the silence in between (1/1)

Кроули переносится в свою квартиру, и его выворачивает прямо на дорогой ковёр в гостиной. Его тошнит, он не может удержать ужин в желудке, и, матерясь сквозь зубы, ненавидит перемещение в пространстве, но упрямо не клянётся никогда больше не использовать эту возможность сбежать.Когда желудок, наконец, пуст, демон срывает с шеи ненавистный кусок шёлка и отбрасывает куда-то в сторону, сжигая одной только силой мысли. Пустым взглядом посмотрев на всё, что он развёл в собственной квартире, Падший кривится от нахлынувшего отвращения к самому себе и нетвёрдым жестом заставляет ковёр очиститься. Сначала?— выпить, потом уже и подумать можно будет. Если получится.Демон идёт вдоль стены, придерживаясь за неё. Голова до сих пор идёт кругом, желудок сдавливает болезненными спазмами, но кроме как высунуть язык и поморщиться ничего не получается. Растения в коридоре затихли в непонимании. Всё вокруг было укутано звенящей тишиной, и лишь неровные шаги хозяина нарушали её. Он с трудом добрался до двери в кухню, но, когда попытался пройти, дверь его почему-то не впустила. Кроули попытался ещё раз, осмотрел себя, чтобы убедиться, что всё ещё влезает в проём… и обессиленно повис, подогнув ноги. Крылья упёрлись суставами в стену и не позволяли двинуться дальше. Он даже не вспомнил, что их нужно убрать. Это не показалось важным тогда и не кажется таковым сейчас. Был ведь в этом какой-то шарм, в конце концов?— заставить крылья скрыться в эфирное тело, стянуть безнадёжно испорченный на спине пиджак и такую же рубашку, забрать из верхнего шкафа несколько бутылок виски, а потом снова выпустить чёрные искалеченные крылья и закутаться в них, ограждаясь от всего мира своим импровизированным коконом.И Кроули был как никогда счастлив не думать совершенно ни о чём.***Азирафель не может найти его три недели.Три проклятых недели, наполненных работой, исследованием, исследованием вместе с Вирджинией, большими стаканами водки по вечерам и ночными метаниями по городу в поисках своего дорогого демона. Он считал, что не имеет никакого морального права оставлять подобное признание проигнорированным, но проблема была в том, что ангел многого не знал. Например, того факта, что Кроули вообще был в Сент-Луисе не проездом. Херувим как-то раз приглашал его, ещё задолго до начала исследования, показывал свою клинику и отделение, заведующим которого стал. Демон тогда не высказывал особенного интереса к экскурсии, и она быстро переросла в более приятное времяпрепровождение в пабе.И сейчас Азирафель не может найти его.Он всегда чувствовал его демоническую энергию. Она ощущалась где-то внутри яркими всполохами, которые, впрочем, никак нельзя было назвать неприятными. Это чувство было сродни тёплому дуновению ветра прямо под кожей, очень осторожными, слегка колючими прикосновениями к сердцу.Но больше этих касаний не было. Раньше херувим мог с точностью до нескольких метров сказать, где находится его милый друг, а теперь в сердце осталась только глухая пустота, игнорировать которую стоило невероятно больших усилий, и никаких намёков хотя бы на направление, в котором стоит продолжать поиски.В один из таких вечеров, когда Азирафель уже почти отчаялся было увидеть что-то связанное с Кроули, он по привычке выискивал его долговязую фигуру на парковке?— привычка в принципе выглядывать его повсюду образовалась совсем недавно, но вполне успешно вошла в обиход занятого ангела. Он вдруг цепляется взглядом за одиноко стоящую Бентли, вокруг которой уже не было ни одного автомобиля, и почти бежит к ней. Она встречает его коротким сигналом клаксона и загоревшимися фарами. Эта машина, ставшая херувиму практически родной, за долгое время на стоянке покрылась слоем пыли и разводами от прошедших дождей. Ангел трепетно кладёт чуть подрагивающую ладонь на тёплый корпус и с любовью оглаживает его, стирая оказавшуюся на удивление толстой корку грязи. Бентли никогда не была такой. Кроули не допускал, чтобы с его любимицей происходило что-то… подобное.—?Он скоро вернётся к нам с тобой,?