Глава 19 "Sponte sua" (1/1)

Младший служитель Храма Верности Фаустус никогда не отличался храбростью. Услышав снаружи крики, ругань и удары, он поспешил из внутреннего святилища к тяжелым дверям целлы**, чтобы заложить засов.В это время все звуки снаружи внезапно стихли, слышен был только глухой далекий гул толпы. Фаустус вышел в целлу – и увидел, как показалось вначале, худенького юношу, втаскивающего молодого человека с окровавленной головой. Фаустус окликнул их, но юноша словно его не слышал. Оценив субтильное телосложение паренька и явно бессознательное состояние второго вторженца, Фаустус двинулся вперед, намереваясь просто вышвырнуть наглецов вон. Это девушка, вдруг понял жрец, когда вгляделся и заметил стянутые в жгут на затылке светлые длинные волосы. - Стой! – голос девушки прозвучал негромко, но уверенно, и словно вонзился в Фаустуса. Огромные глаза на бледном лице уставились на жреца, а два тонких пальца слегка ударили его в лоб.- Помоги мне! – в голосе не было просьбы, только холодное приказание. С этого мгновения Фаустус словно раздвоился – его собственное, сейчас онемевшее, сознание существовало отдельно от тела, а тело безропотно следовало приказам странной девушки.Вдвоем они острожно перетащили раненого в пенетралий***, причем девушка придерживала его голову так, чтобы кровь попадала на ее одежду, а не на пол. Раненый не шевелился и не подавал признаков жизни.- Запри дверь в целлу! Неси воду, ладан и курильницу! И все тряпки, которые найдешь.Фаустус выполнил оба приказа. Девушка намочила кусок ткани и осторожно обтерла кровь с головы молодого человека, потом ощупала его тело, уделяя особое внимание ребрам. Она вовсе не была испуганной и точно знала, что делает. Осторожно устроив раненого на правом боку, она использовала свернутый плащ жреца как изголовье. После чего внимательно осмотрела голову раненого.В это время снаружи возобновились крики, удары и ругань.*** У Назики было странное чувство – точно кто-то остановил время, а потом запустил его снова. Он никак не мог понять, реальной была та девушка, которую он увидел мгновение назад, или ему просто напекло солнцем голову. Остальные сенаторы с яростным азартом продолжали избивать упавшего им под ноги высокого крепкого мужчину – его голова и лицо уже превратились в кровавое месиво, и только по светлой тоге, которую тот намертво сжал в руках, можно было определить, что это не ремесленник. - Стойте! А где Гракх? – крикнул Назика.- Да вот же, благородный Публий! – Сатурней, тяжело дыша, указал на окровавленное тело. - Он было в храм хотел спрятаться, да служитель двери вовремя запер. Это я, я ударил первым, не забудь!- Вы уверены, что это Гракх? – Назика наклонился, пытаясь рассмотреть черты мертвеца. Но напрасно – лицо было разбито, голова размозжена. Побоище меж тем затихало, кое-кто уже стал сносить трупы к левой стене Храма Верности, туда же отвлокли и труп Тиберия. Сенаторы, отирая пот со лба, расходились.- А что, если Гракх все же укрылся в храме? – спросил Назика, которого не покидало ощущение, что из его сознания был изъят какой-то фрагмент и убитый ими на ступенях не был тем, кем они его считали. Пелена, заволокшая его взор… это могло быть и от сильного солнца, конечно. Могло быть.Назика поднял голову – светило, еще не прошедшее зенит, так и хлестало его жгучими лучами. Словно спасаясь от этих лучей и своих сомнений, сенатор забарабанил кулаками в дверь Храма Верности.- Именем Сената и народа Рима, откройте! Дверь отворилась и оттуда показалось невозмутимое лицо кого-то из младших жрецов.- Вот этот и запер двери, когда Гракх хотел туда вбежать, - встрял Сатурней. Назика молча оттолкнул Сатурнея, отстранил жреца и, снова прикрыв голову полой тоги, вошел в целлу.*** Реа, услышав шаги, невольно прижалась к неподвижно лежащему Тиберию и сжала в руках маленький кинжал. Если эти войдут… Телепортация могла спасти ее, но переместить Тиберия таким же способом она не сможет. И оставить одного тоже не сможет, это Реа сейчас поняла так же отчетливо, как ранее понимала приказы Хората.Шаги приближались. Огромный человек, заслонив собой свет, струящийся от входной двери, шел прямо к закрытой решетке пенетралия. В этот момент Реа почувствовала, как лежащий рядом с ней пошевелился. Она быстро наклонилась и прижалась губами к его рту, глуша готовый вырваться стон.