V: Twinkle, Twinkle, Despair Star! (1/1)

— Я вернулась, — донеслось усталое с порога.Макото высунула голову из ванной.— Сестра, ужин готов! — улыбнулась. — С возвращением!В прихожую прошла её сестра: Нииджима Сае, женщина средних лет с длинными платиновыми волосами, убранными в хвостик, в строгом брючном чёрном костюме. Она отряхнула зонтик, после чего поставила его на пол раскрытым. Её рука нащупала высокий хвост и сняла заколку в виду жёлтой розы, позволяя влажным волосам свободно растечься.Нииджима Сае. Прокурор и следователь в одном лице. Работала в каком-то специальном отделе полиции и была там очень даже на слуху. И это несмотря на то, что ей приходилось несладко в насквозь мужском коллективе. Пример сестры всегда вдохновлял Макото и придавал ей сил.— Что у нас на ужин, Макото? — слабо улыбнулась Сае, прищурившись.Макото высунулась наружу в белой банной юкате, держа в руках работающий фен.— Якисоба, сестра. В магазине прикупила ещё парочку онигири и суши.— Ты у меня такая хозяйственная, Макото, — кивнула Сае, улыбнувшись ещё шире.Искренняя похвала сестры кольнула сердце. Макото поджала губы и отвела взгляд.— Сестра… ты видела то, что я тебе скидывала? — подняла глаза на сестру девушка.Та покачала головой, пока её пальцы расстёгивали пуговицы на пиджаке.— Не было времени, извини. Сейчас посмотрю.Макото сжала работающий фен в руках. Снова навела на волосы.— Тебе ванная нужна?— Да, оставь, я после ужина лягу отмокать…Девушка кивнула.— Хорошо, сестра! Сейчас, закончу сушить волосы!Сае, вешая пиджак, кивнула. Она его внимательно осмотрела, отряхнула, пробежалась пальцами по ткани. Со вздохом убрала его в гардероб. На ней осталась только чёрная трикотажная кофта. Она начала стягивать и её.Макото, чувствуя, как билось её сердце, ретировалась обратно в ванную. Когда Макото вышла на кухню, Сае уже закончила с ужином и теперь, смотря в телефон, морщила лоб, периодически делая глотки кофе. На ней была розовая кофточка цвета лепестков сакуры. Женщина скосила взгляд на сестру.— То, что ты мне написала — правда?Девушка кивнула и сжала руки. Женщина прикрыла глаза и сделала новый глоток.— Макото, присядь, пожалуйста, — Сае показала рукой на один из стульев перед тяжёлым европейским столом.Девушка послушно села туда, продолжая не сводить взгляда с сестры. Та же отложила телефон в сторону и вздохнула.— Макото. Я понимаю, что всё это, если это правда — ужасно.Макото насторожилась: эти интонации… сестра словно бы извинялась, заранее, за что-то, и, говоря эти слова, подготавливала почву для своего дальнейшего отступления. Где-то в районе груди снова кольнуло, кольнуло предчувствием обиды.— Учителя, навроде Камошиды — позор нашего общества. Но тебе стоит понимать, Макото… — Сае смотрела Макото прямо в глаза. — Что я не могу просто так взять и арестовать его.— Тебе тоже нужны доказательства, сестра? — мрачно произнесла Макото, чувствуя, как гнев в ней зарождался с новой силой. Вернее не зарождался — он воскресал, до того убаюканный повседневностью.Сае покачала головой.— Дело не в доказательствах, Макото. Даже если бы у тебя на руках были компрометирующие фотографии или видео — они не могли бы считаться доказательством в суде.— Почему, сестра?!Женщина вздохнула и сделала новый глоток кофе.— Потому что, по закону, легальными с точки зрения суда могут признаваться только доказательства, собранные в ходе официального расследования. Запись, сделанная без согласия лица, на ней записанного — это повод подать в суд на того, кто снимал.Глаза Макото расширились.