Свобода (1/1)

Ну, во-первых, я хотел извиниться. Вообще-то глава была готова ещё в середине прошлой недели, но как-то-вот-так-не-пошло-получилось и ещё я уезжал и в общем... Только сегодня выложил ^^"Одна просьба: не углубляйтесь в болота юридической науки, ибо обнаружите некую несостоятельность моего сюжета (кою обнаружил я, когда решил-таки нырнуть в эту жуть). Оправданную, правда, Петенькой в конце ^-^Риска просто незаменим в домашнем хозяйстве. Чего я не знал, так это что он ещё и готовить умеет. Попробовав завтрак, я не нахожу ничего иного, как сказать, что готовит он в принципе неплохо, на что он только фыркает:— Знаешь, каждый идиот умеет готовить яичницу.Между прочим, я – нет. Ах ты меня сейчас ещё и обозвал!— Хам.Встречаю удивлённый взгляд. Ну чего??

— У меня Игорь всегда готовит! Или Васька.Риска засмеялся.— Избаловали они тебя вконец! Надо будет тобой заняться.— Не сегодня!— Времени у нас ещё достаточно. Так ведь?Смотрит на меня с улыбкой. Ну как можно на такой доверчивый взгляд ответить не то, чего от меня ждут? К тому же отвечать-то ничего другого и не хочется. Так что:— Конечно. Куда ж ты денешься.Два дня пролетели, как и полагается, незаметно. Какие-то фильмы, разговоры, мои уроки опять же. Ну и между ними там всякое, да…

В воскресенье вечером Риска ушёл домой – к школе готовиться. Я же к этому времени уже научился ходить заново — почти два дня на это потребовалось. Сегодня, будничным утречком, дома появился Игорь. Зайдя ко мне в комнату, он сразу начал допытываться, мол ?Как всё прошло? и ?Ну что вы теперь делать будете?. На все его вопросы у меня – только что проснувшегося от щебета брата – нашёлся вполне лаконичный ответ: ?Всё прекрасно?. Игорю этого, благо, вполне хватило, и он испарился в сторону кухни, дабы приготовить мне чего-нибудь поесть. Я решил не отлёживать бока, последовал за братиком и застал его в задумчивости напротив раковины. Пустой раковины.

Игорь перевёл на меня взгляд и ткнул пальцем в её сторону:— А где...— Риска всё помыл.

— Я так понимаю, что кормил тебя тоже он.Я не очень жалую полуфабрикаты и еду всухомятку, вроде бутербродов. А любая попытка что-либо приготовить самому заканчивается плачевно для кухни. Да и необходимости как-то никогда не наблюдалось, меня и так кормят.— Ну да, а кто же ещё.Игорь довольно улыбнулся и заявил:— Ну всё. Он переезжает сюда, а я к Ваське.— Ага. Как раз вещи побежал собирать.Брат изображает оскорбленную невинность.— Разве это плохая идея?Это? Плохая ли?!Да она просто великолепная. Есть только одно маленькое ?но?. За эти два дня Риска успел мне рассказать свою биографию, и я прекрасно понял, что отец для него важней, чем весь белый свет. И ещё раньше в мою несчастную голову пришла мысль, что батю мой милый не бросит ни за какие коврижки. Благо, мне хватило ума не задавать дурацкого вопроса ?А кто тебе сейчас нужнее??, потому что я сомневаюсь, что ответ был бы в мою пользу. Даже не так: я уверен, что он был бы в пользу Рискиного отца. И это не значило бы, что меня Риска меньше любит, просто он не хочет оставлять отца – вот и всё. Так что переезд ко мне – идея, в равной мере потрясающая и несбыточная на данный момент. Разве что они решат переехать вместе, что ещё более бредово.Да и нелогично, мягко скажем...Просыпается отец ночью – и слышит... И ТАКОЕ слышит! Хотя он, как мне показалось, не против наших отношений. Но ведь одно дело — не быть против теоретически, и совсем другое – когда твой ненаглядный сын занимается сексом с парнем, стонущем при этом на всю квартиру. И это всё мешает, разумеется, спать.Разные вещи-то.Конечно, можно ждать, пока папа уйдёт или ещё как-то конспирироваться. Но учитывая нашу с Риской ненасытность – это бесполезно. Нет, всё-таки совместное с отцом проживание откидываем сразу. Значит, Риска просто будет иногда приходить ко мне домой. Кормить, учить и радовать.Прекрасная жизнь!Я поглощаю сготовленный Игорем завтрак и, счастливый как сытая собака, иду в школу пораньше. Сейчас дойду до класса, Артур, конечно, заметит мою сияющую персону и начнёт допрос с пристрастием.Потом придёт Риска, и я, легко махнув рукой, сбегу от Артура к моему ненаглядному.Да! Всё, как я и предполагал. Только я сел на своё место и попытался вспомнить, на какой же урок я пришёл (на автомате добрался до нужного класса, бывает же), чтобы начать готовиться к нему, как тут же подлетел Артур и начал расспрашивать про выходные, мгновенно связав моё состояние начищенного медного гроша с ?тем тупым бугаем?. Я лишь таинственно улыбался, чем ещё сильней распалял любопытство друга. Тут от двери донеслось знакомое недовольное бурчание. Я шустренько встал, пообещал Артуру рассказать всё в деталях, как только приду (я много чего могу наобещать, он у меня ещё помучается!) и бессовестно сбежал.Пока я выходил из класса, Риска незаметно для всех сплел с моими пальцами свои и тут же отпустил.

