"Небо на глубине морской". (1/1)
Их было двое в фургоне. Наверное, в последний раз такое идиллическое одиночество вдвоём случилось пару месяцев назад, когда один снова сбежал от своей матери, а другой нуждался в тихом местечке, чтобы сочинять новые песни. И сейчас два мексиканских мальчика испытывали дикое упоение нахождением в фургоне один на один. Я говорю о Вике и Тони. Фуэнтес неловко и практически неудобно сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, но не слишком-то аккуратно, а так, словно ему что-то мешало сдвинуть их поближе. Может, из-за изрезанных пяток, никак не хотевших проходить или затягиваться; может, он привык сидеть в такой дурацкой позе; может, это было очередной слабой попыткой привлечь внимание Антонио к своей скромной персоне (хотя тот не обходил Виктора стороной). Перри же лежал на спине на прохладном полу, согнув одну ногу в колене и положив сверху вторую. На животе у него лежала гитара, пальцы неслышно бегали по грифу, медиатор извлекал тихие звуки из струн, словно его мысли принимали формы аккордов. Тёмные волосы струились водопадом на прохладный пластик, местами извиваясь в кольца, скрывая половину лица, коса примостилась на плече, незаметная резинка слабо поблёскивала в свете, бившем в запылённые окна.-Тони? —?Вик поднялся на ноги, сделал несколько шагов и опустился на пол рядом с ним.-Ну?-Закрой глаза.-Иди к чёрту. —?он нахально усмехнулся.Виктор фыркнул и накрыл глаза Антонио рукой. Тот хотел даже взбрыкнуть и посильнее ударить вокалиста, но тот ни с того ни с сего запел тем прекрасным чистым голосом, как он всегда делал, когда у него появлялась безбашенная идея для новой песни.?Однажды я поведу,Закрыв глаза,Я буду твоим воздухом, а ты?— моимИ я просто хочу исчезнуть в небе на глубине морской,Миллионы поцелуев под водой,Пока мы летим в волны океана…?Тони хитро улыбнулся, его руки сами собой бегали по струнам, звуки из приглушённых становились всё ярче, пятка отстукивала такт. Громче запел и Вик резко поднялся на ноги и взял в руки блокнот, чтобы записать аккорды следом за гитаристом. Перри так и не открыл глаза. Он видел свои картины: на каждом куплете он представлял всю их группу в помещении с белыми стенами, одетых во всё чёрное, но в какой-то момент камера приближалась к глазам Фуэнтеса, и они вдруг оказывались того же цвета, что и морская пучина. Становилось мокро, нечем дышать?— они играли под водой, все в белом, пузырьки всплывали на поверхность с каждым выдохом. Где-то над толщей воды светило солнце, но не пробивалось сюда. Что-то давило на грудь Тони. Неужели он и вправду тонул? Он испугался, но не мог разомкнуть веки.-Эй, открой глаза, придурок!Грубоватый тычок в ребро холодным пальцем. Перри выгнулся в груди, пытаясь увернуться, гитара съехала и громко ударила грифом по полу, так что гитаристу волей-неволей пришлось посмотреть на неё, чтобы убедиться, что ничего плохо не случилось.-Ты, что, опять смылся в свой мирок?Глаза привыкли к свету, Тони потёр их и глубоко вздохнул.-Скорее, в твой мирок ?Неба в глубине морской?. Я думал, что утону к чёртовой матери.-Фантазия пошаливает?Перри громко сглотнул и сделал вид, что пропустил вопрос мимо ушей.-Я уже забыл, как классно ты умеешь петь. Что, выспался и поел по-нормальному?Виктор снова фыркнул.-Между прочим, это был комплимент… —?с ноткой недовольства произнёс Антонио, подпирая подбородок гитарой.-Тебе лишь бы издеваться надо мной, Тони. —?покачал головой Вик.-Между прочим, я за тебя переживал!-Потому что я едва не утащил группу ко дну?-Да… То есть, нет… То есть… Как за друга.-Очень мило. —?фыркнул шатен.-Просто… Если бы с тобой что-нибудь случилось…Слова застряли в глотке. Перри отложил гитару и сел, прижав к груди коленку и постукивая по ней пальцами. Он понял, что зашёл слишком далеко, казалось бы, с такими обычными словами, но для него они представляли нечто иное. Ему словно пришлось заживо снять с себя слой кожи, но не до конца. Кажется, поворачивать поздно: он и так истекает кровью и не сможет надеть кожу обратно без хирургического вмешательства. Также он не сможет усмехнуться и сказать: ?