Глава шестьдесят первая. Логан и Кейт (2/2)

— Что за посредственное имя для этого изверга? — не замечая за собой, прошептала я, сквозь стиснутую челюсть.— Кейт, — позвал мистер Зильберман тоном, призывающий меня не отвлекаться.Скрипнув зубами, я зло посмотрела на него.— Этот... Райан Миллер спросил меня, действительно ли умер Винсент Зильберман? — едва ли не с наслаждением повторила я мучающий меня долгое время вопрос.Я заметила, как мужчина напрягся, сжав губы в тонкую полоску. Но это напряжение было столь мимолетно, что в следующую секунду он снова заговорил своим спокойным голосом:— Что еще он говорил?— Так Винсент действительно?.. — вырвалось из меня, поскольку действительно было интересно.— Кейт, что еще говорил Миллер? — сдержанно повторил мистер Зильберман, перебив меня. Но я уловила его настроение, поэтому не стала спорить.— О продаже органов,— я не узнавала свой собственный голос, настолько низким и сухим он был.

Мой взгляд упал на стену, к которой были приделаны полки. На них стояли горшки с комнатными цветами, семейные фотографии в рамках, пара глянцевых журналов и… Я с удивлением узнала небольшой старинный чемоданчик, который лежал на самой нижней полке.— Продолжай, Кейт, — отвлек от созерцания полок голос мистера Зильбермана, и я вновь посмотрела на него.Не сразу мне удалось собраться с мыслями. Не сразу удалось вспомнить, на чем я остановилась. Уильям Зильберман терпеливо дожидался моего продолжения.— Он говорил о черном рынке, на котором можно продать любые человеческие органы. Но говорил конкретно о моих, если… — я запнулась, наморщив лоб, пытаясь вспомнить слова этого… Миллера. Но не смогла добиться никаких результатов.Но, чтобы не показать свою уязвимость перед слушающим меня мужчиной, я продолжила говорить о том, что было дальше. О последнем, что помнила.— Другой человек, молодой парень, включил камеру и навел ее на меня…— Какую камеру? — уточнил мужчина, слегка нахмурившись.Я непонимающе смотрела на него. Почему из всего мною сказанного, его заинтересовало именно это? Камера?— Обыкновенную видеокамеру, — сказала я.Мистер Зильберман едва заметно вздохнул, прикрыв на секунду глаза, прежде чем сказать:— Никакой камеры не было, мисс Шоу, — неожиданно резко сказал Уильям.— Да как это не было? Этот ублюдок разрезал на мне всю верхнюю одежду, он оголил меня до пояса, чтобы потом оставлять порезы на месте органов! — возмущенно заговорила я на повышенных тонах.— Я не спорю, Кейт, все это было, — ровным голосом сказал мистер Зильберман, намереваясь успокоить меня.— Тогда что вы имели в виду, говоря, что камеры не было? — с раздражением спросила я, снова сжав руки на коленях.— Не было видеокамеры, — дотошно спокойным голосом говорил мужчина.Я промолчала, несколько секунд сверля его взглядом.— Хорошо, допустим, вы не доверяете моей памяти, — неожиданно для себя спокойно заговорила я. Лицо мистера Зильбермана все также оставалось спокойным, за исключением немного выгнувшейся вверх одной брови, что показывало, что он немного удивлен. — Но вы сами, откуда можете знать, что там не было камеры? Ведь, как помню я, хоть вы, опять же, не доверяете моей памяти, то молодой парень включил камеру и начал снимать меня на нее.Неожиданно для меня этот мужчина засмеялся, но довольно быстро успокоился, приложив указательный палец ко рту. Он посмотрел на меня взглядом исподлобья.— Ты разительно отличаешься от моего сына. Однако, — мистер Зильберман выпрямился в кресле, подавшись ко мне, и словно непроизвольно, достал из внутреннего кармана своего пиджака портсигар, — ты забываешь о своей цели, — говорил он, крутя в руках портсигар, не спеша доставать сигарету. — Какова твоя цель? — на его лице снова не выражалось ни единой эмоции, но мне показалось, его взгляд был немного смягчен.Я удивленно смотрела на него, сбитая с толку.Хотела было открыть рот, но застыла, пораженная открывшимися деталями.— Ты же смотрела триллеры или боевики? Должна быть в курсе о существовании черного рынка, на котором можно достать абсолютно все. Ты изучала анатомию в школе? Должна быть в курсе, где расположены жизненно-важные органы человека. Ты интересовалась медициной? Должна быть в курсе о трансплантологии, замены испорченных деталей человеческого механизма на новые…Я в ужасе смотрела на молодого человека, который навел на меня включенную видеокамеру………Моя шея болела до невозможности, мне с неимоверным трудом удавалось держать голову в вертикальном положении. Но мой взгляд был снова направлен на мразь… Райана Миллера. Он холодно улыбался мне, говоря следующие слова:— Поздоровайся со своим отцом...Меня прошиб холодный пот, и судорожно вздохнув, я резко вскочила с дивана, тревожно глядя на мистера Зильбермана.— Почему он сказал, чтобы я поздоровалась с отцом? — быстро заговорила я. — Его же не было там!— Успокойся, — заговорил было Уильям, но я с крайним раздражением посмотрела на него.?— Да пошел ты к черту!? — мысленно послала я его, но вслух сорвалась немного иным способом.— Да как я могу успокоиться?! — я тронулась с места, начав нарезать круги по гостиной. — Он говорил о черном рынке. Он говорил об анатомии, о продаже органов. На меня навели камеру… и тут он сказал:?Поздоровайся со своим отцом?! — закричала я, остановившись, и посмотрела на мужчину.— Что вы имели в виду, говоря, что камеры нет?! Почему он сказал об отце?! — меня охватила такая паника, что слезы невольно набежали на глаза. — Его там не было!— Мисс Шоу, возьмите себя в руки, — пытался призвать меня к разуму мистер Зильберман.Но я лишь отвернула горящее лицо от него, пытаясь согнать, мешающие сосредоточиться, слезы. Помахав на себя руками, я чувствовала, как бешено бьется мое сердце, ускоряя движение разгоряченной крови по всему телу. Жарко, нет, душно. Тяжело дышать.?— Кейт… прости меня…?Всхлипнув, я с силой зажмурила глаза, но слезы все-таки выбились из-под ресниц. Сжала голову руками, до скрежета сцепила зубы. Боже, почему отец просит прощения? Его же там не было…— Твой отец был достойным человеком… — голос мистера Зильбермана не сразу дошел до меня. Не сразу я начала внимать его словам. — Жажда власти и денег не одурманила его голову. Насилие было чуждо ему.— О чем вы говорите? — простонала я, открыв глаза, не прекращающие лить слезы, и посмотрела на него.— Твой отец был слишком мягок, чтобы вести дела в криминальной империи, — продолжал говорить Уильям Зильберман, словно пытаясь донести до меня свою мысль. — Но даже будучи таким, он сумел быстро пробиться наверх и занять высокую должность за столь короткий срок. Он сразу дал мне понять, что как только расплатится с долгами, покинет тени нашего мира. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Я оценил твоего отца по достоинству, и признал его деловые качества. И учитывая, что он долгое время держал на плаву процветающую строительную компанию, в будущем я бы мог увидеть в нем своего делового партнера. Твой отец даже под страхом смерти не подвел меня.Странно слышать такие слова от мистера Зильбермана. Особенно, если учесть, что я даже не подозревала о его знакомстве с папой. За все время, с тех пор, как я пришла в дом семьи Зильберман, не было никакого намека на это. Только общение Сары с мамой и миссис Хадсон казалось немного странным, но к этому я почему-то быстро привыкла, словно так и должно быть. Но Уильям Зильберман и отец?Да еще, когда он говорит о работе в криминальном мире? Нет, про самого мистера Зильбермана я уже давно догадывалась. Достаточно вспомнить момент моего спасения, подозрительных людей, которые шатались по заброшенному дому, и… мертвые тела. Уильям Зильберман не стал ничего утаивать, когда говорил, что убраны не все, не удалось убить Райана Миллера. Да и огромное богатство честным путем, как показывает история, не нажить.

