Часть 15 (1/1)

Эвелин все еще спала, хотя уже гораздо меньше напоминала человека, решившего нанести визит к Келемвору. Смертельная бледность исчезла, глаза не были больше обведены темными кругами, а руки не были ледяными. Джейвен отвел прядь волос от ее лица. И это казалось кощунством после пребывания в застенках, словно он касался окровавленными, грязными руками белого чистого шелка. ?И других рук у меня нет, и отмыть их нельзя.? И он продолжил гладить ее по щеке, чувствуя себя то ли забравшимся в чужой дом вором, то ли ребенком шалящим назло родителям. А какие у него были варианты? Отталкивать ее от себя надо было раньше, пока все не перешло ту грань, после которой боль становится нестерпимо жестокой. И Эва была не из тех людей, кто спокойно переносит ситуации, в которых за нее решает кто-то другой. Достаточно вспомнить ее подружку-эльфийку, так это и не понявшую. Перед глазами встала жрица Сеханин, застывшая над осколками Лунной Слезы с потерянным лицом. Но думать о ней было неприятно и паладин отогнал эту мысль подальше.Какая-то цепочка свешивалась из-под одеяла. Он осторожно вытянул ее из пальцев Эвелин.Амулет Рошельта. Удивительно, как легко с ним было расстаться, хотя других вещей в память о наставнике у него не осталось. Все они были или похоронены вместе с ним или отправлены дальней родне в Кормир. И все равно, он надел амулет на шею Эвы без сожалений, как само собой разумеющееся. Просто так надо было.Джейвен покачал амулет в пальцах, поймал, перевернул, глядя в пустоту. Мыслей в голове не было. Желаний тоже не было. Мир свернулся в точку, плавающую в воздухе пылинкой. Отрешенность от мира была абсолютной. Отчасти поэтому он возвращался сюда в каждую свободную минуту, чтобы взять и унести частичку покоя, которого не было и не могло быть для него нигде больше.Послышались шаги брата Халида, и паладин с тихим вздохом приподнял голову Эвелин, возвращая амулет на его законное место.Священник напоминал пожилого ворона под дождем?— грустное смирение перед неизбежностью и тоской по невозможности что-то изменить.?— Столько лет спасать жизни и здоровье, чтобы оказаться бессильным перед собственным изобретением! Оказаться слишком умным для самого себя!По чашкам в этот раз был разлит совсем не кофе, и даже не чайная смесь. ?Пить вино из фарфора?— это какой-то новый уровень морального разложения,??— подумал Джейвен. Особенно, если речь шла об алхимике, ругавшем своих учеников за неправильный выбор лабораторной посуды. Говорило ли это о степени отчаяния в котором находился брат Халид?Медная джезва, впрочем, стояла на огне и аромат кофе распространялся по лаборатории. Бутылка ?Драконьего дыхания? соседилась с домашним вином на столе, дожидалась своего часа.?— Я физически не могу ускорить изготовление противоядия. Основа и само противоядие должны вариться строго определенное время. А Сатарину с каждым днем все хуже!?— Насколько?Лекари Обители не допускали к архиепископу никого, включая Джейвена. Четвертый этаж Собора был полностью изолирован. Причины были понятны, но тревога от этого не уменьшалась.Священник снял джезву с огня, перемешал и разлил кофе по чашкам.?— Он бредил сегодня. Не узнавал никого. И повторял ?книга Хельма, книга Хельма?. Может возьми он ее в руки, ему легче стало бы. Я уж за тобой собирался послать.Джейвен посмотрел на брата Халида и опустил глаза.?— Только у меня ее нет и не было. Хотя мы и пустили слухи, что она доверена на хранение моему ордену. Сатарин хотел так отвести подозрения от своего истинного приемника.?— Ты на меня смотришь, словно это я. Но я тебя разочарую.Позволив этой информации улечься, паладин не глядя налил в кофе ?Драконьего дыхания??— явно больше положенных двух чайных ложек?— и выпил. Смесь не подвела, пробежавшись огненным шаром по голосовым связкам, но даже ей не удалось выжечь вспышку ярости.?— Бездна меня поглоти, и где она тогда?!?— У Томаса? —?предположил брат Халид спокойно.?Легко тебе оставаться бесстрастным, порядок в Обители не твоя ответственность, не тебе отвечать за убийства, кражи и отравление,??— с раздражением подумал паладин.?— Невозможно.?— Дорогой мой Командующий, это для тебя брат Томас как кинжал в боку. И не сверкай глазами, я тоже с ним не в ладах. Сам знаешь его привычку все делать исключительно молитвами и добрым словом. А уж мои эксперименты он и вовсе назвал бы противной Хельму ересью, если бы знал о них. Но он наилучшая кандидатура.?