Scylla-Nymph (1/1)

Прекрасное морское создание, которое люди прозвали Scylla the Nymph в последний раз обернулось на пролив, через который просматривался одинокий скалистый остров, на котором в середине XIX века наместник австро-венгерской Далмации генерал Лазарь Мамула построил тюрьму, которая была домом нимфы в течении многих лет. Она всплакнула, вспоминая своих сестёр, безвременно отдавших там свои жизни, и двинулась в дальний путь, лежавший через Средиземное море, Атлантический океан, Индийский океан и Океанию к увиденной однажды в видении солнечной Австралии, где живут её сёстры, конечно не родные. Они научат её дружить с людьми и там она начнёт совершенно новую жизнь. И что самое интересное, у них появляются ноги при выходе на сушу. Её смех разливался далеко за приделы пещеры, когда она увидела их в видении стоящими на ногах. Но в один день ей стало вовсе не до смеха, ибо на её грудь давили вилы. Защищая от неё человеческую самку он что-то говорил, но хотя она и не понимала речь, язык "вил" не понять было сложно. Тогда она кивнула ему, соглашаясь с требованием. Но всё-таки, почему он это сделал? Почему он не проткнул её тут же, когда прижал вилами к полу? Ответы на эти вопросы может быть она не получит никогда. Но сейчас у неё был один путь: вперёд, как можно дальше, чтобы он не передумал, и не устроил за ней погоню… Днём она спала в встречавшихся довольно часто на своём пути подводных пещерах, а ночью плыла. Как она знала, куда нужно плыть, она не понимала. Это были как будто знания, вложенные в неё кем-то более могущественным, чем она, и предоставившим ей второй шанс. Руководствуясь проложенным заранее маршрутом она плыла в лучший мир, движимая какой-то волшебной силой. Её охотничий инстинкт помог быстро найти в море здоровую замену костлявому лакомству. Ей оказался морской котик, тюлень и т.д. Конечно, были ещё и рыбы. Но это так, на крайний случай, ибо для дальнего пути они совсем не годились (так она считала). Вот на кого она не решалась нападать, это на китов. А с некоторыми она даже и подружилась. Она тогда только что сытно поела, когда встретила их: семью большого синего полосатика. Она рискнула тогда подплыть к малышу и погладить его. Сначала его мать с опаской смотрела на неё, но видя, что Сцилла не предпринимала к её детёнышу никаких агрессивных действий, разрешила следовать за ними. Тогда нимфа пошла на более решительный шаг: подплыв к самочке со стороны спины, она прислонилась к ней всем своим телом, типа: "Подвезёшь?" Утвердительные сигналы, услышанные в ответ Сцилла охарактеризовала как "да". Тело сразу же выбросило некую клейкую массу. Оставалось только одно: следить, чтобы не покусали её саму. К счастью всё обошлось. И это было что-то! Если вы когда-нибудь плавали с китами, поймёте… Иногда она показывалась людям, но нет, не для того, чтобы покрасоваться, а чтобы найти попутчика. И однажды такой сумасшедший попался и ей. За хороший улов и "селфи" с русалкой он согласился её подвезти. Как она нашла с ним общий язык, до сих пор не понимала. А однажды он даже спал с ней. Нет, ничего не подумайте плохого, просто рыбаку видимо не хватало женской ласки, и что она могла, то ему дала. Вот только когда им пришлось расстаться, она умоляла его не бросаться за ней в пучину вод. И казалось, что он её понял. Но это был, пожалуй, единственный такой случай. Тогда она и поняла, что люди, на самом деле, не такие уж и плохие… И когда она приближалась к восточному побережью Австралии, её тонкий слух уловил сначала взрыв, а потом и биологическое двуногое существо, закрывшееся в тонущей лодке. Волны страха, исходящие от существа, невозможно было не уловить. Может быть это её шанс? А почему бы и нет?.. Зейн, оставив мисс Чаттэм на попечение Эммы и Льюиса, обследовал тайник мисс на Лорелеи, когда нечаянно задел керосинку. Пролитое топливо попало прямо на горячий двигатель, и произошёл взрыв. Ударившись головой об комод Зейн потерял сознание, а когда пришёл в себя, каюта уже была наполовину затоплена водой. Он дёрнулся было к двери, но она не открывалась. Считанные минуты оставалось до того, как в катере закончится весь кислород. Зейн был в панике. Невольно перед глазами пролетела вся его жизнь от конца к самому началу, насколько себя помнил. Странно. Вот он сделал последний глоток воздуха, как увидел её: до пояса