Мой отец владел строительной компанией продолжительное время, основав ее еще до моего рождения вместе со старшим братом мамы, ублюдком Гордоном, который и разорил ее, повесив все долги на папу. Но в хорошие времена, до банкротства компании, мы жили в достатке, денег хватало на все, даже на реставрацию старинного поместья Байингтонов в графстве Чешир, но мы не были так кричаще богаты, не дружили с королевой, не присутствовали на вечеринке в честь ее дня Рождения.Если и мистер Зильберман и даже этот ублюдок Миллер говорят, что отец не подходил на роль криминального деятеля, тогда почему он вообще занялся этими темными делами? Понятно одно — нужны были деньги, чтобы покрыть долги. Но ведь ему предлагала эта мразь, Миллер, работать на него, но отец отказался. Тогда что заставило его работать на Уильяма?

Я посмотрела на мужчину, сидящего в кресле, и сама опустилась на диван. Слезы высохли, но щеки все еще были влажны, поэтому я быстро вытерла их ладонями, прежде чем спросить:— Что вы могли пообещать папе, чтобы он согласился работать на вас?Мистер Зильберман явно ожидал не таких слов. Возможно, он посчитал меня дерзкой, невоспитанной девчонкой, но мне было плевать на это. В конце концов, именно я здесь жертва, именно меня похитили, именно мой отец погиб и именно мне совсем непонятны обстоятельства его смерти. Мистеру Зильберману нужно что-то узнать от меня, а мне нужно этим пользоваться, чтобы узнать что-то об отце.— Еще раз повторяю, все вопросы будут потом, сейчас от тебя требуется вспомнить забытое.Я разозлилась не на шутку. Это что же получается? Мной так тактично управляют? Совсем не похоже на взаимное сотрудничество. Если на мои вопросы не желают отвечать, почему я должна выкладывать все начистоту?Мистер Зильберман едва заметно нахмурился, испытывая явное недовольство, когда наблюдал за тем, как я скрестила руки на груди и упрямо посмотрела на него.— Вспомнить и сразу же рассказать все Вам? Тогда где гарантия, что узнав, что хотели, вы ответите на мои вопросы?Даже узнав этого мужчину с новой стороны, я посмела так нагло вести себя с ним. Но я действительно не чувствовала никакой опасности или угрозы с его стороны, не испытывала абсолютно никакого страха.

А возможно, во мне напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, кто знает?— Видя твое упрямство, я могу предположить, что ты не отстанешь от меня до тех пор, пока не получишь свои ответы. Неужели ты думаешь, я буду прятаться от тебя в своем же доме, только чтобы избегать твоих вопросов? — как неразумной говорил мистер Зильберман, явно сдерживая свое раздражение.Я с удивлением посмотрела на него.— Подождите, вы серьезно думаете, что я буду и дальше жить в вашем доме? Все мы знаем, что моя работа бесполезна, в конце концов, зачем взрослому парню нянька? И в свете последних событий, учитывая, что отец работал на Вас, я теперь даже думаю, что вообще неслучайно вошла в вашу семью… — я запнулась, на секунду зажмурилась. — Прошу прощения, не так выразилась.— Хм, — почему-то загрузился мистер Зильберман, — похоже, мой сын умудрился разочаровать тебя, — задумчиво сказал он.Я так опешила от его слов, что в буквальном смысле потеряла дар речи. Мне даже жарко стало.Каким боком здесь вообще Логан нарисовался?— Однако мы с тобой отошли от главной темы, — продолжил говорить Уильям, снова ничего не выражающим деловым тоном, не дав теме о нас с Логаном развиться. — Скажу тебе честно, Кейт, твои воспоминания действительно важны. Без них даже я не могу сопоставить обстоятельства смерти Джорджа Сэмюеля Шоу. Кто и зачем убил его? — на эти вопросы я не смогу дать ответы.Эти слова быстро привели меня в чувства. Помимо боли об очередном напоминании о смерти отца, я почувствовала еще и стыд. Вместо того чтобы сразу серьезно подойти к делу, сразу оценить важность моих воспоминаний, я валяла дурака, постоянно отвлекаясь.Да плевать на свои чувства, плевать, если мне будет больно, я должна знать правду.Я с серьезным настроем посмотрела на мистера Зильбермана.— Тогда я намерена вспомнить все, — твердо и уверенно сказала я, глядя прямо в глаза мужчины.Уильям Зильберман удовлетворительно кивнул.Я устало опрокинула голову на руки, тяжело дыша. Провела руками по волосам, ощущая, всю их влажность. Я сама вся была мокрая от проступившего из-за перенапряжения пота, водолазка Рейчел прилипла к моему телу, вызывая дискомфорт, а особенно глубокий и длинный порез на месте положения печени защипал.