— Но это! Это неправильно, сестра! Этот Камошида!.. Он же!..Сае грустно улыбнулась.— Да, это так. Но именно так функционирует наше общество. Хотим мы того или нет.— К чёрту такое общество! — не сдержалась Макото и стукнула кулаком об стол.Сае очень недовольно посмотрела на сестру. Та смутилась.— В смысле… это ведь несправедливо!— А в жизни вообще нет справедливости, я так тебе скажу, — Сае допила кофе и отставила чашку в сторону. — Я бы и рада начать расследование, но приказ на это должен одобрить мой главный. А он… — Сае поморщилась. — А он никогда без лишнего указания от своего начальства не пошевелится. Самое лучшее, что ты можешь сделать… — она поднялась из-за стола, — это надеяться, что бедная Сузуи-сан придёт в себя. И, если ты её уговоришь дать показания, то, возможно…—…тогда ты мне поможешь, сестра? — подавленно произнесла Макото.Та пожала плечами.— Я постараюсь. А теперь я пойду приму ванну. Запустишь посудомоечную машину, Макото?Девушка кивнула. Тоже встала, подошла к столешнице и раскрыла одну из дверок — за ней оказался кузовок посудомоечной машины, с отсеками, в который она начала складывать тарелки.— Спасибо, — поклонилась Сае Макото и направилась в сторону ванной.И, когда старшая сестра уже переступила порог кухни, она внезапно обернулась.— Лучшее, что ты сейчас можешь сделать, Макото… — Макото подняла голову и обернулась. — Это не высовываться. Поверь, этот случай не стоит твоего будущего.Девушка натянуто улыбнулась и деревянно кивнула. Сае, вдумчиво оглядев сестру, покивала своим мыслям и покинула помещение.Из глаза Макото скатилась по щеке одинокая слеза.Тогда мне казалось, мой дневник, что мой мир перестал существовать. Я провалилась как президент студсовета, я провалилась как тот, кто борется за справедливость и правосудие. Я физически ощущала, что я предала идеалы своего отца. Это… больно. Больно. Мне было очень больно, мой дневник.Я помню ту сосущую пустоту, которая наполнила моё сердце. Она разрывала на части, она жгла, жгла подобно раскалённому металлу. Почему? Почему? Даже ты, моя любимая сестра — почему даже ты не хотела ничего сделать? Я ведь… не так о много просила, верно?..Помню, тогда я думала сжечь тебя, мой дневник. Меня бесило всё: мир вокруг меня, живущие в нём люди, близкие… даже я сама, я была сама себе противна. Я ведь… я ведь просто сдалась!И тогда, в середине своей беззвучной истерики, когда мои слёзы лились, лились и капали на подушку, мне внезапно вспомнилась она. Эношима Джунко. Она… она ведь не могла знать, что так всё и будет, нет же? Но… что-то мне и сейчас говорит, что всё это от начала и до конца было простым шахматным гамбитом — с живыми людьми вместо фигур. Я… я не знаю, о чём я думала в тот момент. Но во мне горела обида. Обида. Обида. Макото убрала голову от мокрой подушки и уселась на футоне. Нащупала телефон в складках сумки. Прижалась спиной к стене, тяжело дыша. Её красные от слёз глаза слипались. Дрожащей рукой она прикоснулась к экрану и нажала на клавишу ?вызов?. Сглотнула, слушая, как набирается номер. Пошли гудки. Первый. Второй. Третий…— Хай-хай, самая скромная, добрая и очаровательная модель всего Токио на связи!У Макото дёрнулся глаз, а уши заболели от писка гяру. Она сдержалась.— Это я, Нииджима.Раздался новый радостный визг.— А я говорила тебе, Муку, что я не ошибаюсь, а ты мне не верила! Плохая сестра, плохая! Её надо хорошенько наказать. Да, Муку-чан?Макото ощутила холод промеж лопаток. Поёжилась.— Эношима-сан…— Да-да?Президент тяжело вздохнула. Её глаза сомкнулись, и она покачнулась… потом произнесла:— Вы говорили… что можете… помочь.