Глава четырнадцатая (1/1)
Господи, дай мне силы изменить то, что я могу изменить, дай мне терпение, чтобы выдержать то, что я не могу изменить, дай мне мудрость отличить первое от второго.Старинная молитва.
Как ни странно, всего за несколько проведённых занятий Рудольф сумел завоевать симпатию Андрея, став ему неплохим приятелем. Андрея, правда, по-прежнему немного смущало, что едва ли не единственный человек, с которым он общается в городе, — гей, но он старался не думать об этом. Рудольф был довольно интересным собеседником, весёлым, спокойным, рассудительным, легко располагал к себе симпатичных ему людей. Пару раз они даже выбирались вместе выпить куда-нибудь в бар, и Андрей не жалел о проведенном времени: с Рудольфом было легко и интересно общаться, так, что о его ориентации даже как-то забывалось.Вот и в этот вечер они снова сидели в баре "Золотой фазан" и потягивали ароматное живое пиво, закусывая его какими-то хитро поджаренными колбасками, благоухающими специями.
— Слушай, — Андрей всё-таки решился задать наболевший вопрос. — А как ты понял, что ты — гей?
Рудольф взглянул на него лукаво:— А что за интерес к моей ориентации?— Да просто интересно, как у вас вообще это происходит, — пожал плечами тот. — Не укладывается в голове, как может не тянуть к женщинам.— Тут суть не в том, что не тянет к женщинам, — усмехнулся Рудольф. — А в том, что тянет к мужчинам. Я могу сказать, какая женщина красива, а какая — нет. Но ни первая, ни вторая не вызовут во мне желания. Видишь ли, — он на секунду замолчал, словно раздумывая, стоит ли говорить это собеседнику или нет, но потом все же продолжил. — У геев есть верхние, нижние и универсалы. Думаю, не стоит объяснять подробно, что обозначают эти термины?Андрей отрицательно мотнул головой.— Так вот, я — нижний. Я пробовал пару раз быть сверху, но для меня это не так остро и ярко, как быть снизу. Поэтому, я вообще не понимаю, что за удовольствие можно находить в обладании слабым, рыхлым женским телом, — он даже слегка поморщился от подобной мысли, отхлебнул пива и продолжил. — Другое дело — мужчины. Например, ты, — он бросил кокетливый взгляд на Андрея. — Сильное, красивое тело: широкие плечи, узкие бёдра, идеальной формы ноги и — прости за откровенность! — великолепная задница. В меру накачанный, страстный — не спорь, твой взгляд выдает тебя, — мужественный. Ты прирожденный топ. Я тебя даже не представляю снизу. Хотя... — он мечтательно прикрыл глаза, оглядывая собеседника жарким взглядом, и Андрей в сотый раз пожалел, что спросил об этом. — Нет, — встряхнул головой Рудольф, — все же не представляю. Так вот, меня возбуждает именно это — перекат твердых мускулов под кожей, сила, характер. Я бы с удовольствием переспал с тобой, — он улыбнулся, заметив, что Андрей чувствует себя не в своей тарелке. — Не переживай, как друг ты тоже неплох, а я слишком уважаю свободу выбора, чтобы нагло к тебе приставать. Вот если ты когда-нибудь надумаешь попробовать...Андрей, к этому моменту уже не зная, куда деться от смущения подобными признаниями, поперхнулся пивом. Откашлявшись, он просипел:— Не обижайся, но вряд ли...Рудольф ухмыльнулся:— Ну-ну, что же ты так бурно реагируешь?! Это я тебе так, для информации просто. А если тебе всё же интересно, как я впервые понял это о себе, то я с удовольствием расскажу тебе эту забавную историю. Как ты уже мог заметить, я из довольно состоятельной семьи. В детстве мы много путешествовали, и после одной из поездок во Францию моя маман загорелась идеей сделать из меня настоящего французского джентльмена. Не знаю, возможно, её впечатлили французские мужчины или она начиталась классиков, но результат один: она наняла мне гувернёра — Пьера, настоящего француза, только-только выпустившегося из какой-то мудрёной французской академии. О, — он мечтательно улыбнулся своим воспоминаниям, — ты бы видел это тело! Стройное, подтянутое, но сильное и жилистое. Длинные стройные ноги, красивые ухоженные руки, льняные волосы, широкая улыбка пухлых губ и глаза цвета незабудок — яркие, открытые и невинные — для всех, кроме меня. С самого первого дня он пожирал меня глазами, соблазняя и очаровывая. Надо признать, что я тогда был очень хорош. Я и сейчас хорош, конечно, — Андрей только ухмыльнулся его самонадеянности, — но тогда... Я был тонким, гибким, стройным, ужасающе молодым. Представляю, как его заводила моя наивность и неопытность. Взгляды быстро сменились прикосновениями, а затем — поцелуями. В общем, когда дело дошло до секса, я хотел этого ничуть не меньше! – Рудольф мечтательно улыбнулся и замолчал.
— А что было потом? – не выдержал тишины Андрей.— Дальше? – Рудольф хмыкнул. – Маман застукала нас в процессе, так сказать, и ей это немного не понравилось. В результате мой французик оказался на улице, а я – здесь. О чем, впрочем, ни капельки не сожалею.Они снова помолчали.— А с женщинами ты когда-нибудь пробовал? — поинтересовался Андрей.Рудольф поморщился:— Я же уже сказал тебе. Не имею никакого желания пробовать это. Пойми правильно, гей — это не болезнь, не отклонение. Мы просто немного другие, вот и все. Этого не изменишь и не исправишь, это можно только принять. Другое дело, бисексуалы. Они вообще могут со всеми и по-всякому, поэтому и бытует мнение, что геем можно стать. На самом деле, ты рождаешься тем, кто ты есть, и этого уже не изменить. Можно врать себе, ломать себя, но проще – расслабиться и получать удовольствие от жизни, — он поднял бокал и улыбнулся. – Чем не тост?