Глава 3. - Ты смеешься, Лиз? (1/1)
Персонажи: Профессор, Лиз.От автора: Немного о прошлом Профессора.28 ноября 2007 года.Который месяц подрят меня разыскивает Интерпол, а я не удосужился даже сменить имя с фамилией,перебив на фальшивый паспорт.Запрещенные исследования, эксперименты над людьми запрещены Конвенцией, вы используете запрещенные препараты и методы, да блядь, вы хотели результатов, значит не стоило меня ограничивать в способах.Не стоило совать свои крючковатый чиновничий нос, с которого сыпется кокс, который, кстати, я и сумел сгенерировать, в мои гребанные исследования.Все что я требовал, это какие-то несчастные 10 людей в месяц и оборудование по моим запросам.Это самый мизер, если бы у меня все получилось.Но нет, гораздо легче объявить меня вне закона и устроить несчастный случай в лаборатории.4 года моих трудов. Образцы более сотни экспериментов. Все сгорело дотла.Хорошо, что я буквально за два месяца до этого перенес все материалы на ноутбук.Вечер 28 июля 2007 года.21.38.С этого дня я официально перестал существовать.Все данные обо мне были стерты из мирового реестра и перенесены в базу с грифом "особо секретно".На тот момент я стал самым опасным преступником на континенте.Но это не помешало мне улететь в Лондон на самолете своего старого клиента.Это не помешало мне вести жизнь простого лондонского гражданина, попивающего по вечерам пиво в пабе и ища очередную потенциальную жертву.Это не мешало мне ходить каждую пятницу в клуб и снимать там очередного подростка, почти вусмерть обдолбанного кислотой.Двадцатка за ночь это более чем слишком для таких.В один из таких вечеров я и познакомился с Дейвом.Недешевый клуб, вип-кабинки и шкафоподобные парни на входе.Пройти сюда, значит быть элитой, но меня это не интересовало.Хозяйка этого клуба, когда-то привела ко мне своего сына, с просьбой вытащить последнего из более чем года героиновой зависимости, для меня на то время это уже был сущий пустяк.Пацану повезло, он сидел на чистом, и заменить один наркотик на другой мне не составило труда.Лиз запомнила меня, и с тех пор прошло 4 года, мы случайно столкнулись на Эбби-роуд промозглым осенним вечером.— Ааа... это ты... это же ты...— Лиз. Тише.— Я поняла. Дойдем до меня?— Хорошо. Как Майк?— На первом курсе Сорбонны.— Отошел?— Да. Пьет те таблетки, что ты дал.— Хорошо. Далеко еще?— Нет, вот мой дом.Мы поднимаемся на второй этаж старинного дома и ты открываешь дверь.Я захожу в квартиру, пропитанную твоими сладкими Kenzo.— Раздевайся, я пока поставлю чайник или ты как обычно будешь виски?— Не откажусь от чая, о виски поговорим потом.Я снимаю пальто и кидаю на тумбочку у стены, скидываю ботинки и прохожу дальше в комнату, забираясь с ногами в кресло.— Ты совсем не изменился.— Лиз...— Ты в розыске, да?— Типа того, они спалили мою лабораторию.— Да, я слышала об этом, МакДауэл рассказал мне.— Но из этого чертова маразматика и клещами слов не вытащишь!— Он был пьян.— Он не пьет.— Ты многое пропустил за 4 месяца отсутствия. Джон ушел из Департамента, МакДауэл спился, а большая часть ребят попала в опалу и сидит за исследования.— Лиз, скажи мне, что ты шутишь...Ты отрицающе качаешь головой.— С тех пор, как ты пропал, все в Департаменте пошло наперекосяк. Тебя любили ребята и никто не захотел там остаться. Ты Макса помнишь?— Тот, что пришел ко мне вторым помощником?— Да, именно его. Они вырезали всю его семью вместе с ним.Я покачал головой, стряхивая воспоминания о свадьбе Макса, его жене Элеонор, веселой пампушечке с голубыми глазами, и их сыном Миком, шебутным парнишкой, что вечно проливал мне сок на ботинки.— Ему же всего 23 было.— Это им не помешало. Они решили, что он знает, где ты скрываешься.— А он не знал...— Да. А он не знал.— А откуда это все знаешь ты?— Старина МакДауэл.— Ясно.Я взял со столика уже подостывший чай.— Лиз, а тебе не страшно?— Чего?— Если судить по логике, то должно быть меня.— Не страшно. Совсем не страшно.— Глупая женщина. Если узнают, тебе же грозит срок.— Да черт с ним. Ты бы знал, как я скучала по тебе.— Скучала? Ты смеешься, Лиз? — я провожу сухой ладонью по своей щеке и недельная щетина неприятно царапает кожу.— Я серьезно, — ты обнимаешь меня за плечи и я чувствую твою мягкую грудь и сладковатый запах духов и тела. — Я очень скучала без тебя... по тебе...— Глупая.— Я знаю, — я чувствую, как ты начинаешь дрожать и тихо всхлипывать.— Лиз, — я встаю с кресла и обнимаю тебя, а ты лишь плачешь, уткнувшись носом мне в плечо, как слепой кутёнок.— Я-я-я... четыре с половиной года... Майк уехал... одна... совсем... — лишь это я могу различить через твои всхлипы.— Тише, маленькая, тише... — я веду тебя в комнату, обнимая и шепча на ухо.— Давай, сюда, — усаживаю тебя на кровать и сам сажусь рядом.— Не уходи... не надо... — сейчас ты тихо скулишь, свернувшись калачиком и спрятав голову в моих коленях. — Хотя бы ты... не бросай меня... хотя бы сегодня... немножко... тепла... совсем немного...Я перебираю между пальцев твои тёмно-каштановые волосы и, наклонясь, целую горько-соленые и мокрые щеки.— Я тут. Я рядом. Не надо больше плакать.Ты тихо всхлипываешь и обвиваешь руки вокруг моей талии, сильнее прижимая к себе.— Я никуда не исчезну, глупая.Глажу твои руки своими пальцами и ты медленно успокаиваешься, лишь изредка из груди вырываетсяболезненный всхлип. Я осторожно укладываю тебя, обессиленную этой истерикой, на подушки и аккуратно снимаю твою одежду.Касаюсь губами родинки над правой грудью.Моя малышка Лиз. Глупая малышка Лиз.Ты совсем не изменилась за эти года.Снимаю с тебя остатки одежды и накрываю одеялом, ложась рядом.Ты что-то беспокойно бормочешь, а я глажу твои щеки.Не беспокойся, малышка Лиз, сегодня твой сон буду охранять я.