— Нет.Священник вздохнул.?— Мы не будем спорить об этом. И учить тебя я тоже не буду, но проверь личные архивы Сатарина и поговори с его окружением. Возможно, книга все еще на своем месте. Или ты наткнешься на того, кому она была передана. Если честно, я крайне удивлен, что Сатарин решил оставить это в тайне от тебя. Зная как он к тебе относится.Джейвен потер лицо ладонями и глубоко вздохнул. Надо было как-то попытаться объясниться.?— Тебя не было здесь до осады. Ты не видел Рохини. Мудрую, чистую, непорочную, самоотверженную целительницу и пророчицу, предвещающую скорое возвращение Хельма. Одного ее взгляда хватало, чтобы хотелось ей верить. Идеальная маскировка для мерзкой демоницы. И брат Томас с его кротостью и смиренностью едва ли не точная копия. Не мог Сатарин ему довериться. Не после предательства Рохини.Повисло молчание, Джейвен оглядывал стеллажи с ингредиентами, готовыми зельями, рабочие верстаки с мерными весами и чашами, сложные конструкции из стеклянных и медных колб, реторт и перегонных кубов. Он никогда не испытывал интереса ко всему этому, чем видимо и нравился пожилом алхимику, не терпевшему вмешательство в свою работу. Сейчас это было хорошим предлогом ничего не говорить.Халид тоже оставался безмолвен, что-то обдумывая.?— Ты не будешь сильно разгневан, если я к дверям поставлю стражу? —?прервал молчание Джейвен, не глядя на священника.?— Раньше был бы, но моих охранных заклинаний и ловушек оказалось не достаточно, чтобы отвадить воров. Или ты все-таки собираешься меня отправить на свидание с теми людьми, что заведуют дыбой и веревкой?Была в голосе Халида серьезность, не позволявшая воспринять его вопрос как мрачную шутку, и Джейвен вскинулся, оскорбленный самим допущением такого варианта:?— Я вроде не давал поводов так думать??— Как знать,?— печально ответил Халид,?— когда над человеком висит понимание, что он косвенно причастен к отравлению самого уважаемого лица в Обители Хельма, возникает желание самому сдаться в руки палачей. Во имя высшей справедливости и искупления грехов. Но если причина не в этом, то в чем тогда? В твоей любовнице? —?И первый раз за день весело усмехнулся. —?Здесь нечего стыдиться, но не надо и обладать высшей мудростью, чтобы сложить два и два. Раненая наемница почему-то оказывается не в храме Ильматера, а у меня на больничной койке. И ты похоже решил поселиться на стуле рядом. А за несколько дней до этого просил зелье ?Орлиного Величия?, при чем не стандартное, а мой собственный состав. С противозачаточным эффектом.Если бы взгляды могли убивать, то брат Халид стоял одной ногой в могиле.?— Вы бы уже все определились, чего вы от меня хотите?— обета безбрачия или разврата по калимшански? —?огрызнулся сравнявшийся цветом со своим поддоспешником паладин и помрачнел. —?Да нет, здесь другое. Если у тебя украдут еще и противоядие, мы можем оба сдаваться палачам.?Ну да, да, язва ты застарелая, я не могу оставить Эвелин без защиты.? Впрочем, и озвученное им объяснение было правдой. Он действительно не представлял, что еще мог сделать в случае смерти брата Сатарина.***Едва ли полдень прошел, как дверь кабинета Джейвена распахнулась с грохотом, заставившим даже сэра Морнана вздрогнуть. А следователь с многолетним опытом перевидал всякое на своем веку. Сложно было понять, как худая фигура на пороге могла произвести такой роскошный в своей мощи звук. Брат Томас пылал праведным гневом, столь не вязавшимся с его обычно кротким нравом и непрошибаемым спокойствием. Его тихий голос звенел серебром и сталью:?— Я требую немедленно прекратить истязания брата Винсельма!Джейвен кивнул обескураженному стражнику за спиной брата Томаса и когда дверь закрылась, произнес:?— Брат Томас, я не врываюсь к вам на проповеди, потрудитесь и вы…Священник резко оборвал его:?— Не смей меня учить, палач! Есть ли в тебе хоть капля человечности?! Брат Винсельм наш собрат по вере, в чем бы он не был виновен. Такое обращение недопустимо!?— Законом?— допустимо,?— возразил сэр Морнан. —?Более того, ваше требование идет в разрез с предполагающимися законом процедурами ведения расследования…?— Молчите, полицейская ищейка, даже не заикайтесь о людском законе, когда попирается божественный!?