1 часть (1/1)

Во дворце стояла тишина. Лишь было слышно, как за окном поют птицы, а во дворе раздаются негромкие голоса людей и лай собак. На верхушке дворца теперь развевается бордовый флаг, и народ празднует и гуляет.Николай вздрагивает, когда слышит пару громких выстрелов в небо и дикий смех. Он испуганно оглядывается и аккуратно встаёт, медленно шагая к книжном шкафу. Владимир не позволил трогать эту комнату, поэтому тут все как прежде. Романов слышит, что кто-то подходит сзади и уже прощается с жизнью, но руки ложатся на талию и крепко прижимают к себе.—?Что, ваша светлость, испугались? —?шепчет Ленин в самый загривок, целуя.Мужчина отрицательно качает головой, закусывая губу.—?Не слышу, родной, чуть громче,?— Владимир издевается, пытается вывести собеседника на контакт.—?Нет, я не испугался, спасибо за беспокойство, Владимир Ильич,?— Николай медленно убирает с себя руки и, не поворачиваясь лицом к партнёру, отходит.Ульянов вздыхает и громко цокает языком.***Когда начался штурм зимнего дворца, мужчина переживал только за того человека, который внутри.—?Его высочество не трогать! —?рычал Ленин и активно вскидывал руки. —?Я беру его на себя.И все бы шло прекрасно, если бы Николай не вышел на балкон, скорее всего для быстрой и безболезненной смерти. Сам мужчина бледен и напуган до такой степени, что у него дрожат губы, и он закрывает глаза, отворачивая голову, но приказ самого Ленина?— дело чести. Поэтому когда революционер попадает во дворец, первое что он видит это его.—?Вам сейчас лучше быть в безопасности,?— мужчина подхватывает лёгкое тельце и несет куда-то наверх.Через минуту врывается остальной народ с громкими криками и лозунгами. А Николай слышит это и старательно сдерживает слезы, опираясь на Ульянов. Последний гладит его по голове, запуская длинные пальцы в волосы, и старательно нашептывает какую-то глупость. А Николай боится, дёргается и вслушивается в чужой мат и крики.—?Будешь послушным мальчиком и посидишь тут, ладно? —?Владимир целует мужчину в лоб и встаёт, направляясь к двери, плотно закрывает её.А Романов остаётся и просто плачет, закрывая рот, и теряет сознание. Он приходит в себя на кровати, рядом с ним возится знакомая фигура.—?Вам нельзя вставать, будьте добры лечь,?— говорит кто-то мягко, поглаживая руки. —?Всё позади, мой император, теперь все будет хорошо.Николай узнает в этом голосе своего личного врача?— Евгения Сергеевича. Тот говорит что-то про супруга, который ушёл к молодому революционеру, про бунт, про то, как его помиловали и разрешили остаться с Николаем для личного присмотра.—?Где отец? —?сиплым голосом спрашивает Романов и ерзает по кровати.Евгений замолкает на середине предложения.—?Я не могу вам этого сказать, извините,?— мужчина кивает и выходит.Император удивлённо моргает, и тысяча самых страшных догадок появляется в голове, и от них только хуже, и начинает болеть голова, мужчина переворачивается и засыпает.—?Как чувствуете себя, Николай Александрович, болит что-то? —?Ленин склоняется над кроватью, закидывая ладонь на чужой лоб. —?Температура спала, тебе вроде полегче.Омега слабо кивает, глупо хлопая глазами.—?Давай ты будешь говорить? Бояться тебе уже нечего,?— Ленин присаживается на край кровати, обхватывает чужое запястье и тянет к губам, невесомо целуя.Для Николая это непростительная дерзость, и он скорее по рефлексам даёт лёгкую пощёчину и тут же отворачивает лицо.-—?Ты думаешь, что я тебя ударю? —?революционер усмехается и гладит чужое лицо. —?Глупый, если бы я хотел тебя убить, то сделал бы это ещё во время твоего правления, однако я знал, что мы истинные… Хотя, не знал, но догадывался.Мужчина отводит взгляд и вырывает руку, хмурясь.—?Где мои родные? —?шепчет больной и смотрит прямо в глаза альфе.Тот мнется и откашливается.—?Твой папа прекрасно себя чувствует, он в госпитале с вывихом плеча, его мы не тронули, а твой отец… —?мужчина замолкает на секунду, всматриваясь в чужое лицо.?