Глава 20 (1/2)
Если бы она знала, что приходить в себя настолько нелегко, то ещё тысячу раз подумала перед тем, как сесть в злополучную машину.
Сознание возвращалось к ней медленно. Глубокий продолжительный сон не желал выпускать девушку из своих цепких объятий, и ей приходилось прикладывать неимоверные усилия в битве за действительность. Тело не слушалось её, будто принадлежало совсем другому человеку и не имело ничего с ней общего. Острая боль в груди не позволяла сделать глубокий вдох, к горлу подкатывала тошнота, в голове неприятно шумело, мышцы ныли, точно она пробежала не меньше пять километров зараз. Мысли превратились в вязкую субстанцию, в которой невозможно отыскать начало и конец. Лишь какие-то неопределённые слова, смысл которых был настолько невероятен, что в любой другой ситуации она от души посмеялась над ними, словно надоедливые мухи, постоянно крутились в голове.
Память либо играла с ней в очень нечестные игры, либо она просто сошла с ума. Иначе как можно объяснить эти сладкие видения: Джозеф вкрадчиво произносит то, что произносил в последний раз много лет назад и что она бережно хранила в сердце всё это время, вопреки всем наказам разума; его голос такой мягкий и родной, что в её груди волной разливается тёпло, заполняя пустоту внутри; слёзы обжигают кожу на щеках, и, кажется, её тушь давно потекла. И первая мысль, что всё это выдумки её подсознания, иллюзия, которой она бы с радостью поддалась, мгновенно посещает её воспалённый мозг. Ведь за окном идёт настойчивый дождь, их разделяет плотная деревянная дверь, а его голос доносится словно из другого измерения, но почему-то секундой позже она становится твёрдо уверена, что это реальность. Это должно быть реальностью.
Кендис с детства была доверчивой. Она абсолютно не умела разбираться в людях и не принимала мысль о том, что на свете существует зло. Наверное, это заслуга её родителей, которые сполна окружили девочку заботой и любовью. Поэтому она часто обжигалась, по собственной доверчивости сближаясь с людьми, которые не ценили её. То же самое произошло и с Морганом. Кендис видела в нём только светлое и доброе. Она знала, что у него большое сердце, которое способно любить по-настоящему. Она привыкла к нему. С ним было легко. В его присутствии её мир сужался до одного человека, а время приравнивалось только к здесь и сейчас. Никогда её улыбка не была такой искренней, а смех таким беззаботным. Она верила ему и верила в него.
Падать на самое дно предательства было легко. Не было никакой душераздирающей музыки, как это бывает в слезливых мелодрамах, время не остановилось и даже не замедлило свой ход, а краски не потускнели. Люди продолжили идти по своим делам с беспристрастными лицами, даже не задержав взгляда на бледнеющей девушке. И что, никто даже не слышит, как вдребезги рушится её мир, как осколки с громким звоном разбиваются об асфальт? Тихий всхлип, и она уже бегом направляется в женский туалет, набирая выученный наизусть номер.Кендис с детства была доверчивой, но Кендис с детства верила в любовь.Тихие звуки и голоса медленно пробивались сквозь толщу усыпленного сознания девушки, и она напрягла свой слух, чтобы едва различить приглушённый баритон своего отца. Несмотря на определённую заторможенность мозга, Кендис запаниковала в ту же секунду: родители не должны видеть её в таком состоянии, ведь она и так доставила им немало хлопот. Будто в подтверждение всех опасений девушки, она ощутила, как чьи-то тёплые руки обхватили её слабые пальцы.- Милая моя, девочка, - сквозь тихие слёзы прошептала миссис Аккола, убирая со лба девушки разметавшуюся светлую прядку. - Всё будет в порядке.
Её нежный голос звучал словно из-под толщи воды, из которой девушки нужно срочно выныривать. Она собрала все свои силы и предприняла попытку открыть глаза. Ресницы Кендис затрепетали, и тяжёлые веки не желали поддаваться, но уже через несколько секунд в непривыкшие к свету глаза девушки ударили яркие солнечные лучи, которые щедро заливали собой всю палату. На мгновение Кендис почувствовала себя ослеплённой и дезориентированной, как это часто бывает, когда кто-то неожиданно включит свет ночью, однако быстро начала различить силуэт сидящей возле её койки матери.
- Кевин, она очнулась, - донеслось до девушки, и уголок её губ еле уловимо дёрнулся вверх.
- Ты нас очень напугала, детка, - на лице отца была написана крайняя степень беспокойства вперемешку с усталостью, точно он не спал несколько суток. Мозг Кендис, который вроде бы начал приходить в себя после наркоза, услужливо напомнил, что расстояние от Флориды до Атланты перевалит далеко за полтысячи километров и, чтобы добраться к ней, родные не спали всю почти ночь. - Больше не делай так, пожалуйста.