Его губы были чуть теплыми, на них Реа ощутила соленый вкус крови. Шаги… человек стоит у решетки, вглядываясь в темноту пенетралия, и, наконец, уходит. Закрывается дверь целлы и сгущается спасительный полумрак. Только канделябры еле-еле мерцают.Девушка оторвалась от губ Тиберия и взглянула в его лицо – он медленно открыл глаза. Она хорошо видела в темноте и потому сразу разглядела темные пятна кровоподтеков на его лбу над бровями, на переносице и скулах. - Реа… - она угадала свое имя скорее по движению его губ – шепот Тиберия был тише дыхания. Не было уверенности, что он в этой полутьме вообще ее видит.- Лежи неподвижно, - что-то странное происходило с ней сейчас: в экстренных ситуациях эмоции должны отключаться, но ей приходилось почти силой загонять куда-то под ребра поднимавшуюся горячую иррациональную волну. - И не спи, только не спи, пока что нельзя спать, хотя бы еще немножко не спи… Иди сюда! – последнее относилось к жрецу, который, заперев дверь за ушедшим Назикой, вернулся в пенетралий. Реа велела ему как следует окуривать открытую рану на голове, зная, что ладан, хоть и в слабой степени, но обладает антисептическими свойствами. Это было лучше, чем ничего.Сознание Фаустуса сделало отчаянный кульбит, силясь вернуться к контролю над телом. Но это ему не удалось, и он воскуривал ладан для этого неизвестного с разбитой головой вместо того, чтобы курить благовония для богини.Реа аккуратно обвязала голову Тиберия, затем полезла за пазуху. Кроме пары крошечных шашек с нейрогазом, одну из которых она использовала на ступенях Храма Верности, она, к счастью, взяла мини-инъектор с сильным стимулятором и кровоостанавливающими. Тиберий вздрогнул, когда Реа, протерев водой и окурив ладаном его предплечье, вколола иглу. Скоро он задремал или просто потерял сознание, и Реа не решилась будить его. Придется перебыть тут до темноты – если даже у него сильная травма головы, она сейчас ничего не сможет сделать. Он либо выживет, либо нет… *** Тойни пробудился о того, что его немилосердно трясли за плечи. Голова отчаянно гудела, а во рту стоял отвратительный привкус какой-то гнилой кислятины. Вчерашний вечер припоминался смутно – с кем-то он беседовал, с кем-то отчаянно спорил. С кем-то пил терпкое вкусное вино, которое, однако, скверно действовало на конечности.Потом опять спорил, почему-то горячился. И наконец остался на ночь вот с этой девкой, которая сейчас будит его. Тойни с отвращением взглянул на помятое со сна серое лицо, кажущееся сейчас даже не очень молодым, не говоря уже о миловидности. - Вставай, скорее! - Мммм, что там еще? – Тойни сел на ложе. Ульпина наконец отпустила его костлявые плечи.- Ты наболтал вчера про Гракха с тем плешивым, - девка оглянулась, - и теперь вот пришли какие-то…Этого хватило, чтобы Тойни вскочил. От слишком резкого движения комната поехала куда-то вправо, и девка с трудом успела поддержать тощего психолога, заваливающегося на бок.- Скорее, живо, сюда! – она втолкнула его в какую-то нишу и задернула занавесью. Кинула его плащ на окно и пронзительно завизжала, высунувшись до половины:- Стой, негодяй! Чтоб тебе пусто было! Чтоб тебя лихоманка разорвала! Тойни, притаившись, услышал тяжелые шаги и приглушенные голоса, над которыми несся вопль ульпины:- Удрал и не заплатил, гад! Прямо в окно сиганул! Даром, что окно маленькое – тощий, протиснулся! Держите его!Шаги и мужские голоса поспешно удалялись. Откуда-то с улицы послышался шум и конское ржание – Тойни узнал голос своего Гемелла.- Выходи, они уехали, – негромко проговорила ульпина, отдергивая занавесь.Тойни осторожно вышел из ниши. - Что они хотели? - Ты ж про Гракха болтал, вот они и хотели тебя сцапать. Нынче на Капитолии было побоище, многих пришибли, многих в тюрьму забрали… И Гракха тоже будто бы убили, - последнее женщина произнесла почти с грустью.- Нынче?! – сколько же он спал – Тойни только сейчас, выглянув в окно, заметил, что солнце уже перевалило зенит и заметно клонилось к западу. Гемелла, судя по всему, забрали, придется идти пешком.- Спасибо, - Тойни уже двинулся к лестнице вниз, - но… почему?Женщина почесала подмышку, пытаясь сделать это поизящнее. Шмыгнула носом.- Меня отец сюда продал, когда у нас землю отобрали. А Гракх все же пытался людям помочь, хоть и криво у него вышло. Вот и жалко.- А, может, я перебуду у тебя до темноты? – Тойни подумал, что домой идти сейчас опасно, а в темноте он проберется на станцию переброски.Женщина нерешительно покачала головой, но Тойни состроил необыкновенно жалостливую физиономию и вдобавок забренчал монетами.