— Покиньте мой кабинет, брат Томас. Вы не будет в таком тоне разговаривать с моими рыцарями,?— Джейвен поднялся из кресла, скрещивая руки на груди.?— Ты не забыл еще где находишься и кем являешься, паладин? Вы не более чем грубый и неразумный инструмент для решения проблем, где затрачивать божественную мудрость бессмысленно. —?Брат Томас невольно задрал голову, чтобы встретиться взглядом с рыцарем. —?Только посмей ослушаться и я созову Совет Шлемов и добьюсь чтобы с тебя не просто сняли паладинский сан и ранг Верховного Стража, но и предали анафеме со всем твоим безбожным орденом!Игра в гляделки продолжалась достаточно долго, чтобы показаться смешной.?— Допросы брата Винсельма будут продолжаться,?— процедил Джейвен и, не скрывая сарказма, продолжил,?— но из уважения к вам, следственная мера, называющаяся пытками, к нему применяться не будет. Покиньте мой кабинет, епископ. Меня удручают ваши попытки препятствовать справедливости и защите невинных от преступника и еретика.Когда дверь за братом Томасом закрылась (тоже не без грохота), Джейвен опустился обратно.Молчавший все это время сэр Морнан вынул изо рта трубку и тихо спросил:?— Вы не поторопились согласиться с его требованиями? Мы в своем праве.?— Нет, сэр Морнан. Мы в своем праве, но и он способен претворить угрозы в жизнь.После зверств ордена Компаньонов Истинного Видения в Мазтике, любому ордену хельмитов пришлось бы потрудиться в доказывании своей чистоты. Церковь Хельма, ужаснувшаяся как деяниям своих жрецов и паладинов, так и реакции на них народов Фаэруна, готова была отречься и осудить любые излишне фанатичные действия любого своего ордена. Что уж говорить об осколке ордена Рукавицы, едва насчитавшего свое первое десятилетие существования?Если бы речь шла о нем одном, Джейвен рискнул бы. Но в том и было коренное отличие одинокого странствующего паладина от главы рыцарского ордена. Погубить все, что делал и над чем трудился последнее десятилетие, из-за впавшего в ересь монаха? Он вполне представлял как будет выглядеть в глазах Совета Шлемов. О, у него нашлось бы что им сказать, но слово уважаемого епископа имело больший вес против… выскочки. Он уже бывал в похожей ситуации. И в этот раз нельзя будет уйти с гордо поднятой головой, втоптав орденский амулет в пол. Не дадут. Последствия будут несравнимы. Под удар попадет каждый, кто в него поверил и доверился. Отлучение было страшно, но не настолько как оказаться на милости всех, кому его орден перешел дорогу. Пощады ждать не придется.Джейвен заметил, что его руки неосознанно сложились в кулаки только почувствовав боль?— ногти впивались в кожу.?— Не скрою, я надеялся, что брату Томасу хватит осторожности не проявлять своей заинтересованности хотя бы еще пару дней.?— И что мы будем делать теперь? В страже мы, например, частенько использовали носок набитый песком, чтобы, как бы это выразиться, смягчить преступника.?— Нет, это все равно оставит следы, да и Проповеднику это как блошиный укус для лошади,?— ответил Джейвен. —?Напомните, как точно звучит в законодательных укладах определение пытки??— Причинение физических увечий с целью выявления истины. К таковой относят применение к телу подследственного физической силы, различных устройств и инструментов, воздействие стихиями или боевой магией?— тайной, природной и божественной.Следователь произносил слова сухо и без выражения и выжидательно замолчал, разглядывая хищную улыбку Командующего.—?Ну раз то, что по закону считается пыткой на севере нам недоступно, обратимся к методам южных королевств. Не давайте Проповеднику спать. Заставляйте ходить по камере, таскайте если будет нужно. Но не позвольте ему уснуть ни на минуту.Пожилой следователь приподнял брови.?— И все??— Лишение сна?— медленный, но действенный способ. Применяется в Калимшане к представителям высшего сословия.?— Ну что ж под букву закона это действительно не попадает,?— заключил после краткого размышления сэр Морнан и легко похлопал рукой по протоколам допросов,?— в любом случае, этого уже с лихвой хватает, что бы отправить доброго монаха на виселицу. Признал одурманивание магией послушников и их последующее убийство. За такое в церкви Хельма по голове не гладят. Но вы не довольны??