— Ты как? Ходить... Нормально?И смущается. Не краснеет, нет – покрасневший двухметровый парень со шрамами это, конечно, круто, но тяжко для нервов и фантазии окружающих. Но Риска явно смущается! Я хихикаю.— Нормально всё, не переживай. Что тебе вчера отец сказал?— Что иметь такой счастливый вид неприлично!Мы с Риской ещё немного поболтали, и незадолго до звонка он ушёл к себе в класс. А на уроке Артур напомнил мне кое-что, о чём я совершенно не хотел вспоминать:Кира.Мда.Ну, начнём с того, что я не глуп и прекрасно понял, что названная Риской причина, по которой он продолжает встречаться с Кирой, выдуманная. Мой милый не похож на человека, который не сможет отказать девушке, даже если она действительно в него влюблена. Просто потому, что, если согласится, потом ей же будет ещё больней. Так что ясно как день, что он нам солгал. Но вот какова настоящая причина?В принципе, тоже несложно догадаться. Настоящая причина — мы. Других действующих рычагов давления на Риску нет. И хотя мы храбрились и утверждали, что Кира ничего не может нам сделать, это – ложь. Может. Мы вчетвером посовещались и поняли, что очень даже может: Лёшку опекунства лишить, например. Так что неделю назад, ещё в тот вторник мы пришли к отцу Риски и поговорили с ним по этому поводу. Узнав, что какая-то девчонка осмелилась шантажировать его сына, он хотел пойти и удушить её собственными руками. Но мы с трудом его успокоили и посоветовали другой план. Для его выполнения потребовалась кругленькая сумма денег, девять дней и два заявления в органы опеки и попечительства...Итак, сегодня четверг. Третий совместный четверг после появления в нашей жизни Риски. И, пожалуй, последний на долгие месяцы.В школе Риска опять уставший и измученный. Кира его доводит до истощения. Я прекрасно понимаю, что она с него требует в числе всех желаний: того же, чего и от меня когда-то – сексуального удовлетворения. Каждый раз, когда я вижу на его руках понятно как полученные царапины от понятно чьих ногтей, я лишь сжимаю зубы покрепче и напоминаю себе, что между мною и Кирой бескрайняя пропасть, целый Гранд-Каньон и Марианская впадина с парочкой чёрных дыр на их дне.Игорь лишь успокаивающе гладит меня по спине или голове – как достанет, Артур пытается подбодрить шуточками, Васька всё время рвётся набить Кире что-нибудь, а Риска просит выйти к нему на уроке, заводит в какой-нибудь закуток и просто обнимает. Иногда мне кажется, что он плачет, но я знаю: это не так. Он действительно боится, что я узнаю истинную причину его рабства у Киры, поэтому сделает всё, лишь бы мы с ребятами ни о чём не догадались. Мы с милым стоим обнявшись некоторое время, он цепляется за меня, как за единственную спасительную соломинку в этой жизни, до последнего не желая отпускать. Как будто я та луковка, способная спасти его-грешника, как у Достоевского.Каждый раз, когда мы так стоим, я жгуче хочу большего, чем просто объятия, хотя бы поцелуй. И прекрасно знаю, что и Риска хочет того же. И, к сожалению, отлично понимаю, почему он этого не делает. Пока во мне была жива память о встречах с Кирой, пока моё тело помнило её прикосновения – я не мог даже обнять брата. После неё всегда чувствуешь себя грязным. Не просто грязным, а как будто тебя посадили на пару часиков в био-туалет, из тех, что в больших городах на улицах стоят, потом окунули в выгребную яму, а в завершение ритуала подержали ночью под мостом, на котором стоит бар, где часто напиваются...

