Слёзы, беседы и ужас (1/1)

Воланд словно оцепенел на целую минуту. Неподвижная женщина снизу устремила на него разбитый, до того несчастный взгляд, что мессира пробила ледяная дрожь.— Мар… га… рита… —?еле выдавил он. —?Что с Вами?— Мессир… месс… —?сказала она, с трудом сдерживая слезы, а потом ужасно разрыдалась, содрогаясь каждой мышцей тела и заслоняя лицо руками.Воланд поспешно захлопнул дверь, втолкнув при этом Маргариту в квартиру. Взмахом руки закрыл окно и тоже опустился на колени.— Прошу, скажите… Что случилось? Вы в опасности? Мы обидели Вас чем-то?— Не… нет… простите… —?процедила сквозь слёзы Марго, зажимая рукой рот и тщетно пытаясь сдержать плач. —?Извините… я не знала, куда податься…Воланд кое-как усадил полумёртвую женщину на стул и сам сел напротив. Он с трудом подбирал слова.— Вы не должны извиняться ни в коем случае. Прошу Вас, не держите слёз, плачьте. Я… —?он хотел придумать что-то утешительное, но вместо этого произнёс самое неподходящее, —?налью воды.Воланд положил руку на спинку стула Маргариты, желая поддержать, но не осмеливаясь прикоснуться. После этого пошёл на кухню и вдруг осознал, что вода тут?— самое дурное, что можно предложить. Он вернулся к женщине с полным стаканом вчерашнего спирта.Та за секунду осушила стакан, даже не заподозрив о его истинном содержимом.— Мессир… Знаю, это так бестактно… —?Марго снова расплакалась и громко всхлипнула,?— но Вы сказали… Я могу просить… Мне можно Вашего спирта?Сатана сочувственно улыбнулся и принёс графин. Бедная… Как больно смотреть на её страдания! И правый глаз разболелся ужасно.— Маргарита… Пейте, не стесняйтесь, это поможет Вам. Постарайтесь не надрываться, плачьте, успокаивайтесь. Потом поговорим, если захотите. Не позволяйте чрезмерной чувствительности овладевать Вами.— Мессир, почему? Почему? Поче… му? —?простонала Марго.— Если хотите задать вопрос, пожалуйста.— Почему Вы… помогаете? Вы говорили про одну просьбу! Одну! Зачем, зачем я Вам, если Вы велели мне ничего не просить, а теперь все исполняете? Я всего лишь женщина, всего лишь Маргарита Клодина, самая обычная, не ведьма, не наследница, тем более не королева,?— она сквозь слёзы бегло произносила эти колючие слова. —?Простите, что потревожила. Я зря пришла. Только мешаю. Вам нет до меня дела! Как и ему! —?она рванулась к двери. —?Прощ…— Маргарита! —?произнёс Воланд внушительным голосом, обездвижив женщину одной лишь интонацией. —?Я убедительно прошу Вас никогда не говорить ничего подобного. Никогда и ни за что. Я сказал Вам вчера, что выполню желание и подарю счастье, если Вы попросите о нем. Но сегодня я предлагаю помощь. К тому же Вы выдержали непростые мучения, и оставлять Вас в беде было бы неправильно. Того, кто заслуживал наказания, я уже проучил и намерен справедливо судить людей. Мне есть до Вас дело, поверьте, и я не позволю Вам уйти в таком состоянии. Прошу, не совершайте ошибок и не называйте себя саму просто Маргаритой Клодиной. Вы Маргарита Клодина! Наследница, королева и, если угодно, ведьма. А теперь садитесь, пейте, успокаивайтесь и рассказывайте о причине Ваших слез.— Воланд… —?пришедшая в смятение от этих слов, Марго даже забыла о плаче,?— простите… Простите, мессир, благодарю.Мессир сообразил, что на низком табурете гостье не очень-то удобно, так что теперь они сели на диване на расстоянии метра друг от друга.— Я возвращалась вчера… Шла к подвальчику. Вы вернули мне рукопись и маст… Я возвращалась. Увидела свет в подвальчике через зелень сада. Я вспомнила Вас и трижды поблагодарила за исполненное желание. Прижав к груди рукопись, я постучала в дверцу. Потом в окошко. Но мне никто… не… —?она снова почувствовала солёную влагу на губах,?— не открыл… Я вошла и… и… Он… Он был… И он был… С На… С Наташей!