Лицом к лицу. (1/1)

Нас вновь привели в ту комнату, но теперь рядом с черноволосым мужчиной, – кажется, его зовут Хиджиката, – расположился ещё один самурай. Именно тот, который участвовал с ним в операции и про которого так нелестно отзывался Вадим. Он надменно, с лёгкой усмешкой взглянул сначала на моего товарища, затем перевёл свой пронзительный взгляд на меня и отчего-то стал сразу серьёзен, даже зол. Впрочем, сейчас он точно был похож на остальных японцев. Почему они все так на него уставились?— Хираяма слышал имена капитанов Синсенгуми. Моё там тоже прозвучало несколько раз, — спокойно сказал этот человек, обратившись к Вадиму, ибо уже знал, что меня допрашивать нет смысла. — Откуда тебе известна эта информация?Вадим, практически всегда спокойный и холодный, сейчас колебался. Что такого было сказано Серидзавой, что вывело моего друга из душевного равновесия? Он еле слышно цыкнул и, прикрыв глаза, немного покрасневшие от недосыпа, попытался ответить как можно чётче:— Вы считаете, что ваш отряд мало кому известен? — Не настолько, чтобы рассказывать что-то всю ночь своей девушке, — парень сильно изменился в лице. — Ты знаешь много для обычного человека, тем более для гайдзина.— Ваша известность больше, чем вам кажется.После слов Вадима Камо прищурил глаза цвета стали и прошипел: — А что ты скажешь насчёт очимидзу, тупая псина? — не успел никто ничего понять, как самурай выхватил из-за пояса железный веер, и оружие уже в раскрытом виде оказалось у самого горла моего друга. — Yamete! — раздался мой вопль. И только вслед за этим я поняла, что свершила самую огромную оплошность в своей жизни. Самураи, растерявшись, наблюдали за дальнейшей реакцией Серидзавы, который, всё ещё держа веер в руке, удивлённо и как-то победно смотрел на меня. Я же, со слезами на глазах, со страхом в бешено колотящемся сердце и похолодевшей кровью всматривалась в глаза этого наглого, возомнившего себя вершителем чужих судеб, убийцы.— Ого, — выдавил он из себя и убрал оружие. — Какой интересный поворот событий. А что ещё можешь сказать? — он почти срывался на злорадный смех. Я всё так же не понимала смысла сказанных им слов. К горлу подкатил ком, но я осознавала, что сейчас плакать точно не вариант, и поэтому молча смотрела в татами. Вадим держался, но я чувствовала – это ненадолго.— Шпионы, — плюнул Микисабуро. — Кондо-сан, тут безоговорочно. Это было последней каплей.— Нет! — подскочил с места Вадим, но почти сразу же сел обратно. — Мы не шпионы! Я же сказал, в чём дело! — Парень, — начал говорить Судзуки, смотря в окно. — Ты же и сам осознаёшь, что это – бред, и мы не поверили. В тот раз мы не стали докапываться, потому что своих дел по горло было. Да и ты болен был. Откуда мы знаем, может, ты невменяемый? Посадили в комнату подумать, возможно, попрощаться с девушкой.Я посмотрела на друга и ужаснулась: он до невозможности побледнел, губы его дрожали и не могли издать ни звука. — Это правда. Всё было именно так, — пересилил себя он и ответил хриплым, тихим голосом.— Хватит молоть чушь! — прогремел голос замкомандира. — Выведите их немедленно.Всё произошло быстро: Вадима, затем меня подхватили сзади и повели в сторону выхода. Парень вовсе поник и повиновался. Опустив голову, он следовал за Такедой и что-то шептал, но я не могла расслышать что. Что ты творишь, Вадим?! И тогда я стала дёргаться, вырываться и верещать, естественно, по-русски: — Мы не лазутчики! Мы вправду из будущего, из России! Прошу, не убивайте нас! — поняв, что это нисколько не действует на присутствующих, я вновь крикнула на их языке: — Onegai shimasu! Хватка Тани стала слабее, и я рухнула на колени, смотря прямо в глаза Кондо. Он совсем растерялся. И тогда я сжала кулаки до того, что ногти впились в кожу, прикусила губу и, вытерев нахлынувшие, совсем непрошеные слёзы, поклонилась в пол перед самураями. Как же унизительно.