Наверняка у всех есть такие знакомые, к которым даже приближаться не хочется. Просто потому, что, кажется, они тебя заразят всеми своими качествами – очень отрицательными. Кира хуже их в миллионы раз. И после неё – отвратительной, грязной – не хочется ничего,только удавиться на люстре дома! Я знаю, что держит Риску на плаву. То же, что и меня когда-то держало: те, ради кого мы это делали. Я смотрел на Артура, и мне становилось легче. Он старался вывести меня из апатии и депрессии и у него это частично получалось. Риска же смотрит на нас троих (и в перспективе ещё на Лёшку), и радуется, что может нам хоть чем-то помочь.

И только я – да, только я и никто больше – даю ему воздуха в эту неделю, когда Кира раз за разом пытается утопить моего Риску в своей грязи. Я – действительно, для него и соломинка, и луковка, и спасательный круг.

В прошлый вторник, когда я на математике получил его сообщение: ?Выйди плз?, я вылетел из класса, не обращая внимания на гневный учительский окрик. Риска стоял напротив кабинета. Я подошёл к нему, и он поднял на меня взгляд, полный такой тоски, что я еле подавил желание найти Киру и свернуть ей шею собственными руками. Я ненавижу её даже сильнее, чем тётку. Гораздо сильней! Что это маленькая чернопатлая гадина сделала с моим сильным, гордым Бориславом-гепардом?!Я раскрыл для него объятия, но он только опустил голову и покачал ею.

— Риска... Мне плевать, что она с тобой делает. Сейчас я просто хочу тебя обнять. Пожалуйста.Ему было очень сложно решиться на то, чтоб притронуться ко мне. Мы ушли в укромное место, где никто никогда не ходит, чтобы не создавать ещё больше поводов для обвинений в сторону Лешки. Мне пришлось ещё долго уговаривать моего милого, чтобы он смог хоть ненадолго забыть о Кире и просто обнять меня. Когда же он это сделал, то я услышал вздох такого облегчения, как будто с его плеч свалился как минимум марсианский Олимп.Я прекрасно знаю, что эта пара минут вдвоём со мной лечит то, что случается с Рискиной душой после часов с ней. Любовь ещё и великая целительная сила. Кире не понять.

Наши тихие объятия оживляют и меня, заставляют забыть о ней, как о страшном сне и досадной помехе.Тем более сегодня с Кирой будет для нас покончено.Я прихожу домой и собираю в школьный рюкзак самое необходимое. Кроме того, беру часть денег из шкафа, все документы, свою банковскую карточку. Обычно я её не таскаю с собой, но сегодня... сегодня всё по-другому. К тому моменту, как я собрался, было уже пять. Сейчас приедет Лёшка, и прибегут Васька с Игорем и Артуром. Мы договорились как раз на это время.Какая пунктуальность! Ровно пять вечера, и все четверо на пороге.