Джунко хихикнула.— О, ты просто не представляешь, насколько я могу помочь!Предчувствуя что-то опасное, Макото поторопилась добавить:— С Камошидой. И сбором компромата.Раздался звук цокающего языка.— Что за обломщица — что ты, что Муку, из одной норы тануки вылезли. Да-да, я помогу тебе. Но… — Джунко сделала многозначительную паузу.Макото сжала телефон. Сглотнула.— Но мне придётся как-то за это расплатиться, да?Новые смешки.— Умная девочка, умная! Хоть в чём-то в лучшую сторону от бесполезной Муку отличаешься! Да, бесполезная Муку?Раздалось неразборчивое бормотание.— Но просто ?платы? будет мало, Мако-чан. Помимо этого — ты будешь во всём меня слушаться в том, что касается Камошиды. Даже если тебе мои слова, действия или указания покажутся странными. Ты должна будешь выполнять их до последней буквы. Ты всё поняла, Мако-чан?Макото потёрла свои опухшие глаза и зевнула.— Так что касательно ?платы?, Эношима-сан?Гяру рассмеялась.— А ты согласна на мои условия? Если нет — то сразу до свидания, Мако-чан. Ну так что?..Елейный голосок Джунко вызывал желание прямо сейчас закончить разговор, удалить её номер и никогда, никогда, никогда больше не связываться с ней. Но обида на сестру, обида на школу, обида… на себя — они все ей говорили: давай! И всё-таки что-то вызывало сомнение: будто бы соглашаясь на условие Джунко, она заключает сделку с самим Сатаной. Словно бы сказав ?да?, она собственноручно подпишет свою путёвку в ад. И это пугало. Если не сказать большего. ?Но… Даже если это шоссе прямиком в ад — Камошида отправится туда со мной!? — разгорячённо подумала я тогда. Мне было плевать. Плевать. Плевать, что будет, лишь бы… этот… этот…— Я согласна.Раздался свист.— Воу-воу, Мако-чан! Да ты не из робкого десятка, я так смотрю.Джунко громко зааплодировала, ударив по ушам Макото. Наконец продолжила:— А хочу следующее: во-первых, ты официально позволишь мне себя называть ?Мако-чан?, — гяру хихикнула. — А то пока скажешь это твоё ?Нииджима?, сто раз язык сломаешь. Ты меня услышала, Мако-чан?Макото тяжело вздохнула. Уставилась на заполненный книжный шкаф.— У меня не было выбора с самого начала, да?Новый смех.— Конечно же нет, Мако-чан! Или моё имя не Эношима Джунко! Супер отчаяние старшей школы!Президент моргнула.— Что-что?Джунко рассмеялась:— Да не забивай головку, Мако-чан!У Макото возникло впечатление, что она прослушала какую-то очень важную информацию, которую гяру сболтнула сгоряча. Решила не акцентировать на этом внимание:— А что касательно второй платы?— Ну… я хочу с тобой свидание!Девушка сама не поняла, как она смогла удержать телефон в руках в тот момент. Потому что стой она на ногах, а не сиди на футоне — точно бы упала.— Алло-алло, ты как там, Мако-чан, жива?Ощущение, что над ней издеваются в особо изысканной манере, только усилилось. Макото начала делать глубокие и медленные вдохи и выдохи, пытаясь успокоиться.— Эношима-сан, я вас правильно поняла — ?свидание?, да?..— Чики-пики-пум, Мако-чан! Всё именно так!Девушка снова вздохнула.— А вас не смущает, что мы… обе… девушки?Джунко хихикнула.— А у тебя какие-то с этим проблемы?У Макото дёрнулось веко. Её лицо скривилось.— Я бы хотела… чтобы моё первое свидание было всё-таки… — она сглотнула. — С парнем.— О, так ты у нас нецелованная целка? Я аж воспылала! С вами всегда интересно!Макото ощутила, как её щёки пылают. Она помотала головой.— Эношима-сан, прекратите, пожалуйста, это… это… — её глаза забегали.— Изнасилование? — любезно подсказала Джунко.— И это тоже, Эношима-сан!Раздалось новое цоканье языком.