Слабым голосом я говорила: — Несомненно, с вашей стороны это правильное решение – ликвидировать потенциальную опасность; логично посчитать, что мы не из будущего, а обычные иностранцы-шпионы, не умеющие врать. Но скажите, откуда же мы можем знать то, чего с вами ещё не происходило? Слышны были переговоры между ними, потом прозвучал громкий голос Хиджикаты. Вадим ответил. — Например? — товарищ и мне перевёл заданный Серидзавой вопрос. Сам самурай поигрывал веером и, прищурившись, смотрел в мои только что поднятые заплаканные глаза.Пришлось прокрутить в памяти всё, что было рассказано ночью, несколько раз усомниться в определённых фактах, и через некоторое время я пролепетала:— Уход Ибуки Рюноске и появление в штабе другого гостя, инцидент в Икеда-я, свалка у Абуранокоджи... — японцы раскрыли глаза и смотрели. Смотрели, но не знали, что делать и говорить.— Рандомные вещи называет и думает, что прокатит, — отозвался стоящий у выхода Тани. Злоба на него и на всю ситуацию нарастала, и я продолжила:— ...ваша непрофпригодность и любовь к увеселительным заведениям, впоследствии погубившие вас…— Я этого не переведу! — раздался сверху голос Вадима. — Давай!— Ты хоть, чёрт возьми, понимаешь, что происходит?! — друг оказался рядом, схватил меня за рукав и рывком повернул к себе. Он смотрел яростно, так, что невозможно было и пикнуть что-нибудь в ответ. Сейчас я боялась не столько находящихся вокруг несколько изумлённых случившимся японцев, сколько его – самого близкого на данный момент человека. — Одна ошибка, и наши трупы поедают рыбы на дне озера!— Это единственный способ доказать, что мы из будущего!— О чём вы там?! — встрял в не самый дружеский разговор Камо, но ни товарищ, ни я не собирались отвечать.— Но если ты сейчас им расскажешь всю их биографию, история, уже и так вся исковерканная, вовсе изменится! — Что ты предлагаешь? — дрожащим от беспокойства голосом спросила я.— Что я предлагаю?.. — он не знал, что сказать. Парень разжал пальцы на ткани моего кэндоги и опустил голову. Его плечи еле заметно тряслись. — Кх. Ничего. Мне нечего предложить.Мы смотрели в пол, ощущая на себе чужие взгляды и быстрый темп времени. И он думал, как можно выкрутиться из гнетущей обстановки, и я пыталась что-то предпринять, но в голову лезли одни мысли о близкой смерти и воспоминания. Никогда до этого момента я не испытывала чего-то подобного – перед глазами проносились образы ругающихся родителей, недовольного брата, уставшей от жизни бабушки, психованной тётки с несносным мужем и ребёнком, мелькали лица одноклассников и учителей, ребят с додзё. Отчётливо я видела свирепую физиономию моего дяди, когда он заносил свою огромную лапищу над моей головой, злую ухмылку его жены; как отец, бросив свои и мамины вещи в машину, подошёл и заглянул в мои глаза, говоря ?Всё хорошо, не плачь?, и как мама, прижав меня к себе и гладя мои непослушные, русые и уже с небольшой сединой волосы, нашёптывала о том, что вскоре она и отец вернутся. Перед глазами пронеслись фантомы одноклассницы-ябеды и классного руководителя, огорчённого рассказанной ему неправдой обо мне. Вспомнился выговор. Появились добрые лица товарищей с секции, желающие поскорей начать занятия. Вадим. Удар в плечо, падение на спину. Рука помощи. И снова удар. Я слышала их голоса, физически ощущала боль от уже давно затянувшихся ран и прошедших гематом. И здесь. Здесь пытаются задеть, унизить, убить. Меня залихорадило, но никто не обратил на это внимания, сочтя обыкновенным испугом. Друг исподлобья взглянул на меня и на мой всхлип кратко шепнул:— Не реви.— Повернись сюда, — будто сквозь воду я услышала эти слова, но значения не понимала. Повернувшись по наитию, я увидела напротив себя Хейске, капитана-огонька, и то, как испытующе он всматривается мне в глаза. Рвано выдохнув, он выпрямился и спросил: — Сколько японских слов ты знаешь?