Я устала, правда устала. Теперь мне было знакомо выражение ?выжатый, как лимон?. Да, именно так я себя и ощущала, выжатой. Да еще и тело все болит до невозможности, боль в ребрах обострилась настолько, что я не могла долго сидеть в одной позе.Не знаю, сколько времени прошло, но за это время я пересказывала то, что помню, до момента с камерой, которой, черт возьми, не было, раз пять или даже шесть. И с каждым разом мистер Зильберман требовал от меня все больше и больше подробностей, вплоть до моих мыслей, которые возникали в той или иной ситуации. Да я даже на эмоциях рассказала ему, что мечтала о том, чтобы Логан меня спас, но он, словно совершенно нейтральное и незаинтересованное лицо, не придал этому ровно никакого значения, требуя от меня, чтобы я продолжала рассказывать дальше, с такими же подробностями.Но каждый раз, я упиралась в тупик. С каждым разом я все неуверенней говорила об этой камере, потому что сама действительно стала сомневаться в ее наличии. Но когда я начинала заговаривать о том, что помню об отце, Уильям Зильберман спрашивал:— Где был твой отец?И я отвечала, что не знаю. Злилась, вскакивала с дивана, наворачивала круги по гостиной, и снова садилась. И снова начинала рассказ заново, с момента, когда меня похитила странная женщина, о которой я узнала, что она просто нанятая медсестра и не имеет непосредственного отношения к моим похитителям.Я подняла голову, когда услышала глубокий вздох мужчины, который после моего последнего пересказа, встал с кресла и подошел к окну.— Хорошо, Кейт, — говорил он, не поворачиваясь ко мне. — Попробуем дать тебе подсказку. Моим людям удалось пообщаться с одним из людей, который задействован в твоих воспоминаниях, а именно с тем, кто вытащил тебя из темного чулана и привел в гостиную. К сожалению, он был всего лишь исполнителем и не присутствовал при том, что происходило с тобой.Я постаралась вспомнить внешность мужика, который, психуя, тащил меня по лестнице на первый этаж, но не смогла четко увидеть его лица. Но я согласилась с тем, что его не было в гостиной. Честно, я даже не могу вспомнить момент, когда он исчез с поля моего зрения. Слишком была увлечена своим страхом перед неожиданно появившимся ублюдком Миллером.— У него была роль сторожевого пса, но будучи снаружи, он кое-что видел, подглядывая за вами в окно, — продолжал говорить мистер Зильберман, наконец, отвернувшись от окна, и посмотрел на меня. — Перед тобой держали планшет и, было похоже, что через него был воспроизведен видеозвонок.Я в недоумении смотрела на него, начиная лихорадочно соображать. Снова меня бросило в жар, что даже пот выступил. Привычным движением проведя вспотевшими ладонями по штанам, я заговорила:— Хотите сказать, что я общалась с отцом через… планшет? — надломившимся голосом спросила я, снова почувствовав сухость во рту.За все время я уже допила остывший чай в чайнике, налив его в стакан, и наполовину опустошила графин с водой, к которому сейчас снова подошла. И когда я наливала воду в стакан, меня осенило.— Тогда понятно, почему его голос был с помехами, — задумчиво сказала я, поднеся слегка трясущейся рукой стакан ко рту, и вмиг осушила его. Поставив его с громким стуком, я повернулась к мистеру Зильберману. — Так вот почему вы сказали, что камеры не было? Был планшет, но не камера! Они связали нас видеозвонком и прямо шантажировали его, угрожая моей жизни!— Полагаю, что так, — сказал мистер Зильберман, крутя в руке сигарету, которую он уже мял добрые минут двадцать, что раздражало меня, потому что отвлекало.— Да курите вы уже, кто вас останавливает? Мой отец курил, да и я уже привыкла к сигаретному дыму, благодаря Логану, — устало сказала, снова возвращаясь к дивану.Снова опустила голову на руки, пытаясь сосредоточиться, не обращая внимания на ноющие болью ребра.Все сходится, теперь понятно, почему эта сволочь сказала мне поздороваться с папой. Потому что действительно была такая возможность, хоть мы и находились в совершенно разных местах. И папы действительно не было в той гостиной.— Вспомнила, что-нибудь? — услышала я голос Уильяма, который, судя по отсутствию запаха дыма, так и не закурил.Я отрицательно покачала головой, не поднимая ее.Боже, я от безысходности кричать готова, если бы это только помогло все вспомнить.— Подними голову, принцесса…Я резко подняла голову и посмотрела на мистера Зильбермана, который снова сел в кресло.— Что вы сказали?Он мрачно посмотрел на меня.— Я молчал.Я со стоном закрыла лицо руками, закрыв глаза, которые уже наполнялись слезами.?— Подними голову, принцесса. Поздоровайся со своим отцом.Услышав эти слова, я с волнением подняла голову, резче, чем стоило, и, игнорируя потемнение в глазах, недоверчиво уставилась на Миллера, который отошел немного в сторону.— Похоже, это первая встреча отца и дочери за столь долгие пять лет, или уже шесть? — издевался этот ублюдок, когда я с ужасом смотрела на избитого папу.Я тут же забыла о собственной боли, забыла о страхе и унижении, забыла, что на мне порвана одежда и моя грудь оголена. Я была настолько шокирована тем, что видела отца.— Какого черта, Миллер, ты делаешь с моей дочерью?! — раздался из динамика разъяренный голос отца, который так же, как и я, во все глаза, с таким же ужасом, смотрел на меня, игнорируя свое плачевное состояние.Мои глаза стремительно наполнились слезами, когда я услышала его голос, который только подтвердил, что я действительно вижу его. Его снимали с расстояния, что было видно, что его руки связаны за спинкой стула, на котором он сидел, что все его лицо было заплывшим от побоев, вся его рубашка была в крови.— О, сейчас объясню, мой дорогой клиент… или больше не стоит вас так называть, мистер Шоу? Долг ведь почти выплачен?Услышав эти слова, я с крайним удивлением посмотрела на этого Миллера, и снова перевела взгляд на отца, и снова на него.Но тогда зачем все это?— О, девочка, а ты не знала? — с наслаждением продолжал издеваться этот ублюдок, посмеиваясь.— Если ты знаешь, что я стабильно возвращаю долг Харрисону, что тебе, мать твою, от меня надо? Да еще и Кейт сюда втянул, ты, тварь бездушная… — отца перебили, кто-то сильно ударил его по лицу. Я непроизвольно дернулась на веревках, хотя все равно ничего не могла бы сделать, и в итоге только почувствовала невыносимую боль в затекших руках и сильнейшую досаду от своей полнейшей бесполезности.