она была молодой и стройной девушкой, фактически — моделью, а ниже пояса она была рыбой. Подплыв к стеклу, она приложилась к нему руками, будто рассматривая человека. Он показал жестом на ручку двери. Она как будто поняла, дернула, но развела руки в стороны, видимо она не была тем мистическим существом, которое могло бы одним взмахом руки выбить дверь или разбить стекло. Тогда собрав последние силы он стукнул по стеклу. Казалось, она как будто поняла, принявшись рыскать по катеру в поисках чего-то тяжёлого, и нашла. Это был пожарный ящик. Вытащив оттуда топор она подплыла к стеклу, но её собеседник уже замер в воде. Конечно, вес топора в воде заметно уменьшался, но тем не менее, он был острым и гораздо тяжёлым, чем сама вода… Катер уже опустился на дно, когда стекло наконец-то поддалось. Захватив тело, она потащила его к ближайшей суше и вытащила на берег. Какой-то инстинкт побудил её перевернуть его, надавить на грудь вода и вылилась, снова перевернула, начав наконец делать то, что ни один раз проделывала со своим покойным кормильцем… Сидя в лодке Льюиса Эмма мирно беседовала с мисс Чаттэм, когда до её чуткого уха дошёл звук взрыва. Она оглянулась. В дали поднимался чёрный дым. Оставив мисс Чаттэм на попечение Льюиса Эмма сделала то, что считала правильным… Он летел по тёмному туннелю, впереди которого сиял свет. Но вот он услышал чью-то мольбу, умоляющую его вернуться. Как он это понял, что это означает "вернуться" и откуда это идёт, он не понимал. Но голос как будто схватил его, не давая ему лететь дальше. Голос как будто исходил из чуждого ему мира, но когда-то родного. Он умер? Его сознание обдало как будто холодом. И что дальше? "Вернись! — взывал голос. — Или умру я, умоляя тебя!" "Нет, не умирай!" "Я не знаю, как!" "Позволь мне это сделать!" Неожиданно, перед ним всплыли образы дорогих ему людей: отца, Нейта, девчонок. И он позволил… — Куда ты? — спросил он, видя, что прекрасное создание отстранилось от него. Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, но она подставила ему только свою перепончатую руку, и поцелуй пришёлся по ней. — Спасибо тебе! — сказал он ей, даже не зная, понимает ли она его или нет. В ответ создание что-то пропела, в тоже время её выдало урчание в животе. — Есть хочешь? — спросил он. Создание снова что-то пропела. — Плыви, я подожду тебя здесь!.. Когда же Эмма наконец достала до катера, тот уже был пуст, только стекло было выбито внутрь. Она увидела топор, лежащий внутри, и осколки, загнутые внутрь. Явно, что стекло было разбито снаружи. И это означало одно: это сделал явно не Зейн. Значит Русалка? Но почему она не применила силы? Даже она, Эмма это могла бы сделать, и Клео, и Рикки. Значит, она не из местных. Но чтобы убедиться в том, что Зейн действительно был жив, его нужно было сначала найти. Но вот на полу что-то блеснуло. Эмма нагнулась, взяла. Это же был медальон мисс Чаттэм. Да, она говорила о сокровище. Сокровище… надо будет спросить… Поднявшись к поверхности она глянула в поисках лодки. Она была в стороне, вероятно, отвязалась. Очень хорошо, значит есть обоснование для появления её на острове, если конечно Зейн там… Уже издалека она увидела кого-то рядом. Видимо Зейн уже проснулся. Совершенно не обращая на неё внимание они весело о чём-то болтали (условно говоря). Выбросившись на берег с лодкой чуть поодаль Эмма замерла, обсушилась, поднялась, и подошла, но к её сожалению незнакомки и след простыл. — Привет! — сказала она. Но казалось, что он был её не рад. — Мне уйти? Как ему хотелось сказать: "Да, у меня свидание с русалкой", но выдавать пассию не хотелось. — Ты? — На твоей лодке. Если хочешь плыть своим ходом, то я пошла! — Стой, Эмма! Я не знаю, как тебе это сказать… — Знаешь, я тебя не спасала. — А я знаю, что это была не ты. — А если всё-таки это была я? Отправилась с тобой на остров, погуляла на солнышке, а тебе голову напекло… — Эмма, я серьёзно! — Зейн, и я!.. — Спасибо, что прикрыла! — сказал Зейн, пожимая руку Эмме. — Не за что, Зейн! С тебя долг. Подумай хорошенько, о чём мне хочешь рассказать. — Давай, я сразу. Меня спасла русалка с перепонками между пальцев… — …И это была не я, — закончила Эмма, подняв вверх руки. — Я серьёзно! Она вытащила меня и уплыла поесть, но вот заявилась ты с моей лодкой. И что мне оставалось делать? Глаза Эммы налились слезами: — А я, знаешь, что подумала, когда лодка, где ты был, взорвалась? Он прижал её к себе: — Всё хорошо, милая, я жив! ″Милая? ″ — спохватилась Эмма, но не стала отстраняться, беспокоясь, чтобы слезы не коснулись её кожи… Зейн хорошо помнил тот момент, когда его бросило в жар, когда Эмма прижалась к нему. Но почему-то она от него не отстранялась. И это было весьма необычно. Но что это означало? А когда она отстранилась, и вовсе была вся красная. Даже не посмотрев в его сторону просто убежала прочь. Ну и как этих девчонок понять? Сначала обнимают, потом краснеют. Говорили бы прямо, что хотят, а то вокруг да около, а ты гадай… С такими мыслями он уснул. Но снилась ему не Эмма, а та… на месте Эммы, только с ногами. Они вместе плавали… целовались… забавлялись… он хотел остаться с ней, но она умоляла его вернуться, что придёт время, и они встретятся снова… Вернувшись с сытного обеда (или ужина) нимфа застала на месте только его запах, и другой самки. И последнее ей очень не понравилось, но не найдя в запахах специфических примесей она успокоилась: так уж получилось, что они оказались в одно время в одном месте. И ей стало скучно. И она запела, скорее завыла от тоски. Вот только с какой стати? Ведь на самом деле русалки не могут дать человеку ничего, если только на тот момент ни станут смертными. Но как получить эти ноги, которые есть у людей? Как выйти к людям, когда у тебя один только хвост? Одна была, одна и осталась. Где все сёстры? Где друзья? Где все? Ведь с того дня, как она потеряла последнюю сестру, прошло целых шестьдесят четыре года. Да, для подружки парня она была слишком старой: ведь узнает — бросит, а русалки от тоски умирают… И хотя нимфа и преодолела такой большой путь, по своему характеру она была домашней тварью, потому поселившись в Лунной пещере она покидала остров только ради кормёжки. Так она привыкла жить на Мамуле (как тот остров прозвали люди, но сама нимфа этого названия не знала), так жила и сейчас. Но вот возвращаясь домой она большей частью спала, правда также чутко, как спит кошка. И обычно ей не снится ничего. Она привыкла, что закрыв глаза проваливается в небытие ровно до тех пор, пока снова ни чувствует в себе голод или пока её кто-нибудь ни будет. Но в этот раз было не так. Насыщенный день явно дал о себе знать сразу же, как она закрыла глаза. Яркий свет… какой-то бассейн, из дна которого поднимаются к верху пузыри… человеческие ноги… у неё. Вот она встаёт, и видит его. Но ноги для неё нечто новое, а потому она падает, и он ловит её, целует, и не только. Хотя это и нечто новое для неё, кажется хорошо забытым старым. Ведь раны у не смертных заживляются на глазах, так?.. Это было давно. Это был чёрный день в жизни их стаи, когда на них, предоставленных судьбой самим себе открыли охоту на истребление. Именно в тот злополучный день все полегли, как её сёстры, так и их "охотники", среди последних из всей толпы выжило только двое. Если бы ни злой рок (или судьба) она бы дралась с последним один на один, и она бы победила. Как на зло на тот момент у неё была "весна". Тот последний, был упёртым парнем и никак не поддавался её песням. В другое время она бы его просто лишила жизни, но инстинкт размножения взял своё: она отпустила, выбрав себе самого главного из них (он был самым целым из всех). Вернув его к жизни она… ну сами понимаете… к сожалению, у них никто не появился. Но что такое для мужчины любить самку только в течении всего лишь брачного периода, длившегося у нимф в течении всего трёх месяцев в году (или до образования жизни внутри)? А в остальное время? Таким образом счастье нимфы продлилось всего не долго. Потом её "кормилец" взялся за охоту, причём совершенно добровольно, не допуская до их совместного логова никого. Сначала это её забавляло, но потом… выработалось в инстинкт. Так и сейчас, следуя зову инстинкта она хотела сделать юношу своим новым "кормильцем". Но что-то остановило её… Не став ему ничего объяснять она элементарно повелела ему возвращаться, обещав, что ещё встретится с ним. И он ушёл. Но желание иметь себе ноги осталось при ней. Эту ночь Зейн не спал, а точнее бредил (по-другому он себе объяснить это не мог, настолько это было реально). Он слышал жалобный стон, зов, обращённый к нему с острова. Во сне он многих спрашивал, что это такое, но никто ему не отвечал, а Эмма