Мы засели на кухне и выпили чаю. Поболтали немного о каких-то сущих безделицах. И вот, шесть часов, мне уже пора идти. Я встаю из-за стола, и звучит голос Лёшки:— Петь... Может, не надо?Я только улыбаюсь:— Лёш, а ты бы отступил на моём месте?Он хмурится, а я отвечаю за него:— Конечно, нет, я же знаю. И я не буду. Мы же не навсегда прощаемся!Все дружно вздыхают.— Да ладно вам, ребят. Вы же и сами это прекрасно понимаете. Так что натяните улыбки, хотя бы чтоб меня сильно не расстраивать и проводите меня весело! И ни в коем случае за мной не езжайте, мы договаривались, помните?Они, действительно, улыбнулись и поднялись из-за стола.Через десять минут я, еле сдерживая слёзы, шагаю к дому Риски. Открывает мне его отец – Андрей Васильевич. Он просил называть его Андреем. Я исполняю его пожелание, хотя он недоволен тем, что я обращаюсь на ?Вы?. Но про себя я могу звать его как угодно, и поэтому зову по имени-отчеству.Какой тонкой душевной организации человек! Кого-то он мне этим очень напоминает! Как только меня увидел, хлопнул дверью и уткнул носом себе в грудь. Спасибо огромное... Я могу просто разрыдаться, потому что мне действительно очень больно, и обидно, и горько терять – и плевать что ненадолго! – моих драгоценных, ненаглядных ребят. Моего любимого брата – сколько мы с ним пережили и вытерпели. Мою – сегодня она не может запретить мне так её называть – обожаемую красавицу и умницу Ваську, которая тратила на меня – вместо Игоря – по-моему, слишком много времени. Моего неизменно весёлого и радостного Артура – никогда не встречу друга лучше и ближе его. Моего потрясающего Лёшку – самого лучшего дядю и товарища на свете!Но ведь когда-то мне всё равно пришлось бы от них оторваться, верно?В восемь мы выходим из дома и садимся в такси. Поезд у нас ещё нескоро – но мы так договорились. Мы кладём вещи в багажник, Андрей Васильевич садится рядом с водителем, а я – на заднее сиденье и надеваю наушники. Включаю одну из моих самых любимых песен. Прислоняюсь лбом к стеклу, вижу своё отражение, изображаю задумчивость, собираюсь поразмышлять о чём-то философском, романтичном или о Риске… Тут машину встряхивает на кочке, а я бьюсь об окно виском. Вот вечно так. Только примешь удобную позу для рефлексии, что-нибудь да помешает.Что бы ни было у нас, всё не слава Богу. Эх, всё-таки больно саданулся!В полдевятого мы на вокзале соседнего крупного города, остаётся ждать.Как и рассчитывал Андрей Васильевич, Риска появляется перед нами взмыленный, запыхавшийся, с ошалевшими глазами, когда большая стрелка вокзальных часов указывает на десять. Кира никогда не задерживает никого дольше, чем до девяти. Видимо, считает, что восстанавливаться нам тоже когда-то надо. Или после девяти у неё другое расписание – что более вероятно.Риска выдавливает из себя:— Вы... Как... Почему Петя?! Что...Андрей Васильевич прерывает все его заикания одним решительным жестом.— Сумку собрал? Только не пытайся говорить! Кивни.Судорожный кивок в ответ.— А теперь слушай сюда. Полторы недели назад они, — отец указывает на меня, — пришли ко мне и сказали, что тебя шантажируют их горестями. Как ты сам рассказал в середине недели, их догадки оказались верны. А в прошлый вторник мы с Алексеем подали заявления в органы опеки. Теперь я официально Петин опекун.Пожалуй, такого шока я ещё никогда ни у кого не видел. Риска пытается что-то сказать, но Андрей Васильевич приказывает:— Молчи лучше! – И продолжает. – Как ты понимаешь, примерно тогда же я подал заявление дирекции своего завода с просьбой перевода в другой город. Итак, в десять двадцать три у нас поезд. Мы переезжаем. Вопросы?Думаю, их слишком много в несчастной голове Риски. Но один он всё-таки выдаёт:— Есть что-нибудь попить?..А теперь я добавлю пару деталей. Итак, в понедельник Андрей Васильевич получил согласие на перевод, а вчера мы получили документы об опекунстве. И вчера же мы спланировали всё, что уже произошло и ещё произойдёт сегодня.У Риски дома, я, как уже понятно, порыдал немного, а потом смотрел, как отец собирает вещи. Незадолго до девяти он написал следующую записку:?Мой непутёвый сын.Если тебе ещё нужны твой старик и Пётр Бурбаки, то постарайся быть в полдесятого на вокзале Ν.Не успеешь – твои проблемы. И не забудь собрать ВСЕ свои монатки перед тем, как сорвешься с места.Да, и дверь защёлкни, раздолбай. Ключ оставь на столе.Батя.?Потом положил свой дубликат рядом с письмецом, подхватил сумку и вышел из квартиры.