— Он был неугоден для нового общества, и мы решили его убить,?— Ленин говорит все на одном дыхании, посматривая на Николая.Отношения с отцом нельзя было назвать хорошими. С самого своего детства Николай был нелюбимым ребёнком, нужным лишь для числа. Ведь зачем он нужен? Он слабый омежка с болезненным организмом и плохой кровью. У него было много братьев, куда лучше и сильнее. Но война, голод и ссоры отца сделали свое дело, и Романов взошёл на престол. Сначала казалось, что все неплохо и, в общем-то, у него очень даже неплохо получается управлять страной, давать визиты и балансировать между течкой, принимая противные таблетки и горькие микстуры. Боткин смеётся, глядя на недовольное личико императора, и подбадривает его хлопком по плечу.—?Думаю, что вам лучше поспать, Николай Александрович,?— мягко говорит тот и удаляется, оставляя бывшего императора в одиночестве.Тот несколько минут смотрит в потолок, а потом засыпает тревожным сном.***Он просыпается от тихого шепота.Боткин что-то объясняет и отрицательно качает головой. Романов слегка привстаёт на локтях и старательно прислушивается.—?Владимир Ильич, я не знаю, смогу ли я ему помочь. Рана слишком глубокая,?— будто оправдывается доктор.—?Евгений Сергеевич, я все понимаю, но нам нужен товарищ Ягода. Он один из наших лучших революционеров. Думаю, что он в долгу не останется,?— уверено отвечает Ленин.—?Хорошо, ладно, я попробую,?— отвечает доктора.Николай аккуратно встаёт и подходит к кувшину с водой. Пить хочется ужасно, а вода дико холодная. Он слегка морщится и выпивает воду залпом. Зубы сводит от холода, мужчина фыркает, но продолжает пить.—?Доброе утро, Николай,?— раздаётся голос Владимира сзади так неожиданно, что бывший император давится водой и получает несколько не сильных хлопков по спине.—?Вы отобьете мне почки,?— шипит Николай и сбрасывает чужую руку. —?Да, доброе.—?Я, даже, не бил вас по почками,?— усмехается Ленин и, обходя императора спереди, садится перед ним на стул, спокойно предлагая. —?Реформы… Это, конечно, не ваше, но не хотите добавить что-нибудь в документацию?.—?Единственное, чего я хочу?— уехать к папе в имение…—?Николай, вы должно быть слишком долго провалялись без сознания, но я должен вам сказать,?— видно, что Ульянов серьёзен. —?Вам безумно повезло остаться в живых при таком раскладе. Единственное, что осталось у вашего папеньки?— это вы.Николай удивлённо замирает.—?Я хочу видеть своего родителя. Можно?—?Да, конечно. Я попрошу привезти его,?— улыбается Ленин.—?Почему ты меня так сильно боишься? Разве я сделал тебе что-то плохое? —?спокойно спрашивает вождь и жестом приглашает присесть на стул.Николай хочет высказать этому недоумку все, что он о нем думает. Конечно, этикет важен, но вряд ли этот болван хотя бы слышал такое слово, что уж говорить о чем-то большем.—?Вы издеваетесь…—?Ты,?— учтиво поправляет мужчина, прищуривая глаз.—?Что простите? —?Николай сменяет недовольный взгляд на совершенно не понимающий.—?Ты сказал, ?вы издеваетесь??, но я думаю, что было бы очень хорошо, если бы мы перешли на ?ты?,?— объясняет Владимир и улыбается.Ленин мог бы вечно смотреть на бывшего императора, брови которого во время ярости живут своей жизнью. Это было лучшее, что Ленин видел за сегодня, а может быть и за всю жизнь. Брови у мужчины скачут, как сумасшедшие, а лицо багровеет не хуже, чем флаг, возвышающийся над зимним дворцом.—?Вы не в себе?!…Кхм, ты, ты не в себе? Ты разрушил империю, убил моего отца, из-за тебя я отрёкся от престола, монархии в России тоже не будет из-за тебя, а ты спрашиваешь, что ты мне сделал?! —?Романов почти срывается на крик, но организм ещё так слаб, что мужчина лишь задыхается в приступе кашля.—?Не надо винить меня в своих грехах,?— мягко отвечает Ленин. —?Во многом виноват ты и твои министры. Отца твоего не я убивал, а народ. А монархия вела Россию в пропасть!Владимир очень не любит, когда ему перечат по поводу политики. Он всегда старается спокойно объяснить свою точку зрения, но сейчас Романов просто вывел его.