Глава 11 "Tempora mutantur" (1/1)

Сформированная после принятия земельного закона комиссия по распределению земли работала, несмотря на все препоны. Отсутствие средств – Сенат, конечно, отказал в выделении ресурсов, - отказ оптиматов дать сведения о количестве имеющейся земли не остановили Гракха и его сторонников. Тиберий пригрозил, что составит описи без участия хозяев земли, путем опросов, и засвидетельствует их в местных магистратах. Землевладельцы перепугались, что у них заберут тогда больше земли, чем прописано в законе, и нужные сведения комиссии были тут же предоставлены. По городу про Тиберия ходили самые разные слухи – что лучшие земли он распределяет среди своих, что он готовится к захвату власти, что он обогатился за счет своего закона. Однако обвинениям этим народ верил не особо, потому что даже самые злобствующие противники не могли не признать, что состояние Тиберия не увеличилось благодаря земельному закону ни на единый сестерций.Однако теперь трибун принужден был повсюду появляться с охраной. Особенно после нескольких покушений на его жизнь.Тиберий вместе с неизменным Матоном, Папирием, Блоссием и Биллием шел с Марсова поля, где ему пришлось выдержать долгий словесный бой с горлопанами из числа тех, кто стоял за применение силы против оптиматов. Шли они медленно, уже почти стемнело.Блоссий все последнее время был мрачен, вот и сейчас он что-то бормотал себе под нос и его борода при этом воинственно топорщилась.- Я бы поджег всю эту курию, - вдруг выпалил он. - В твоем роду были обвиненные в поджигательстве, сколь я знаю, - хмыкнул язвительный Папирий, - ты решил наследовать им? Блоссий ответил длинной тирадой, в которой порицал как злонамеренность сенаторов, так и излишнюю, по его мнению, сдержанность и осторожность Тиберия. - Жениться бы тебе, учитель, - раздался глуховатый голос Матона. Реплика была столь неожиданной, что на мгновение все замолчали, а потом разразились хохотом. Особенно надрывался Биллий – казалось, у него были свои особые причины веселиться. Уставший от споров о серьезном Тиберий почти рыдал от смеха, - то ли представлял учителя женатым, то ли пытался вообразить себе его избранницу.Блоссий затравленно оглянулся.- Ты смеешься надо мной – ты, мой ученик, - тихо проговорил он, - ты оскорбляешь и бесчестишь меня! А если бы я сейчас обратился за помощью к кому-то из твоих товарищей – разгневался бы ты на него, как разгневался на Марка Октавия?Тиберий изумленно замер, подавившись смехом. - Прости, учитель! - Тише! – предостерегающе вдруг поднял руку Биллий. Матон привычно сжал свою иберийскую махайру,** которую он предпочитал обычному обоюдоострому кинжалу. Послышался шорох, и в этот момент Блоссий, с силой толкнув Тиберия в сторону, вжал его в узкий грязный простенок между домами. В руке учителя Гракх заметил небольшой нож.Блоссий, одного роста с Тиберием, но более плотный и массивный, не давал ученику двинуться. Из-за его плеча трибун успел увидеть в слабом свете их единственного фонаря темные тени, послышались короткие вскрики, свист остроотточенного железа в воздухе. Тиберий увидел, как двое неизвестных метнулись к тщедушному Биллию. Тот, мгновенно зайдя одному из них за спину и будто продолжая движение нападавшего, легонько, как показалось Тиберию, толкнул здоровяка с ножом – и тот стремглав полетел на мостовую, а Биллий, одним кошачьим движением оседлав его, легко вынул из его руки кинжал. Второго, также потерявшего равновесия, Папирий поймал на свой кинжал. Матон расправился еще с двумя. Блоссий, все еще вдавливающий Тиберия в стену, казалось, плохо владел собой – он тяжело, с хрипом дышал, тело его было горячим и напряженным, и он ни за что не желал отпускать трибуна. Тиберий ощущал дрожь его рук, которые вцепились ему в плечи, и лихорадочный жар дыхания на своей шее. - Учитель, уже все, все кончилось, - подошедший Биллий почти силой оторвал Блоссия от Тиберия. - И здоров же ты драться, господин! – удивленно протянул Матон в адрес Биллия.