Я не удержался и ?анонимно? приписал сбоку:?Если не успеешь, найду кого-нибудь более шустрого! Поэтому, пожалуйста, успей...?После чего вышел вслед за Андреем Васильевичем и захлопнул дверь.Пока сидели на вокзале, ни я, ни отец ни на секунду не усомнились, что он придёт. Что даже если не найдёт такси или что-то в этом роде – добежит пешком. Как мы поняли, примерно так и было. В нашем городе Риска не сумел дождаться попутную машину и направился бегом. Когда же он выбежал из посёлка, который между нашим городом и большим привокзальным, кто-то его тормознул и предложил подвезти, на что Риска с радостью согласился. Его высадили здесь, недалеко и на пальцах показали, как добраться до вокзала. В общем, часть пути он проделал на своих двоих.В принципе, этому есть объяснение. Парень, измученный дьяволом во плоти, заходит в дом, а там... Тишина и пустота. Он в шоке, в истерике: где, куда, зачем, откуда!.. И тут ему попадается на глаза записка со временем, угрозой расстаться навсегда и моей маленькой скромной припиской. Две-три минуты на сборы и побежали. И это после почти целой недели, проведённой с Кирой!Но когда он добежал, все усилия вознаградились. Он узнал, что свободен. Что уезжает в... Да какая к чёрту разница куда? Главное – с кем!— Погодите... А Лёшке, Ваське... Игорю ничего не будет?Я улыбаюсь. Он находит силы, чтобы за кого-то беспокоится. Глажу его по топорщащимся волосам – и правда, за пару недель отросли:— Глупый мой. У Игоря завтра день рождения, а послезавтра ему официально восемнадцать. Вообще-то все угрозы Киры были практически безобидны – но почему бы не подстраховаться?Вот теперь Риска точно спокоен, свободен и счастлив. Он прижимает меня к себе со всей силой и нежностью, на которую способен, но тут объявляют посадку на наш поезд. Он с улыбкой от уха до уха хватает все три сумки и топает к перрону. Мы с Андреем Васильевичем только смеёмся.Как оказалось, когда отец покупал билеты на поезд, три места сразу в одном купе уже не было. Поэтому нас он подселил к какой-то взрослой паре,а сам пошёл кутить с тремя вылетевшими из универа студентками, возвращающимися в родной город.Риска долго рассматривает женщину и вдруг выдаёт:— Скажите, у вас есть дочь?Она переводит на нас удивлённые глаза.— Есть.— А её не Кирой зовут?Я бы на месте женщины просто потерял бы челюсть, как это сделал её муж. Но она только кокетливо улыбается и хихикает:— А откуда вы знаете?— Вы очень похожи.Удивлённо оглянувшись на Риску, я перевёл взгляд на женщину. И правда, если приглядеться, у них очень много общего. Но не во внешности. А в поведении, мимике, манере держаться...— Мы с ней слегка знакомы.От тона, каким была произнесена эта фраза, у меня мороз продирает по коже. Скажем так, это были интонации хладнокровного расчётливого маньяка. Иногда так говорю я, но не мой Риска. А он продолжает:— А вы давно с ней общались?— Ой, ну как, только на прошлой неделе обсуждали новую коллекцию...— Нет. Общались. По душам.Женщина слегка растерялась.— Что Вы имеете в виду?Давно не слышал такой чуши. Риска как заправский психолог, что ли, продолжает. Ничего себе разговорчик завёл.— О жизни. О дружбе, о любви, о друзьях.Мать – ну и мать! – удивлённо хлопает глазами. В разговор вступает отец.— Мы ведь очень редко бываем дома. Раз вы знакомы с Кирой, скажите, это как-нибудь отразилось на ней?Да и отец. Какой-то странный диалог, крайне странный. Во-первых, нормальные люди так не разговаривают. Кривые, какие-то официальные фразы, применяемые к душе человека. Брр! Во-вторых, я вообще не понимаю о чём они, если честно. И вообще, вызнавать про дочь у первого встречного, ?слегка? знакомого с ней – это уже из разряда фантастики. Я не нахожу ничего лучше, как пробормотать правду:— Боюсь, что крайне отрицательно.Мужчина переводит на меня взгляд.— Правда?— Да. Она не может найти парня, у неё нет друзей. Она одиночка, никого не ценит и не уважает.Что я несу? Её родному отцу! Его же взгляд вновь перемещается на Риску. Теперь он вопросительный, требующий или подтверждения или опровержения сказанного.— Это правда. Мы слишком ?слегка?, — кавычки Риска показывает пальцами, — познакомились с ней, чтоб не знать этого. Ну, правда, от недостатка любви и ласки и не такое может случиться.Вдруг мужчина поднимается и резко поворачивается к жене:— Я давно тебе говорил, что мы безответственные родители. Надо вернуться к ней.— Но Василёк, мы же хотели съездить на показ...— Езжай. – Мужчина достаёт из-за пазухи пачку пятитысячных, Риска аж икнул от такого зрелища. Муж отсчитывает супруге сколько-то бумажек, берёт набитую кожаную сумку и уходит.