*** Хорат сразу прекратил сопротивляться, когда понял, что схватившие его церемониться не будут и вполне способны просто убить его на месте. Он успел увидеть, как на площади Капитолия избивали сторонников реформаторов, как валились окровавленные люди, как неистовствовала толпа.В темнице он оказался в сравнительно добром здравии – всего лишь несколько синяков и ссадин. Его втолкнули в маленькую камеру, и решетка за ним захлопнулась. - Блоссий, это ты? – человек, прислонившийся к решетке в переднем углу камеры, заворочался. Хорат узнал Диофана. Грузный старик с больными ногами, Диофан не мог, конечно, убежать. - Что сталось с нашим Тиберием? – шепотом спросил старый грек. Хорат пожал плечами.- Я видел только как он и еще несколько человек побежали к Храму Верности. Хотели, видно, спуститься с Капитолия. Диофан печально покачал головой.- Схватили, должно быть, их.Хорат не отвечал. Он подобрал соломинку потолще и в пятне света на полу, на толстом слое грязи принялся чертить какие-то письмена. Диофан, что-то бубнивший по-гречески, скоро заинтересовался и заглянул через плечо своего ученого коллеги.- Я не думал, Блоссий, что ты еще и геометр. Мне казалось, ты презираешь Пифагора, Архимеда и их упражнения с цифрами.Хорат не отвечал, всецело уйдя в вычисления.- Есть! Получится!- Эврика? – с легкой насмешкой спросил Диофан, задетый слегка откровенным невниманием Блоссия.- Я смогу вытащить его, - Хорат повернул к Диофану лицо с горящими безумной радостью глазами. - Я вытащу его из тюрьмы, из подземелья – откуда угодно. И мы сможем уйти сквозь время и пространство, туда, где никто не помешает мне любить его.- Ты не в себе, благородный Блоссий, - почти испуганно проговорил Диофан. Хорат расхохотался.- У меня в руке – могучее оружие. И я заберу его с собой, - речь его стала быстрой и возбужденной, как у страдающего падучей.- Кого? – шепотом спросил Диофан.- Тиберия Гракха, - также шепотом, но с блаженной улыбкой сказал Хорат. Потом поднес правую руку к лицу и замер: кольца на среднем пальце не было…*** Когда стемнело, ей удалось незамеченной пробраться к станции. Несмотря на помощь жреца Реа растратила много сил: тащить на себе раненого и попутно блокировать сознание встречавшихся людей – даже для искусственного организма это была почти предельная нагрузка. Поэтому, загрузив Тиберия в капсулу автодоктора, она залезла в рекреационную кабину и попыталась заснуть. Пробудил к жизни ее голос Тойни.- Где Хорат? Что за… что ты здесь делаешь? Реа выскользнула из кабины и, не отвечая на вопросы Тойни, кинулась к пульту автодоктора. Непрозрачное стекло отодвинулось, и Тойни увидел лежащего в капсуле Тиберия. Тот был полностью обнажен – щупы автодоктора успели уничтожить его одежду, обмыть и обработать тело. В обе вены на сгибах локтя были вставлены иглы катетеров, к которым шли прозрачные трубки от капельниц с медикаментами. Рот закрывала силиконовая маска с тянущимся к ней серыми тонкими шлангами – очевидно, автодоктор счел нужным вставить в горло дыхательную трубку. На животе и груди видны были сине-багровые следы ударов, резко и страшно выделяясь на светлой коже. - Ну-ка… - Тойни подошел поближе, повернул к себе силиконовые мешочки капельниц: ноотропил, антигипоксанты…- Внутривенно что-то еще вводилось? – пальцы Тойни забегали по сенсорной панели автодоктора. - Ты поставила диагноз в ручном режиме – почему? И выбрала самую полную программу.- У него было кровотечение из уха, а потом я увидела эффект очков вокруг глаз. И я скорректировала дозировку в сторону уменьшения.Эффект очков… - травма основания черепа. В их времени таких просто усыпляли - тратить время на лечение было неэффективно с точки зрения экономики. Тойни подумал о сообразительности клона - Реа смогла учесть физиологию этих древних людей, для которых достаточно было меньшей дозы медикаментов, чем для его современников. И только потом подумал о причинах этой сообразительности, да и всех ее действий.- Это Хорат тебе приказал?Реа отрицательно покачала головой.- Он приказал мне быть на Капитолии и прикрывать его. Потом сигнал исчез. А потом началась драка…Тойни смотрел сейчас даже не на Тиберия, а на Реа. Эксперимент, чувства клона, наука… - он твердил об этом, скрывая даже от самого себя простую зависть к тем, кто вообще умел испытывать подобные сильные чувства.___________________________________________________ * - "по доброй воле"** - внутренняя часть храма*** - святилище, куда имеют доступ только жрецы