— Мако-чан, ну ты же уже согласилась на всё — чего теперь-то ломаешься?Макото чуть не прикусила язык.— Или ты хочешь сказать, что до тебя только сейчас дошло, что это и было моей целью с самого начала, сладкая задница?— Эношима-сан, я попрошу вас воздержаться от таких… от таких вульгарностей, — слова давали Макото очень тяжело. Она чувствовала, что каждый новый круг этого разговора медленно сходит с ума. — Я всё поняла, не надо… уточнять.— Какая ты цун-цун, всё-таки, Мако-чан. Ладно, о свидании поговорим отдельно. Теперь, касательно Камошиды…Макото подобралась.— Как я и говорила, я не буду тебе помогать напрямую. Хотя, я могла бы конечно сделать так, чтобы Камошида вылетел из школы в один момент.— Вопрос… в цене, да? — предчувствуя что-то нехорошее, осторожно спросила Макото.На этот раз смех был громче и сильнее.— Умная ты, Мако-чан! Да, для этого тебе придётся сделать кое-что серьёзнее. Ну, ты взрослая девочка, должна понимать, ты мне, я тебе… Телефон в руке Макото хрустнул.— И да — я не этот ублюдок, ни на чём настаивать не буду, упаси ками! Девушка прикрыла глаза. Её лицо медленно приняло выражение мрачности, злобы и разочарования. Она ехидно произнесла:— Не сильно-то вы от него отличаетесь, Эношима-сан.Повисло молчание. Некоторое время они просто так и сидели, дыша в трубку. Наконец, донёсся зловещий голос:— Нииджима-кун…Макото осталась нетронутой, несмотря на степень злобы Джунко.— Никогда. Никогда. Никогда. Никогда. Никогда не смей сравнивать меня с этой похотливой свиньёй, ты поняла меня?— Правда глаза режет? — хмыкнула Макото.На той стороне последовал оглушительный взрыв смеха.— Нет, Мако-чан, я просто тебя убью, если ещё раз посмеешь сравнить меня с этим насекомым.Макото ощутила холод в груди от того, насколько весело, казуально и невинно была сказана настолько ужасная по смыслу фраза.— Ну или попрошу это сделать Муку. Муку же всё сделает для любимой сестрёнки, да?Президент облизнула губы.— Я поняла вас, Эношима-сан, буду иметь в виду.— О, мне нравится, что ты быстро всё схватываешь. Люблю понятливых!?Отличается она… да конечно?, — зло подумала Макото, массируя свои виски.— Да ты не переживай, сладкая попка, никто на тебя или твой сочный пирожок не покушается! — точно бы прочитав её мысли, хихикнула Джунко на той стороне.Только почему-то менее жутко от этого не стало.— Я поняла, Эношима-сан. Тогда, что я должна сделать сейчас?— Сейчас? Иди спать, Мако-чан! Детали обсудим с тобой завтра, в кафетерии. Во время большой перемены… устраивает?Макото устало вздохнула.— Да, более чем. Тогда… до завтра? — с надеждой произнесла девушка.— Агась! Ну, пока-пока, Мако-чан! Чмоки-чмоки!У Макото дёрнулись в тике оба глаза.— Всего вам… — связь оборвалась. —…хорошего, — Макото положила телефон на колени. Прикрыла глаза. — Она меня бесит, — ни к кому конкретно не обращаясь, добавила президент.Я попалась. Я попалась в её мышеловку. Так легко и просто, так невинно и наивно… Тогда я ещё не могла представить, что моё согласие станет тем самым поворотным моментом, который перевернёт всю мою дальнейшую жизнь вверх-тормашками.Джунко — это яд. Это ядовитая хищная лоза с шипами, которая, даруя мимолётное избавление, взамен попросит у тебя всё. Она… пугает меня, мой дорогой дневник. Или пугала?.. Сейчас я уже не могу провести чёткой разницы, что именно я ощущаю, вспоминая о ней, думая о ней, говоря о ней. Мне… больно? Мне… жарко? Мне… горячо?.. Мне обидно?Но… одно я могу сказать наверняка, оглядываясь назад, мой дорогой дневник: я не жалею. Я не жалею, что согласилась. Ни капли. Потому что…