Раздался холодный, леденящий душу смех, заставивший меня не только со страхом, но и с лютой ненавистью сквозь заплывшие от слез глаза смотреть на этого урода, который посмеиваясь, вертел в руке свой нож.— Заметь, Джордж, — говорил он выплевывающему кровь отцу, — я и слова не сказал, но ты уже получил новый удар. Поосторожнее с выражениями.Он зашевелился, подходя ко мне вплотную, а я словно одеревенела, почувствовав, как дрожь прошлась по всему телу, и не могла пошевелить даже пальцами. Лишь во все глаза смотрела в простое, ничем не примечательное, но до одури отталкивающее ухмыляющееся лицо, и слышала гневные, но беспомощные крики папы.— Ты что творишь, Миллер! Отойди от нее! Говори, что тебе нужно, говори со мной, ублюдок!Я дернулась, когда холодное лезвие, плоской стороной коснулось моего левого полушария. По моему телу заметно прошли мурашки, моя грудь напряглась,горошины затвердели.Но тут Миллер резко отвернулся от меня, посмотрев на планшет, на отца, который все это время не прекращал кричать.— И с чего ты взял, что я работаю на Харрисона? — спросил он, когда папа замолчал. — Нет, конечно, было время, когда я подрабатывал, выбивая для него ничтожные долги, но давно это было… — ностальгическим голосом, говорил он, размахивая ножом. — Боюсь, в этот раз мы встретились при более интересных обстоятельствах. Видишь ли, Джордж, я был крайне удивлен, когда немного покопавшись в твоем деле, обнаружил, что ты работаешь на Зильберман. Ты хорошо скрываешь свои темные делишки, — усмехнулся он.— Что? — тихо ахнула я, снова пораженно уставившись на него и на отца. — На Зильберман? — забыв о своем положении, переспросила я.Райан Миллер картинно выгнул брови, посмотрев на меня.— Ты и этого не знала, принцесса? — хохотнул он. — В этот раз, я действительно удивлен. Я думал, ты по знакомству сошлась с этой семейкой, а тут что? Случайность?Я больше ничего не сказала, но все также во все глаза смотрела на него. Эта новость действительно шокировала меня и просто не укладывалась в моей голове.— А вообще, Джордж, ты меня поразил в самое сердце, — разговорился этот ублюдок. — Когда после краха твоего бизнеса, я предложил поработать на нас, ты наотрез отказался, назвав нас грязными ублюдками. Создавалось впечатление, что ты человек, который никогда не заглянет в мир тени, но стоило Зильберман протянуть тебе руку, как ты быстро взбираешься на вершину, заняв не последнее место в их бизнесе. Что тут сказать, я оскорблен до глубины души, — в его голосе сквозила холодная насмешка.Как меня бесит то, как он фамильярничает с папой.— Псих, Зильберман не те, против кого можно идти, не рискуя своей шкурой, — с презрением сказал отец.Но тот лишь усмехнулся, снова повернувшись ко мне.— У меня было время изучить деятельность этой расколовшейся семейки, — посмотрев на меня, он изобразил на своем лице подобие изумления. — А ты действительно не была в курсе? Признаться честно, именно через тебя я и вышел на твоего отца, когда вел наблюдение за Зильберман…?Я резко вскочила с дивана, больно ударившись коленкой о стол, даже сдвинув его. Мистер Зильберман от неожиданности тоже встал с кресла, нагнувшись через стол, чтобы поддержать меня. Он крепко схватил меня за руки, пристально глядя мне в лицо.Я с ужасом смотрела на него, слезы уже безостановочно текли по щекам. Я так переволновалась, что не уследила за собственным дыханием. Мое горло сдавила судорога, и я начала просто задыхаться, непроизвольно сжав руки мистера Зильбермана.— Тише, — мягким голосом заговорил мужчина, — дыши глубже. Думай о том, что это уже произошло, а не происходит на данный момент.Я смотрела на него, сцепив зубы, и попыталась глубже вздохнуть и медленно выдохнуть. Снова вздохнуть и снова выдохнуть, постепенно выравнивая дыхание.Но мое терпение быстро лопнуло, и я заговорила прежде, чем смогла успокоиться до конца:— Они… он... — судорожный всхлип.— Не говори, сначала успокойся, — нетерпеливо сказал Уильям.Я закрыла глаза, в последний раз глубоко вздохнула, и, открыв глаза, быстро проговорила:— Он следил, вышел через меня, пошел против вас… — резко выдохнув, я освободила свои руки и отошла в более свободное пространство рядом с окном, уперла руки в бока, продолжая тяжело дышать, но постепенно все же успокаиваясь.Это было неожиданно, я вспомнила так легко, словно и не забывала вовсе. И почему-то я была уверена, что и дальше все будет также легко… и тяжело одновременно.— Он только недавно узнал, что отец работал на Вас, когда увидел меня рядом с вашей семьей, — я остановилась, снова переводя дыхание. В боку неожиданно закололо, и я, сгорбившись, сжала его рукой. — Он давно следил за вами, сказал, что изучал вашу расколовшуюся семью. Что это значит? — спросила я, повернувшись к мистеру Зильберману, который, как мне показалось, слегка побледнел, но напряженно думал о чем-то только ему известном.Он не сразу понял, что я у него что-то спросила. И как-то неуклюже дернул головой, посмотрев на меня, осмысливая мною сказанное.— Имеет место небольшой разлад… — уклончиво ответил он, снова садясь на кресло. Оперев локоть на подлокотник, он задумчиво потер подбородок с едва заметной щетиной. — Он прямо так и сказал, что пошел против нас? — скосив глаза в мою сторону, спросил он.— Не совсем… — я замолчала, вспомнив новые детали.?Мое тело инстинктивно дернулось, и я едва ли не пискнула от неожиданной, но короткой боли, когда Миллер полоснул ножом между моими грудями, оставив длинный с мелкими каплями крови порез, уходящий немного под левое полушарие. След от ножа слегка саднил, но это было так ничтожно по сравнению с болью в затекших руках, плечах и шее, и бушующей бури отчаяния у меня внутри. Я просто физически не могла держать голову прямо, поэтому лишь безвольно свесила ее вниз, беспомощно глядя на ботинки Миллера.— Прекрати! Она здесь ни при чем! Ты что творишь?! — сразу же последовала реакция папы, для которого и было предназначено подобное представление.— Сейчас объясню, — Миллер полуобернулся, встав ко мне боком. — Именно здесь находится сердце человека, и по договоренности его цена может колебаться от трехсот тысяч до миллиона долларов, в зависимости от кошелька клиента… или пациента, называй как тебе удобнее. Многие люди заблуждаются, думая, что сердце находится именно с левой стороны, хотя на самом деле его расположение…— Прекращай пустословить, что ты хочешь, Миллер? — сдержанно, но громко, словно боялся, что иначе его будет неслышно, перебил его отец.— А я разве не сказал? — продолжал действовать на нервы папы Миллер. — Дошел до моих ушей слушок, что имеется у Зильберман склад, в котором хранится столько стволов, что хватит даже на вооружение всей армии Соединенного Королевства.От сказанного им я даже голову подняла, забыв о боли, и с крайним недоумением посмотрела на Миллера.— Что за бред ты несешь?! — озвучил мои мысли папа.— Нет, ну это, понятное дело, уже преувеличение, но мои источники говорят, что слух о складе-таки правдив, и также они говорят, что тебе известно его местоположение, — с довольной ухмылкой продолжал говорить этот ублюдок. — Ведь именно ты недавно пополнял его приплывшим из Америки грузом?У меня голова шла кругом. Не хотелось даже прислушиваться к их словам, но они были такими назойливыми, и прочно засели в моих мыслях. Всё, абсолютно вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. В какой-то момент мне показалось, что я просто сплю, а на заднем фоне по телевизору шел какой-то триллер или боевик, в котором и происходило чье-то похищение, и там говорят и про торговлю органами и про оружейные склады. И что на самом деле все это происходит не со мной.— Тебе бы проверить свои источники, — услышала я слова папы уже, когда снова опустила голову. Почему-то в глазах темнеет, слабость накатила на меня.— Похоже, жизнь дочери тебе не настолько дорога, как я думал, — задумчиво сказал Миллер.— Заткнись, ублюдок, я, правда не знаю ни о каком складе!— Странно это, — продолжал говорить о своем Миллер, — может, это потому что, принцесса больше не единственный твой ребенок? Сколько лет твоему младшему, Джордж? Пять или четыре?Что?