Какое-то время они сидят молча. Ульянов посматривает то на окно, то на часы. А Романов смотрит в пол, изучая мраморные квадратики.—?Прошу прощения, возможно, я был слегка груб с тобой,?— проговаривает Владимир и кладёт свою руку на чужое плечо. —?В любом случае, я не допущу, чтобы для тебя что-то изменилось. Разве что кататься по балам и охотам будешь меньше. И ещё кое-что, Николай. Есть некоторые правила, что ты должен соблюдать. С этого этажа никуда не ходить, если хочешь в сад или куда-то за пределы дворца, то говоришь мне. Запомнил?Владимир целует в висок, и Николай уже не замахивается. Он понял, что революционера бояться не стоит. Ленин не обидит и раньше времени не тронет. Романов кивает.—?Всего доброго, товарищ,?— легко улыбается Николай и встаёт со стула.Ленин улыбается и раздумывает о том, как бы хорошо смотрелся на этом мальчике костюм ЧК. Но вот Дзержинский вряд ли такое оценит.***После того разговора, Романов решает прогуляться. Конечно, он никуда не уйдёт с этажа, но погулять очень хочется. Он гуляет по комнатам, что когда-то были его, выходит на балкон и видит людей, которые явно заняты. Что-то тащат, кого-то ведут, общаются или смеются. Отчего-то не хватает воздуха в лёгких, хочется дышать, и мужчина вбирает носом воздух. Откуда-то пахнет дымом.—?Николай Александрович, вы где? —?слышится чей-то мужской, живой голос.—?Товарищ Троцкий, вы не боитесь, что нам за такие шалости… Голову открутят,?— отвечает ему ещё один мужской голос, и, судя по всему, обладатель его явно не доволен. —?Это просто какое-то ребячество, шалость. Нам что по семь лет?!—?А я хочу на Николашку посмотреть. Я его только на картинках видел, понимаешь? А тут живой Николаш…Николай не выдерживает такого глупого коверкания своего имени и выходит из комнаты, громко цокая каблуками.—?Прошу прощения, но я хотел, чтобы вы называли меня Николай! —?выходит слишком громко и неожиданно.Глаза кудрявого мужчины широко округляются, а вот его спутник спокойно шагает вперед, закрывая собой товарища.—?Я вас почему-то представлял себе не так,?— как-то брезгливо начинает тот, что с усами. —?Позвольте представиться… Дзержинский Феликс Эдмундович. Не думаю, что мы станем товарищами, но моему супругу было очень любопытно на вас посмотреть.Николай краем глаза замечает, как мужчина рядом бьёт его локтем в бок.—?Что, Лев, что-то не так?—?Троцкий Лев Давидович. Я вас Николашкой называл. Могу сказать вам одно: на картинах вы красивее,?— по голосу Троцкого понятно, что он разочарован до глубины души.Феликс слегка откашливается и сердито смотрит на мужа.—?Приятно, что я вам хоть где-то вам приятен, товарищ Троцкий.—?Он, вам, Николай Александрович, не товарищ,?— строго замечает Дзержинский. —?Считайте, что вы родились под счастливой звездой и понравились Владимиру Ильичу. Вам просто повезло. Феликс делает шаг к императору и продолжает:. —?Вас не убили только благодаря ему. Он вас любит,?— кивает мужчина своим мыслям.—?Ну все, на бывшего императора посмотрел. Теперь и умирать не страшно,?— неожиданно произносит Троцкий и поправляет очки.—?Я тебе умру, товарищ Троцкий. Идемте, вам ещё речь писать,?— произносит Феликс и отворачивается от императора.—?Эдмунд Феликсович…—?Я Феликс Эдмундович… —?сердито отвечает мужчина, взяв за руку супруга.—?Да, Феликс Эдмундович, а вы не могли бы хоть изредка приносить газету? —?просит Николай—?Я подумаю, Николай Александрович, но ничего не обещаю.—?А на картинах, у вас борода больше. До свидания,?— бросает Троцкий и быстро идёт за мужем.Этим же вечером идёт дождь. Николай слышит стук в его комнату, а открыв дверь, видит промокшего до нитки Дзержинского.—?Мы с товарищами посоветовались и решили, что держать вас в неведении всего, что происходит в стране и мире… Неправильно. Вот газета,?— он впихивает в руки императора свёрток бумаги и уходит.—?Феликс Эдмундович! —?окликает его РомановТот поворачивается и вопросительно изгибает бровь.