Кухулин нахмурился и что-то тихо сказал Гудако. Гудако начала хохотать как ебанутая, пока не схватилась за живот и не покатилась по полу в приступе истерики. Тогда Кухулин подошел к Романи, поднял его с пола и опустил на кровать. "Не бойся, парень", – сказал он, – "это он к тебе так". Романи вспомнил, что и Кухулин, и Мэнни подрабатывают поэтами, и этот его ком грязи был своего рода жалобой. Кухулин еще раз улыбнулся и спросил, как зовут Романи. – Рома, – сказал Романи, – можно Рома. Ни с того ни с сего в дверь громко постучали. Кухулин испугался и спрятался под кровать. Мэш, Романи и Гудако поступили так же. Стук повторился, и Романи понял, что по комму звонят из “ Дефенс-аут", где работал Кухулин. Он вылез из-под кровати и выглянул в окно. Там было солнце и небо. На скамейке у крыльца сидела Ольга-Мария Анимусфера. Романи улыбнулся и открыл дверь. В тот же миг на него опять напал приступ страха, и он закрылся. Но тут в дверь опять постучали, и опять он не успел ничего сказать. Как раз в этот момент дверь широко распахнулась, и на пороге появился Лев. – Романи, Романи, – сказал он, глядя на него смеющимися глазами, – это я. – Я уже догадался, – сказал Романи. Все насторожились. Лев взял Романи за плечи и посмотрел ему в глаза. – Ром, – сказал он, – а ты ведь умрешь скоро. Я знаю. Романи выдернул свои руки из рук Льва и отпрыгнул к стене. Он слышал, как страшно колотится у него сердце. Гудако с Мэш под кроватью приготовились отдавать отпор. У них это хорошо получалось. Лев прошел в комнату и сел на диван. – Ну, – сказал он, – и чего ты молчишь? Кухулин прятался в шкафу, а Романи не знал, что делать. – Чего молчишь, спрашиваю, – повторил Лев. Романи нервно сглотнул и ответил дрожащим голосом: "да ничего..." Лев повернулся к Мэш. – А ты чего молчишь? – спросил он. Мэш промолчала. Лев повернулся к Кухулину. – Ты что, опять за ним бегаешь? Ну вот, – сказал он, – все время приходится с тобой ругаться. Кухулин, Мэш и Гудако не понимали, как Лев догадался о том, где они прячутся. Или же он просто блефовал и не знал о том, что они здесь, просто заставлял Романи нервничать еще больше. Но они все равно продолжали молчать и не сдавать места, где они прячутся. Романи нервно оглядывался по сторонам, избегая зрительного контакта со Львом. Лев вздохнул и сложил руки на груди. – Что же это такое, – сказал он. – Вы даже прятаться не можете, прямо страх какой-то. Мэш сидела на полу, закрыв глаза, и казалась спящей. Романи наконец понял, как надо действовать. Он подбежал ко Льву и ударил его прямо по носу, от чего Лев упал на спину. Кухулин, Мэш и Гудако привязали его к кровати и стали допрашивать. – Лев, а Лев, а когда у тебя рога вырастут? – спросила Гудако. Лев сначала запирался, а потом признался, что рога у него выросли еще во время скитаний по Гималаям. Мэш и Кухулин засмеялись. Мэш пообещала, что все станет известно тому, кто победит на конкурсе силлогизмов, и погрозила пальцем. Кухулин хотел вызвать Льва на спор, но вспомнил, что этому надо посвятить еще две минуты, и вздохнул. Мэш была настроена решительно. Романи немного успокоился и смотрел на Льва свысока. Начала играть музыка "Смысл жизни" из "Смешариков". Кухулин обратился к Мэш: – Мэш, я боюсь, он неправильно нас поймет, и мы что-нибудь не то сделаем. Мэш посмотрела на Романи с уважением и расстегнула на нем рубаху. – Если вы, – начала она, – думаете, что у нас хоть что-то будет, когда мы поговорим о смысле жизни, то, простите за прямоту, вы, наверное, просто лишены