Глава 5. Что-то в этом есть. (1/1)

***Как трепетало сердце материнское, когда на прощание сына своего Иоланта целовала. На волю судьбы оставляла она наследника княжеского престола, свою кровиночку. Но решено всё было уже для драконовой дочери: душа её к Владимиру стремилась и велела спасти его, да не как князя, дабы положение сохранить своё высокое, а как мужа, отца Святослава и любимого мужчину, с которым сама судьба ей встречу посулила. Страх окутал всё существо её, когда, отрешившись от мира и раскинув руки в стороны, упала Иоланта в безмолвную пропасть. Дух захватило, но состояние это быстро её покинуло, лишь ветер остался, тело обдувая. Камнем падала она вниз, забыв про время и пространство, и каждая секунда казалась вечностью, а каждое мгновение будто приближало её к смерти. И вот, когда уж совсем не осталось надежды, и смерть реальной и естественной стала казаться, это и произошло. Словно огнём вспыхнуло тело женщины молодой, потекла кровь драконова по венам Иоланты, обжигая и завораживая, достигая самых тонких сосудов кровеносных. А после, чужие воспоминания в мысли вторглись, то была память предков её крылатых. Всё увидела Иоланта, каждый взгляд, каждую смерть запомнила. И наполнилась душа её злобою, а сердце яростью глаза затуманило, и не было больше красавицы - прекрасной княгини Иоланты - а был лишь дракон с крыльями огромными, да брюхом железным. Закричал он надрывно и взмыл в небеса, оставляя за собой полоску дыма от огня, внутри бушующего.***— Кто тебе волю дал такое рассказывать, да княгиню с толку сбивать? Знаешь ли ты, что князь сделает, коли с ней беда приключиться?— Ничего он, Степан, не сделает, — спокойно Ивар отвечал — Князь в плену, пало войско Новгородское и дружина перебита княжеская.— Откуда ведаешь ты о событиях тех, да имя кто моё сообщил тебе?— Я Ивар, старец, к которому ты сына княжеского привёз для защиты и сохранения.Степан испугался, и с лёгким поклоном молвил ответ.— Простите меня, не ведал я, что лик ваш таков. Сказывали, будто живёте вы с той поры, как земля создана наша.Усмехнулся Ивар.— Не правду сказывают тебе, Степан. Давно на земле этой я существую, да земля много раньше меня создана.Конюх помолчал, а после вопрос новый задал:— Значит князь в плену? Как же княгиня спасёт его теперь, коль драконом стала?Они оба по прежнему в небо неотрывно глядели на полоску дыма, исчезающую.— Стало быть он в плену, коль разум не изменяет мне. Дочь дракона, о которой ты речи ведёшь, видать в душу твою запала. Да не тешь ты надеждой себя, конюх. Пуще Марии тебе Иоланты бояться надобно. Лишь одному мужчине её душа и сердце подвластно, и удел драконовой дочери издавна таков, что тебе - человеку обыкновенному да простому - и понять не под силу будет.— Правда ваша, Ивар. Молвите речи вы мудрые, далеко глаза ваши видят зоркие, однако ж и сердцу даже боги указывать не в силах.— Пускай твоё сердце в другую сторону обратится! Коль истинна была б любовь твоя к Марии, не началась бы кровавая бойня эта. Ты свой выбор ещё в тереме княгини Северного княжества сделал, а посему будь опорой и верным воспитателем младенцу, что на руках держишь. Большие у богов планы на отпрыска князя Владимира да дочери дракoновой. Я уж подсоблю чем могу, да особо на меня не рассчитывай. Не убережёшь - не сносить тебе головы, ни Владимир, так боги гневаться станут…Степан вновь паузу выдержал, созерцая теперь полутьму поднебесную:— Стало быть не вернётся она?— На всё воля богов… Лишь они одни ведают грядущее, а я только раб их смиренный, провидением настоящего одарённый.Так говорили мужчины — слуга и старец — долго обо всех делах друг друга оповещали, а как солнце совсем за лес опустилось, сдвинулись они с места и пошли по лестнице винтовой вниз, где ждали их покои, свечами освещённые, да детская колыбель.