—?Спасибо вам большое.—?Благодарите товарища Ленина, а не меня,?— просто отвечает тот, разводя руками и почти выбегает с этажа.Из-за Дзержинского газета пахнет порохом и немного отдает одеколоном. Николай усмехается. Одеколон напоминает тот, что стоял в комнате брата. Благо, тот успел уехать до революции. Георгий бы не пережил, если бы узнал, что какой-то революционер пользуется его английским одеколоном. Газета оказывается весьма увлекательной. В дверь несколько раз стучат.—?Войдите! —?кричит Николай, хотя, он прекрасно знает, кто стоит за дверь.—?Вечер добрый, Николай Александрович! —?в комнату входит Ульянов,. отчего-то улыбаясь и щуря глаза.—?Добрый вечер, Владимир. Случилось что-то хорошее? Вы улыбаетесь,?— замечает Романов.—?Да, твой врач, товарищ Боткин, он провел операцию для Ягоды. Я так благодарен твоему врачу.—?Да, он очень хороший специалист. Феликс Эдмундович сказал, что я должен вас благодарить. Мне принесли газету.—?Благодарить не за что, Николай. А газета это так пустяк… —?улыбается Ленин и подсаживается рядом.Николай усмехается.—?Пустяк, но все равно приятно,?— отмахивается Романов.—?Понравился тебе Дзержинский? —?интересуется Ленин.—?Он скрытый человек, но я слишком плохо его знаю, чтобы судить о нем,?— ответ получается каким-то туманным.Романов краем глаза замечает, как легко одет этот молодой революционера. Обычный, даже слегка мешковатый, костюм, простая белая рубашка с простым галстуком и вот вам коммунист номер один.—?А что насчёт меня? —?интересуется Ульянов, и Николай краем глаза замечает, что кисть вождя находится на плече.Мужчина мягко её сбрасывает, улыбаясь.—?Я не знаю, простите, но вы хороший человек, это я уже понял,?— отвечает Романов и встаёт.—?Николай, я хочу, чтобы ты знал, что я уеду на некоторое время на съезд, и меня не будет. Хочешь, я приглашу товарища Троцкого, чтобы он ходил тебя проверять?Скорое отсутствие Ленина очень пугало. Не хотелось, чтобы он уезжал. Что за глупые съезды, которые требуют отсутствия вождя в городе? Это начинало напрягать.—?Да, если можно, то попроси, не хочу сидеть здесь один,?— просит мужчина и уходит.Если у Ленина появился любовник, то почему бы просто не сказать? Между прочим, именно этот человек несколько недель назад говорил про истинность, а сейчас уезжает. Романов хмурит брови и накидывает ночную рубашку.***Утро наступает так неожиданно. Бывший император открывает глаза от голоса за окном.—?Товарищ Боткин, ради всего хорошего, я должен идти, я провалялся без сознания несколько дней, а у меня так много работы.—?Генрих Григорьевич, вам нельзя вставать! Сам Владимир Ильич вам запретил! —?тон Боткина звучит убедительно, Николай, услышав такой тон, непременно бы лёг в постель и накрылся одеялом с головой.Вставать не хотелось совершенно. Романов встал лишь из-за завтрака, который был в определённое время.—?Николай, утро доброе,?— в коридоре он натыкается на Ленина, тот одет очень официально, можно даже сказать празднично.—?Доброе утро, Владимир. Уезжаете? —?как-то глупо выходит.Ульянов кивает и разводит руки для объятий.—?Даже не обнимешь меня на прощание?—?Почему же? Обниму,?— отвечает Романов и обнимает вождя.Объятия Владимира тёплые. Одежда приятно пахнет порошком. Объятия получаются слегка неловкие.—?Ну все, Николай, пора. Пиши письма. Товарищ Троцкий даст адрес. Береги себя, ладно? —?Ленин целует того в макушку.—?Непременно вам напишу,?— обещает Романов и на несколько секунд сжимает чужую руку. —?И вам всего доброго.Ленин улыбается и спешно покидает этаж. Его ждёт долгая, унылая дорога, скучные пейзажи за окном и холод. А самое главное, было совсем не ясно, для чего меньшевики пригласили вождя к себе. Они уже все давно обговорили, но просят личной встречи на съезде. Во дворе стояла машина. Она громко трещала и водитель, улыбаясь Ленину, подошёл к нему.—?Товарищ Ленин, товарищи уже в машинах, вы готовы?—?Да, едем,?— быстро отвечает вождь и, поправляя пальто, садится в машину.