Глава 6 (1/1)
Даша смотрела на стеклянное панно с фотопечатью в виде чёрно - белых городских перспектив и не могла оторвать от него глаз. Огромное, почти во всю стену, оно завораживало не то темнотой ночи, не то яркими огнями. У Киоссе в квартире вообще вся концепция интерьера построена на чёрно - белом контрасте с отсылками к ар - деко, исполнена в узкой цветовой гамме, но удачно обыграна в разности фактур. Тут и серая кожа в обивке мебели, и на стенах белое многослойное текстурное покрытие с перламутром, и блеск металла в предметах декора – всё играло. И пол, конечно, пол, чёрный, глянцевый. По всей квартире сплошное каменное полотно с серыми прожилками. Поначалу Даша даже поймала себя на мысли, что ступать на этот пол не хочется. Кажется, холодный он, неприятный. Но нет, удивилась невольно, когда босыми ступнями почувствовала тепло.Повернувшись к противоположной стене, ткнула пальцем в плазму:— Ты же не смотришь телевизор.Никитка стоял тут же в гостиной и наблюдал за девушкой, расслабленно облокотившись о радиусную барную стойку. После слов Даши он бросил взгляд на висящий позади телевизор, словно вспоминая, зачем и правда повесил его на стене.— Это декор. — Ответил с усмешкой.— То есть иногда ты всё - таки делаешь то, что от тебя ждут?— Иногда делаю. Ну, давай - давай, не останавливайся. У тебя же есть, что сказать.Даша поджала губы, храня на лице таинственное выражение.— Ну ты же не сам проектировал дизайн? Тут явно работали профессионалы.— Конечно, но я же высказал свои пожелания. Обсуждал детали. Это то, что я хотел получить.— Напрашиваешься на диагноз? — Упёрла руки в бока.— Напрашиваюсь. — Оттолкнулся от столешницы. — Ты хотела посмотреть, как я живу. Ты у меня дома – валяй.Даша задумчиво оглянулась и серьёзно сказала:— Мне надо всё посмотреть поближе и подумать. Чтобы насочинять тебе красиво.— Смотри. Давай красиво.— Я буду чай с апельсином. Если это не декор. — Взглядом указала на круглую стеклянную вазу с апельсинами, стоящую на барной стойке, и жестом отправила Киоссе на кухню, не желая, чтобы он ходил за ней по пятам. И так не могла сконцентрироваться в его присутствии. И расслабиться тоже не могла.— Не декор. — Улыбнулся. — Чай с апельсином…. Будет тебе с апельсином.Никита отошёл, и Даша вздохнула немного свободнее. Настолько, насколько это вообще было возможно, находясь в шикарных апартаментах рядом с человеком, который бесконечно её волновал. Последние дни с ней творилось что - то невероятное. С того момента, как покричала ему в плечо, будто в голове что - то переклинило. Никак не могла избавиться от запаха его сумасшедшего парфюма и ощущения тепла, которое почувствовала, утыкаясь ему в руку. От мыслей о Никитке не могла избавиться и внутренней к нему тяги.Осмотревшись в гостиной, Даша перешла в прихожую и застыла перед широкими стеклянными дверями. На них было нанесено такое же изображение городских видов, как и в гостиной. Наверное, за ними находилась спальня. Но соваться туда без хозяина совсем уж как - то невежливо.— Итак…. — Довольно подтолкнул Киоссе Дашку к разговору, когда она, обследовав его огромную квартиру, вернулась на исходную точку.— Ты очень агрессивный. — Начала она.— Да?— Да. Вот эти твои собаки. — Обернулась и указала взглядом на две серебристые статуи оскаленных псов, охраняющих объединённую зону кухни и гостиной. — …и другие металлические предметы…. Стальной холодный блеск сразу вызывает ассоциации с оружием. Опасность. И таких деталей в твоей квартире много. Статуэтка Будды, или как его там, божок в кабинете, картина в металлической раме в прихожей. Не золото же, не тепло, не роскошь, а сталь – холод. Ты умеешь стрелять?— Конечно. — Кивнул Никита.— Конечно. — Эхом повторила Даша. — Вот видишь. Конечно. Ты даже не задумался. Сказал ?конечно?, как будто уметь стрелять, это что - то само собой разумеющееся в нашей жизни. Я вот, например, даже боевого пистолета ни разу не видела.