— Что?.. — конечно же, я не поняла его и посмотрела на Вадима. Он перевёл. — Несколько базовых выражений. Как представиться и попросить о чём-то. — Кондо-сан, я против их убийства, — подал голос Харада. Мацубара, став по цвету похожим на свой платок, повернулся к Саноске, и тот продолжил: — Я видел, как они себя ведут. До шпионов им ещё далеко. — Тем более у одной знание языка фактически нулевое, — серьёзно посмотрел в сторону командира Тодо.— И вы верите? — вспыхнул Серидзава. — Кондо-сан, я поражаюсь вам. Как вы живёте, если проницательность и эмоциональный интеллект почти отсутствуют? Резко подскочил с места Окита, так, что мы с Вадимом отпрянули почти к Санджуро и Канрюсаю. — Ты бы заткнулся! — Было видно, что он долго терпел, и наконец-то возможность выплеснуть эмоции представилась. Он хотел было пойти прямо на самурая, но его схватили за руки Мацубара и Нагакура, и как бы он не пытался высвободиться из захвата, ничего у него не получилось.Серидзава расплылся в ухмылке и абсолютно спокойно произнёс:— Это тебе стоит заткнуться, щенок.— Сано-сан и я — против. Кто ещё? — словно не замечая конфликта и нарастающего гула, спросил Тодо. Японцы притихли и, нахмурив брови, задумались. В итоге почти все, кроме Камо и пары капитанов, подняли руки.— Хорошо. Что теперь с ними делать? Отправлять на историческую родину так же бессмысленно, как и поселить в городе – элементарно не выживут, — Яманами поправил очки и стал дожидаться ответа.— ...Мысль ужасная, но, кажется, придётся оставить их в штабе, — Вадим не поверил собственным ушам и чуть не упал в обморок во второй раз. — Причём, как я заметил, оба в доги и хакама, а парень ещё и с жалким подобием боккэна был. Все поняли намёк заместителя командира. — Такеда, Вадим пойдёт в твоё подразделение, — парень даже рот открыл от возмущения и лишь потом нашёл, что сказать.— Хиджиката-сан, почему?!— ...Лора пока останется в качестве... в общем, будет помогать Ибуки и неофициально состоять в подотряде Тани.Теперь в шок и недовольство пришёл Санджуро, но этих двоих самураев никто не слушал.Вадим облегчённо выдохнул и, пока самураи выясняли между собой отношения, вкратце пересказал всё ранее сказанное. Но я никак не восприняла эту информацию и, не моргая, рассматривала цветы пастельных оттенков на фусума.Камо, по всей видимости, решил, что с него хватит, со вздохом поднялся и пошёл в сторону выхода, не сказав ни слова больше. Его проводили хмурыми и в то же время ликующими взглядами. Когда сёдзи закрылись, я вспомнила слова друга: ?через две недели его не стало?...*** Вадим покинул комнату первым, и, обернувшись, потянул меня за руку, чтобы ?не плелась?. Даже несмотря на то, что нашу смерть отложили на долгий срок, настроение подниматься не собиралось – момент с призраками прошлого во время допроса сильно подействовал на мои нервы, и я неволей, прямо на энгаве, разрыдалась. Товарищ впервые видел меня в таком состоянии (уж в додзё себе позволить такое было невозможно, а каждый вечер на балконе – всегда пожалуйста) и поэтому очумело стоял и смотрел, как его подруга льёт слёзы, держась за деревянную опору навеса. — Ну ладно тебе, Лора, — он приобнял за плечи и ждал, пока я успокоюсь. Было стыдно и неудобно, но я ничего не могла поделать. Из-за своей слабости хотелось убежать отсюда, спрятаться и больше никому никогда не появляться на глаза. Со временем дыхание выровнялось, и я, вытерев лицо рукавом, пошла за другом, но куда мы шли конкретно, он не сказал. Он сообщил, что ищет кое-кого. Небо было полностью заволочено тучами, и двор штаба казался серым. Даже трава, ещё свежая и зелёная, не могла улучшить представшую нашему взору картину. В воздухе витал аромат цветов, хоть я и не видела ни одного, и перемешивался с запахом зелёного чая и