Моя грудь неожиданно стала тяжело вздыматься от возникшего удушающего чувства.Какой младший?Перед глазами все расплылось, слезы так быстро появились и сразу же, срываясь с ресниц, падали на грязный пол. Меня пронзила такая обида, что я уже не могла ни о чем думать, не могла уже трезво думать. Только чувствовала себя обманутой, брошенной, никому ненужной. И стало просто невыносимо от такой несправедливости! Почему я? Почему все это происходит именно со мной?— Ты чего это, девочка, плачешь? — с фальшивым сочувствием заговорил вдруг со мной Миллер, приподнимая голову за подбородок своими отвратительными холодными пальцами, и так и придерживал ее. Я закрыла глаза, не в силах смотреть на его омерзительное лицо, но я почувствовала, как он вытер мои щеки, что вызывало во мне лишь отвращение.— Неужели, принцесса, ты так расстроилась наличием младшего братика? — говорил он, продолжая водить своими грязными пальцами по моим щекам. Он стоял так близко, что я чувствовала его омерзительное дыхание. — Но не переживай, у матери своей ты по-прежнему единственный ребенок.Его слова, его действия, его фальшиво-издевательский тон — все это заставило меня прийти в себя, перестать жалеть себя. Более того, во мне неожиданно проснулась такая ярость, что просто не смогла промолчать.Открыв глаза, я с лютой ненавистью посмотрела прямо в его глаза, в этот раз не испытывая ни малейшего страха.— Заткнись, грязный ублюдок, частная жизнь моей семьи тебя никак не касается, — тихо и звеняще-злобно проговорила я сквозь зубы. — Ты здесь для того, чтобы выпытывать нужную информацию, так займись своим делом, не копаясь в грязном белье моей семьи.Моя голова по инерции подалась в бок, я осознала это уже после того, как получила удар по лицу. Боль пришла с запозданием, но я не придала этому вообще никакого значения, продолжая дышать невыносимой яростью. Я так и застыла с повернутой головой, когда эта мразь приблизилась к моему уху.— Похоже, отсутствие родителей сгубило все воспитание, что они тебе привили, принцесса, — зло, уже без всякой насмешки в голосе проговорил он с целью окончательно добить меня своими словами.Но в этот раз ему не удалось уязвить меня. Продолжая испытывать действительно бесполезный гнев, я уже понимала, что мне абсолютно все равно, что он со мной сделает. Я словно перешагнула грань, за которой уже боль не ощущалась так остро, страх так сильно, а такие мелочи, как обида, несправедливость и прочие переживания вообще отсутствовали.Отец все это время что-то кричал, пытался достучаться до Миллера, но тщетно?.Я снова сидела на диване, только теперь моя поза была более расслабленной. Откинувшись на спинку дивана, я уже не ощущала боли в своем покалеченном теле, но испытывала невыносимую усталость. И рассказывая мистеру Зильберману то, что вспомнила, уже без ненужных подробностей, опуская большинство деталей, которые к нему не имеют абсолютно никакого отношения, я параллельно думала еще и о том, что хочу спать, забыться долгим и глубоким сном. Внутри меня была какая-то пустота, после того, как я все вспомнила… или почти все. Во всяком случае, все куски сложились воедино, включая тот, что приснился мне сегодня днем, так сильно шокировав меня.— Потом он снова продолжал оставлять порезы на мне, говоря, за сколько можно продать тот или иной орган. Папа кричал, злился, — монотонным голосом рассказывала я словно об увиденном фильме, а не о том, что пережила сама. — Но ничего не говорил.Я невесело усмехнулась.— Похоже, моя жизнь для него действительно не так важна… была, — с запозданием заметила я, снова и снова напоминая себе, что говорю о мертвеце.Приложив кончики пальцев к ноющему виску, на пару секунд прикрыла глаза. У меня было состояние перенасыщения, а именно эмоциями. Невозможно долго переживать, волноваться, чувствовать постоянную тревогу. Так и с ума можно сойти. А сейчас у меня состояние уже было похоже на апатию.Мистер Зильберман молчал, дожидаясь продолжения моего рассказа. И я продолжила.— За долгое время ничего не добившись, Райан Миллер приказал попеременно избивать отца, но так, чтобы он не потерял сознание. А сам в перерывах между избиениями продолжал добивать мои органы…Да, папу избивали. Я слышала удары и его сдавленные стоны, и тогда это снова выбило меня из колеи. Даже если ребенок на стороне действительно есть, он не перестал от этого быть моей семьей.— И папа сломался…Я снова усмехнулась. Горько.— Вы говорили, что он даже под страхом смерти не подвел вас, — я подняла усталые глаза на мистера Зильбермана. — Но он выдал местоположение вашего склада.Вопреки моим ожиданиям, его эти слова нисколько не удивили, и даже не разозлили.— Понятно, — я отвела глаза в сторону. — Вы знали об этом, все же уже два дня прошло. А хвалебные речи о моем отце использовали, чтобы манипулировать мной.— Ты заблуждаешься, Кейт, — терпеливым тоном заговорил мистер Зильберман. — Не в моих правилах разбрасываться пустыми словами.Я непонимающе посмотрела на него.— Но он же выдал…— Он дал наводку на пустой склад, тем самым успешно заманив исполнителей Миллера в ловушку.Я с проснувшимся удивлением смотрела на него, не до конца вникая в его слова. Даже выпрямилась на диване, подавшись вперед.— То есть… ах, ловушка… — я снова невесело усмехнулась. — А я так разозлилась…Я вдруг замерла, неожиданно испытав леденящий душу ужас…?— Мразь! Прекрати! Я все скажу! — голос отца ворвался в мою голову…Казалось бы, уже полностью обессиленная, я вся внутренне напряглась, воспротивившись. Нет, только не это. Это ублюдок не должен ничего получить, только не после всего, что я из-за него пережила!Уже сомневаясь в том, что отец знает о каком-то оружейном складе, я смирилась, правда смирилась с тем, что эта мразь может со мной сделать. Но если этот склад и правда существует…Нельзя! Нельзя допустить, чтобы этот демон обладал оружием! Если слухи не врут, если я правильно поняла о его огромном количестве…

— Нет! Не говори! — крикнула я папе, с неимоверным усилием подняв голову и посмотрев в планшет. Но вместо него я видела лишь спину этого ублюдка Миллера! Черт! — Пап, ничего не говори! — кричала я, понимая, что это бессмысленно.Но в следующую секунду я услышала донельзя довольный смех Миллера и от отчаяния и полного бессилия мне хотелось просто разреветься. Зажмурив глаза, я вновь повесила голову.— Хорошо, Шон, проверьте это место, — сказал он кому-то по ту сторону видеосвязи. — Ну что, Джордж? Стоило так долго тянуть с этим?— Отпусти мою дочь! — услышала я голос папы. — Она ни о чем не знает!— Я подумаю об этом, Джордж, — с насмешкой в голосе сказал Миллер, только еще больше разогревая во мне нечеловеческую ярость.— Принцесса, хочешь что-нибудь сказать отцу?Я открыла глаза, но головы не подняла. Не шевельнулась, не вымолвила ни слова.— Принцесса?Я с усилием одной лишь воли заставляла себя не шевелиться, не напрягать и без того изможденное тело. Как же я ненавижу, что он называет меня принцессой. Ненавижу, как и что он говорит, ненавижу его превосходство, ненавижу, как он издевается, теребит нервы, морально уничтожает, при этом получая явное удовольствие. Ненавижу его насмешки, ухмылки…