— А разве я что - то сказал про боевой пистолет? Я, может быть, пневматику имею в виду.— Да ладно. — Хмыкнула она.— Хорошо, ладно. Я умею стрелять из боевого оружия. Это делает меня агрессивным человеком?— Это делает тебя способным на агрессию. — Выдала с умным видом, и Киоссе улыбнулся. А Даша, снова напустив на себя сосредоточенный вид, продолжила: Белые стены и нет острых углов. Объединённые зоны, всё так обтекаемо. Ты такой, конечно, душка. — Скользя пальцами по чёрной каменной столешнице, прошлась вдоль барной стойки, которая огибала стену с плазмой и уходила на кухню. — Но этого не заметно, это не ощущается. Чёрный пол. Чёрный фактурный…. — Перекатилась с пяток на мыски и обратно. — Снова глянец, блеск, он поглощает эту мягкость и белизну стен.— Может быть уравновешивает?— Это тебе уравновешивает, а по мне, так он все поглощает. Где спальня?— Пошли.В прихожей Никита указал на те самые широкие стеклянные двери, но не тронул их, позволяя ей самой войти в комнату.— Приват, полный приват. — Промурлыкала Дашка, раздвигая двери. — М - мм, как у тебя здесь тепло и шоколадно.— Так спальня же. Чтобы спалось хорошо.Даша подавила смешок и шагнула в комнату. В спальню её потянуло. При том, что комната была решена в темноватых тонах, совсем не чувствовалось в ней мрачности, больше тепла и уюта. Больше спокойствия. Стены в текстильных фисташково - шоколадных обоях. На полу массивная доска с неярко выраженной текстурой.— Это крокодил? — Коснулась ладонью высокого коричневого изголовья кровати.— Угу. — Никитка кивнул.Дашка рассмеялась:— Нет, Киоссе, всё - таки ты белый и пушистый. Без сомнения! — Снова рассмеялась. — У тебя изголовье кровати обито крокодиловой кожей, но ты вообще не агрессивный, ты добрый и понимающий. Разодрал крокодила над кроватью и добреешь с каждым днём все больше, и больше.— Это декор. — Ухмыляясь, сказал Никита.— Ага, декор. Да у тебя всё исполнено в таком стиле, что даже если какая - нибудь девица разбросает по квартире розовые лифчики и расставит рамочки с фотографиями, здесь ничего не изменится. Эти розовые лифчики потеряются на фоне этого брутального интерьера. Такое тут явное мужское доминирование.Снова окинула спальню беглым взглядом. Наверное, если задёрнуть шторы, то в комнате станет темно даже днём, очень уютно для сна.Киоссе обнял Дашу сзади и почувствовал, как она вздрогнула. Так приятно и беззащитно вздрогнула в его руках, но не возмутилась, а так чуть высокомерно глянула через плечо.— Ты ко мне пристаёшь?— А у тебя по этому поводу остались ещё какие - то сомнения?Так близко её губы. С ума сходил от этих губ. Да и вообще от неё с ума сходил. Не помнил, когда в последний раз испытывал такое бешеное влечение к девушке. И Дашка сегодня такая очаровательно - загадочная и, как всегда, невозмутимая. С распущенными волосами, в сарафане кораллового цвета и простых босоножках - сланцах. Только поблёскивающие светло - голубые глаза выдавали её явную заинтересованность в происходящем. И видеть это, ощущать, было безумно приятно, невероятно просто.Её округлая грудь дрогнула под его ладонью, - от рваного вздоха. Не смог сдержаться и не тронуть, это выше его сил. Осознание того, что под сарафаном на ней нет белья, будоражило, лишало способности трезво мыслить. Едва себя контролировал, чтобы не раздеть её и не завалить в спальне на кровать.— Если ты ждёшь, что я покраснею и стану возмущенно ахать, то не дождёшься.— Ты посмотри, и правда не краснеешь. И чтоб ты знала: я не пристаю, я с тобой знакомлюсь. Мы же должны узнать, удобно ли нам обниматься. Мне кажется, что нам очень удобно. — Говорил на ухо вполголоса, почти шептал.Ни в каком другому месте его низковатый глубокий голос не производил бы такого ошеломляющего эффекта, как здесь, в его квартире, в полной тишине. Дрожь побежала по спине. А Никита не отпускал и, наверно, прекрасно чувствовал реакцию её тела.