Теперь она бессильно заплакала. Не дрожа, не всхлипывая, не убиваясь от горя, а тихо и горько заплакала от обиды. Воланд оторопел.Наташа?! Какая ещё… Наташа… Кто она? Нет, кто такая Наташа? Неужели…Но как это возможно? Он ведь оставил прислугу Маргариты ведьмой, как она и попросила. Дурдом какой-то. И почему она плачет? При чём здесь эта… Наташа?Воланд соображал до ужаса медленно, и только когда Маргарита затихла, не в силах терпеть равнодушное молчание мессира, он вдруг понял, что к чему.Брови его взлетели вверх, взгляд запылал, а губы сжались. Изумление, исполненное возмущения и сожаления одновременно, поглотило его с головы до ног.— Вы… Вы видели Мастера с… Наташей? Вашей прислугой, верно? —?он старался говорить спокойно и сочувственно сразу, но это не очень удавалось.Марго сокрушённо кивнула.— Вы… уверены? Простите, но ведь иногда под спонтанными впечатлениями можно уловить странные видения. Видели?Снова кивок.— Вы… дали знать им о себе?И тут началось что-то страшное.— Они сидели на диване, на том самом диване, и мой мастер, мой милый мастер прижимал её к себе, точно как прижимал меня. Как меня… Мой мастер, весь заросший, небритый, ободранный, смеялся с ней… Они так хохотали, как мы с ним. Как мы! И мой мастер вдруг заметил меня. Он… он, мессир, сначала посмотрел удивлённо, потом… Потом подмигнул ей… Мне плечами пожал… И засмеялся! И они снова вместе захохотали! Он подскочил, вырвал у меня рукопись, да и швырнул её в камин. Снова! Она так занялась, так занялась, а потом… Он вынул из кармана шапочку… Мой мастер вынул ту самую шапочку и тоже сжёг! Дотла! И захохотал! Он что-то яростно крикнул, толкнул меня и снова прижал её… Я стояла, не двигаясь, не зная, что происходит. Я думала, это все страшный сон, но мой мастер так убедительно ругал меня, так проклинал… Он говорил, что ушёл, потому что я надоела ему, что сжёг всё, что напоминало ему обо мне. Что ему в лечебнице было так хорошо, пока я снова не вмешалась! Что это он просил Латунского разгромить роман… Мой мастер… Теперь я понимаю, что он просто обезумел, что его искалечили там, в треклятой клинике, но вчера… Я так… Я не знаю, что завладело мною, но я разрыдалась, обозвала его и побежала прочь. Я хотела утопиться в реке, но, как только увидела реку, поняла, что я наделала! Я его предала! Он потерял рассудок, мой мастер окончательно заболел. Я обещала ему! Я сказала, что погибаю с ним, но я его предала! Я понимаю это и терзаю себя, но я не могу позабыть его слов! Я ужасна, мессир, ужасна, потому что я до сих пор злюсь! Я убила его, а не вылечила, я убила его и смею злиться! Мессир, я… убила!Она упала на пол и, корчась от боли, застонала и забила руками о пол. Из её глаз текла сплошная едкая жидкость и разъедала ей душу. Она кричала…Воланда что-то пронзило изнутри, когда он увидел эти страдания.Мигом дьявол опустился рядом с ней на пол. Выхода нет.Воланд крепко обнял Маргариту. Крепко до того, что она не могла даже пошевельнуться, а только продолжила рыдать… Просила отпустить её, не помогать, просила подвергнуть самой страшной смерти за такой ужасный грех. Воланд зажал ей рот горячей ладонью. Марго теперь только дёргалась и мычала, не желая принимать помощь.— Марго… Ты помнишь, что сказала вчера? Что будешь страдать, чтобы обрести счастье. Что ж ты так жестока с собой? Послушай, я хочу помочь. Я. Хочу. Помочь. Я исполню твою волю, и, если желаешь, окуну в самые темные муки, которые только сможешь вообразить, но прежде… Позволь… Позволь помочь. Я думаю, мастер и вправду… —?Воланду свело челюсть от отвращения,?