мяты. Периодически холодный ветер поднимал и кружил в воздухе слетевшие с деревьев мокрые листья, играл с волосами, но было всё равно. Мне не хотелось всё это видеть и чувствовать – единственным желанием было исчезнуть. А Вадим погрузился в мысли и шёл. А искал он, как оказалось, Рюноске. И нашёл сидящим во дворе с метлой в руках, смотрящим рассеянно сначала в небо, затем вопросительно – на нас. Друг без всякого стеснения подошёл к нему вплотную и как бы невзначай спросил:— Прости за такое, но не ты ли настучал Серидзаве обо всём, что обсуждали мы с Лорой? Парень разозлился и встал на ноги, враждебно смотря в глаза уже как прежде спокойного и хладного Вадима. — Нет.— А приходил ли кто-нибудь? — Откуда ж мне знать?! Что ты прицепился? Я уже не знала, о чём они говорили дальше, ибо тем временем ушла в сторону дворика с садом, чтобы не слушать очередные ругани. Выбрав место под молоденькой сакурой, недавно сменившей цвет на пурпурный, я села на траву, почти высохшую после ночного ливня, и прислонила голову к стволу дерева. И, закрыв лицо руками, снова начала плакать, уже в полную силу. Только сейчас до моего тупого мозга дошло, что мы попали в место, откуда нет выхода; что мы с Вадимом, возможно, больше никогда не сможем увидеть родных и близких; что здесь мы и погибнем от катаны какого-нибудь хитокири или пустяковой болезни, лекарств от которой в девятнадцатом веке ещё нет. Слёзы катились без остановки, мысли путались, меня всю колотило и бросало в жар. Ненавижу себя за это состояние. Ненавижу. Помимо шелеста листьев и травы, создаваемого прохладным ветром, слышались чьи-то шаги, но было уже как-то всё равно и на то, кто это и что он подумает, увидев меня в этом месте такой. Звук становился чётче, громче, и в мгновение исчез. — Лора? А где Вадим? — медленно повернув голову, я затуманенным взглядом уставилась на Тодо. Он присел рядом на корточки и собирался с мыслями, чтобы что-то сказать, а я пыталась утереть слёзы, которые всё никак не прекращались. Он помолчал и начал: — Хоть ты и не поймёшь, что я сказал, но мы – капитаны Синсенгуми – решили ещё после первого допроса, что вы ни в чём не виноваты. Нам пришлось так поступить, потому что в комнате был этот... — Хейске замолчал на время, оглянулся и продолжил, — А некоторые из нас типа Микисабуро просто были не в курсе, но сейчас им всё объяснили... Да, ваша история необычна и поверить в неё сложно, но мы посоветовались с Саннан-саном и пришли к выводу, что и такое возможно. Вдобавок мы нашли в сумке Вадима кое-какую вещь, — он достал из-за пазухи небольшой свёрток и отдал его мне. Там оказался телефон и наушники моего друга. — Такого приспособления в наше время точно ни у кого нет. Единственные, кто со всем не согласны – Серидзава и его последователи, но мы их слушать не станем, — самурай говорил дружелюбно и под конец слабенько улыбнулся. Не найдя ничего лучше, я улыбнулась в ответ, но вышло как-то криво, и промямлила:— Arigatou gozaimasu, Toudou-san, — он захлопал глазами и усмехнулся. — Не за что. Неплохо, Лора-чан, ты молодец, — парень встал. — Зови меня Хейске-кун, — я кивнула, наконец разобрав самостоятельно хоть одно предложение, сказанное японцем. Он улыбнулся и повернулся на звук – к нам приближался Вадим, весь злой и надутый.— О, вот и он... Что ж, я пойду. Matane! — он махнул рукой и скрылся со двора.— Лора, ты как? — друг сел рядом и посмотрел на мои руки. Я вручила ему свёрток и, обхватив колени руками, устало выдохнула:— Прекрасно, — подумав, я добавила. — Надо срочно учить японский.***Пятнадцатое октября.В нашей глуши это, по идее, было уже пятое января. Всё, наверное, лежало под метровым слоем снега, и сугробы не думали прекращать расти, стоял мороз и дул сильный ветер. А здесь всё ещё светило солнце и даже немного грело, листья неторопливо меняли окраску. Спокойствие нарушалось изредка, время шло лениво.