tgm (m!SS/Данс) (1/1)

TGM?— режим бога, одна из читерских консольных команд в Fallout 4.—?Давайте я упрощу вам жизнь, старейшина. Раз уж так не терпится выстрелить, стреляйте в меня,?— гостеприимно раскидывает руки Уилл, полностью закрывая собой Данса, расплывается в нехарактерно жестокой ухмылке. —?Только когда ничего не выйдет, я голыми руками сверну тебе шею, Артур, и пришпилю твою голову к правой коленке Прайма,?— сообщает он таким тоном, словно ведёт светскую беседу. —?Могу даже дать фору в десять шагов.—?Как ты смеешь! —?яростно рычит Мэксон, поднимая винтовку.—?Уилл! Нет! —?неверяще, отчаянно раздаётся сзади.Роджерс улыбается леденящей кровь усмешкой и делает шаг вперёд. Первый выстрел режет густой вечерний воздух слепящим красным лучом и попадает ему точно в грудь. Данс хочет кинуться к нему, но ноги будто приросли к месту. Он не может пожертвовать своей жизнью ради машины, ради него!..Второй шаг.Второй выстрел?— в плечо, должен был пробить насквозь и оставить обожжённую по краям дыру, пахнущую грозой и горелой плотью. Но Уилл даже не дёргается. Ни в сторону, чтобы уклониться, ни назад, как должен был. Мэксон в шоке распахивает глаза и целится выше, прямо в голову.Уилл щедро предлагает:—?Ну давай же. Жми!Артур стреляет, не промахиваясь, столько, что Данс успевает сбиться со счёта, внутренне умирая с каждым новым сполохом. Его не задевает, но он всё ещё не может сдвинуться с места и в оцепенении смотрит, как Уилл идёт вперёд совершенно невредимый.—?Три,?— говорит он весело, поднимая ногу, пока старейшина судорожно перезаряжает винтовку.Дансу кажется, что всё это?— ночной кошмар. Один из тех, которые преследовали его с самого появления неожиданной подмоги в Кембридже. Посмотрел тогда в серые с голубыми прожилками глаза и понял, что пропал. Во всех кошмарах было одно и то же?— Уилл умирал на его руках, а он ничем не мог помочь.Только сейчас Уилл умирать не собирался.—?Четыре,?— считает он, и звуки тонут в громких красных вспышках. Мэксон в панике разряжает ещё две батареи и на счёт ?пять? опускает абсолютно бесполезное оружие.—?Что ты такое? —?шепчет он дрожащим голосом. Данс готов поклясться, что никто и никогда не видел Артура Мэксона в таком ужасе.Роджерс останавливается, оборачивается и нежно улыбается застывшему Дансу.—?Ты был прав, он быстро схватывает,?— и возвращается к Мэксону.—?Я не синт, не технология и не ?отродье?, порождённое радиацией, с которыми у тебя такие напряжённые отношения, если ты об этом. На самом деле всё просто. Я?— бог,?— улыбка становится понимающей, доброй. —?Но это слишком абстрактно для тебя, Артур. Могу объяснить понятнее,?— кивает он. —?Я неуязвим. И ещё ряд преимуществ, конечно, но сейчас это главное. Ты не сможешь меня убить. И никто не сможет. Но тебе стоит понять, что ты едва не совершил непоправимую ошибку, пытаясь заставить меня,?— он кривится и будто через силу выталкивает слово,?— казнить Данса. Угрожать ему или ставить ультиматумы тоже было плохой идеей.Мэксон слушает, раскрыв рот, и это выражение лица напоминает Дансу, что он на самом деле слишком молод для своей должности. Уилл Роджерс был худшей кандидатурой для палача в любом из вариантов.—?Но я умею прощать, Артур, и, честно говоря, не горю желанием устраивать акты вандализма в аэропорту. У тебя есть шанс всё исправить. Подумай хорошенько,?— Уилл больше не считает шаги, а просто засовывает руки в карманы и стоит непреодолимым щитом между ними. Данс всё ещё не верит в происходящее. Это неслыханная модификация брони, это трюк, это розыгрыш, это чёрт знает что такое, это невозможно в конце концов!Мэксон захлопывает рот, переводит напряжённый взгляд с одного на другого и видит, что бывший паладин ровно в таком же шоке. Надо отдать ему должное, он быстро собирается, выдумывает фальшивую казнь, и даже умудряется поставить условие и отдать какой-то приказ после этого. Уилл соглашается, вполне дружелюбно улыбаясь, принимает аргументы как разумные в его ситуации.—?Старейшина Мэксон,?— зовёт Уилл, когда тот уже разворачивается, чтобы уйти. —?Если хоть кто-то обо мне узнает, я в ту же секунду забуду о своём пацифизме, ясно? —?