III. Напряжение: Траун/Парк (1/1)

— Не думай, будто бы я не заметил, что ты сделал.Траун поднял взгляд от датапада. Светоручка замерла — он перестал писать. — Простите, сэр?От этой формулировки у Парка едва не вырвалось ?Не валяй дурака!?, но он задавил импульс. Сегодня вечером он не позволит сбить себя с толку простой болтовнёй. Пока что, по крайней мере. Он шагнул к сидящему за столом Трауну и наклонился к нему поближе, положив ладони на холодную поверхность. Траун приподнял бровь — угрожающая поза его явственно не впечатляла. — Ты разозлил полковника Барриса, – сказал Парк, изо всех сил игнорируя его ужимку. — А, – ответил Траун, опуская пад и ручку, и откинулся на спинку стула. – Да, помнится, разозлил. Кто-то на это жаловался, сэр?Да, Баррис, часа два подряд.— Нет, проблемой это считаю я. Ты поступил неуместно. Заметив движение, Парк бросил взгляд вниз. Траун хмурился. Парк представил себе, как склоняется через стол и целует его, пока Траун не начнёт улыбаться. Вместо этого он заставил себя смотреть ему в глаза. — Заверяю вас, сэр, что я бы не стал говорить такого, если бы не слова полковника.— Полковнику Баррису предстоит долгий разговор со мной о его манере бросаться ругательствами у меня на корабле. Но мне совершенно не нужно, чтобы ты устраивал головомойки более высокопоставленным офицерам прямо на мостике. Особенно такие, от которых другие лейтенанты едва не падают в обморок, пытаясь сдержать хохот. — Сомневаюсь, что обычный разговор даст полковнику Баррису основания быть повежливее. Парк прищурился, гадая, пытался ли Траун бросить вызов его авторитету или, может, он не совсем ещё освоил степени уважения в человеческом языке. Парк искал ответ в его мимике, но лицо Трауна ничего не выражало. Придётся просто минимизировать потери. С усмешкой, от которой новобранцы порой чуть было не пачкали бельё, Парк навис над столом так грозно, как только мог. — Чтобы этого больше не было.Траун только моргнул. Это вот на его лице – намёк на ухмылку, Парк был уверен. Раздражение моментально сменилось гневом – вот он, вызов авторитету – но, когда Траун поднялся и принял точно ту же позу, Парк не сдвинулся. Он почувствовал, как тёплые ладони опустились на стол в нескольких миллиметрах от его собственных, но не смотрел вниз. Траун придвинулся к нему, изучая сквозь полуприкрытые веки, и Парк затаил дыхание. Молчание, казалось, длилось вечно, пока Траун его не нарушил. — Разумеется, сэр. Слова текли легко и гладко, как хорошее вино. Трепет пронзил позвоночник Парка. Если Траун это и заметил, то не дал понять, но мягкое прикосновение его пальцев к рукам – Траун собрал свои вещи и вежливо откланялся – сказало Парку достаточно. Он хранил самообладание, пока не услышал, как открывается входная дверь, и не удержался от взгляда на уходящего через плечо. Дверь тут же закрылась, отрезав его от этого вида. Парк отвернулся со стоном; его голова и плечи повисли. Он выругался себе под нос и задался вопросом, когда это стал так снисходителен ко младшим офицерам. Ответ он уже знал – с тех пор, как у одного младшего офицера появился экзотический акцент и сизые губы – надеюсь, столь же мягкие, какими кажутся – и длинные, длинные ноги. А эта задница. Звёзды великие, за такой зад можно и умереть. — Проклятье, – прошипел Парк, вздохнув, качая головой и признавая собственное поражение. Он влип. Официально, безвозвратно влип.И он уверен был, что Траун тоже это знал.Ну, надо отдать себе должное. Он установил новый рекорд воздержания от ухаживаний за другим офицером. Если уж после столь долгого времени поддаваться соблазну, пусть это будет ради великолепного выскочки-чужака.