— Человек, отдававший Проповеднику приказы, спокойно ходит по Собору и без стеснения вваливается ко мне в кабинет с требованием не делать больно его хорошему другу. Чем я должен быть доволен??— А чего мы собственно ждем? Признаний Винсельма??— Развязки.?— Позвольте посоветовать…?— Арестовать милейшего Томаса прямо сейчас? Увы, играя с ним в шатрандж я пропустил шах королю?— отравление архиепископа. Мы в крайне опасном положении, сэр Морнан, за нами больше нет заступника,?— чтобы совсем уж не не подрываться моральный дух своего рыцаря Командующий продолжил,?— но и Томасу неуютно. Поверьте, это был ужас от того, как мы близко подошли к нему.Джейвен искренне надеялся, что его улыбка была достаточно уверенной.***Эвелин открыла глаза и почувствовала, как на лице появляется улыбка. В стуле напротив ее кровати сгорбилась погруженная в дрему мужская фигура. Смуглая грудь под полурасстегнутым поддоспешником мерно поднималась и опускалась. Полюбовавшись с полминуты она протянула здоровую руку и погладила паладина по щеке.?— Эй!?— Это тебе?— эй,?— он открыл глаза, испещрённые сеточкой капилляров и обведенные лиловыми кругами, и накрыл ее руку своей ладонью. —?Как ты??— Наверное, неплохо,?— улыбнулась она одними уголками губ. —?Плечо только болит, даже сравнить не с чем.?— Брат Василий просил передать свои глубочайшие извинения.?— Брось. Я едва тебя не убила. Второй раз уже. Даже не уверена, чем все это могло кончиться.?— Я спокойно принял бы смерть от твоей…?— Прекрати! Я и думать не хочу об этом.Эвелин нахмурилась, попыталась привстать и свернулась клубочком от боли. Надо было как-то привыкнуть, что любое движение правой рукой вызывало огненный взрыв в плече. Она лежала, закрыв глаза, считая цветные круги и чувствуя как ладонь Джейвена гладит ее по волосам.?Левой рукой, левой,??— напомнила она себе, когда радужные брызги улеглись, и притянула его за шею вплотную. И в этот раз ей не пришлось намекать паладину, чего она именно она от него ждет.Оторвавшись друг от друга, они молчали. Джейвен так и сидел на полу, упершись локтями в матрас. Потом стянул с безымянного пальца орденское кольцо и вложил его в руку Эвелин. На внутренней стороне ободка шла гравировка, но разобрать слова в свете лампы у Эвелин не получилось.Паладин глядя в пустоту проинформировал, словно и не к ней обращаясь:?— С завтрашнего утра Обитель Хельма будет переведена на осадное положение. Все врата закрыты. Комендантский час. Когда… если,?— поправился он,?— все пойдет совсем плохо, это кольцо станет твоим пропуском наружу.?— С чего ты взял, что я просто возьму и уеду? —?спросила Эвелин, затылком что-то предчувствуя.?— С того, что уедешь. Моя мать умерла когда мне было шестнадцать, я не могу позволить, чтобы твой ребенок остался сиротой.Эвелин подскочила, забыв о боли в плече, по спине словно ледяным штормом ударили. Ее затопило гневом, стыдом и унижением. Несколько секунд она просто кусала губы, давая внутренней буре немного улечься.?— Ты посылал шпионить за мной! Поверить не могу.?— Присматривать,?— поправил Джейвен.Эвелин отвернулась к стене, не слушая.?— Я не собиралась тебя обманывать!Признаваться, что все мужчины сбегали от нее только узнав о существовании Каса, было унизительно. И то, что она из раза в раз приходила именно к такому исходу, заставляло думать что в ней самой что-то не так. ?С чего бы сейчас было иначе??Еще унизительнее было бы признаться, что горстки чужого тепла приходилось выманивать уловками и хитростью, испытывая потом стыд за недоговорки и умалчивание.?— Да, у меня есть рожденный вне брака сын,?— голос у воительницы стал злым и холодным. —?Семья моего отца отказалась от меня и упорно делает вид, что меня никогда не существовало. Для них я?— позор и головная боль. А все знакомые страшно извиняются, захлопывая перед моим носом дверь.Эвелин продолжала говорить и сама уже хотела остановиться, но слова вырывались против воли, цепляясь и вытаскивая друг друга из темной непроглядной воды, в которую обратилось ее сознание.Рыцарь тихо скользнул обратно на стул, слушал ее, почти не моргая, тер глаза, виски, и уловив маленькую заминку в ее затянувшейся речи, произнес:?— Давай так, ты уезжаешь в Лускан к сыну. Если я переживу все, что здесь будет твориться в ближайшие недели, то приеду к вам и ты меня с ним познакомишь. Это не предложение, это приказ.