Исход. (1/1)

Конечно, он побежал за ней. Конечно, пытался остановить, поговорить, все объяснить. Весь мир превратился в ледяной тёмный океан. Не было слов, звуков, даже движения казались какими-то слишком плавными и медленными, словно давались с трудом. Он бежал за ней, но почему-то не мог догнать. Они будто существовали в разных пространствах, в разных плоскостях. Они будто никогда и не могли добраться друг до друга. Рывок, и он держит ее за локоть мертвой хваткой, - она шипит от боли и громко ругается. Он не слышит, что именно она говорит, и не понимает, что делает ей больно. Он вообще ничего уже не понимает. По наитию тянется к ее губам, - она звонко бьет его ладонью по щеке, затем толкает в грудь и пытается вырваться из его рук. — Убери свои грязные руки от меня! Я хочу, чтобы ты больше никогда в жизни не прикасался ко мне! — Хватит. Он перехватывает ее кулаки, которыми она замахивается на него, но она вновь и вновь вырывается, и ему приходится вновь и вновь ловить их. Наконец он одной рукой хватает ее за запястья и прижимает к своим губам. Целует пальцы, кисти, выпирающие косточки запястий, предплечья. — Прости-прости-прости, - шепчет он в коротких перерывах между поцелуями.— Я тебя ненавижу. — Хочешь, ударь. Он отпускает, и она падает прямо на тёплый асфальт. Но вместо того, чтобы встать, ложится на спину. Закрывает глаза. Тихие всхлипы добираются до его ушей, лишь когда он опускается и ложится рядом. — Скажи все, что думаешь. Выскажись. — Хорошо, - она подняла взгляд к небу, голубеющему из-за густых облаков, — я слишком долго верила в тебя. Истратила все свои душевные источники. Я опустела. Моей любви больше не хватит на нас двоих. — Я люблю тебя. — Не ври. Для обоих не было тайной, что она одна наполняла их отношения чувствами. Единственной нитью между ними была ее любовь. Он лишь благородно принимал ее. — Моя любовь не такая красивая и чистая, как твоя. Но я не вру. Я лежу здесь, с тобой, на этом ебучем асфальте, потому что люблю тебя. — А я уже не знаю. Он безразлично усмехнулся. Кажется, именно этого он и хотел. Именно этих слов ждал так долго. Но почему же так больно? Потому что идиот, вечно обманывающий сам себя? Или потому что в стремлении забыл подготовиться к подобному?Он перевёл дыхание и резко поднялся с земли. — Вставай, - протянув ей руку, произнёс он, — давай, подъем, сейчас же. — Зачем?— Будем разбираться. — Оставь меня. Обычно, когда она говорила это, то надеялась, что он откажется уходить. Но сегодня был необычный день. Сегодня она хотела наконец послать его. Забыть навсегда. Никогда больше не видеть и не слышать. Обычно, когда она говорила это, он уходил. Решал, что ей необходимо побыть одной, наедине с собой. Но явно не сегодня. Закатив глаза, он подхватил ее на руки и с трудом увернулся от удара по лицу. — Не выебайся, я же спасаю наши отношения, - фыркнул он. — Ты их уничтожил. — Так дай мне все исправить! — У тебя есть ровно два часа. — Мне хватит. ***Тридцать километров от Москвы. Тишина природы и стойкий запах полевых цветов. Солнечные лучи, пробирающиеся сквозь плотные кроны деревьев. Тридцатое августа. Физически ощущалось утекающее сквозь пальцы время. Конец грёз, тепла и счастья. Рождение разочарования, холода и боли. Сентябрь всегда плакал. Каждый сентябрь она плакала вместе с ним. Первая их встреча была в сентябре. И с тех пор она возненавидела этот месяц. Он приносил только чувство безысходности и одиночества. Сожаление о принятых решениях. Желание вернуть все в самое начало, вернуть прошлую жизнь. Она никогда не винила его. Гребанный первый месяц осени, обстоятельства, судьба и череда совпадений. Что угодно, но не он. Не он дал малолетней дуре почувствовать себя особенной. Не он был первым внимательным к ней мужчиной. Не он заботился и переживал. Не он начал эту жестокую игру. Сентябрь плакал и мочил ее тонкие волосы. Она плакала вместе с ним, но слез не было видно из-за дождя. Он привёз ее в уютный жилой комплекс: вдоль идеально ровной дороги ряд чудесных домиков с черепичными крышами и ярко-зелёными газонами. За ними - сосновый лес. Миниатюра американского городка за МКАДом. Но они почему-то проехали дальше, куда-то вглубь, ближе к лесу. Наконец остановив машину, он помог ей вылезти и подвёл ближе. Уединенный, сокрытый от лишних взглядов, коттедж в два этажа. Где-то неподалёку крякали утки и щебетали воробьи. Лес едва слышно шелестел листьями. Трещали сверчки. — Держи, я хочу, чтобы ты открыла, - он протянул ей связку ключей и подтолкнул ближе к двери. — Почему мы здесь? - она повернула ключ в замке и прошла внутрь. — Это теперь наш дом. Можем жить здесь или ездить за вдохновением и одиночеством. Как хочешь. — В смысле ?