— А, может, ты музыку включишь? — Понимала, что несёт чушь, тем не менее сказала, чтобы хоть как - то разбить эту ошеломляющую интимность.— Нет. — Коснулся губами шеи и замер.Дышать ей становилось всё труднее, грудь вздымалась всё чаще, ноги предательски слабели.— Познакомился? — Легко спросила, когда он развернул её к себе.Боялась, что начнёт целовать в губы, жутко боялась, ужасно. Сама не знала – отчего и почему. Может, себя боялась, своей реакции – что не сумеет себя контролировать. Или потому что безумно хотелось, чтобы наконец поцеловал.— Да. — Слегка самодовольно прозвучало.— Понравилось?— Очень. Божественно.— Я или моя грудь?— Не могу в своём воображении отделить одно от другого.Крепко ухватив её за талию, легко приподнял. Даша, не задумываясь, обхватила его ногами.— Какой чудесный рефлекс, видишь, как мы хорошо подходим друг другу. Мне даже не нужно тебе подсказывать, ты сама всё знаешь.— Так как насчёт музыки? — Сцепила руки на его плечах и чуть отстранилась, чтобы не касаться его грудью, хотя хотелось наоборот – крепко прижаться всем телом.— Нет. Не хочу, чтобы ты расслаблялась. Мне нравится твоё напряжение. И ты такая нормальная ханжа…. — Мягко улыбнулся и переместил руки, подхватывая её под ягодицы. — Не носишь мини - юбок и чего ещё там… прозрачных блуз… но зато приходишь ко мне без лифчика под сарафан и так запросто даёшь себя облапать. Да, ты нормальная ханжа.Про напряжение Никита прав. Напряжение между ними колоссальное. Даже дышать трудно, невероятных усилий стоило вести себя непринужденно и не дёргаться в его руках. Не отвечать на провокации, но и не шарахаться, как невинная школьница.— Я могу к тебе даже голая заявиться. Мы же просто дружим.— Ты даже представить себе не можешь, как много я вкладываю в это понятие.— Да? Что – неужели всё так тривиально? Ты меня к себе привёл, чтобы просто затащить в постель?— Какая пошлость. Кошмар просто. Как ты можешь обо мне так думать? Если бы я хотел с тобой просто переспать, я бы сначала повёл тебя в шикарный ресторан. Пил бы тебя, гулял, танцевал….— Развлекал бы меня всякими разговорами….— Зачем? Я же сказал: пил, гулял, танцевал. Для постели этого хватит.— А ты вообще собираешься водить меня по ресторанам? По таким шикарным, чтобы я ахнула.— Вообще, собираюсь. По таким шикарным, чтобы ты ахнула.— И на Багамы свозишь?— И на Багамы свожу. Куда угодно. Куда ты только пожелаешь. — Улыбнулся и отпустил её, Даша глубоко вздохнула. Показалось, что и Никита сделал шумный вдох.— Пойдём. Твой чай с апельсином уже остыл.— Это прекрасно. — Еле удержалась, чтобы не рвануть на кухню быстрее него.А затем, с показным равнодушием забираясь на высокий стул, оценила предложенный Никиткой десерт:— Убийственно, просто убийственно. Жирные сливки, ягоды…. — Вынула из чашки кусочек апельсина, чтобы чай не горчил.— Ещё скажи, что ты на диете.— Нет. Никогда не могла сидеть на диетах. У меня нет на это выдержки. Я маленький человек со слабой волей.— Нет, Доктор, ты очень серьёзный человек. Настоящий профи. Ну как – прощупала меня? — Посмеиваясь, спросил Киоссе.— Угу…. — Зажала чайную ложечку губами.— Понравилось?— Очень. Божественно. — С нескрываемой иронией повторила его недавние слова. — Я только ещё не спросила, чем ты занимаешься. Я, конечно, имею представление о вашем холдинге. Но вот чем конкретно ты занимаешься? — Кажется теперь можно вздохнуть свободно. Сердце ещё неровно постукивало, но по другую сторону барной стойки Даша чувствовала себя защищённой.— Хочешь узнать масштаб моей фигуры в нашей корпорации?— Почему нет? Ты же знаешь, чем я занимаюсь.Он поджал губы, словно раздумывая, как лучше ей ответить.