***А за многие земли от места того, сквозь просторы полей и лесов трепещущих, Киев стоял, гордо в небеса упираясь. И спускалась княжна Мария под покровом ночи в темницу к Владимиру: скрипели засовы, когда ключ замок железный открывал, и падали кудри тёмные на глаза девушки, что блестели отчаянной мести пламенем. Пленник закован был в цепи, и мешком свисал на них, словно не живой. Однако ж, как только вошла в темницу княжна, поднял Владимир голову да острым взглядом пронзил любовницу отца своего, только слова ни единого не вымолвил. Она опустилась пред ним на колени, и рукою в перчатке бархатной провела по щеке его израненной.— Я ждала тебя много лет, Владимир князь, во снах девичьих тобою грезила ещё в ту пору, когда и вовсе о тебе не ведала. Жених наречённый мой, невесту свою отвергнувший, падёшь ли ниц предо мною нынче, голову покорно склоня?— Женихом наречённым я был для другой, а теперь верным мужем останусь той, что сына мне подарила, — твёрдо князь отвечал, несмотря на боль нестерпимую.Встала Мария, вновь милость на гнев сменив:— Не прошу я, Владимир, любви твоей, и неверным быть не прошу… Я приказываю стать мужем моим, и занять со мной рядом место в тереме княжеском. Я в княгини гожусь поболее той, что по сути своей и человеком не является. Ты пойдёшь со мною теперь в терем княжеский и отвергнешь жену свою и сына своего, да будешь лишь одной мне подчиняться!— Видит народ душу твою чёрную, княжна Мария. Коль и станешь ты княгиней в Киеве, так затопчет тебя воля людская, не примет народ лжекнягиню, не примет самозванку! — с трудом слова Владимиру давались, да не собирался он руки опускать.— Замолчи! — княжна вновь метнулась к нему, сжав лицо его в руках своих хрупких — Замолчи! И погляди, что стало со мной, Владимир! Это ты, ты сделал меня такой! Ты толкнул меня на ложе отца своего. Твоя вина в том, а по сему и отвечать тебе!— Чужды мне слова твои, Мария. Ни любви, ни добрых чувств у меня к тебе не осталось. Не приму я твои приказы, не тебе указывать куда князю законному идти и что делать! Уходи и делай как знаешь, а со мной такие речи более не веди.— Гонишь значит? — спокойно Мария молвила, постепенно от князя отдаляясь, — Простись тогда с Иолантой своей, и сыном, что Степан к старцу Ивару увёз…Она дыхание затаила и слова её достигли цели в сердце князя. Вздрогнул он, да взмолился, чтоб Мария Иоланту с сыном пощадила. А той только того и надобно. Рассмеялась она смехом недобрым.— Всё что угодно за них отдать ты готов, Владимир?.. Так быть тебе князем Киевским и мужем моим! Уж не лаской, так силою возьму тебя в мужья законные. А как только явится княгиня твоя тебя выручать, тогда и увидишь ты смерть её, ибо собираюсь я сестре своей отомстить!Промолчал Владимир, думу горькую думая, да планируя пути к спасению. А княжна, уходя, все засовы крепко накрепко заперла и, словно силой какой-то ведомая, медленно вышла на улицу, что к терему княжескому шла.***Не вернулась в тот вечер Мария в хоромы свои, не легла в постель на перины пуховые, а свернула в проулок, что темнее всего был. Три двери от поворота отсчитала, к четвёртой подошла, кулачком о дерево трижды стукнув. Дверь бесшумно пред ней отворилась, пропуская девушку в свою темноту бесконечную.— Ты опоздала…Мария стояла в кромешной тьме, из которой голос грубый да властный звучал.— Я-я, заходила к…— Знаю, — раздалось из темноты — у князя в темнице была. Вразумить пыталась. Разве не сказывал я, что не для того преподнёс тебе дар свой? Не говорил ли, что настойку ту - для покойного князя - не для любовных дел твоих отдал?— Но… я… думала, что Владимир… — голос княжны дрожал, страх её весь обнаруживая.— Забудь Владимира!Мария сделала шаг вперёд, и в темноте проступил силуэт стула резного с диковинной спинкой высокой, из-за которой видна была лишь капюшона верхушка острая.— Забудь князя, — вещал голос, громоподобно стены сотрясая, — не для того я назвал тебя достойной дара своего, ибо большая сила равна большой ответственности, а большая ответственность всегда приходит к тем, кто не привязан к мирскому… к тем, кто одинок.