*** Уже дома, после позднего ужина, Тиберий прошел в таблиниум. Спать не хотелось, он наугад подтянул к себе один из свитков, лежащих на столе, и попытался начать читать. Но буквы расплывались, а вместо них вставали лица его сегодняшних оппонентов – злобные глаза, разинутые в крике рты. Как трудно заставить этих людей просто слушать! Тиберию иногда казалось, что их разум спит и достучаться до него невозможно. Толпа - он скоро возненавидит толпы! Это безумие, ненависть и смерти, которые начали преследовать его. Недавно умер один из его ближайший соратников, Квинт Муций, ставший трибуном вместо Марка Октавия. По мнению многих, умер он от яда, принятого явно не добровольно. И сегодняшнее нападение… - Беги отсюда! – Тиберий вздрогнул, услышав хриплый, неузнаваемый голос. Блоссий, встрепанный, в одной нижней тунике, возник в дверях, будто призрак. - Учитель… - Тиберий поднялся из-за стола, попутно едва не опрокинув его, и бросился к вошедшему. Свиток упал на пол, рассыпались письменные принадлежности.Блоссий, по-прежнему смотря на Тиберия невидящими безумными глазами, вдруг упал на колени, обхватил ноги молодого трибуна и зашептал что-то на неизвестном Тиберию наречии. - Уедем… убьют… уедем вместе, - прорывались в его бессвязном бормотании обрывки греческих слов, - убьют... хороший... уехать... тебя... Тиберий, который боялся вырваться из этих непрошенных объятий, чтобы не спровоцировать новую вспышку безумия, осторожно тянул Блоссия за плечи вверх. Наконец тот, словно немного придя в себя, отпустил ноги Тиберия. Шатаясь, как пьяный, поднялся и выпрямился.Тиберий, поддерживая учителя за талию, довел его до спальни и устроил на ложе. Хорошо, что рабы уже спят, подумал он, и Клавдия с малышом тоже.- Убьют, - снова сказал Блоссий по-гречески, - мой мальчик...- Успокойся, дом стерегут, меня охраняют, - заговорил Тиберий, но учитель уже не слушал его,погрузившись в тяжелое забытье. Тиберий осторожно прикрыл его покрывалом и тихонько вышел.Он вернулся в таблиниум и, чтобы немного прийти в себя, аккуратно подобрал все, что упало со стола. Почему-то от воспоминания о том, как Блоссий обнимал его ноги, сделалось так неловко, словно он сам сотворил какую-то ужасную глупость.*** ?Я предложил Тиберию забрать Блоссия к себе, рассказав о своем вольноотпущеннике, который был неплохим лекарем. Гракх с благодарностью принял мое предложение. Он в полной уверенности, что причиной странного поведения и безумия Блоссия явился какой-то яд. Я не стал его разубеждать, только вручил ему горсть таблеток универсального антидота, который сам стал принимать с тех пор, как умер Муций. Белые круглые таблетки показались Тиберию странными, но я на его глазах сам выпил одну – он, кажется, поверил и благодарил меня за заботу. В том, что его также будут пытаться отравить, я не сомневаюсь.Конечно, от вольноотпущенника я брал только отвары успокаивающих трав, которые стали неплохим подспорьем. Заболевание Блоссия быстро пошло на убыль, после того, как я ввел ему сильные антидепрессанты, а также препараты, подавляющие выработку тестостерона. Ранее я уже предполагал, что причина депрессивного состояния моего коллеги лежит в подавленной сексуальности. Однако, вероятно, спохватились мы поздно – подавленная сексуальность наложилась на аффектную отрицательную привязанность к нашему объекту. И даже рекомендованные мною походы в лупанарий уже не возымели седативного действия. В подтверждение моего предположения - в острой фазе своего заболевания Блоссий бредил, призывая к себе своего ученика, прося то любить, то убить его. Хорошо еще, что он делал это на нашем языке, лишь изредка переходя на греческий.Что предпринять теперь – не знаю. Видимо, придется каким-то образом заставить Блоссия перейти в станцию переброски и там попробовать терапию в капсуле рекреации. Возможно, разгрузочный низкочастотный шум окончательно вернет ему самоконтроль. В противном случае я опасаюсь, что его приступы будут повторяться и усугубляться?.*** Утро нового дня началось для Тойни с приятностей. Во-первых, наконец сегодня в его конюшню привели купленных недавно двоих прекрасных нумидийских коней. Конюшню следовало расширить и дообустроить, а потому лошади несколько дней провели у своего прежнего хозяина, несмотря на то, что деньги были заплачены сполна.Тойни, живя в Риме, пристрастился к коням и искренне сожалел, что в его времени эти прекрасные животные исчезли. Здесь он научился отлично ездить верхом – по-нумидийски, без узды и седла, лишь со стеком, коротким недоуздком и наброшенным на спину коня потником. Нумидийские красавцы, светло серой масти с более темными хвостом и гривой, были некрупны, наряднее и суше, чем обычные лошади номадов. Видимо, присутствовала аравийская кровь. Тойни уже знал, что эти кони обладают плавностью хода и необычайной выносливостью. Один из коней был иноходцем, прекрасная лошадь для дальних поездок. Хорат, наконец-то окончательно пришедший в себя, позавчера согласился отправиться в станцию переброски и отдохнуть там. До этого он, правда, куда-то отлучался, но Тойни, занятый своей конюшней, не обратил на это особого внимания. Он уже планировал, как весь сегодняшний день посвятит коням. Да, это было неразумно и излишне, эмоционально неоправдано, но Тойни все чаще выдавал самому себе индульгенции на подобного рода вещи.