— не виноват. Он слишком истосковался по тебе и от того послабел, а когда вернулся, не поверил в чудо. Да, он не совсем уравновешен, но это можно исправить. Но за что ты винишь себя? Ты в каторге собственного душевного плена прожила с мастером всю его нелёгкую судьбу, дала ему обещания, потратила почти все силы на поддержку, а потом четыре долгих месяца по нему страдала. Ты хотела утопиться, и я воспользовался тобой, подарив надежду. Я, Марго, я подослал Азазелло и пригласил тебя терпеть наготу и боль на бесконечном Балу, а потом задерживал тебя. Это я не предвидел возможного и подверг опасности тебя и Мастера. Ты очень устала, не только за вчера, не за четыре месяца, нет. Жизнь утомила тебя. Другие каждый день ссорятся и разбегаются, а потом снова сходятся. Ты уж мне поверь, я видел очень многое, но такой преданной и верной женщины, как ты, не встречал никогда. Поверь. Я думаю, даже уверен, что вчера мастер очень устал, и ты устала, поэтому контроль был потерян. Но это легко исправимо, даже очень. Однако, сперва, тебе нужно перестать отдавать всю себя одному лишь мастеру и желать собственной смерти за простейшее недоразумение. Мастер умный человек, хоть и не полностью здоровый, и сегодня, проснувшись, он всё вспомнит и простит тебя. Только вот прощать не за что. Позволь себе позлится немного, здесь, на него, а лучше на меня, но только не на себя. Своими муками ты Мастера не осчастливишь. Ты прекрасна, Марго, так что не вздумай себя винить. В чужих грехах ты не можешь быть виновна…Маргарита перестала содрогаться. Она постепенно расслабила тело и потянулась к полу. Глубоко дыша, гостья открывала и закрывала глаза.Воланд быстро отстранился и уложил её на ковёр. Сам упал в метре от Маргариты, чтобы отдышаться. Как ему стало страшно, когда бедная женщина стала умолять о казни! И как яростно сжалось его сердце, когда он представил смех Мастера… Мастер… Воланду было настолько жаль Маргариту, что он сумел удержаться от злорадного торжества за предательство Мастера. И все же луч несмелой надежды зажёгся в его зрачках.Глаз! Какая боль прорезала правый глаз только что! Мессир схватился за него пальцами, пытаясь не выдать чувств. Чувств…Боль прошла так же внезапно, как и появилась, но Воланд ещё минуту лежал, не в силах собрать мысли воедино. Когда это ему удалось, он увидел, что силуэт рядом с ним зашевелился. Марго села на колени.Мессир упёрся спиной о кровать. Руки его всё ещё дрожали от недавней хватки.— Простите, Маргарита Николаевна. Простите… Вы напугали меня.— Воланд, спасибо,?— перебила она,?— спасибо тебе! Я повела себя ужасно… Если бы не ты, я бы точно плавала уже в Москве-реке. Ты прав, но я не могу сердиться на тебя. Но если я не буду винить себя, останется лишь мастер… Не срывать же зла на нем!— А квартира Латунского точно полностью разбита? Можно тогда в МАССОЛИТ отправиться… —?предложил, улыбнувшись, мессир.Марго залилась смехом. Как приятно слышать её звонкий, струящийся смех…— Полагаю, я и так многое натворила. Как бы самой не попасть к Стравинскому! Ведь там все наказанные собираются?— Лечебница Вам точно не грозит, уж поверьте. Прогулка поможет?Воланд всё же не до конца понимал происходящее. Этот мастер, о котором толкует Марго, с её слов получался каким-то безупречным и идеальным, а вчера натворившим что-то ужасно отвратительное. Какой бы сладкой не казалась мысль о подобном проступке возлюбленного женщины, она не очень походила на правду. Во-первых, совершенно нормальные и образованные люди до такой степени в безумие не окунаются, а уж если членораздельно говорят и вполне контролируемо действуют, то и вовсе сумасшедшими не считаются. Во-вторых, каким образом эта… Наташа оказалась в подвальчике, если он, Воланд, навсегда обратил её в ведьму. Кажется, она ещё замуж собиралась… И каким-то неведомым чудом пришла прямо к мастеру. А в-третьих, не истощилась и не устала ли бедная Маргарита настолько, что и вправду лишь вообразила себе всё это? Нет, это нужно разъяснить. Но не в этой квартире. На улице ей гораздо проще будет говорить спокойно, словно от третьего лица, не опасаясь показаться глупой, беседуя с кем-то.