Романов смотрит на улицу через большие окна на третьем этаже. Сцена прощания отчего-то неприятно кольнула сердце. Машины тронулись и поехали.—?Николай, видел первые заморозки? —?в комнату входит доктор.Боткин входит в комнату и Романов широко распахивает глаза.—?Евгений, что за наряд?Боткин действительно одет странно. Совсем не так, как привык его видеть бывший император. Теплая, военная шинелька, подвязанная тугим ремнем и чёрные сапоги.—?Николай Александрович, вы поймите… Мне ходить больше не в чем,?— оправдывается тот и садится на стул. —?Кроме халата, конечно. А в этом тепло.Николай морщится.—?Все с вами ясно,?— бросает тот и снова отворачивается к окну.—?Ну, Николай Александрович…—?Идите к черту, Евгений,?— отрезает император и удивляется сам себе.Он никогда не говорил таких вещей. Нельзя посылать человека к черту только потому, что он носит одежду, к которой ты не привык. И вряд ли привыкнешь. Евгений тогда кланяется, скорее потому что так надо, а не потому что так хочет, обещает заглядывать время от времени и уходит.Тогда он впервые за долгое время заплакал. Последний раз он плакал в первый день революции, когда грозные силы красной армии охватил зимний дворец. И вот опять. Получалось весьма глупо, неестественно, и Романов закусывает губы, дабы никто не услышал его рыданий.—?Слезами горю не поможешь,?— тихо чеканит голос Троцкого.Николай уже знает Троцкого, поэтому позволяет ему сесть рядом. Он слышал о том, что характер у Льва на самом деле мягкий, а это все так?— наигранность.—?Почему вы согласились со мной остаться? Вы не хотите ехать на съезд? —?спрашивает Романов, вытирая глаза поданным платком.—?Странный вопрос,?— усмехается Троцкий. —?Никто не хочет выслушивать крики меньшевиков и прочих шкур монар… Революционер вовремя останавливается:—?Не хочу, у меня туда супруг поехал, он все расскажет, а мне там делать нечего,?— отмахивается тот. —?К тому же, у нас тут дети, кто-то должен с ними остаться.—?Вас Владимир попросил со мной посидеть? —?спрашивает Романов, уже окончательно успокоившись.—?Да, но я бы все равно пришёл, я любопытный,?— отвечает мужчина и улыбается.—?Я, наверное, не нравлюсь вашему супругу?—?У вас очень странные вопросы, Николай. Вы мало кому нравитесь из революционного круга,?— Лев отвечает честно.Да, честность не всегда приятна, но Троцкий такой. Ему сложно врать.—?И что теперь делать? —?спрашивает Романов.Троцкий смеётся.—?Остаётся только ждать, когда товарищи сгладят острые углы. Но вы должны понимать, что как раньше уже не будет. Но не думаю, что Владимир Ильич оставит это просто так, он упрямый, особенно до важных дел, а вы для него дело важное,?— серьёзно говорит Троцкий.—?Да, наверное, вы правы. Остаётся только ждать. Лев Давидович, верно? —?спрашивает Николай и получив утвердительный кивок, продолжает. —?Что вы знаете о Генрихе Ягоде? Вы товарищи, служите вместе, наверняка общаетесь.—?Он всего лишь усердное ничтожество, которое умело плетет интрижки и красивые сказки. Если вам доведётся с ним встретиться, то знайте, этот человек наврет вам так, что вы непременно поверите, а тот даже не покраснеет. А зачем вам?—?Боткин вытащил недавно из него осколок и я…—?Ах, ну да, я слышал. Этот идиот прыгал, как горный козёл, хотя приказ был стоять и ждать, пока дворец возьмут, но нет, он же хочет быть героем. Лучше бы он словил пулю, честное слово,?— мрачно чеканит Троцкий—?Ясно, я все понял.—?Но с вашим Боткиным он романы крутит, слышали? —?как-то просто отзывается Троцкий, присаживаясь на подоконник.—?Нет, не слышал. Ничего про это не знаю.—?Генрих?— романтик до глубины души. Это же так романтично, не находите? Он?— врач, а Генрих?— революционер,?— голос революционера становится каким-то приторным и немного слащавым.—?Это их личное дело, но спасибо за информация,?— улыбается бывший император.Троцкий кивает и похлопывает мужчину по плечу.—?Я зайду к вам чуть позже, когда допишу речь. Всего доброго,?