Однажды... (1/1)

Однажды она убьет его этим кинжалом.Однажды, когда он будет крепко спать. Утомившийся после того, как в очередной раз возьмет ее. Хмельной, пахнущий дымом пиршественного зала, где он пьянствует со своей дружиной, подгоревшим жареным мясом и приторными благовониями девок, что разносят его меж пирующих. Ввалившийся в горницу под ворвавшийся следом гогот гридей. Широким взмахом руки и матерным словом выпроводивший прочь ее служек. И сходу, без разговоров, овладевший женою прямо так, на полу светлицы. Не дойдя до постели и даже не удосужившись прикрыть за собою дверь в сени, где шебуршат и похихикивают в тени невидимые свидетели ее унижения. А затем еще раз — на постели. И еще, чуть отдохнув. Чтобы лишь затем провалиться в сон иль вновь умчаться на звук пьянки... И чтобы вскоре снова появиться на пороге едва воспрянувшей от пережитого супруги.Однажды, когда ей вконец осточертеют его бесчисленные, плодящиеся быстрее кролей, наложницы и просто случайные, попавшиеся под руку молодухи, нагибаемые им едва ли не на глазах у законной жены. Вынужденной и в собственных покоях затыкать уши, чтоб не слышать лживые, притворно-громкие ахи и охи очередной потаскухи, отдающейся ее мужу в сенях.Однажды, когда она не вынесет более его изощренных издевательств над ее телом и честью. Будь то мужнино семя до краев наполняющее ее рот и жестокий, отдаваемый с высокомерной улыбкой на устах приказ проглотить все излитое им. Иль болезненное, всякий раз неизменно доводящее ее до слез в подушку, проникновение сзади, в то срамное место, что вовсе не предназначено для того богами.Однажды, когда она будет лежать рядом с ним на скомканных мокрых от пота шкурах, глядя в низкий закопченный потолок и чувствуя, как его горячее семя бежит внутри ее тела. Когда его мускулистая рука, бесцеремонно перекинутая через ее истерзанную ладонями и губами грудь, покажется слишком тяжелой. Когда пламя, пожирающее стены и башни родного Полоцка, особенно яростно полыхнет перед внутренним взором княгини.Однажды ее ладонь крепко стиснет рукоять кинжала, все эти годы бережно хранимого ею. Занесет его над беспечно уронившим лицо в подушку мужем. И с силой, со всеми накопившимися ненавистью и злобой, обидой и разочарованием опустится на него. Много-много раз. Пока стены, пол и даже потолок опочивальни не окрасятся кровью. Пока ворвавшимся на шум гридям не предстанет обагренная с ног до головы обнаженная, прекрасная и ужасная богиня смерти, Морана, восседающая на постели князя над его истерзанным телом. Богиня возмездия. Горислава.Однажды. Непременно. Она сделает это. Да!Но не сегодня, не сейчас. Его тяжелые шаги уже за дверью. И грудь княгини томно ноет в предчувствии жаркой ласки. Колени плотно сжаты, но между ними с каждым гулким шагом сильнее и сильнее разгорается постыдное пламя. И зубки впились в нижнюю губу, и ноздри раздуваются все шире.— Рогнеда, — позовет он, войдя в горницу.— Владимир, — отзовется она, поднимаясь навстречу ему.И пламя Полоцка поглотит их с головою.