наш дом?? Ты взял эти хоромы в аренду?— Нет, купил весь дом. — Зачем нам на двоих такой дом? Он облокотился о дверной косяк. Достал из кармана пачку сигарет и зубами выхватил одну. Снова вернулся к обычному табаку. Проиграл очередной бой. Несколько секунд на затяжку, хриплый кашель. Ещё три секунды молчания. Насмешка в глазах. — Ты думаешь, я тупой и не знаю? Думаешь, не увидел за неделю в твоей квартире эти блядские бумажки на аборт? Она ненавидела, как осипал его голос после сигарет, как взгляд терял фокус и осознанность. Но почему-то сейчас хотелось, чтобы он продолжал говорить. Без остановки, без этих драматичных пауз и вопросов. Словно это могло спасти от неконтролируемой паники, нарастающей в ее груди. — Я не буду с тобой жить только из-за ребёнка. Этот дом станет нашей тюрьмой, а ребёнок - нашим сроком. Мы загубим наши жизни и жизнь нашему ребёнку. — Я делаю это не ради ребёнка. Ради тебя. Я все в этой долбанной жизни делаю только ради тебя. — Это ложь. Тебе всегда было наплевать на мое состояние. Тебя никогда не ебало, нравится ли мне что-то, хочу ли я чего-то, плохо ли мне от чего-то. Мы оба делали только то, что ты хотел. Ты хоть раз интересовался, как моя учеба? Чего я хочу от жизни? Что мне интересно? Ты хоть раз спросил после нашей ссоры, как я? Ты даже в контору эту меня потащил, не посоветовавшись! Тебе всегда было наплевать на мои чувства. Решил, что наши отношения тонут - разрушил их, ничего не сказав. Решил найти замену себе - да пожалуйста. Ты дом купил, решив, что я в любом случае останусь с тобой, потому что ты так захотел! Но я так больше не хочу! Слышишь? — Да, я эгоист. И я ненавижу себя за это. Но ты единственное, что у меня есть хорошего. Я хочу быть с тобой, хочу интересоваться твоей жизнью. Хочу от тебя ребёнка, в конце концов. Я буду всю жизнь себя винить, если ты лишишь меня дочери или сына. Я эгоист, но я безумно хочу малыша только от тебя. Я боюсь тебя потерять. До дрожи в коленях боюсь. До тошноты. Я понял это слишком поздно, знаю. Но, Боже, я готов хоть всю жизнь заглаживать вину и делать тебя счастливой. Только дай мне шанс. Один гребенный шанс. Я встану на колени, - захлопнув дверь, он тут же подлетел к ней и упал на колени. Упёрся лбом в ее живот и зажмурился. — Встань, ради Бога. Не нужно вот этого, - заныла она, пытаясь поднять его за воротник, — я не буду рожать тебе ребёнка, пока не уверена в том, что ты опять меня не сломаешь. Я смотрю на тебя сейчас и вижу чужого человека. Это не Саша. Я словно и никогда не знала Сашу. Словно рядом со мной никогда и не было никого. Кто ты? Что ты сделал с моей жизнью? — Солнце, это всегда был я, хватит. Я никогда не прикидывался тем, кем не являюсь. Я понимаю, о чем ты. Я слишком холоден, слишком безразличен, слишком чёрств. Ты сказала в интервью, что я ничего не чувствую и только позволяю тебе себя любить. Но я просто завидую твоему умению дарить любовь. Ты самый искренний и открытый в своих чувствах человек, что я когда-либо встречал. Ты вдохновляешь. Но я так не умею. И в этом моя беда. Я люблю тебя и до головной боли ищу способ показать это. Я виновен в том, что никчёмен?— Ты не никчёмен. Ты лучший мужчина из всех, что я встречала. Я отдала бы тебе все, если бы ты это не губил. Я не хочу всего этого, не хочу ставить точку, не хочу начинать новую жизнь, хоть и понимаю, что надо. Но ты моя зараза, от которой надо избавляться. Он взвыл и коснулся ее живота пальцами. Под тонкой тканью платья он ощутил крупные мурашки, которыми тут же покрылось все ее тело. — Не отбирай у меня это. Прошу тебя. Забери все на свете, но дай мне шанс увидеть своего ребёнка. Она запрокинула голову и глубоко вдохнула. Крупная капля скатилась по щеке, к уху, вызывая целый поток слез. Захлестнуло вихрем эмоций: от сильнейшей боли до необъяснимого счастья. Зажав ладонью рот, она взревела. Сил не было. Она ужасно хотела, но не могла ему отказать. Порывалась убежать, но все равно стояла на одном месте. Представляла его в кровати с другими девушками. Вспоминала десятки фотографий. И слушала его мольбы и извинения. — Солнце, я все исправлю. Я клянусь всем, что у меня есть. — Поклянись своим ребёнком, - прохрипела она, опустившись к его лицу. Только сейчас она заметила, как он похудел и побледнел. Лишь огонь в глазах неустанно горел, как всегда, как все пять лет. Провела ладонью по впалой щеке к губам, которые все еще не шевелились. Он молчал, не решаясь сказать такое. Это казалось неправильным, аморальным, рискованным. Был ли он уверен в себе? Да ни черта! Готов ли жертвовать малышом? Ни за что. Но по-другому она никогда ему не поверит и уйдёт. Уже навсегда. — Клянусь.