Часть 22 (1/1)

Утреннее солнце заливало светом крышу Собора. Прислонившись к парапету, Эвелин смотрела на Обитель Хельма как с одного из небесных планов. Отсюда даже последствия битвы и пожара выглядели проделкой испортивших красивую игрушку детей. Казалось, нужно только взять в руки кисть и исправить чужую глупость, закрасив веселыми цветами черные подпалины. Высота, на которую был поднят Собор, делала город похожим на сонный муравейник. Люди казались неотличимыми от насекомых, их заботы суетными, далекими и непонятными. ?Наверное, и боги нас видят именно так. Если вообще смотрят вниз.?Два предыдущих дня Эвелин провела в подчеркнуто домашних хлопотах. Уборка в доме, приготовлении еды, вдумчивое пересобирание своего багажа. В Обитель она выходила ровно два раза?— проведать Алтанталаса и поговорить с принявшими властные полномочия сэром Морнаном и братом Халидом.Суматоха, объявшая местную церковь Хельма, прошла мимо нее. Собор напоминал гудевшее осиное гнездо. Естественно, она предпочла держаться от него подальше. Дом в который ее привел всего несколько дней назад паладин стал ее форпостом. Один раз ее навестил сэр Морнан, тяжелые круги под глазами и легкая небритость были откровенными признаками, что даже такое краткое исполнение обязанностей Командующего было ему в тягость. Пожилой следователь выглядел откровенно несчастным, хотя и держал спину прямой как шпага. Спустя пару минут разговора, Эвелин просто поднялась и молча поставила перед слегка сконфуженным рыцарем тарелку говяжьего рагу. Конфуз, впрочем, быстро уступил голоду, и рыцарь благодарно принялся за еду. Из последовавшего разговора с ним все новости достигли ее, но практически не заинтересовали и не затронули.Судьба брата Томаса ее не волновала, она понимала, что брат Халид, поставивший-таки архиепископа на ноги, не даст мятежному священнику уйти от расплаты. Сэр Морнан намекнул на осложнения между Золотым Оком и городским советом, но непосвященная в тонкости их взаимоотношений, она не могла оценить степень проблемы. То, что сам Орден находится в крайне подавленном состоянии ей и так было понятно. Но… она это уже видела. Орден пережил один раскол, переживет и такую мелочь как один командир-предатель. Хотя подробности боя у ворот аллеи Шрама, принесенные на хвосте братом Василием, и холодили ее душу.Эвелин испытывала пошлую, злейшую усталость от Обители Хельма. У нее не было ощущения победы, ушедшей с плеч каменной плиты, не было чувства завершенности.Она понемногу писала письмо в Лускан, обещая скоро вернуться, и останавливалась, не заканчивая предложений. Делать здесь ей было больше нечего, но и уехать она все еще не могла. Не сейчас и не вот так.Рассматривая бесстрастно-спокойный профиль Джейвена, она тихо пересказывала ему вести. Глупо наверное было надеяться, что он откроет глаза просто из желания немедленно все исправить и переделать. Но она надеялась.Упрямый паладин оставался где-то в другом мире, в котором не было предателей, отступников и проблем. ?И меня тоже?,?— подумала Эвелин, откидываясь на спинку кресла. Не так давно, она готова была убежать отсюда и забыть обо всем. И что изменилось? Женщина потерла виски в раздражении. ?Ты снова оказался прав, омерзительно, отвратительно прав?. А она снова оказалась верящей в лучшее в людях дурой.Эвелин устала бороться со слезами горечи. Она не выла в голос, не всхлипывала, только свернулась в клубок с закрытыми глазами.Слезы катились и катились, скатываясь по щекам и падая вниз, пока горячие пальцы не стерли их аккуратно, а знакомый голос не произнес тихо:?— Я этого не стою.Солнце продолжало светить, горожане продолжали спешить по своим делам.?— Знаешь, я не могу понять божественную логику,?— дала голос мучившим ее сомнениям Эвелин.Джейвен помолчал, но наверное их мысли сходились сейчас так близко, что ему не нужно было гадать к чему?— Предопределение. Мы не властны выбрать свою судьбу, но можем выбрать свой путь к ней. Может, Томас действительно был единственным способным совершить призыв. Но его действия сделали Стража… таким, какой он сейчас.?— Хочешь сказать, Томас должен был призвать оскверненного Стража, чтобы ты эту скверну снял? Только так он мог вернуться в Обитель??— Я ведь ее не снял.Эвелин поморщилась. Церковь Хельма до сих пор пыталась определить благом был или угрозой вернувшийся к ним дух-хранитель.?— И до чего ваши священники доспорились о его нынешней сути?Паладин пожал плечами.?— Ни до чего конкретного. Он вызывает у них ужас, но если отбросить эмоции?— Страж не причинил вреда никому за это время. Он… хранит Обитель, как должен.Последовал тяжелый, измученный вздох.?— Если совсем честно, я не вижу проблемы. Наш Господь тоже никогда не отличался добротой, чтобы мы там не рассказывали в проповедях пастве.Эвелин приподняла бровь в удивлении. Из уст паладина это звучало почти богохульством. Но мысленно она согласилась. Два века назад действия Хельма привели к катастрофическим для магии и Плетения последствиям. Не из зла, только по велению долга. Пожалуй, она могла понять и благосклонность Бдительного к Джейвену. Паладин, пусть и падший, действовал ровно так, как действовал бы сам Хельм. ?И Страж Обители такой же? Сходство между ними как у оттисков одной печати?.?— Если для исполнения его воли это должно было произойти, то кто мы чтобы ее оспаривать??— Хельма не радует бессмысленная резня, ты сказал однажды.?— Смысл обходит сейчас Обитель, неусыпно, свободный от человеческих слабостей,?— возразил Джейвен.Гигантский воин в доспехах, напоминающих своим цветом остывшую золу, действительно скользил по улицам. С высоты он тоже не сильно отличался от муравья. Оставалось уповать, что Бдительный его видит лучше, чем смертных.?— Знаешь, я опять видел истекающее слезами Око Хельма,?— глухо сказал Джейвен, следя взглядом за маршрутом хранителя.?— Мне сложно представить твоего бога плачущим,?— мягко заметила Эвелин.Джейвен оперся на парапет и прикусил нижнюю губу.?— Мне тоже, тем не менее… Ты слышала когда-нибудь о богине Мурдэйн?Эвелин отрицательно качнула головой. Имя ничего ей не говорило, но одни и те же боги могли носить разные имена и маски у разных народов. Эльфы почитали Селуну как Сеханин, рашеменцы знали Чонтию как Баллу, а Майликки как Келлиару.?— Она была богиней прагматизма и рассудка. Когда Латандер попытался изменить расстановку сил между богов в свою пользу, его действия привели к гибели некоторых из них, в том числе и Мурдэйн. Говорят, все слезы Хельм истратил оплакивая ее смерть. Я никогда не задумывался над символизмом плачущего Ока, но сейчас не могу отделаться от плохих предчувствий.Эвелин взяла его ладонь в свои руки и, заглядывая в глаза, попросила:?— Остановись. Сейчас об этом не думай.Джейвен притянул ее к себе, коснулся губами ее лба и смиренно ответил:?— Как скажешь.