Заболев после допроса, я уже второй день лежала в комнате, укутанная в одеяла, и иногда приподнималась, чтобы выпить воды. Вадим, или Сёмэй – такое имя дали ему чуть позже, – порой приходил с рисовой кашей, но я не могла и подумать о приёме пищи – сразу начинало воротить. Тогда он садился рядом и говорил, что скоро всё пройдёт, я выздоровею, а потом уходил, тихо прикрывая сёдзи, и садился на энгаве, наслаждаясь уходящими более или менее тёплыми днями. Как-то я сказала, что хочу выйти на улицу, и, к своему удивлению, получила одобрение. Выходя, я зажмурилась от солнечного света и внезапного потемнения в глазах.— Ты в порядке? — он поддержал меня за локоть, пока я пыталась устроиться в позе сейза. — Думаю, да, просто организму категорически не хватает глюкозы, — я посмотрела на небо и поймала себя на мысли, что сравниваю его с чем-то. Сейчас оно было необычайно глубоко-синим. Сразу возникло впечатление, что какой-то художник, взяв в руки недавно окрашенный в цвет индиго холст, небрежно прошёлся кистью по поверхности, нанося белую масляную краску, и получил в итоге это. ?Белила? текли по ?холсту? медленно, меняли очертания под действием ветра, и было так спокойно, что я наконец смогла вздохнуть полной грудью. О каких же глупостях я думаю.Переведя взгляд на ряд деревьев, находящихся за пределами забора, я увидела, как один за другим сыплются листья. Это навело грусть, но и напомнило кое о чём.— Вадим.— Что такое? Тебе плохо?— Нет, — на лице появилась грустная улыбка. — Просто подумала о родителях. Что думаешь – как они там сейчас? — Товарищ молчал, смотря вдаль. — Не знаю, как твои, а мой отец наверняка организовал поиски и поднял на уши семьи всех друзей и знакомых. А мать... эх, если бы она знала, как влип её сын, — я хотела извиниться, но парень жестом дал понять, что это лишнее. — Я скучаю по ним...— Да, есть такое, — согласилась я и поджала губу. — Хоть ни бабушке, ни брату, ни тётке я и не нужна. Про своих же родителей я нынче ничего не знаю. — Как понять? — В ту ночь мама позвонила и сообщила, что отец исчез. Через мгновение связь пропала, и всё. Больше ничего. — ...Страшное предположение, конечно, но, может, твой отец тоже переместился во времени и сейчас сидит где-нибудь неподалёку? — друг запустил руку в свои чёрные волосы и закрыл глаза. Я тряхнула головой. Быть такого не может. Мы помолчали, подумали о своём. — Отец рассказывал мне сказки и интересные истории, когда я была маленькой. Я тогда так же, как сейчас, посмотрела на крону одного дерева в парке и спросила, почему листья меняют цвет. Он ласково улыбнулся и сказал, что это – чудеса, и рассказал о маленьких существах, похожих на фей, которые с наступлением осени летают с красками и кистями и раскрашивают листву. Но чем взрослее становишься, тем яснее становится, что чудес не бывает: листья меняют цвет из-за наличия в них пигментов и опадают вследствие своей ненужности. — Ты находишься в девятнадцатом веке, в Японии, в штабе Синсенгуми, до сих пор живая и оставленная здесь как домохозяйка, и ты ещё говоришь, что чудес нет? — парень стукнул меня по лбу.— Это результат человеческих чувств и обстоятельств, а не волшебство. В конце концов, нас не спасал какой-нибудь мифический герой, просто самураи по какой-то непонятной причине сжалились над гайдзинами. Должно быть, они посчитали, что нами, то есть, тобой можно воспользоваться, так как тебе известна судьба их отряда.— Тем не менее, мы живы, и это радует.— Ребята! — мы повернули головы в сторону звука. Из-за угла здания высунулся Рюноске и через пару секунд оказался рядом с нами. — Вы не видели Серидзаву-сана? — Нет, а что? — прищурился Вадим. Ибуки неуверенно оглядывался по сторонам.— Уже третий день пошёл, как он не появляется в штабе. Сначала я думал, что он ?