— бросает Лев и идёт к двери, пристукивая каблуками сапогов.В библиотеке тепло, почти душно. Раньше здесь был большой камин, что зажигали достаточно часто. Сейчас, Романов кутается в длинную кофту, так заботливо подаренную Лениным.***—?Николай, вы замёрзли? —?учтиво спрашивает революционер, заходя в комнату.Романова всегда удивляли некоторые вещи в этом человеке. Его чуткая проницательность. Николай, даже не подавал признаков того, что ему холодно. Он как всегда сидел в кресле, постукивая ногтями по подлокотникам. А ещё мужчину удивляла эта странная, слегка глупая особенность?— даже в холода Ульянов мог ходить в одной рубашке, никогда не жалуясь на холод.—?Слегка, Владимир, совсем немного,?— конечно, он лгал.Ленин кивает, и щурит правый глаз. Владимир уходит на этаж ниже, но возвращается через несколько минут с чёрной, длинной кофтой.—?Вот, накиньте,?— предлагает Ульянов, протягивая вещь.—?Вы, наверное не заметили, но я не женщина, я не ношу такие вещи,?— огрызается император и отворачивается.—?Это не женская кофта, Николя, успокойся,?— Ленин где-то читал, что именно так, на французский манер, его называл папенька.Николай стоит. Чужой человек, только что назвал его ?Николя?. Появился какой-то неприятный осадок. Владимир не долго думая, накидывает вещицу на чужие плечи и застегивает на несколько пуговиц.—?Однажды, вы скажете мне спасибо, Николай,?— усмехается революционер.Романов краснеет и снова берётся за книгу.***Каждый угол, все укромные места этажа, Николай выучил. Наступила скука. Хотелось выйти в сад, подышать свежим воздухом, но не тем, что балконный, а настоящий, в саду, на улице.—?Николай, не хочешь попить чай? —?в комнату входит Троцкий.Романов уже привык к этому человеку. Можно сказать, что Троцкий странный, даже слишком. Вот так ходить к бывшему императору, человеку, который нещадно убивал революционеров… Это было так странно. А ещё он отчего-то вспоминал те времена, когда ещё была монархия, и чтобы выпить чай надо было организовать настоящую церемонию. А сейчас Лев так просто приходит к нему и по-простому предлагает чай.—?Да, Лев, почему бы и нет,?— натянуто улыбается Романов и отодвигается.Лев разливает чай. Николай краем глаза замечает фарфоровый чайник, что стоял раньше в столовой. Романов берет чашку. Пальцы слегка жжёт, но он упрямо держит её в руке.—?Что-то случилось? —?спрашивает Лев, отпивая.—?Лев, отведи меня в сад,?— Романов почти готов умолять этого человека. —?Я больше не могу здесь сидеть.Лев закусывает губу и тяжело вздыхает.—?Думаю, что если ты погуляешь немного, ничего не случиться,?— кивает Лев. —?Вечером, выйдем через чёрный ход. Я за тобой зайду.Николай только кивает.—?Чуть не забыл, тебе ещё письмо пришло от Ленина,?— вспоминает мужчина и лезет в карман френча.Он бережно вынимает конверт с какими-то марками.—?Вот, держи,?— протягивает Лев и мимолетно смотрит на свои часы.—?Ммм, Николай, мне пора. Ты жди меня вечером, а я побежал,?— усмехается Лев и, осушая чашку, скрывается за дверью.Мужчина не спеша раскрывает конверт.***Доброе утро, Николай Александрович. Пишу тебе из Москвы. Хотелось бы рассказать про съезд, но лучше сделаю это при личной встрече. Оставил с тобой Троцкого, тот почти не упирался, хотя обычно у этого человека скверный характер. Сразу хочу сказать, что ответа от тебя я не жду. Слишком опасно для тебя писать письма и прочее. Хочу рассказать про Москву, но знаю, что не смогу описать ее так красочно, как сделал бы это ты. Хочу лишь сказать, что у нас начинает холодать, выпадает снег. Вчера валил снегопад, товарищ Дзержинский забавно хмурил нос. У вас должно быть холоднее. Прошу тебя, одевайся теплее, знаю, что во дворце прохладно, но тут вина твои белых офицеров, которые кидают бомбы куда захотят. Говорили про гражданскую войну. Предлагаю тебе уехать, но об этом мы тоже поговорим лично. Думаю, что вся эта глупость продлится ещё около недели, а потом сразу домой. Товарищи передают тебе солнечный, московский ?