элементарного инстинкта самосохранения. Тогда зачем вы сюда пришли? Чтобы спорить со мной? Романи, замерев от ужаса, кивнул. – Но мы же говорим о стихах Пушкина, – напомнила Мэш, склоняясь над лежащим на кровати Львом. – Мэш, – сказал Романи, – эти стихи я прочел на днях в одной старой книге. Вот послушай, я тебе сейчас объясню... Мэш закрыла глаза. – Скоро ли, – прошептала она, – наступит тот страшный день? Как я ждала его, как ждала... Гудако взяла Мэш за руки. – Мэш, – сказала она, – сейчас не время. – Почему? – Мы уйдем отсюда. Скоро совсем стемнеет. – Скажи, Гудако, – спросила Мэш, глядя в потолок, – а есть другой путь? Может, стоит спросить у нее? Кухулин нерешительно поднял голову. – Боюсь, она не ответит, – сказал он. – Я схожу спрошу, – предложил Лев. – Нет-нет, – испугался Кухулин, – я боюсь, что она снова утащит тебя в чертоги. Лучше я сам. Он поднялся с кресла и подошел к спящей Ольге-Марии, опустился перед ней на колени и положил ладони ей на голову. Гудако тяжело вздохнула. – Про это она мне тоже говорила, – тихо сказал Кухулин, – только я не понимал, к чему. А теперь все понял. – Что? – спросила Мэш. – Я понял, откуда эти стихи. Вот послушай. – Мэш не сводила глаз с Кухулина. – Сидел я раз у ручья, грустно-грустно на него глядел, и вдруг увидел возле ручья двух лосей. Один с опущенной мордой стоял, а другой травку щипал. Так я его сначала не заметил. Потом глянул на морду и сразу все понял – это он и есть, поющий зверь, которого эльфы зовут Берсеркер. Тогда я решил разбудить его и поговорить. Он же не знал, что это я, сначала не хотел просыпаться. А я ему – пощады, пощады! Ну и что, что я лосенок, зато я – воин, а ты трусливый зайчонок. Наконец он заговорил. ?Мне тоже было одиноко и грустно, – говорит, – и я тоже один на всем свете. Только на то я и берсеркер, чтобы драться за свой народ и сражаться до последнего вздоха. А ты, – говорит, – каяться не любишь. Даже когда воюешь на другом конце света. Знаешь почему?? А я не знал. Тогда он взял лук и выстрелил мне в голову. ?Потому что ты трус, – говорит, – и всякий бой для тебя – стыдное и подлое дело?. С тех пор я и плачу. Гудако стояла, повесив голову. Ей было очень стыдно. Кухулин вздохнул. – Ты думаешь, что я сплю? Вовсе нет. И не я один – все вокруг думают, что я сплю, а сам я только притворяюсь спящим. Знаешь, почему воины одеваются в шкуры убитых медведей? Потому что в честь победы над врагом надевают их. Не расстраивайся, Гудако. Все пройдет, и ты успокоишься. Вот увидишь, все в мире бывает. Гудако лишь грустно улыбнулась в ответ. Мэш подошла к ней и обняла её за плечи. – Не вешай носа, Гудако. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Смотри только, чтобы твой друг Кухулин не нашел тебя. Ведь он – самый добрый и красивый из всех, кого ты встречала в жизни. И никто не знает, как он к тебе относится. А он любит тебя. Поверь мне. Гудако снова улыбнулась. Ей стало немного легче. Но потом она снова вспомнила и Ослика, и огромное поле с ветряными мельницами. Как он хорош собой, этот Кухулин. Неужели в самом деле всё так и было? Вот оно – настоящее… "Гудако, расскажи мне ту историю про Ослика и ветряные мельницы, из-за которой ты плачешь по ночам" - попросил Романи. "Хорошо, мой добрый Романи, – вздохнула Гудако. – Я расскажу тебе. Но обещай, что ты никогда об этом не расскажешь Гудако". "Обещаю. Правда, я не знаю, что это такое", – ответил Романи. Гудако вздохнула и начала рассказывать. "Ты знаешь, какой сегодня день? – спросила