Я и сама не заметила, как эта ненависть полностью завладела моей душой, заставив забыть обо всем.— Ну что ж, Джордж, похоже, твоей дочери нечего тебе сказать. На этом, пожалуй, и закончим.— Кейт… — услышала я голос папы, прежде чем видеозвонок прервали, — прости меня…Я с огромным трудом очень медленно подняла голову, потемневшим от ярости взглядом увидев, как Миллер отошел от меня, глядя в свой телефон. Свободной рукой он вонзил нож в деревянный ящик, а сам кому-то строчил СМС.— Развяжите ее, — махнул он на меня рукой, не глядя.Опустив голову, я услышала, как ко мне кто-то подошел. Я упустила момент, как веревка перестала меня держать, и, испытав вспышку боли, рухнула на пол, как марионетка, которая вдруг стала никому ненужной. На глаза выступили слезы от боли, но еще и от неожиданного безумного триумфа. Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Какой-то идиот не просто срезал веревку, он разрезал узел, слегка порезав руку на основании большого пальца. И сейчас мои руки хоть и горели адским пламенем, но, черт возьми, были свободны!— И что с ней делать? — услышала я мужской голос сверху.— Не знаю, может отвести обратно наверх? — раздался другой.— Думаешь, он оставит ее в живых?— Да не знаю я, — в голосе сквозило раздражение.Я, не шевелясь, в неуклюжей позе лежала на грязном полу, усмиряя свою боль в затекшем теле, напрочь забыв, что я наполовину обнаженная, что вся в порезах. Неожиданно я почувствовала несильный пинок в плечо, что вызвало во мне новую вспышку не только боли, но и гнева, но я так и не пошевелилась, лишь жалобно проскулила.— Живая?— Поднимай ее.И меня подняли, больно схватив за руку в районе плеча и поддерживая за талию, что тоже было грубо.— Иди, давай, — меня грубо толкнули в сторону лестницы.Я не поднимала головы, передвигалась действительно с большим трудом, но все же старалась не напрягаться. Но даже с опущенной головой я увидела, что мы идем как раз мимо этого единственного ящика и…От неожиданно возникшей мысли, стоило мне увидеть воткнутый в дерево нож этого ублюдка Миллера, у меня внутри все затрепетало от охватившего меня волнения.— Что? Уильям сам лично взялся за поиски этой девчонки? — краем уха услышала я ненавистный голос Миллера, который, судя по всему, говорил по телефону. — И сколько у меня времени? Черт!Я не слушала его, не отрывая своего взгляда от ножа. Все так же медленно передвигалась.— Так, времени у нас мало! Закругляемся! — громко сказал Миллер, одновременно с тем, как меня сильнее подтолкнули.— Шевелись! — раздраженно сказали мне в спину.И тут я споткнулась, сама точно не скажу, случайно или специально. Но упала я прямо возле ящика.— Что вы там делаете? — раздраженно крикнул Миллер.— Да мы… тащим ее обратно… наверх…Инстинкт? Рефлекс? Интуиция? Адреналин разогнался по моему кровотоку? Но именно в этот момент у меня появились новые силы, и, вскочив на ноги, я быстро выдернула нож, благо он не был вонзен в дерево глубоко. Воспользовавшись элементом неожиданности, я с незнакомой мне ранее кровожадностью посмотрела на шокированного моим безумным действием Миллера. Вознесла над головой нож, предварительно схватив его за лезвие и быстрым, яростным движением кинула в его гнусную шею, намереваясь проткнуть ему горло, только чтобы он захлебнулся собственной кровью.Но я не учла несколько важных деталей. Во-первых, ослепленная яростью, я не заметила, что мое тело не до конца слушается меня, что все мои движения были скованными, словно все мышцы и суставы окостенели. Забыла о руках, которые долгое время были связаны жесткой веревкой и держали практически на весу все мое тело, поэтому они были в буквальном смысле словно чужими. А во-вторых, я сама испугалась той черной ненависти, что затуманила мои разум и сердце.И теперь я с нарастающим ужасом смотрела, как пошатнувшийся в сторону Райан Миллер с искаженным от боли лицом, схватился за свое плечо, в котором торчал нож. На ткани его клетчатой рубашки начало медленно расползаться кровавое пятно. Но я не почувствовала удовлетворения от того, что вообще попала, или разочарования от того, что не удалось осуществить желаемого. Нет, я испугалась того, что решилась запятнать свои руки кровью, рискнула убить кого-то, пусть даже такого монстра, как он.Я даже не заметила, как он оказался возле меня. Последнее, что я видела, это его обезумевшее от ярости лицо, прежде чем он с размаху ударил меня по лицу, попав по губам. От такого удара я не удержалась на ногах, больно упав на пол. Но не успела я опомниться, как удар носком кроссовка по ребрам выбил из меня весь воздух. Сильно зажмурившись, попыталась защититься руками, ожидая следующего удара, который последовал незамедлительно. Из глаз брызнули слезы, во рту ощущался вкус крови от разбитой губы.— Тварь, сдохни! — он снова ударил меня ногой, но в этот раз попал по руке, которая сразу же отозвалась яркой вспышкой боли.— Простите, но вы говорили, что времени нет… — кто-то подал голос, пытаясь призвать Миллера к разуму.— Заткнись! Дай мне планшет!Я с трудом соображала, что он там говорил, пребывая в плену физической боли, отчаянно надеялась, что следующего удара не последует.— Поднимите ее голову! — прорычал Миллер, и в следующую секунду меня больно схватили за волосы, заставив поднять голову.— Сука, ты думала, что пережила худшее? — держа планшет на коленях, сидя на корточках, он указательным пальцем здоровой руки водил по экрану. Нож все еще торчал из его плеча. — Я тебе покажу настоящий ад, принцесса, — с безумным наслаждением он поднял здоровой рукой планшет и развернул его экраном ко мне.Я с ужасающим предчувствием смотрела на папу, который, ничего не понимая смотрел на меня. От возникшего страха меня охватила ледяная дрожь, волосы на затылке зашевелились, когда я поняла, что за всем этим последует.— Наслаждайся последствиями своего поступка, сука, — раздался тихий зловещий голос за планшетом, который сразу же яростно отдал приказ. — Убейте его!Все это время я расширенными от первобытного ужаса глазами смотрела на отца, на которого откуда-то сбоку навели пистолет.— Что… — только и успел сказать папа, с испугом глядя на дуло.Я вздрогнула одновременно с выстрелом, который что-то оборвал у меня внутри.Я не смогла даже зажмуриться. Нет, я видела, как сразу же после звука выстрела отец опустил голову, а все его тело обмякло на стуле, к которому он был привязан.На какое-то время воцарилась оглушительная тишина.— А-а… а-а-а… — вырвались из моего рта непонятные звуки одновременно с первыми ударами остановившегося сердца.Слезы полились из глаз сплошным потоком, но я так и не смогла оторвать взгляда от неподвижного отца, продолжая издавать нечленораздельные звуки вперемешку со стонами. Грудь буквально начало ломать изнутри, казалось, все внутри рвалось на части от такого дикого и безумного потрясения. Все мое тело начало сотрясаться от порывов закричать. Сдерживая рыдания, я захлебывалась своими слезами.Планшет исчез, и передо мной возникло ухмыляющееся лицо Райана Миллера.Мои уши заложило. Я видела, как он шевелил губами, но не слышала звучания его слов. Но я поняла каждое слово, что он сказал.?Ты совершила ошибку, стоившей твоему отцу жизни?И он исчез с поля моего зрения.А я закричала. Обезумела от горя?.Истошно закричав, я схватилась за голову, согнувшись калачиком, прижавшись лбом к коленям. Эта боль невыносима! Боже, лучше бы я этого не вспомнила!Нет. Нет! Нет!!!

