Глава 11.1 (1/2)
Я позволила себе такую вольность, как разбить одну огромнейшую главу на две части :3 Надеюсь, вы не сильно расстроены, ибо я попыталась компенсировать сию неожиданность быстрой продой ;)- Притормози на минуту. – В глазах и голосе Нины читалось неподдельное недовольство и даже злость. – Я не ослышалась? Ты действительно собираешься на свидание с человеком, которого едва знаешь? Ты в своём уме, Кола?В это время Кендис перебирала свой гардероб на наличие чего-нибудь неброского и лёгкого, в чём будет удобно и уютно в майский вечер. Между бровями блондинки пролегла небольшая складка, что свидетельствовало о трудном мыслительном процессе, который происходил в её голове на данный момент. В обеих руках Акколы была вешалка с мало-мальски приемлемыми вариантами. Цветастое ситцевое платье с тоненьким ремешком на поясе и комбинезон нежно-голубого цвета с соломенной шляпкой.
- Что лучше надеть? – задумчиво проговорила девушка, прикладывая то один, то другой наряд к телу, смотря на себя в зеркало во весь рост. – Мелкий цветочек или голубое?
- Аккола, мать твою, ты меня слышишь? – брюнетка впилась звериным взглядом в лучшую подругу, повышая голос.
- Что ты хочешь? – устало бросила вешалки с одеждой на кровати позади себя Кендис и присела.
- Я хочу объяснений,- потребовала Нина, притопнув ножкой.
И что она может сказать? Что постоянное одиночество, бесконечные воспоминания, приносящие ничего, кроме тупой боли в области сердца и кошмары по ночам с одним и тем же сюжетом разъедают её изнури? Или что она, в прошлом лишённый завистливости человек, с каждым днём ощущает всё большее чувство раздражения при виде своих счастливых подруг, окружённых заботой и любовью своих вторых половинок? Или, может быть, что она погибает в лаве огненных чувств, которые не остыли за многие годы, выжигая раны на её искалеченной душе, и что она готова на всё, лишь бы вырезать их из себя, словно злокачественную опухоль?- Его зовут Дэниэл, я подбила его машину, и он благодушно позволил мне не платить, предложив провести вечер в его компании, - монотонно на выдохе после долгого молчания фыркнула Кендис.
Ответа не последовало, что заставило блондинку взглянуть на подругу, чтобы убедиться, что её грубый тон не задел Добрев. Но на лице брюнетки не было и доли обиды, и лишь недоумение и изумление было нарисовано на нём. Она склонила голову набок, словно размышляя, и через несколько секунд тихо прошептала:- А как же Джо?Подруга попала в самое яблочко. Если разум просто пытался искоренить любые намёки на его образ в голове, то сердце, обладающее куда большим потенциалом влияния, хватало этот разум за глотку, от чего он быстро затыкался. Однако как можно забыть все его поступки? Он поспорил на неё, как на какую-то безделушку, играл с ней, когда для неё это было реально. Память ещё хранит те бессонные ночи, когда её единственными друзьями были лишь душевная боль от предательства и нескончаемый поток слёз. Её жизнь остановилась на несколько месяцев.
- Мне всё равно, - почти безжизненно ответила Кендис, опуская взгляд в пол.Казалось, Нина вмиг взяла себя в руки и вернула на лицо дружелюбную улыбку.- Это твоя жизнь, и я не смею в неё вмешиваться даже на правах лучшей подруги, - выпалила брюнетка, не смело улыбаясь. – Поэтому надень платье и шляпку. Это, конечно, заслуживает зависти с моей стороны, но они тебе невероятно идут.
***- Ты должно быть шутишь? – Дэниэл шокировано приподнял брови. – Кто не ел маффинов* в детстве? Это же главное лакомство ребёнка!Брюнет и блондинка прогулочным шагом лавировали между многочисленных будок-развозчиков с великолепным мороженым и детей, которые счастливо метались то к сладкой вате, то к попкорну, выпрашивая у своих родителей деньги на это лакомство.
Тёмные очки на глазах и шляпка на голове делали Кендис менее заметной среди толпы. В руках девушки покоился маленький, но безумно вкусный кекс. Её удивлял тот факт, что она никогда не слышала про маффины, если учесть, что Аккола являлась неисправимой сладкоежкой и никогда не отказывалась от свежевыпеченных кондитерский изделий.