привет?. Однажды, ты покажешь мне всю Москву, а пока лучше подождать, ты и сам знаешь. Твой папа собрался к тебе. Он поедет на несколько дней позже нас. Но не стоит переживать, мы организуем ему безопасное передвижение по дороге. Ну вот и все, мне пора идти. Повторюсь, что ответ вовсе не обязателен. Люблю тебя и очень скучаю. Владимир Ильич.***В груди потеплело. Коммунист про него помнит, пишет письма, пусть и несколько короткие. А ещё скоро приедет папа, кажется, что жизнь налаживается. Он закрывает глаза, раздумывая над ответом. Выходит как-то размашисто, но красиво. Романов пишет про все, что так волнует его сердце и голову. И заканчивает он почему-то ?люблю?. Осталось только дождаться вечера и попросить товарища Троцкого отнести письмо. Время идёт слишком медленно. Бывший император сидит без дела, посматривая по окнам.—?Ты готов? —?голос Троцкого так неожиданно звучит в помещении.—?Да, да, Лев, идём.У входа стоят солдаты, некоторые из них курят и смеются, но увидев Троцкого моментально встают по стойке.—?Здравствуйте, товарищи,?— громко приветствует мужчина.—?Здравствуйте, товарищ Троцкий,?— все, как один отвечает строй солдат.В саду свежо. Холодный ветер треплет волосы бывшего императора, что отросли за последнее время. Солнце уже давно село за горизонт. Николай сильно вдыхает. Ему даже становится больно где-то в лёгких. Небольшие кучки снега хрустят, когда наступаешь на них. Романов усаживается на одно колено и берет в руки горстку, сжимая. Руки замерзают даже от такого маленького количества снега в руках.—?Тебе хорошо? —?интересуется Лев, садясь рядом.—?Да, я давно не выходил на улицу, ты же знаешь,?— грустно улыбается Николай и спрашивает. —?Отнесешь завтра письмо?Троцкий кивает и дует на свои руки, пытаясь их согреть. Романов гуляет, будто забыв про холод. Гуляет так, будто на улице лето.***Проходит несколько дней. Николай выходит один. Он проводит рукой по тонким колоннам забора. Воздух стал ещё более холодным, чем прежде. Где-то в начале сада он слышит гогот солдат.—?Добрый вечер,?— тихо приветствует мужчина.—?Добрый вечер, товарищ Ульянов,?— отвечают ему, и Романов останавливается на несколько секунд, чтобы понять… Не показалось ли ему?—?Лев! —?Романов вваливается в чужую комнату и застает коммуниста за какими-то бумажками.—?Что такое, Николай? —?по голосу слышно, что Лев слегка испуган.—?Почему солдаты красной армии обращаются ко мне, как к ?товарищу Ульянову??!Романов взбешен, он загнанно дышит и прожигает товарища взглядом.—?Потому что… Потому что так нужно было,?— тараторит Троцкий. —?Он, он дал тебе свою фамилию, весь Питер думает, что вы женаты.Николай закрывает глаза.—?Почему я узнаю об этом последнем? Почему ты ничего не говорил? —?спрашивает мужчина.Лев молчит, грустно смотря на товарища.—?Прости, но так надо было, прости.Романов сидит с закрытыми глазами, а Троцкий почти бесшумно набирает текст на печатной машинке.—?Иди спать, Николай. Завтра вечером должен приехать Владимир. Вы поговорите,?— мягко предлагает мужчина и касается своей рукой, рук императора.***—?Товарищи, без лишних телодвижений! Вышлите им машину, другую, идиоты,?— Николай просыпается от взволнованного голоса Льва, что звучит как-то крикливо.—?Лев, что-то случилось? —?спрашивает Николай.Лев поворачивается к мужчине.—?Было покушение на Владимира Ильича, Николай, сядь куда-нибудь, тут и так давка,?— шепчет Лев.?— Вы отослали к ним врачей? —?уже кричит на кого-то Троцкий и смотрит строго-строго.Николаю впервые с революции становится страшно. Сейчас он сидит в кресле, обняв себя руками. Тревога накатывает как-то быстро, в самом животе и завязывается крепким узлом.—?Лев, что с ними? —?коротко спрашивает Николай.—?Коля, милый мой, я не знаю. Мне только что сообщил Феликс, что было покушение на Ленина, именно на Ленина. Никто больше не пострадал, вроде как. Придётся подождать.