Не шелохнувшись стояла дочь Ярославы, окутанная вязкой гипнотической пеленой этого голоса, окутанная темнотой и странным черноватым дымом, который был чернее, чем сама чернота…— Будет власть вся в руках твоих, и народ пред тобою склонит колени. Будет всё, чего сердце твоё желает, коли будешь во всём моим словам следовать. Одно желание исполню твоё, как только план мой завершится. А теперь, слушай, что скажу тебе, княжна Мария…Она внимала каждому слову его, в трепетном страхе пребывая. Свет внезапно яркий у стены загорелся, низкий стол освещая, на котором баночки и колбы стояли.— Подойди…Послушалась девушка, на негнущихся ногах на свет выходя.— В красном сосуде вино заклятое. Возьми его и князя угости. Не бойся, от него не погибнет он. Вино это лик Владимира изменит, и лишь сердце по истине любящее сможет в нём настоящего князя признать. После, прикажи выводить пленника на площадь, да к столбу позорному привязывать. Народ оповестишь: де дружинник это князя - предателя. Только сделаешь всё, словам моим в точности следуя, а после можешь до вечера самого своими делами заниматься. Только до того момента зелёный и чёрный сосуды припрячь. Да не забудь, ибо с последним лучом солнца дневного в небе два дракона явятся… Тот, что поменьше - сестра твоя - силой управлять ей сложно, а уж как прилетит сюда, так и вовсе потеряет человечность свою. Однако, с ней отец будет - с ним сложнее - управлять он драконом в совершенстве может. А по сему прикажи самому лучшему стрелку на крышу терема взобраться… Пусть омоет стрелу он из сосуда чёрного и выпустит её аккурат в глаз зверя. Погибнет отец сестры твоей, и душа её яростью омрачиться ещё большей чем прежде, и уж более не сможет вернуть она облик свой. Тогда и настанет твой час: Владимира ей покажешь, да так и контролировать сможешь силу её. А теперь иди, Мария. Иди, и не забудь, что я поведал тебе. Прощай. На рассвете завтра жду с вестями хорошими.Схватила княжна баночки, да опрометью в дверь выскочила. Вдохнула она воздух ночной, дрожь во всём теле успокаивая, а после побрела по тёмной улице, глазами не добро по сторонам озираясь.***?Иоланта, Иоланта, Иоланта…?Чей-то голос шептал и звал неизвестное имя. Помутнённое сознание его не воспринимало. Ярким маяком лишь цель сияла, и одна мысль неустанно стучала в виски, вызывая ярость: ?Убить!?.?Иоланта, Иоланта, Иоланта…?Кто-то настойчиво звал её. Да. Это было именно её имя. Но разве у драконов бывают имена? Ведь она - дракон. Дракон??Иоланта. Доченька. Где-ты??Кто это? Кто зовёт её? Разве есть другие подобные ей? Разве не самая ли могущественная сила на земле заключена в ней?— Иоланта!В сознании дракона это прозвучало так, будто обладатель голоса совсем рядом был. И не успела задуматься над этим Иоланта, как врезалась в другого подобного себе, большего по размерам. Ярость снова закипела и по жилам горячими струями потекла. Она летит убивать. Убить! Почему он мешает ей? Что встал на пути, если сам на неё похож?— Иоланта! — Арман взмахнул крыльями, откидывая дочь назад.Глаза двух драконов встретились.— Папа, — выдохнула девушка мысленно.— Слава богам. Я думал тебя уже не вернуть. Контролируй это, прошу. Контролируй как можешь. Выбери самое яркое воспоминание, самую важную цель, и будь собой. Оставайся собой, Иоланта.— Папа, — будь она человеком, из фиалковых глаз непременно хлынули бы потоки слёз — я чуть было не забыла. Я чуть было вас всех не забыла!— Знаю, — Арман опустился на землю, превращаясь в мужчину.Иоланта последовала за ним, сложив крылья.— Подумай о сыне…Она послушалась. И как только милое личико Святослава всплыло в памяти, крылья исчезли, а сама она человеческий облик приняла. Отец и дочь обнялись.— Папа. Владимир в плену, Мария начала войну. Ты поможешь мне?— Как только я почувствовал, что ты превратилась, мне стало известно и об этом, дочь моя. Конечно, я полечу с тобой, я до самого конца с тобой буду. Ведь когда-то твоя мама сделала для меня то же самое.Иоланта не смогла сдержать слёз.— Не плачь. Отдохнём здесь, а на рассвете отправимся в Киев. Ты веришь мне?Девушка кивнула, зарыдав пуще прежнего.