Чаепитие (Resident Evil. CODE: Veronica). (1/1)

Будучи ребёнком, он часто воображал себе, как отец, наконец, обращает на него внимание: переключается с сестры-гения на сына – мальчика, не знавшего ничего о родительской любви. Играя в игрушки – преимущественно в куклы Алексии, - Альфред поджимает губы, придумывая себе, как папа присоединяется к чаепитию тряпичной миссис Молли, как, оттопырив мизинец, пьёт из розовой пластикой чашки невидимый для обычных людей чай, как, закончив трапезу, кидается на мальчика со щекоткой; маленький Эшфорд хихикает, перед глазами представляя картину, а затем, усадив достопочтенную леди на деревянный маленький стул, аккуратно вытерев ей губы-ниточки клочком бумаги, он берёт в руки блокнот и зарисовывает какие-то каракули.Альфред старается не смотреть на них – на людей, что всю жизнь пренебрегают им: отец сидит рядом с сестрой и помогает ей в каких-то делах, нахваливая и целуя в щёку; мальчик хочет повернуть голову, но сдерживается, боится потерять крупицы фантазии – таких нелепых, ярких, красочных – по-настоящему детских: ему не хватает навыка, но в кривых линиях и фигурах он выдумывает своего отца, который, наконец, избавляется от колючей бороды, сидит рядом с ним в ярко-розовом платье, накрашенный так же, как его тётушка на одном из портретов, висящих в холле. Он смехом заливается, раскрашивая фломастерами рисунок; из папы получилась бы очень красивая принцесса. А Альфред бы делал ему модный макияж, не забыв напудрить щёки. Мальчик смеётся громче, но тут же втягивает голову в плечи, когда отец и сестра, синхронно повернувшись, недовольно шикают на него. Ему не хотелось портить им настроение; вдохновение тут же будто смывает волной. И всё же… Вздыхая и вставая, он решается поделиться со своей зарисовкой с папой, надеясь получить долгожданную похвалу за проявление творчества.Он же так старался!- Папа, - Альфред дёргает его за подол халата. Мужчина сначала стойко игнорирует его, но спустя минуту сдаётся: закатив глаза, он молча и осуждающе смотрит на него, и Эшфорд-младший, шаркнув ножкой, протягивает ему блокнот, надеясь услышать то самое заветное, желанное. – Я тебя нарисовал. Нравится?Алексия дёргает губой, фыркнув; ей не нравится.Отец мысленно соглашается с ней.И вырывает листок с рисунком, пуская его в клочья, говоря ему – собственному сыну, - что он отвратителен, и чтобы больше не смел отвлекать его такими мелочами.Наверно, именно в тот день что-то у Альфреда в душе сломалось.Прошло много лет. Отца давно нет в живых, как и сестры. А он, вспоминая, смотрит в сторону, а не на девочку, разливавшую невидимый чай по детскому фарфоровому сервизу. И когда она замечает, что папа-принцесса опять отвлекается, малышка окликает его, и Альфред, извиняясь, выпрямляется по струнке, сложив руки на коленях, пока Виви тянется к нему, чтобы накрасить губы маминой любимой помадой. Клэр смеётся, наблюдая за ними; Альфред улыбается ей и вытягивает шею, чтобы дочь его ещё сильнее измазала красным.И, прикрыв глаза, благодарит судьбу за то, что он не похож ни на отца, ни на сестру. Альфред Эшфорд счастлив быть для своей дочери принцессой.Оттопырив мизинец как настоящая леди, он пьёт невидимый чай, пока Клэр и Виви готовят для него игрушечный круассан. А потрёпанная миссис Молли дожидается добавки.