Поэтому сейчас она с нескрываемым наслаждением отправила последний кусочек кекса в рот, ощущая, как тает мягкое тесто вместе с шоколадной стружкой. Но потом Кендис осознала, что её спутник задал вопрос и всё ещё ждёт ответа на него.- Мне стыдно за саму себя, - с полным ртом призналась блондинка. – Это лучшее, что я когда-либо ела.Дэниэл лишь покачал головой и вновь по-мальчишески широко улыбнулся, от чего в его глазах засветились яркие огоньки озорства, а на душе Акколы стало теплее.- Это, - он указал на свой кекс с черникой, - конечно, вкусно, но ничто не сравнится с маффинами моей мамы. Помню, когда-то давно мы с приятелями наперегонки ели около двадцати маффинов. И уже примерно на двенадцатом я просто запихивал в себя оставшиеся, а под конец просто не мог вздохнуть.
Кендис впервые за несколько дней искренне засмеялась. В её голову пришла мысль, что если парню сейчас предложат вновь есть наперегонки, то тот, не задумываясь, согласится. Дэниэл смахивал на большого шаловливого ребёнка, который ни перед чем не остановится, лишь бы задумать что-нибудь по-настоящему весёлое. Более того, блондинке нравилось, что они несколько схожи в характере: этот парень был искренним, и многое можно прочитать в его изумрудных глазах, как в открытой книге.
- А где ты родился? – неожиданно задала вопрос Аккола, который так же неожиданно появился в её голове.- В Англии, Уэльс, - беззаботно произнёс парень, поедая свой кекс.Не то что бы Кендис придала этому какое-то большое значение, но в сердце неприятно кольнуло.- Значит, англичанин.
- Да, я прожил в Англии до двадцати пяти лет, а после по работе переехал в Америку, - продолжил Дэн.- Двадцати пяти? – Изумлёнию блондинки не было предела. – Тогда сколько тебе теперь?- Тридцать, - лёгкая грусть сквознула в голосе парня.- Брось, - Аккола шутливо толкнула брюнета в бок. – Тебе не больше двадцати семи.- Ох, ну, тогда буду считать это комплиментом. В университете мне всегда говорили, что я не туда забрёл и отправляли в выпускной класс школы. А когда дело уже доходило до алкоголя, то без удостоверения обойтись было нельзя.
Кендис окинула парня изучающим взглядом. Коротко остриженные волосы, правильные черты лица, смугловатая кожа, рельеф мышц отчётливо проступает через плотную ткань футболки. Казалось бы, что у этого парня нет ни единого отрицательного качества, лишь широко открытая душа, наивность ребёнка и чистые изумрудные глаза.
?Ну, давай же! Влюбись в него!? - кричал разум, вновь и вновь подбрасывая рациональные варианты, но сердце за компанию с душой отчаянно противились этому.
- Какой университет ты закончил, кем работаешь? – вопросы Кендис посыпались с новой силой.
- Закончил это не тот глагол, который может охарактеризовать те годы мучения, но я закончил Кардиф. Да, да, я знаю. Это не Оксфорд и не Кембридж, но моя семья никогда не отличалась наличием денег. Тем более Кардиф находился не так далеко от дома, как другие университеты. Теперь я работаю врачом в Центральной больнице Атланты. Работа не из лёгких, но я чувствую, что это именно моё призвание.Аккола всегда считала, что врач – это благородная профессия. Поняла это она ещё в раннем детстве, когда, ходя с папой на работу, наблюдала, как к Кевину обращаются за помощью больные люди, которые после лечения избавляются от страшных болезней и в глазах которых вновь появляется надежда на нормальную жизнь, придающая им сил. Образ этого жизнерадостного парня никак не вязался со строгими дяденьками и тётеньками в белых халатах, однако врать Дэн не умел. Это было видно с самого начала.Тем временем на ярмарку подтягивалось ещё больше людей. Красный диск солнца медленно, но уверенно подплывал к горизонту, намериваясь вскоре и вовсе скрыться и прекратить так жарить. Среди толпы можно было заметить все больше снующих любовных парочек, держащихся за руки и целующихся на самой высокой точке колеса обозрения.
Кендис вяло обвела головы людей взглядом, отмечая десятки счастливых лиц. То были дети, девушки, нежащиеся в объятиях своих возлюбленных и даже парни, украдкой поглядывающее на своих девушек. В следующую секунду Аккола узнала среди тысячи безликих глаз людей пару пронзительно серых, чуть прищуренных. Первое желание прогнать настойчивое видение мгновенно заставило блондинку тряхнуть головой, от чего её пшеничные локоны смешно подпрыгнули на плечах. В конце концов, что ему тут делать, посреди дурацкой ярмарки, где плотность маленьких, противно пищащих детей, на один километр превышает все допустимые нормы?