— Пожалуй, помогла бы. Но я опасаюсь ненароком встретить кого-то. Меня уж точно расспросят о муже, и придётся снова врать, а я этого делать не хочу. Мне вчера было ужасно хорошо, и я не желаю превращать воспоминания в тоскливую ложь об ожидании супруга. А уж тем более не хочу встретить… Его…Вот незадача. Воланд и сам бы отвлёкся от сути разговора. Что же, квартира, так квартира.— Вы голодны, наверное? Я заварю чай.И как люди это делают? Так просто находят предлог для беседы? Скоро он скормит и споит Маргарите весь Грибоедов.— Спасибо…Он поставил чайник и вернулся в спальню. Марго сидела на низком табурете, поэтому Воланд сразу предложил ей свой стул.— Марго, Вы… Правда, его очень любите?— Мне больно от этого. Больно каждым уголком сердца, потому что я страдаю из-за него. Но боюсь равнодушия, боюсь холода и поэтому неимоверно люблю. Я не знаю, как и почему… Ведь мой муж тоже очень славный человек. Наверное, просто другой,?— помолчала. —?Воланд, почему ты так учтив со мной? Наверное, я так напугала тебя. Ведь всё теперь хорошо!— Меня радует, что тебе легче,?— осмелился ответить в подобном тоне. —?Я не так учтив, как следовало бы. Например, я задам вопрос: тебе до сих пор неприятно? И держишь ли ты зло на Наташу?— Да, неприятно и тоскливо. В другой раз я давно бы уже мчалась к мастеру и умоляла о прощении, но меня теперь что-то останавливает. Я словно не нахожу в этом смысла. И немного даже рада…Вот так заявление. К счастью для мессира, на кухне засвистел чайник, и у него появилась свободная минута для размышлений.Как видимо, второй стакан спирта и весьма неосторожный метод успокоения были лишними, потому что женщина уж слишком резко поменяла взгляды. Слишком спокойно звучали её слова о мастере. Впрочем, если этот эффект продлится довольно долго, Воланд может надеяться на успех. Сладкое чувство потекло по его жилам. И снова какая-то возвышенность и вожделение.Он вернулся в спальню с чайником и двумя чашками. Сперва налил Маргарите, а затем себе.— Приятного аппетита…— А чай у тебя тоже необычный? —?поинтересовалась женщина. —?Или ты просто очень умело его варишь? Вкусно!— Полагаю, нам следует отблагодарить запасливого Михаила Александровича. Ничего необычного в этом чае, уверяю, нет. За три с половиной тысячи лет чая я сварил более чем достаточно.— Три с половиной тысячи? Это твой возраст?— Плюс-минус сто пятьдесят лет. Если моя бабушка говорила правду.— А как твоё колено? Триста лет ещё не прошло, однако мало ли, что там за мазь…— С коленом всё в порядке, не волнуйся. В кремах не только Азазелло хорош.Маргарита засмеялась.— А за что Геллу повесили? Не за колдовство ли?— Она об этом не любит говорить. Я слышал, облила одного знатного юношу кипятком, когда он зашёл забрать своё пальто. Оно Гелле ужасно понравилось, вот и вылила на беднягу кастрюлю горячего супа. Правда ли?— не знаю.— Ясно… Мне Фагот вчера очень много занимательного рассказывал. А кстати, где они? В отпуске? —?она снова засмеялась.Воланд хотел согласиться, но не успел. Свита сама вывалилась из камина и, не успев разобрать, что к чему, затараторила.— Мы все сделали, мессир! —?отряхивая сажу, мяукнул Бегемот.— Мы испортили этому негодяю мастеру его безупречную репутацию. Королева все увидела своими глазами! —?провозгласил, выползая, Коровьев.— Теперь Донна Ваш… —?Азазелло поднял голову и резко толкнул Геллу локтем. Та дала подзатыльник коту и регенту. Только теперь они увидели Маргариту.Последняя уронила фарфоровую чашку, так и не допив прекрасного напитка. Посуда разлетелась вдребезги по всей спальне, и во множестве осколков отразился застывший в глазах Воланда ужас.