31 (1/1)

Глава 31. Рай на полчаса. Сюжет: завтра они расстанутся навеки, но сейчас у них есть еще полчаса рая... Два драббла. Нечто вроде приквела к 18й главе. Пейринг: Антон Долохов/Эван Розье. Дисклеймер: пишу только из любви к слэшу. Саммари: "и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг". 1. Мгновения рая. Мы с тобою станем ярким огненным вихрем, На мгновение станем ярким огненным вихрем. Это плата за рай, что был нами украден На полчаса... Мы с тобой будем пить отравленный воздух, И в ответ на удар мы лишь рассмеемся. Мы превысили скорость, мы обречены, Нас уже не спасти, мы не вернемся. (Флёр, "Рай на полчаса"). - Скучаешь? Русская тоска, да? - Эван приходит, как всегда, без предупреждения, и устраивается в кресле. - Я волнуюсь. Из-за тебя. - Почему? - Потому что завтра мы идем в разных отрядах, - вздыхает Антон. - Я не смогу прикрыть и защитить тебя. - Да все будет хорошо, не переживай! Били мы этих авроров, и не раз. И завтра побьем. - Говорят, Аластор Грюм не упустит случая сразиться с тобой. Очень сильный противник. - Ха! Да я его! - смеется Эван. - Не майся из-за ерунды. Лучше налей мне огневиски. Они пьют огневиски, а потом страстно целуются. - Эван, может быть, мне все-таки пойти с тобой? - Да что ты, в самом деле?! Грюм, говорят, сильно сдал в последнее время. Его даже в родном аврорате считают психом. - У меня предчувствие, - Долохов грустно смотрит на любимого, берет его за руку и легонько прикасается губами к его запястью. - Эх, ты, загадочная славянская душа! - Ну а ты думал. - Мой маленький глупенький мальчик... Слушай, давай не будем маяться ерундой. "Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал!". Эван напевает любимый романс Долохова, изрядно фальшивя и коверкая русские слова, и на миг лицо мужчины озаряет улыбка. - Ну давай, поедем. Они выходят из дому и идут на маггловскую автостоянку. Эван заколдовывает сторожа Конфундусом и выгоняет из-под укрытия машину. - Поехали, Антон! Какой русский не любит быстрой езды... Они мчатся, как вихрь, то и дело взлетая в воздух. По пути Эван швыряет Конфундусы и Обливиэйты направо и налево, а Антон горланит песни. Обоим так радостно и легко... - Ты бешеный, Эван, - шепчет Антон, когда они прерывают поездку, чтобы выпить и перекусить в баре. - Знаю-знаю-знаю! Но ведь за это ты меня и любишь. - Просто мы - родственные души. - Я всегда подозревал, что у тебя есть русские корни. - Ага-ага. Кажется, моя прабабушка когда-то чересчур нежно дружила с одним русским магом. И снова они мчатся, как ураган. На город спускается ночь, а они все еще развлекаются. - Я так счастлив с тобой, Эван! Безумно счастлив! - Да! Я тоже! И так будет вечно, ты понимаешь, вечно! - Нет, Эван, невозможно, чтоб такие мгновения длились всегда. Быть настолько счастливым возможно лишь один-единственный раз в жизни. Потому-то мне и грустно. - Ты опять о своем? Не волнуйся, родной, не надо думать о грустном. Они возвращаются домой под утро и занимаются любовью, - страстно, яростно, будто в последний раз. И засыпают, обнявшись. Вечером следующего дня Эван собирается на рейд. Обнимает любовника, гладит его по голове. - Не волнуйся, солнце. Я вернусь. Порву Грюма, как собака газету, и вернусь. - Береги себя! - шепчет Антон и тоже собирается, чтобы присоединиться к своим боевым товарищам. В этот вечер Долохов потеряет все: любимого, свободу, надежду. Но эти последние мгновения рая останутся в его душе навсегда... 2. Потерянный рай. - Круцио! Серпенсортия! Круцио! - Империо! Бомбарда Максима! Круцио! Противники сражаются не на жизнь, а на смерть. Они сходятся в поединке не в первый раз, они смертельно ненавидят друг друга, и знают - живым сегодня уйдет только один. - Я оторву тебе последнюю ногу, Грюм! - смеется Эван Розье. - Это ты уползешь сегодня, как треклятый червяк! - Какого эльфа ушастого? Ты сильно высокого мнения о своих способностях, Аластор! - Ты тоже! Заклятие, контрзаклятие, еще одно, еще... Поединок длится уже несколько часов, Грюм уже лишился глаза, Розье весь в крови, но сдаваться никто не собирается. - Экспеллиармус! Волшебная палочка вырывается из руки ослабевшего Пожирателя Смерти. Грюм кривит беззубый рот в уродливой ухмылке и хрипит: - Авада Кедавра! Последнее, что мелькает в угасающем сознании Эвана - сверкающий в зеленом свете силуэт возлюбленного и мысль: "Я единственный раз обманул тебя, мой милый. Я ведь не вернусь, как обещал...". Аластор Грюм смотрит здоровым глазом на поверженное тело противника. - Боролся, как зверь. Видно, хотел жить, вернуться к кому-то. Было к кому, наверное. Эх, паршивцы все... Самому ему некуда идти, его никто не ждет. Ночью в Азкабан доставляют пленных Пожирателей. Один из них выкрикивает: - А Эван Розье еще на свободе или тоже здесь? - Эван Розье погиб сегодня вечером. - Шутите, гиппогриф вас всех задери? Этого не может быть! Долохов смеется каким-то безумным, нечеловеческим смехом. Ни за что он не покажет этим чертовым аврорам, как ему больно. И только в камере, свернувшись в клубок, как ребенок, он будет оплакивать свой потерянный рай...