Кендис захотелось обнять родителей, уверить, что с ней всё будет хорошо, но наркоз всё ещё не вернул ей власть над своим телом. Поэтому всё, что она могла сделать, это одними губами прошептать:- Я люблю вас.Однако это возымело обратный эффект. Миссис Аккола вновь бросилась в слёзы, вытирая влагу около глаз рукавом своей шёлковой блузки, похоже забыв, что она её любимая, мистер Аккола, несмотря на то, что сам являлся хирургом и должен сохранять хладнокровность и невозмутимость в любых ситуациях, по-детски шмыгнув носом, наклонился к дочке, заботливо поцеловал в лоб и тихо проговорил:
- Я отойду, мне нужно поговорить с твоим доктором по поводу твоей реабилитации, - и торопливо направился в сторону двери.Происшествия прошедшей ночи очень смутно отложились в памяти Кендис. В этой мозаике недоставало нескольких составляющих, которые девушке просто необходимо было знать. Холодок страха медленно пополз вверх по спине, подкрадываясь к забарабанившему в грудной клетке сердцу. Жив ли второй водитель? Ведь всё, что она помнит, это дворники, не справляющиеся с плотной пеленой дождя, чёрное пятно едущей сбоку машины, визг шин и невыносимый запах жжёной резины и гари. Дальше непроглядная темнота, значащая, что она очень быстро потеряла сознание. Кендис не была механиком, но совершенно точно понимала, что загоревшийся автомобиль, капот в частности, взрывоопасен. А если она всё ещё дышит (девушка сделала резкий вдох, будто желая проверить, так ли это), то кто-то вытащил её из машины. Аккола терялась в догадках. Водитель второго авто? Случайные очевидцы? Соседи?
Прекратив мыслительный процесс на минуту, Кендис нервно сглотнула. Очередная, почти безумная догадка бушующим ураганом ворвалось в её мозг. А что, если это был Джо? Ведь заведя тогда мотор машины и резко рванувшись с места, она решилась взглянуть на него в зеркало заднего вида, вопреки истерическим воплям гордости. Промокший насквозь парень стоял посреди ливня с опущенными плечами, не сдвинувшись с места ни на йоту, и провожал её внимательным взглядом. Джозеф как будто чувствовал, что она поддастся искушению и тоже бросит на него последний взгляд. Если бы он знал, что, посмотрев в печальные серые глаза парня, Кендис чуть ли не дала по тормозам и, выскочив из машины, бросилась обратно к нему.
Наверное, в глазах девушки слишком хорошо читались её душевные терзания, потому что миссис Аккола, хранившая всё это время тишину, неожиданно начала:- Не беспокойся, Кенди, никто в этой аварии не погиб. Ты выехала на перекрёсток на красный свет, но водитель второй машины заметил тебя на несколько секунд раньше, чем ты его, поэтому сразу начал тормозить. Но удар как раз пришёлся на водительское сидение, поэтому для тебя эта авария закончилась хуже, чем для него. Тот мужчина почти не пострадал.
Заметив вопросительный взгляд девушки, миссис Аккола неопределённо пожала плечами:
- Насколько я знаю, он отделался парой царапин.
Значит, она не убийца. С хрупких плеч Кендис свалился груз незнания, позволив ей вздохнуть полной грудью. Ведь жить с осознанием того, что на твоих руках лежит смерть ни в чём неповинного человека, мучительно страшно.
- Как я здесь оказалась? - еле уловимо задала вопрос девушка, но её язык едва поддавался её командам.
- Твой друг по работе - Джо. Он вроде хотел навестить тебя, и уже издалека видел, как ты садилась в машину. Когда произошла авария, он достал тебя из машины и вместе с владельцем другого автомобиля отвёз в больницу. Врачи не особо хотят просвещать меня во все подробности. Уверена, это твой отец запретил им, - проворчала миссис Аккола, хмуря брови.Было хорошо заметно, что женщине не по душе оставаться в неведении, но Кендис мысленно поблагодарила отца за молчание. Что бы там ни случилось с ней в этой аварии, её мама не должна беспокоится из-за неё. Но в данный момент сознание Кендис будоражили слова о Моргане. Он действительно бросился за ней? Вызволил из груды искорежённого металла? Взял на себя ответственность за её транспортировку в больницу? Наверное, всё это сделал бы и любой другой человек, который имеет хоть каплю жалости и сочувствия к ближним, но Кендис очень хотелось верить, что именно она была причиной всему.