Первое свидание. (1/1)

Было до жути жарко. Больше часа она просидела под холодным душем. Потоки воды стекали по ее волосам, лицу на плечи и колени, которые она прижимала к груди. Слёзы смешивались с водой, поэтому она их почти не чувствовала и не могла понять, все ещё ли она плачет или это давно уже лишь тупая боль в груди. Он прислал адрес и время смс’кой. Не сказал больше ни слова. Хотя на самом деле несколько десятков раз набирал сообщение и стирал его, чтобы вновь переписать. ?Привет? и ?как ты? звучало по-идиотски, длинные вступления - пошло. Просто написать по делу показалось ему самым разумным. А ей бы хватило и пресловутого ?привет?, чтобы рыдать как минимум на полчаса меньше. Сейчас же она осознавала весь его холод и боялась свидания. Боялась прийти, упасть в его ноги и не получить ничего. Ни одного слова, ни одного прикосновения. Она физически ощущала, как он отдаляется. Как она его теряет. На ней было самое красивое платье, которого он никогда на ней не видел. Изумрудное, бархатное, изящное. Так хотелось, чтобы он был восхищён ей, как когда-то на их первом свидании. Тогда она надела кружева. И узнала, что это его слабость. На этом платье тоже были кружевные оборки. Они спорили с бледной кожей ее хрупких плеч, но так интересно играли тенями при свете фонарей. Он знал, какое свидание устроит для неё, ещё давно. Ещё когда первый раз прочитал про эту компанию и ее концепцию. Первое время он думал, что устроит худший вечер в ее жизни, чтобы убедить в том, что недостоин ее. Но вскоре решил, что хочет подарить ей на прощание что-то идеальное, тёплое. Подарить ей хоть немного хороших воспоминаний об их ничтожных отношениях. ***Она поднялась на последний этаж высотки почти в самом центре Москвы: вид из окон открывался на новый Арбат, повсюду горели огни, фонари, витрины. Тёплый август обдал легким ветром, когда она вышла на крышу, и растрепал ее собранные волосы. Пожалуй, так стало даже лучше. Взгляд ее упал на парня, которы сидел на парапете с гитарой и, увидев ее, ударил по струнам. ?Одинокий факел согревает тихий лофт?Она сотню раз слышала эту строчку, но он всегда выключал демо, стоило ему заметить, что она рядом. И никогда не думала, что когда-то он наконец споёт ей это. ?Будто выгрызли собаки между нами все тепло?Она улыбнулась и, подойдя ближе, уселась на подготовленный плед. Не могла оторвать взгляда от его губ, двигающихся в ритм музыки. Все внутри переворачивалось, кувыркалось и вставало на то же место. Он все это время пел о них. Он все это время видел, как неизбежно приближается их корабль к айсбергу. ?Расскажи какая тварь я, как тебе меня жаль. Пусть это меня раздавит, - но только не раздражай?Она так часто хотела высказать ему все, что думает. Кричать, брызжа слюной, что он испортил ей жизнь, что сломал ее, что сделал другим человеком. Что она мечтала бы никогда его не встречать и прожить другую жизнь. Но все это застревало где-то в районе глотки и наружу никогда не выходило. Он давил на неё, пытался выжать хоть одно плохое слово. Но не мог. И от этого бесился хуже обычного. Орал на неё, тряс за плечи и требовал, чтобы она сказала, наконец, все, что думает. А она лишь говорила, что любит. И он сдавался. ?Иди к ней, пообещай ей, как сильно она нужна...?— Сильно она нужна, - едва слышно, протяжно пропела она и опустила взгляд.Руки дрожали. Она старательно пыталась это скрыть, но тщетно. Он все равно заметил. — Как дела? - осторожно спросил он, соскочив на пол, и уселся рядом. — Отвратительно. Я не хочу всего этого. Пожалуйста, останови это. Скажи, что розыгрыш не удался. — Это не розыгрыш. — Я знаю, черт возьми! Он вздрогнул. Это был не ее голос. Будто лет на десять старше. Жёстче. Растерянней. Знал же, что будет тяжело. Что она будет страдать, а он не способен будет видеть ее страдания. — Ты купил мне сигареты? Он всегда покупал ей сигареты. И в этот раз тоже. По привычке, по инерции. Просто потому, что постоянно делал это. Всучив пачку винстона, он вздохнул:— Бросай это. Если не хочешь превратиться в уродку. — Я уже превратилась. — С чего вдруг?— С того, что ты меня бросаешь. Он обессилено усмехнулся. Она всегда находила бессмысленные связи и цепочки. К любому слову она могла найти причину и ткнуть в неё носом. — Во-первых, я тебя не бросаю. Во-вторых, это происходит не потому, что ты некрасивая. — А почему? За что ты так со мной? — Потому, что мы портим друг другу жизнь. — Ты моя жизнь. Он бы хотел сказать, что она портит его, а следовательно, свою жизнь. Но промолчал. Это все равно не помогло бы. Ей ничего бы не помогло. Поэтому он просто смотрел на свои руки, хмурился и подбирал слова, пока не услышал тихие всхлипы. Она с трудом сдерживалась последнюю минуту, но сдалась. Слёзы ручьём хлынули из глаз. — Саш, я так не могу. Я ничего не понимаю, мне страшно без тебя, - слова давались тяжело, в горле свело, — я не умею без тебя. Не хочу без тебя. Не хочу жить с чужими мужиками, которые пытаются быть лучше тебя. Не хочу по неделе ждать встречи с тобой и биться по углам чужих домов. Ты заставляешь меня страдать, плакать ночами напролёт и бояться тебя потерять окончательно. Мы должны не этим заниматься. Мы должны дать друг другу шанс вернуть все, как было. Попытаться спасти нашу любовь, а не искать новую. Ты не позволил мне даже попытаться. За что? — Мы слишком много пытались. Ты должна это понять. Эти отношения с самого начала были ошибкой.Она перебила его ещё более громкими рыданиями - это был срыв. Она почти кричала, зажимая ладонью рот, и пыталась вдохнуть. Ему пришлось прижать ее к себе, пришлось исцеловать ее соленое от слез лицо, пришлось сжимать ее ладони в своих руках. Будто ему и самому не хотелось плакать. Он говорил все это некогда самому близкому человеку. Да она все ещё была самой близкой. Она плакала, задыхалась и говорила, как ей плохо. Он боялся ее ранить, хоть и постоянно делал это. Делал и страдал. Ненавидел себя страшнее всех злодеев. Чувствовал себя самым отвратительнейшим из них. Ведь он и правда испортил жизнь ребёнку. К черту ненужным вниманием он убедил ее в судьбоносности их встреч. Убедил ее в том, что они созданы друг для друга. В том, что она ему нужна. И сейчас был вынужден развеивать все эти убеждения. — Нам ведь было хорошо, разве нет? - наконец прохрипела она, все ещё прижимаясь к его груди, — где все эти счастливые дни вместе? Воспоминания? Любовь, в конце концов? Почему ты называешь меня ошибкой?— Ты не ошибка. Ты ошиблась, когда влюбилась в меня. И я тебе это докажу.