— После Вячеслава Алексеевича Киоссе я второй человек. Если обозначать конкретно, то я коммерческий директор, а если масштабно, то занимаюсь я всем. Есть такие люди, которые отвечают за всё. Это про меня. Курирую планово - экономический отдел, контролирую оптовый и розничный каналы сбыта алкогольной продукции, а также филиальную сеть в регионах. И ещё много - много всяких текущих вопросов.— Хорошо твой отец устроился. Ты очень мощно его поддерживаешь.Никита ответил глубоким кивком и спросил неожиданно:— А что случилось с твоими родителями?— Они давно погибли, мне года три было, и я довольно плохо их помню. Отца убили, а мать потом повесилась. Меня воспитывал дядя, Анин отец. — Ровным тоном произнесла Даша фразу, будто одно слово.— Нормальные люди не говорят об этом с таким равнодушием. — Вдруг заявил Никита.— Значит, я ненормальная. И к тому же, я была очень маленькой, когда всё случилось. — В тихом голосе прорвалось едва уловимое раздражение.— Неважно, когда это случилось, это трагедия в любом случае. Мне показалось, или тогда за столом у матери ты пыталась меня этим уесть?— Тебе показалось. — Чуть резче сказала Даша. — Просто я не могу понять, неужели трёхлетний ребёнок не достоин, чтобы жить ради него. Как можно бросить на произвол судьбы собственное дитя! — Тон её стал заметно высок, и Даша выдохнула, чтобы снова обрести равновесие. — Я хочу ещё чаю.Чаю она не хотела, но очень хотела, чтобы Киоссе перестал сверлить её взглядом, прекратил этот допрос и отвлёкся на что - нибудь. Никита поднялся, наполнил её чашку и добавил в чай кусочек апельсина. Подал ей чай и снова уселся на место.— Что? — Спросила в ответ на его чуть насмешливый взгляд.Каре - зелёные глаза ещё раз лениво пробежались по ней. Киоссе удобно сложил локти на столе, устроившись так, словно приготовился сказать длинную речь.— Ты потрясающий собеседник. — Начал с многозначительностью в голосе. — С тобой можно говорить, о чём угодно. Бесконечно. Ты ходячая энциклопедия. — Сделал паузу, подождав, пока Даша отставит свою чашку и сконцентрирует на его словах всё внимание. — Но ты как следователь – увязываешь факты в логику. Такая у тебя мыслительная деятельность. При этом ты способна найти консенсусные точки в любой дискуссии. А где ты сама среди всех этих умозаключений и выводов? Тебя нет. Я тебя не вижу. — Развёл ладонями, демонстрируя непонимание.— Что значит – меня нет? — Хмыкнула она. — Любой наш разговор – это работа моей мысли. Как меня может не быть? Любое умозаключение или суждение – это работа моего сознания.— А вот так. — Никита усмехнулся и сказал с нажимом — Нет тебя. Я спросил про родителей, а ты говоришь ?трёхлетний ребёнок?. Ты не сказала ?я?, не сказала ?да, для меня это трагедия?, не рассказала, как ты пережила своё несчастье в этом возрасте. Трёхлетние дети прекрасно соображают. Я помню себя в три года, помню, какие у меня были игрушки, как вели себя мои родители. Не всё, конечно, но многое я помню.— У психики человека есть такое свойство – блокировать воспоминания стрессового и травматического характера. Скажем так, у детской психики оно проявляется гораздо сильнее. — Заученно парировала Даша.— Хорошо, согласен. Не могу здесь спорить.— Любые воспоминания агрессивного и депрессивного характера – это трата психической энергии. Можешь считать, что таким образом я экономлю свои жизненные ресурсы. И это действительно так.— Хорошо - о. — Растянул слово, точно предупреждая, что сейчас последует железный аргумент. — Твои слова: ?Даже если какая - нибудь девица раскидает розовые лифчики….? Здесь тоже агрессивность? Депрессивность? По - моему, у нас с тобой всё более чем позитивно. Но ты сознательно выводишь себя из ситуации. Почему?Даша не задержалась с ответом, спокойно и уверенно сообщив:— Это моя профессиональная заморочка. Я абстрагируюсь, чтобы правильно оценить ту или иную ситуацию.— Абстрагируешься до такой степени? — Как будто удивился Киоссе. — Ты встречаешься со мной. Ты находишься в моей квартире. И при этом говоришь про ?