она. – Сегодня? Правильно, сегодня день весеннего равноденствия. А Кухулин и Ослик – это две звезды, такие же, как и мы. И если ты посмотришь вверх, то увидишь, что они очень высоко. Ослик очень стар, и иногда ему снятся очень странные сны, которые ему никогда не рассказывают другие люди. А в его сердце живет самая большая любовь, которую можно вообразить. Она уже тысячу лет передается из уст в уста, и ее видят во сне все добрые духи во всех уголках земли. Поэтому злые духи называют ее любовью"… В этом месте Гудако снова вздохнула и вытерла набежавшие слезы. "И вот Ослик сидит на вершине горы и думает, – продолжала она. – Думает, думает. Нет, не так. Он, наверно, не один сидит на вершине горы. Кругом ходят, ходят добрые духи, но Кухулин не замечает их. Не замечает он и их любви. Потому что там его, Ослика, уже давно нет. А в его сердце живет одна только любовь, о которой ему никто не рассказывает. И он чувствует, что никогда ее не забудет. А зачем? Кухулин был счастлив до этого дня, и так будет всегда. Ему нравится смотреть на облака и думать, что он один из них. Тогда он построил много-много ветряных мельниц, чтобы души погибших людей и животных нашли себе путь по ветру. И вместе со своими помощниками и помощницами он стал подниматься все выше и выше в небо, туда, где солнце сияет особенно ярко. И вот однажды Кухулин заметил в облаках маленькую золотую точку. Она очень быстро двигалась к нему. Тогда он закричал: "О, скорее подойди ко мне!" и стал размахивать всеми ветряными мельницами, чтобы отпугнуть ее. Но маленькая точка оказалась быстрее. Она становилась все больше и больше. И вот она превратилась в женщину, самую красивую женщину, какую только видел мир. Ее длинные каштановые волосы рассыпались по плечам, а белое лицо озарилось внутренним светом. Она подлетела к Кухулину. Так родилась Медб. Медб была очень хороша собой. Но она еще не была готова к новой жизни. Она поняла, что пришел конец. И Медб стала просить Кухулина не покидать ее. Кухулин успокоил ее, сказав, что он тоже не хочет жить в одиночестве. А пока что он будет всегда с ней, как с женой и женой. Она сказала, что для Медб это не имеет значения. Кухулин рассказал ей про значение ветряных мельниц, и тогда каждую ночь она приходила в это поле и плакала, пока не встанет солнце. Тогда Кухулин взял свою мотыгу и на ее острие записал заклинание, превращающее ее плач в музыку. Кухулин стал на нее смотреть и слушать. Так они просидели всю ночь. А на следующее утро, когда у Медб кончилась сила, Кухулин улетел. Медб очень скоро умерла и в честь неё назвали реку, появившуюся из ее слез. Медб могла гордиться, что стала своей волшебной песней. Но больше всего Кухулин был благодарен ей за то, что она научила его самому главному в жизни. Он умел запоминать песни и позже записал их все на мельнице. Но с тех пор о Медб никто не помнит." Когда Гудако закончила рассказ, все стояли ошеломленные со слезами в глазах. Только Ланселот, несколько раз кивнувший в знак согласия, вдруг рассмеялся и сказал: "Ну и дурища же ты! Да здесь такую хорошую песню за минуту запомнить!" Мэш хотела что-то возразить, но Романи успел зажать ей ладонью рот. После этого Ланселот, все время ухмылявшийся и поглядывавший на замужних женщин, достал свой флейт и заиграл. Его инструмент был сделан из красного дерева и украшен изображением виноградной лозы. Его вибрирующие звуки были слышны на всем пространстве между рядами скамей. Все остальные молча слушали его, смотря куда-то в небо. Везде воцарилось спокойствие.