Гракх сегодня должен был говорить со старым сенатором Титом Аннием. Тот, внезапно сочтя себя и Республику оскорбленными смещением Октавия, вызвал трибуна для объяснений. Было совершенно непонятно, почему это пришло ему в голову именно сейчас, а не сразу после голосования, но Тойни об этом не задумывался.Сейчас он с удовольствием наблюдал, как конюх, уже вычистивший более темного коня – его звали Эребом, хотя тот был не черным, а темно-серым, - крепко проводит ладонью по лоснящейся спине. Внезапное решение пришло к Тойни – он поедет на станцию верхом, конь промнется, да и прогулка не вызовет подозрений.Эреб шел плавной машистой рысью и Тойни с удовольствием отмечал его послушность и прекрасную выездку. Римляне иногда использовали веревочные петли-стремена, но Тойни, подражая нумидийцам, ездил без них.Привязав коня возле замаскированной двери станции, он тихо вошел внутрь.- Это ты, Тойни?Нет, конечно, подумал Тойни, это кто-то из римлян открыл сенсорную дверь в поисках знаний. И поймал себя на том, что подобный юмор раньше не был ему свойственен.Голос Хората был низким и хриплым. Словно пересохшим. - Тойни, - почти нежно обратился Хорат к молодому коллеге. Тот осторожно попятился – аффективная привязанность к объекту, кто знает, во что еще она могла сейчас трансформироваться.- Ты еще помнишь, кем я был в нашем времени? – задал Хорат очередной вопрос.Тойни кивнул, все еще не понимая, находится товарищ во вменяемом состоянии или же требуется срочное силовое воздействие.- Математиком-прикладником, Тойни, - Хорат перешел на единый язык, и Тойни увидел, что по его морщинистым щекам текут слезы. - Почему, Тойни? Почему я САМ не перепроверил? – он кинул в сторону психолога электронный журнал, и тот едва смог поймать твердый темно-серый прямоугольник. - Это ведь... так просто. Посмотри!Тойни вгляделся в белесый экран, пестревший цифрами и ему показалось, что все тело разом стало свинцово-тяжелым.- Деление на ноль? – тупо переспросил он.Хорат кивнул.- Я привел математическую модель доктора Глона к простому уравнению. И оно… свелось к делению на, говоря проще, число стремящееся к нулю. И результат, следовательно - число, стремящееся к бесконечности. Бесконечное множество точек, в которых можно повернуть историю. Наша операция не имеет логического смысла.Тойни зажмурился и покрутил головой, словно пытаясь стряхнуть все, только что навалившееся.- Этого не может быть. Доктор Глон не мог ТАК ошибиться. Он же… он же наш гений.Хорат осторожно вынул из застывшей руки Тойни электронный журнал и, внезапно размахнувшись, изо всех сил приложил его об угол стола. Карбоновый корпус выдержал, но Тойни сразу стало легче.- Я перепроверял уже раз пятнадцать, - ответил Хорат. Тойни кивнул – он слишком хорошо знал коллегу, чтобы надеяться на его ошибку.- Ну-ка вспомни: кого еще послали в инсайдерских группах?- Джисо, - начал перечислять Тойни.- Заявлял о необходимости возвращения к гармоничному развитию обоих полушарий мозга.- Уиллоу, - в голосе Тойни послышался ужас – он начал понимать...- Изучал подсознание, готовил проект в Совете…- Зортано…- Протестовал против основ Государственной обработки, считая, что их стоит несколько индивидуализировать. Тойни остановился.- А я… я?.. – задал он вопрос.- Ты высказывался за гармоничнополушарность и предлагал использовать ДНК элоев. А я протестовал против идеи искусственного формирования специфических рас, - опередив следующий вопрос, ответил Хорат.Тойни вдруг стремительно бросился в отсек управления Переброской.- Я уже проверял, - услышал он голос Хората, - у нас не хватит энергии не только для того, чтобы перебросить всю станцию – даже мы сами можем добраться лишь до времен в районе Большой Катастрофы.- Доктор Глон избавился разом ото всех своих противников, - Тойни сел на вращающийся табурет и прикрыл глаза. - Без убийств, без чисток, не навлекая на себя подозрений.- Доктор Глон – гений, - просто ответил Хорат.___________________________________ * - ?времена меняются...?** махайра – изогнутый кинжал с односторонней заточкой