Из меня вырвался громкий всхлип, когда я почувствовала чьи-то прикосновения к плечам, и резко отстранилась, упав на пол с дивана. Ничего не видя, на ощупь, я переползла подальше, сама не понимая от чего конкретно. Но когда больно ударилась локтем обо что-то, я остановилась, прижав руки к груди.В груди было так больно, словно меня пронзили ножом, и он так и остался там. Казалось, будто шевельнусь и просто взорвусь от боли и невыносимой вины.— О Боже, я убила его… убила… моя ошибка… — снова схватившись за голову, я с силой сдавила ее, намереваясь собственными руками стереть из памяти смерть отца.Вина беспощадно топила меня, подобно волнам постоянно накатывая на меня, погружая в пучину темных вод с головой. Еще немного, еще чуть-чуть и я окончательно и бесповоротно пойду на дно, застряв там навсегда.Каждая клеточка моего тела напряглась, когда я почувствовала, как меня обхватили крепкие руки. Я начала со сдавленными стонами и всхлипами вырываться, но хватка только усилилась, лишив меня таковой возможности. Меня сильно прижали к твердой груди, мое мокрое от слез лицо уткнулось в крепкое плечо, тем самым заглушая мои крики.У меня не осталось никаких сил бороться с этим обрушившимся воспоминанием. Я так отчетливо видела обмякшее тело папы, отчетливо видела злорадное лицо Райана Миллера, который вбил мне в голову, что именно я и никто другой убила его.— …бивала его… — отдаленно доходил до меня чей-то голос.?— Наслаждайся последствиями своего поступка, сука? — голос Миллера был намного звонче и четче, и кинжалом вонзался в самое сердце.— …не твоя вина… — продолжал кто-то пытаться достучаться до меня.?— Я тебе покажу настоящий ад, принцесса? — голос Миллера постепенно терял свою силу влияния, но был все также звонок.— …ты никого не убивала… Кейт, слушай мой голос, — пробирались в мою голову эти слова, сказанные до боли знакомым голосом.?— Наслаждайся последствиями…?Я сжала зубы, с силой зажмурила глаза, сжала в руках какую-то ткань.— Я убью эту мразь, за то, что он сотворил с тобой, Кейт, обещаю, — глухо произнес родной голос, звенящий холодной яростью, заставив меня вздрогнуть и снова съежиться от страха.?— Убейте его!? — уже намного тише, но все также яростно кричал Миллер.— Не бойся, — дорогой голос прозвучал тише, но в самое мое ухо, разливая знакомое тепло по всему моему телу.Постепенно я приходила в себя, начала вырываться из плена воспоминания, даже ядовитые слова Райана Миллера не могли больше удерживать меня там. Черное уничтожающее чувство отчаяния начало отступать, прогнанное теплом, идущим от самого сердца. Я снова начала улавливать звуки в моей гостиной, понимая, что кто-то и на кого-то кричит. Но, не обращая внимания на окружающее, я в полной мере ощутила столь родные и надежные объятия, уловила столь родной запах мужского дезодоранта, сигарет и… дорогого салона автомобиля.— Доверься мне, — тихо прозвучал все тот же низкий с едва уловимой вибрацией голос, вызывающий во мне гамму чувств, которые на миг помогли забыть обо всем, кроме ощущения его присутствия рядом.Мои глаза снова наполнились слезами, но уже от несравнимого облегчения, словно весь скопившийся за последнее время груз разом свалился с моих плеч. И я просто расслабилась в его объятиях, медленно разжала пальцы, выпустив ткань его футболки, завела руки за его спину, и доверительно подалась к нему, обняв в ответ.— Почему ты так долго? — вырвалось у меня, когда я прижалась щекой к его горячей шее, чувствуя учащенный пульс сонной артерии.На секунду замерев, он меня крепче обнял, прижавшись щекой к моей голове.

— Ты ждала меня? — едва слышно спросил он.Вместо ответа, я лишь кивнула головой, потерев щекой о его шею.ЛОГАНЯ никогда в жизни себя не изводил так, как за полтора часа, которые заняла дорога от заправки до Ливерпуля. Из-за своих мыслей, которые неустанно крутились вокруг уединенного разговора отца и Кейт, я непроизвольно ускорялся, обгоняя другие машины на своем пути. Я бесился, как проклятый, когда Ланс после того, как выпил литровую бутылку воды вдруг начал выносить мне мозг по поводу того, что хочет отлить, что не выдержит до Ливерпуля никак. И всерьез думал о том, не оставить ли его здесь же, посреди небольшого леса. И словно прочитав мои мысли, Ланс справился за считанные секунды, не успел я докурить и до середины тонкую сигарету.Как же я психовал, когда, уже передвигаясь по Ливерпулю с помощью навигатора, поймал четыре, твою мать, светофора, горевших красным. Не выдержал и проскочил на последнем, едва не врезавшись в белую ауди, за рулем которой сидела побелевшая от страха женщина средних лет, о чем оповестил меня также побледневший от испуга Ланс.Бросив машину и не успевшего вылезти из нее друга перед распахнутыми настежь воротами, я просто побежал к дому, минуя припаркованные во дворе автомобили своих родителей и людей отца. Но как только я вошел в дом, главная дверь которого была не заперта, услышал истошный, душераздирающий крик, источающий безумное отчаяние. На миг замерев, чувствуя, как холод мгновенно разлился по моему телу, я сорвался с места в сторону его источника, не подумав даже о том, чтобы разуться.И сейчас, с рваным стуком сердца, я стоял в дверях гостиной и безумным взглядом смотрел на отца, который, по-видимому, вскочил с кресла и теперь беспомощно глядел на скорчившуюся на диване Кейт. Она сидела, прижавшись лбом к своим коленям, и держась за голову, громко стонала, что-то бормоча себе под нос.Игнорируя отца, заметившего мое присутствие, я подошел к Кейт. Но стоило мне едва коснуться ее плеча, как она, взвизгнув, отпрянула от меня, словно обжегшись, упала на пол, и, более того, начала стремительно отползать от меня, словно от источника чумы. Сжав протянутую руку в кулак, стиснув зубы, я наблюдал за тем, как она, достигнув стены, к которой были прикреплены многоэтажные полки. Ударилась локтем о самую нижнюю, прижала руки к груди, и снова заплакала.Ее лицо исказилось от непередаваемой боли, что у меня у самого сердце пронзительно защемило от неожиданной вины. Словно я виноват в том, через что она прошла, в ее страданиях.С тяжелым чувством в груди, я вдруг осознал, что мне это что-то очень напоминало.Я не заметил, как шел к ней, медленно обходя журнальный столик между диваном и креслом, рядом с которым стоял отец, не предпринимающий ровно никаких действий. Но услышав ее слова, замер.— О Боже, я убила его… убила… моя ошибка… — едва разборчиво забормотала Кейт, сжав собственную голову руками.Я замер, чувствуя медленные, но тяжелые удары собственного сердца.Сейчас, похолодев от неожиданного осознания, я увидел в ней себя самого, под завалом обрушившегося потрясения и вины. Я был таким четыре года назад, в больнице, когда Винсента оперировали, когда сказали, что шансов мало на то, что он когда-либо очнется…И когда перед моими глазами пробежались годы моего дальнейшего существования, через что я прошел, так и оставшись погребенным под теми же чувствами, что испытывала сейчас Кейт… я испытал доселе незнакомую тревогу.Я не заметил, как в тот же миг оказался подле нее, обхватив ее дрожащее тело, прижал к себе. Понимал только одно — не могу позволить ей пройти через все то же, что и я.Я чувствовал, как она напряглась, но стоило ей начать сопротивляться, как мои руки лишь крепче прижали ее к себе. Я, черт возьми, не контролировал себя. Знал, что так и должно быть. Знал, что должен был показать ей, что я здесь, что она под моей защитой. Она прижалась лицом к моему плечу, но я слышал ее сдавленные крики под правым ухом. Погладил здоровой рукой по ее спине, рукой в гипсе, уже не чувствуя ровно никакой боли, провел по ее волосам. Заговорил…Черт, я говорил, даже сам не понимая, не раздумывая, просто говорил ей на ушко, чувствуя, как ее волосы щекотали мой нос, мои губы.— Не думай об этом, Кейт, ты не убивала своего отца. Что за глупости, ты не убивала его. Не обманывай себя.Но слыша ее сдавленные стоны, я понимал, что она меня не слышит. Понимал это, поэтому и продолжал говорить, гладя ее по спине.— Не думай так, это не твоя вина, черт возьми, Кейт.Прикрыв глаза, я прислушивался к ней, к ее учащенному дыханию и биению ее сердца. Повернув голову, проведя носом по ее волосам, я неосознанно коснулся губами ее виска и снова заговорил:— Послушай меня, Кейт, ты никого не убивала, — твердым голосом говорил я. — Черт, Кейт, слушай мой голос. Слушай меня, — призывал я, не выдержав стоять на корточках, и опустился на колени, прижал ее напряженное тело еще ближе к себе.Я не слышал, как в гостиной появились моя мать с еще одной женщиной, как они, не осознавая всю ситуацию, сразу же накинулись на моего отца. Кто-то подошел к нам, пытаясь понять, что творится с Кейт, но я лишь неосознанно, но раздраженно дернул плечами. Понимал, что мне ни до кого нет дела, понимал, что мне нужно было призвать Кейт к реальности. Мне нужно было, чтобы она услышала меня.Я почувствовал, как она схватилась за мою футболку в районе моего живота, но чувствовал, что она еще там, в своих заблуждениях. И это меня разозлило.