какую - то девицу?, а не про то, что если ты раскидаешь своё бельё и расставишь свои рамочки с фотографиями, ничего не изменится. Можешь два часа рассказывать мне о том, как приготовили этот десерт. — Кивнул на её тарелку. — Перечислить все ингредиенты, но я не почувствую вкуса. Вкуса я не чувствую. Понимаешь? А теперь давайте, Доктор, попробуйте привычно дезориентировать меня холодным волевым взглядом. — Сложил губы в ироничную улыбку.На этот раз Даша не смогла сразу ответить. Киоссе тяжело противостоять, но всё же она попыталась выбраться из ловушки.— А, может быть, всё дело в том, что прошло ещё слишком мало времени, чтобы я расставляла в твоей квартире свои рамочки с фотографиями? — Чуть наклонив голову, спросила она, глядя на него напряжённым взглядом.— Может быть. — Сказал Никита, но не сходящая с лица улыбка ясно говорила, что этот довод его совсем не убедил, рассмешил ещё больше. — Мне ещё парочку примеров тебе подкинуть? Я с десяток уже точно насобирал… такого жёсткого абстрагирования. — Не отпуская её взгляда, отпил из своей чашки, а потом отставив её, снисходительно заговорил. — У меня классическое юридическое образование, Доктор. Я тебе сам всё, что хочешь, в логику сведу, такую причинно - следственную связь выведу, что не выберешься. Утоплю тебя в доказательной базе. Зарою в фактах. Так что не лечи мне голову.— Мне уже пора бежать? — Усмехнулась Даша, скрывая за лучезарной улыбкой полную растерянность.— Попробуй. Я тебе уже предлагал.— Ага. То в воду прыгать, то из машины на ходу.— Конечно. Кто ж свою дичь в чистом поле выпускает. И я не отпущу. — Киоссе отодвинул свою тарелку, снова сложил локти на столе и подался вперёд, опираясь на столешницу. — Ты попалась.Дашка, подыгрывая, приняла свою роль: нахмурилась, сделав вид, что задумалась.— Не могу понять, где я просчиталась. — Растянула фразу.— Давно уже. — Медленно произнёс он. — Когда назвала мне свой номер телефона. Он у меня к тому времени уже был в записной книжке. Но я спросил – и ты дала. А теперь скажи: я похож на мальчика, который дружит с девочками?Он и раньше смотрел на неё с такой страстностью? От Никиткиного взгляда внутри всё судорожно затрепетало, и тело охватило чувство непонятного восторга. Или паники…. Словно перед прыжком с парашютом. Когда стоишь у самого края, у последней черты, и нужно срочно принимать решение – либо прыгать в бездну, либо отступать безвозвратно.Даша прикусила губу, не позволяя дурацкой глупой улыбке расплыться по лицу.— Что ж ты меня тогда чаем поишь, а не чем - нибудь этаким? — Повторила киоссовскую позу: тоже сложила локти и чуть придвинулась, оказываясь с ним почти нос к носу.— Я прям мечтаю напиться с тобой чего - нибудь этакого. — Вкрадчиво заговорил Киоссе. — Но не сейчас. Потому что когда я пьян, я жутко жаден до разврата. А так…. — Отодвинул в сторону чашку недопитого чая и скривился, будто это было самое гадкое, что ему приходилось пить в жизни. — …а так, я хоть как - то ещё себя контролирую. — Окинул её несдержанно жадным взглядом и провёл пальцами по краю её сарафана, касаясь обнажённого загорелого плеча. — Ты чувствуешь? Ты попалась, Доктор.Оттого как старательно Даша сдерживалась, чтобы не расхохотаться по - идиотски, её лицо покрылось пунцовой краской. Эта восторженно - паническая волна никак не отпускала. В груди сдавило от нехватки воздуха, ладони полыхнули жаром.Никита коснулся её щеки, словно отмечая яркий румянец, и похлопал себя по плечу:— Давай, не сдерживай себя. Ты же знаешь: главное, самовыражение. Со мной можно.Она и в этот раз сдерживаться не стала. Притянула его за рубашку, уткнулась в грудь, но не заверещала, а заливисто рассмеялась.— Я тебе отомщу. Я обязательно что - нибудь придумаю. — Пообещала, поднимая глаза, глотая смешок.— Не сомневаюсь. — Запустил пальцы в её волосы, грубовато сжав, будто пробуя их на ощупь.