Романов кивает и под всеобщую панику садится на стул. Во дворец приходят и уходят люди, кажется, что сам Санкт-Петербург сошёл с ума. Голова у бывшего императора начинает болеть. От гула, громких голосов и шума. Ко входу подъезжает машина.—?Товарищи, Владимира Ильича, привезли! —?кричит кто-то.-Все разом спешат к выходу.—?Не переживай, Николай, спасём мы Владимира Ильича,?— бросает Боткин и выбегает из здания.—?Товарищи, не толпимся, вождю нужен воздух.Носилки быстро заносят в одну из тёплых комнат. А Романов теряется. Он оказывается среди незнакомых лиц, чужих людей, которые так же переживают за Ленина. За дверью не слышно ни звука. Только монотонный голос Боткина, который требует инструмент и дыхание его ассистента.—?Товарищи, сейчас ждать нечего! Быстро по кабинетам,?— Дзержинский говорит строго, по-военному.Все моментально расходятся.—?Что товарищ Ульянов, переживаете? —?Романов отчётливо слышит насмешку.—?А вы, товарищ Дзержинский, вы не переживаете?Феликс закусывает губу.—?Переживаю, но я знаю, что все обойдётся,?— отвечает Дзержинский.Троцкий тихо садится рядом, обнимая Дзержинского за шею.***В комнате запах спирта. Владимир Ильич открывает глаза.—?Как ты себя чувствуешь, Володь?Мужчина хмурится и поворачивает голос на звук. Николай сидит у окна, держа в руках какую-то маленькую баночку.—?Ох, родной,?— кряхтит мужчина и поворачивается. —?Долго я валялся?—?Достаточно,?— улыбается Николай и падает рядом с мужчиной. —?Почему ты не сказал, что мы официально женаты?Вождь заметно напрягается и откашливается.—?Я думал, что скажу тебе все потом, чуть позже, но ты узнал сам,?— усмехается Ленин и целует того в висок.—?Скажи спасибо своим красноармейцем. Забавные ребята,?— отвечает Николай и смеётся.—?Так, как ты себя чувствуешь? —?Уже лучше, спасибо, хотя бок ещё болит.Ленин отпивает воду из чашки, приподнимаясь на локтях.—?В тебя высадили четыре пули. Так сказал Боткин,?— отвечает Романов и неожиданно чувствует, как слезы накрапывают из глаз.Ульянов вздрагивает от таких неожиданных откровений и прижимает Николая к себе.—?Очень неожиданно, Коля, очень. Ты скучал?—?Конечно скучал, но я больше испугался,?— грустно отвечает тот и обнимает мужчину.Дышать становится сложно. Ленин закусывает губу и смотрит на Романова с какой-то жалостью.—?Кто тебя сюда пустил?—?Я одолжил ключи у Боткина,?— спокойно отвечает Николай, доставая из брюк связку ключей.—?Одолжил или украл, милый?—?Одолжил не сказав.Владимир усмехается и снова притягивает к себе бывшего императора.***Конец гражданской войны. Это была настоящая радость для страны. Наконец-то этот кошмар закончился и можно увидеть своих сыновей, мужей и других родственников и любимых. Дети Ульянова хорошо сдружились с сыном Дзержинского.—?Лев, будь добр… Отдай немедленно! —?шипит мальчишка с тёмными, кудрявыми волосами.—?Ага, Пётр, непременно,?— отвечает ему мальчик с зеленоватыми глазами и красиво выписанным небольшим ртом.—?Лев, ты показываешь себя, как настоящий жид! —?быстро говорит Пётр и спокойно тянет руку к листу бумаги, но товарищ перехватывает лист, оставляя того не с чем.Мальчик изгибает бровь, кивает и отходит в дальний угол комнаты.—?Пётр, ну не дуйся, родной. Я же пошутил,?— бросает Дзержинский-младший и садится перед ним на корточки.Пётр молчит. Он закусывает губу и смотрит с неприкрытой ненавистью. Лев кладёт бумагу перед чужими ногами. Мальчик переводит взгляд с рисунка на друга и наоборот.—?Спасибо, Дзержинский.—?Не за что, Ульянов.Поначалу, Дзержинскому было очень сложно отличать двух братьев-Ульяновых. Сашу Ульянова?— высокого, кудрявого мальчика, похожего на отца, альфу. И Петра Ульянова?— душечку с серо-зелёными глазами, омегу. Если Саша был самостоятельным, независимым и хулиганистым, то Петя был слишком ласковым. Постоянно нарушая личное пространство свободолюбивого Льва. Пётр обожал обниматься. Поначалу Лев фыркал и брыкался, но потом привык. Никто из этих детей ещё не знал, что скоро, совсем скоро им придётся взрослеть и быть одними из самых загадочных исторических личностей двадцатого века.