— тихо шепчет Азирафель, практически обтирая плащом тёмный капот. В глазах собирались слёзы.—?Доктор Мастерс, Вы знаете, чья это машина? —?раздался тихий женский голос. Херувим ощутил прикосновение к своему локтю и, не поднимая головы, накрыл тонкую ладонь своей, чуть сжимая пальцы.—?Это, хм… Машина моего друга, Кроули,?— несколько замявшись, произносит он. По щекам пробежалась первая крупная капля воды, оставляя за собой след из колкой боли. —?Он никогда не оставлял её где-то так долго.Девушка недолго молчит, прикусив губу.—?Может, у него что-то случилось? Она стоит тут уже третью неделю.—?Всё… Всё в порядке, Вирджиния,?— ангел поворачивает голову и выдавливает из себя короткую улыбку. —?Рано или поздно он объявится. Он старается сам поверить в собственные слова. Одними губами шепчет: ?Пожалуйста, милый?.И всё равно не верит, когда Падший нетвёрдой походкой приближается с противоположной стороны. Он не чувствует никакого зла со стороны демона?— на самом деле, не чувствует вообще никакой энергии, кроме стойкого запаха перегара за несколько метров. Джонсон, кажется, этого даже не замечает.—?Привет, Азирафель, давно не виделись! —?как ни в чём не бывало скалится Кроули; ангел видит, что улыбка натянута ещё сильнее, чем у него. Он молчит, силясь проморгаться. На ресницах застывают непролитые слёзы.—?Или ты теперь Билл? Извини, никак не могу разобраться, кому именно ты пиздишь. Ох. Демон зол.—?Кроули, милый, познакомься: это Вирджиния, моя помощница,?— херувим не находит ничего лучше, кроме как постараться перевести внимание друга на кого-то относительно нейтрального. Напряжение между ними было осязаемым, как грязный металл обшивки Бентли под пухлыми ладонями. —?Я рассказывал тебе о нашей работе. Падший переводит взгляд на руку, что девушка протянула ему в знак приветствия, смотрит на её широкую улыбку и не говорит ни слова. Она, безусловно, красива и весьма умна, раз ангел нанял её на работу и в весьма конкретном смысле работал с ней. Вполне во вкусе самого Кроули; если бы не обстоятельства, за которыми он совсем недавно застал их с Азирафелем, он бы точно соблазнил её на что-нибудь эдакое.—?Дорогой, ты побледнел… Всё в порядке? Слова херувима доносятся до него, как из-под подушки. Демон нечитаемым взглядом смотрит на него, пытаясь найти хоть что-нибудь родное и близкое. Больше не получается, и он до боли сжимает губы.– В полном. Коротким взмахом руки он достаёт прямо из воздуха цветок жёлтой гвоздики и, сделав шаг навстречу, вкладывает в нагрудный карман и тяжело выдыхает. Сердце заходится в бешеном ритме, и Падшему снова невыносимо больно, он облизывает пересохшие губы и почти тянется сорвать последний поцелуй с губ Азирафеля, который, он уверен, не принадлежал ему гораздо дольше, чем сам Кроули об этом знал.—?Ты всё ещё хранишь тот букет,?— он невесело усмехается, глядя прямо в голубые глаза напротив. Его собственные скрыты за тёмными линзами, и ангел тоже замечает это: он стягивает с него очки и судорожно вздыхает, замечая тёмные круги под глазами. —?Выброси. Он больше не имеет значения. Теперь только этот цветок. Демон вздрагивает, когда чувствует, что Азирафель сделал ещё один шаг навстречу, и теперь их тела практически соприкасались. Он поднимает руку и хочет исцелить измождённое лицо Кроули, вернуть ему былую красоту и статность, но Падший шипит и отшатывается, едва чувствует обжигающее прикосновение подушечек пальцев к его скуле.—?Ох, дорогой мой… —?жалостливо начинает херувим, поджимая губы. Из его глаз всё же проливаются горячие слёзы раскаяния, но демон не обращает на это никакого внимания. Он шипит от боли, срывая отслоившуюся кожу в форме отпечатка чужих пальцев, и не смотрит на Азирафеля.—?Не надо, ангел.Громко хлопает дверца Бентли, и уже через несколько секунд она выезжает с парковки, радостно стряхивая с себя слой застарелой пыли.Азирафель долго смотрит вслед, даже не чувствуя, как по щекам обильно стекают слёзы. Он понял, что именно ощущал вместо присутствия Кроули всю свою долгую жизнь, но вместе с этим он осознавал, что цена этого понимания оказалась слишком высокой.