Черт, как же заставить ее услышать?!

Что за ублюдок сделал это с ней?! Кто заставил ее думать, что она виновата?— Я убью эту мразь, за то, что он сотворил с тобой, Кейт, обещаю, — сорвался я, чувствуя, что начинаю терять контроль над собой… и в этот миг я почувствовал, как она вздрогнула, словно испугавшись моих слов.Накрыв ее плечи, тем самым убрав загипсованную руку от ее головы, я уже, чувствуя, что она прислушивается ко мне, призвал все силы, чтобы заставить ее почувствовать себя в безопасности.— Не бойся, — уже значительно тише проговорил я в самое ее ухо, игнорируя щекотавшие мой нос волосы, и опустил голову ниже, коснувшись губами ее плеча. И, черт, какое же я испытал облегчение, почувствовав ее реакцию. Под моими руками ее тело расслаблялось. Но, неожиданно даже для себя, снова вернулся к ее уху, проговорил уверенно и искренне, прикрыв глаза:— Доверься мне.И все.Она полностью расслабилась в моих объятиях, я почувствовал, как ее руки отцепились от ткани моей футболки, обняла меня, сцепив руки на моей спине. Она подняла голову, прижавшись щекой к моей шее.

Черт, какое же несоизмеримое облегчение я сейчас испытал, когда она мне доверилась. Сразу же. Безоговорочно. До этого сам не замечал, насколько напряжен был все это время.— Почему ты так долго?Я замер от неожиданности, услышав ее первые слова. Черт, это был выстрел в самое сердце, иначе не скажешь. Меня накрыла волна незнакомого доселе чувства, но столь сильного, что попросту забываешь обо всем. Как хорошо знакомая мне ненависть, только это полная ее противоположность.Обняв ее сильнее, насколько это было возможно, я закрыл глаза, прижавшись щекой к ее макушке.— Ты ждала меня? — вырвалось из меня, тихо, но она услышала. Почувствовал, как она кивнула.Черт, я попал.Положив здоровую ладонь на ее затылок, я слегка отстранился, чтобы посмотреть в ее плачущее лицо. Ее глаза были закрыты, но это не помешало мне коснуться ее губ, ее щек, которые были солеными от слез, ее век, которые слегка подрагивали от моих прикосновений.Я прикрыл собственные глаза, когда подавшись порыву, снова крепко ее обнял.Действительно, попал. Окончательно.Но чувствовалась горечь.Я просто не понимал.Как мне вообще пришло в голову, черт возьми, отказываться от нее?— Логан… — позвала она меня, убрав руки с моей спины, только для того, чтобы обхватить меня за шею. — Пожалуйста… здесь так шумно, — тихо сказала она мне, доверительно прижавшись к моему уху.И только тут я обратил внимание на крики позади себя. Слышал, как моя мать кричит на отца, называя его бесчувственной тварью. Возмущалась, что он держал их взаперти в летней комнате с помощью своего пса Гордона Уайта. Обещала, что не простит ему этого никогда.Действительно шумно.Кивнув, я подложил здоровую руку под коленки Кейт, а загипсованной поддерживая ее спину, с небольшим трудом встал на ноги, чувствуя значительное напряжение в уставших руках, когда поднимал ее. Она все это время держалась за мои плечи, спрятав свое лицо под свесившимися волосами.Когда под шум выходил из гостиной, я поймал задумчивый и крайне напряженный взгляд незнакомой мне женщины, в которой признал мать Кейт. Ничего не сказав, прошел мимо нее.— Где твоя комната? — спросил у девушки, когда мы вышли из гостиной.— Наверху, — прошептала она, не поднимая головы.Когда я двинулся к лестнице, увидел за открытыми дверями в какой-то комнате Ланса, обнимающего Рейчел. Нас они не заметили, поэтому я беспрепятственно стал подниматься по ступенькам. Наверху, не ошибившись, нашел ее комнату.Не обращая внимания на беспорядок, на сорванный замок двери и ворох порванных постеров, сразу же подошел к кровати. Действительно постаравшись аккуратно, положил Кейт на смятые простыни разобранной кровати. Она устало легла набок, ее глаза были закрыты. Когда я отстранился, чтобы перенести острую вспышку боли в сломанной руке, заодно и поднять с пола одеяло, Кейт неожиданно резко поднялась на локти, открыв глаза.Застыв с одеялом в руках, я смотрел в ее наполняющиеся слезами глаза.Действительно, ненавижу, когда она плачет. Это обезоруживает меня.Положив свернутое одеяло на краю кровати, я сел напротив нее, неосознанно протянув здоровую руку к ее лицу, смахнув скатившуюся по щеке слезу.— Ложись, тебе стоит поспать, — сказал ей, но она упрямо смотрела на меня. Было в ее взгляде что-то, что заставило меня сказать следующее:— Я никуда не уйду.— Останься, — прошептала она.— Я же сказал…Она покачала головой, перебив меня.— Останься здесь и сейчас.Я промолчал с секунду, снова начиная испытывать знакомое раздражение. Сказал же, что останусь, чего она не понимает?— Хорошо, — сдержанно выдал я.— Докажи…Вот теперь, испытав кратковременное раздражение, я как попало скинул с ног свои ботинки, устроился рядом с ней на кровати.— Довольна? — сорвалось с моего языка, прежде чем я подумал. Все-таки, не зря мои друзья говорили мне быть осторожнее с Кейт.Но она лишь устроилась удобнее, подложив под голову согнутую в локте руку, улыбнулась. И я увидел прежнюю беззаботную Кейт, вихрем ворвавшуюся в мою жизнь, да еще и меня заставила по-новому взглянуть на мир, который в моих глазах был заморожен на четыре года.Но почти сразу ее губы задрожали, лицо исказилось в страдальческой гримасе, в потемневших глазах, вновь наполняющихся слезами, отражалась боль от невосполнимой потери.Испытывая пронзительную горечь от того, что не могу прекратить ее страдания, потянул ее к себе, сам же подвинувшись к ней. Когда она положила голову на мое плечо, заключил ее в объятия, игнорируя боль в переломе. Поглаживал здоровой рукой ее подрагивающие от рыданий плечи, целовал ее в лоб, и говорил, говорил, говорил. Сам, не могу вспомнить, что именно, но продолжал нашептывать ей что-то, пока она не уснула.Но даже во сне, она не расслабилась до конца. Спала, сжав в кулаке ткань моей футболки, иногда даже через сон из-под ее ресниц пробивались редкие слезы, между бровями пролегла глубокая складка.Проведя пальцами по ее лбу, опустившись по переносице, я незаметно для себя тяжело вздохнул. Снова обнял ее свободной рукой, уткнувшись лицом в ее волосы, вдыхая едва уловимый запах шампуня.Проклятье, я действительно убью того, из-за кого ты так страдаешь.— Обещаю, — неосознанно вслух сказал я. И сам не заметил, как провалился в сон, который за эту ночь еще не раз прервется, чтобы я смог успокоить просыпавшуюся время от времени плачущую от страха и боли Кейт.