отдыхает? в Шимабаре, но чуть погодя стал сомневаться в этом. — Серидзава снова ушёл в Шимабару и не желает возвращаться? — усмехнувшись, спросила я у друга, но как только увидела его озадаченное лицо, сразу поняла, что что-то не так.— Он хоть и любит выпить, но уж очень странно, что теперь он кочует по гостиницам со своими приятелями ради этого, — скрестил руки парень и цокнул языком. — Не понимаю я этих людей. Ладно, извините, что побеспокоил.Он немного постоял и, будто вспомнив о чём-то, убежал в сторону выхода со двора.— Что это было? Что происходит на самом деле? — начала допытываться до друга я, но он молчал и начинал походить на приведение. — Грядёт.— Что? — ух, ненавижу его за немногословность.— Череда смертей. — Выходит, надо как-то этому помешать? — он покачал головой.— Ты ничего не сможешь сделать со своими боевыми и языковыми навыками, я – тоже. Да оно и не нужно.— Но ты же сам говорил, что мы должны помочь им! Как-то предотвратить гибель! — Но не Камо и его группы, — он резко встал. — Пойдём. Хватит прохлаждаться.***Поздним вечером следующего дня мы находились во дворе. Друг тренировался с деревянным мечом, а я сидела и с завистью наблюдала. Правильно, ты же болеешь, подруга, нечего тебе в руки брать оружие. Довольствуйся тем, что разрешили выйти на улицу.Поэтому, чтобы как-то занять время, я составляла предложения на японском со словами, выученными за сегодняшний день.Во дворе была почти идеальная тишина, если не считать эпизодически доносящихся ?ха!?, исходящих от товарища, но в какую-то минуту за стенами забора послышался шум и шаги, и, когда в дверном проёме появились люди, создавшие звуки, Вадим застыл и выронил боккэн. К нам шли Хиджиката, Сайто, Нагакура и Харада, почти полностью залитые кровью.— Почему вы ещё здесь? Разошлись бегом, — пробубнил зам.командира и прошёл мимо. Я посмотрела на Вадима, а тот – на уходящую вглубь двора четвёрку, и, развернувшись, спокойно продолжил тренироваться.— Объясни, — взмахнув боккэном, парень остановился и перевёл сосредоточенный взгляд на меня. Меч очертил в воздухе окружность и оказался у пояса друга.— Они убили Ниими, и скоро придёт очередь Серидзавы. Не надо спрашивать меня об этом так часто, ладно? — И тебе параллельно? — Да. А я должен волноваться? — он удивился, меня колыхнуло. Мигом я оказалась рядом с ним и всмотрелась в его лицо, и он смутился. — Почему ты так смотришь?— Когда ты успел стать таким равнодушным? Он возмутился и хотел ответить, но его прервал оглушительный вопль. Мы обернулись и поняли, что он принадлежал Рюноске. Парень сломя голову бежал с сада, но, не увидев камня, в какой-то момент споткнулся и кубарем покатился по траве. Словно не заметив полученных ссадин и царапин, он поднялся и добежал до нас, после чего без сил осел на землю и, шевеля губами, показал пальцем в темноту.Так как был небольшой туман, хорошо разглядеть то, что неслось за ним, представилось трудным, но это что-то стремительно двигалось на четырёх конечностях и издавало ужасные звуки. Вадим и сам чуть было не заорал, уже русским матом. А в это время существо приняло вертикальное положение и выгнулось в неестественной позе. Ибуки и мы, не имея возможности и пальцем шевельнуть, смотрели, как оно, сверкая глазами цвета ликорисов, расплывалось в хищном оскале и заливалось противным, но жутким и пробирающим до дрожи, смехом. Это чудовище и есть расецу, подумала я тогда, и эта мысль стала бы моей последней, если бы меня вовремя не оттолкнули в сторону. Проехавшись аж до лестницы штаба, я рывком поднялась и увидела Вадима с катаной Ибуки в руке. Он, прикладывая все усилия, сдерживал меч расецу, повисший в нескольких сантиметрах от головы японца. Помню, Рюноске бежал и орал. Просил о помощи. А мой друг, сам не понимая, как всё это получилось, сделал попытку отскочить от вампира.Ему не хватило буквально секунды.