Забей, я разнежничался?. Оставалось договорить предложение или сделать вид, что он забыл, что хотел сказать… Либо надеяться на лёгкое бессердечие Вика. Но коридоры его глаз, словно покрытые острыми лезвиями, впились в него. Как трудно объяснить, что ты имел это в виду как друг, а не как безнадёжно влюблённый мальчишка, с таким трепетом ожидавший этих встреч один на один.-И? —?излишне холодно спросил Виктор.-Что?-Если бы со мной что-нибудь случилось…?-Не знаю. Мне было бы грустно.Фуэнтес напряжённо фыркнул.-Что, никаких трагедий вселенского масштаба? Ты даже не стал бы убиваться, что я околел?-Ты же знаешь меня…-Конечно. Ты бы влез на мой гроб и станцевал что-нибудь неприличное. Я знаю, Тони… —?он осторожно потёр кончиком пальца кольцо в носу.Антонио горько усмехнулся.-Ответ неправильный.-Ой, да неужели? Что, расчувствовался бы? —?он хрустнул пальцами. —?Мне иногда кажется, что всем будет пофиг, если я умру. Моим родителям уже всё равно, где я, что со мной. Нет, может, Майк им что-нибудь рассказывает, но, судя по тому, меня до сих пор не позвали и не заставили собрать все шмотки… Чего-то ждут? Плевать. —?он начал переминаться с ноги на ногу, что значило, что стоять Виктор больше не мог. Но мексиканец не торопился приземлиться на кровать.-Думаешь, Майку не будет больно?-Не его ума дело.-Что, и не моего тоже? И не Хайми?-Вам двоим точно должно быть до одного места.-Вик, я серьёзно!-Что?! —?его голос сорвался, когда он почувствовал, как по ноге течёт струйка крови. Пятку сильно жгло, как будто в неё вонзился осколок стекла величиной с кулак. Стиснув зубы, Фуэнтес прихромал к кровати и рухнул на неё, раскинув руки.-Эй… Я… Я не знаю. Мне было бы не просто грустно. Больно, скорее всего. Знаешь, как будто кто-нибудь запихнул мне руку в грудь и вырвал сердце.Виктор бессильно фыркнул и прикрыл глаза.-Вик…?-Закрыли эту тему.-Но не… Ладно.Тони вновь взял гитару в руки. Слишком напряжённая атмосфера?— проскочи одна искра, и всё полетит на воздух. Откинув непослушную чёлку с лица, Перри промурлыкал слова песни ещё раз, чтобы провалиться в свой мирок странных ощущений. Но это было совсем не так, как с Виком, специально закрывающим его глаза.-Фальшивишь. —?простонал Фуэнтес с кровати. —?В первый раз было лучше.Антонио закатил глаза и цокнул языком о нёбо.-Иди на кровать.-На полу лучше думается.-Я не могу встать: нога побаливает.Перри снова цокнул языком о нёбо и подошёл к кровати, отодвигая руку Виктора грифом. Тот недовольно посмотрел на него и вновь сел в ту дурацкую позу.-Мог бы попросить подвинуться, а не тыкать в меня, как последний придурок.-Теперь я придурок?-Ещё какой.-Иди к чёрту… —?усмехнулся Антонио.-Тони ?Придурок? Перри. Звучит лучше, чем Тони ?Черепаха? Перри.-Как ты иногда надоедаешь со своими подколами…Вик усмехнулся и вытер вспотевшие ладони о покрывало. Белоснежные зубы, начищенные до блеска за последние пару дней, впились в и без того искусанные губы. Тони поправил ремень от гитары на плече, как бы напоминая, почему он сидел на койке.-Мне сесть сзади?-Плевать. Просто начни петь наконец-то.Шатену пришлось передвинуться за спину брюнета, его коленка неловко коснулась рёбер гитариста. Мокрые ладони убрали волосы с лица другого парня и прикрыли глаза. Тот напряжённо поёжился. Коленки слегка обнимали его бёдра. Рука, лежавшая на струнах, задрожала.?И, малыш, с тобой всё будет хорошо, пока мне плохо.Так станцуй во тьме,Наточи зубы и укуси так сильно, как хочешь.Однажды я поведу,Закрыв глаза,Мы будем плавать кругами под голубым светом,И я просто хочу исчезнуть в небе на глубине морской,Миллион поцелуев, пока мы мчимся к океану.И это будет лучший день в моей жизни,Празднование конца.?