Какое-то время женщина смотрит на деньги, как будто не понимая, что сейчас произошло. А потом вскакивает, суёт их в карман, хватает дорожный саквояжик и выбегает из купе с криком ?Василёк, подожди меня!?Риска поворачивает замок на двери купе и приземляется напротив меня.

— Риска. Ты уверен, что это правильно?— Что именно?— Что они возвращаются к Кире. Ведь семья вообще никаким боком в её характере не виновата.

Тут Риска – вредный человек – ложится позади, обняв меня за талию.— Петюня, честное слово. Я им всё это наплёл только чтоб отхапать нам купе на двоих. Так что думать ты сейчас должен совсем не о них и уж тем более не о Кире. Я неделю не мог тебя коснуться, меня пожалей, а не их!Он как-то изгибается и, подняв мою футболку, горячо выдыхает мне на живот. Вот же хитрюга! Он действительно запомнил, что это моё... Ох! И не только выдыхает...Это будет весёлая ночь. Остаётся надеяться, что нас никто не услышит, что мы-таки умудримся расположиться в этом крохотном купе, и что наутро я не буду особо вызывать у людей недоумение своей походкой.Вполне вероятно, что когда-нибудь в будущем мы разбежимся. Захотим семьи, детей и всё такое прочее… Я почти уверен, что мы разбежимся. Но сейчас мы ВМЕСТЕ едем к чёрту на рога. И сейчас мы живём так, что можно было бы изречь в конце чью-то гениальную фразу: ?Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было? *.* Габриэль Гарсиа Маркес. 13 фраз о жизниДа, а теперь — официоз.Это была последняя глава, как вы уже догадались. =) (есть, правда, маленький эпиложек — но он был для души) Засим мы с Eileenel раскланиваемся и благодарим за внимание. В общем, надеюсь, понравилось!