и холодной стали в его голосе столько, сколько и во всём Братстве не наберётся.К винтокрылу Артур идёт с неестественно ровной спиной, едва удерживаясь от бега. Данс понимает, хоть его самого сейчас тянет с той же силой не от Уилла, а к нему.Уилл смотрит на винтокрыл, пока тот не отлетает, откуда даже бортовым миниганом до них не достать, и только потом поворачивается к Дансу. На лице, на теле?— ни единого следа. Ни одного ожога. Будто и не было никаких выстрелов. Но воздух до сих пор пахнет озоном и совсем немного?— затхлостью, доносящейся из бункера. И перед глазами стоят алые росчерки, впивающиеся в Роджерса острыми иглами.Данс наконец справляется с собой и бежит навстречу?— самому убедиться, осмотреть, всё ли в порядке. И снова замирает, оказываясь на расстоянии вытянутой руки. Если это правда, то…—?Эй,?— мягко говорит Уилл,?— я в порядке. А ты? Не задело?Данс коротко машет головой.—?Прости за… Ну, за этот спектакль. Я не так это планировал. Чёрт, совсем не так,?— жалуется он, вздыхая.—?Это правда? —?глупо спрашивает Данс. —?Ты действительно бог?—?Ну… —?мнётся Уилл. —?В некотором роде. Я не всесилен и не всеведущ?— то есть, я понятия не имел, кто ты на самом деле и всё такое. Я не создавал этот мир, не знаю будущее наперёд и никаких лазеров из глаз?— вот это даже обидно, наверное,?— пожимает плечами он. —?Ты сам всё видел.—?Видел,?— эхом отзывается Данс.—?Сквозь стены тоже не хожу и невидимкой могу?быть только со стелс-боем,?— загибает пальцы Уилл. —?Зато,?— подмигивает он,?— у меня никогда не заканчиваются патроны.—?Ты имеешь в виду…—?Ты хоть раз видел, как я меняю батареи? Ядерный блок? Перезаряжаю пистолет? —?Данс пытается вспомнить, но ловит себя на мысли, что такого действительно не происходило, а он даже не заметил. Почему-то любые сомнения совсем отпадают.Больше его волнует собственное равнодушие к тому факту, что Уилл Роджерс оказался богом. Не в привычном смысле слова, но тем не менее. После новостей о собственной природе этот факт оказалось принять гораздо проще?— будто лимит удивления на сегодня уже закончился. Хотя яснее становилась причина такого сумасшедшего притяжения, которому всё сложнее было сопротивляться со временем. Он и раньше считал Уилла самоотверженным альтруистом, но сейчас его поступки, направленные только на других, на помощь окружающим, приобретали ещё более положительную окраску.—?Данс, то, что я говорил там, внизу… —?нерешительно начинает Уилл, глядя куда-то в сторону, и Данс ненадолго выпадает из реальности, разглядывая слегка покрасневшую шею. Стоило догадаться раньше?— он слишком привлекателен для человека.—?Тебе стоит вернуться на Придвен,?— выдаёт Данс, чтобы не сказать лишнего. Роджерсу это ни к чему, особенно теперь. Тот моментально поднимает на него взгляд, в котором видно все до единого чувства, о которых тот горячо шептал полчаса назад в бункере, поднимая сломленного Данса с колен и заполняя образовавшуюся в его груди пустоту собственным желанием жить. От понимания взаимности больно ёкает?— сердце, насос, шестерёнки или что у него там?— и становится невыносимо сложнее отказаться, но так будет правильно. Богу не нужны машины.Уилл замирает на пару секунд, а потом кивает печально и отходит, забирая с собой тепло. Хочется передёрнуть плечами, но Данс держится.А ещё Уилл говорит ?да к чёрту всё? и целует его, обжигая дыханием и вжимая в себя, рушит все возражения со скоростью света и доказывает, доказывает, доказывает, что нужны.Чуть позже, под землёй, среди обломков роботов и турелей, на продавленном и колющем в бок острой пружиной матрасе, Данс чувствует себя бессовестно счастливым для того, чью жизнь за несколько часов перевернули вверх ногами и от души потрясли. Никто не знает, что будет дальше, но в эту секунду Роджерс сонно целует его в плечо и ?дальше? откладывается на неопределённый срок?— хотя бы до утра думать об этом категорически не хочется.—?Тебя правда нельзя убить? —?с надеждой спрашивает Данс. У него сотни вопросов, но этот?— самый важный.—?Правда,?— успокаивает Уилл и немного грустно улыбается. —?Поверь, они пытались.Засыпая, Данс сильнее прижимает его к себе.Кошмары ему больше не снятся.