сказала коротко: "Не слушай его!" А он не мог его не слушать. Значит это она. Значит она скучает. И когда он начал о ней думать, как будто попал под её чары, и ему просто ужасно захотелось спать. Но вместо того, чтобы повернуться к стенке и уснуть, его ноги вдруг поднимают его с кровати и несут из дому… на улицу… к воде… он заходит по лодыжку… по пояс… по шею… вот вода смыкается над его головой, они снова оказываются вместе… только он и она… навечно. Совсем неожиданно она отталкивает его, говоря: "Возвращайся"… И он проснулся… в холодном поту… Она настолько стосковалась по своему избраннику, что отказалась даже выходить утром на охоту. Но прошло совсем немного времени, как её чуткий слух уловил шум от моторки. Её русалочье сердце начало биться ещё учащённее. Что это? И с каких это пор её привлекал шум моторки? Ответ мог быть только один… Зейн только успел вытащить лодку на берег, как его сбило с ног хвостатое создание, выбросившееся из воды… прямо к нему в объятья… — Ты звала меня? — спросил он, отстранившись на миг от её сладких уст. В ответ она начала что-то лепетать на своём языке, который чем-то напоминал дельфиний… она говорила ему много-много, активно при этом жестикулируя. Но он не понимал. В тоже время он хотел её слушать ещё и ещё… Наконец он почувствовал, что его голову как-то припекало, да и она стала какой-то квёлой. — У тебя есть здесь какая-то пещера? — вдруг спросил он. Она не поняла его, но перед глазами всплыл образ её нового дома: пещеры с бассейном. А что если он об этом её и спрашивал? Кивнув в ответ она потащила его к воде. Но вот на суше он был более быстр. Взяв русалочку на ноги он понёс её к воде. Когда они проходили мимо лодки она показала на пакет, где для неё были упакованы три огромных свежих рыбы. — Голодная? Здесь и не надо было знать язык, чтобы понять, что он у неё спрашивал. Она кивнула. — А я смотрю, что ты уже учишься. Она показала на воду. Он опустил её. Она взяла рыбу и отвернувшись от него мигом оприходовала её. Он хотел во время еды погладить её по спинке, но она предупреждающе заворчала, застыла на миг, и извиняюще запищала (разрешила). Не став лишать её привычек он просто присел рядом с ней в воду, и приобнял, но чуть не испугался, увидав её лицо с боку. Это была кровожадная морда хищника… его душа тут же провалилась в пятки. Разобравшись с едой она попыталась вернуть к себе его расположение, но увидела в его глазах только одно: страх. Но выбрасываться на берег и добровольно становиться мумией (как это делали другие) она не собиралась. Отплыв в сторону она позволила ему покинуть остров… Вернувшись домой Зейн пытался забыться до вечера в домашней суете. Но это не только не помогало, но и вызвало у отца соответственные вопросы: всё ли у него нормально, хватает ли ему денег и т.д. На все вопросы Зейн отвечал положительно и в краткой форме. Наконец отец отстал. Страх перед монстром поутих и в разум пришло явное осознание того, что сбежав со свидания он просто серьёзно обидел девушку. Снова взяв лодку, рыбы, и еды для себя он отправился на остров, ибо надеялся провести с нимфой хотя бы некоторое время. Он не заметил одного: полной луны на небе… Вернувшись в пещеру нимфа забралась в угол и провела там оставшееся время до самого вечера. К вечеру пещера как будто ожила, предвкушая что-то необычное (или наоборот, обычное) и волшебное: стены будто засияли светом, а в воздух наполнился каким-то необыкновенным ароматом. Но интересно, откуда это? Нимфа задумалась. Может быть не стоит из-за одного коб… простите, парня расстраиваться? Но что делать? Ответом для нимфы явилась полная луна, показавшаяся в отверстии пещеры. Когда она полностью показалась над отверстием, необычного и ожидаемое островом началось: бассейн забурлил, источая в воздух какие-то искры (так видят люди, а для нимфы и подавно всё более чарующе). И сколько продлится это чудо, нимфа не знала. А если они больше никогда не повторится? А если это единственный шанс что-то изменить в жизни? Решение было принято мгновенно. Чтобы это ни было, она искупается ТАМ! Приподнявшись на руки она поползла к краю… Вот луна коснулась края… Быстрее! Краешек луны уже зашёл за круг… Ещё немного… Осталось половина… Наконец-то! В пещере раздался большой "плюх", к отверстию поднялись последние искры, и всё прекратилось. Не успела. С глаз нимфы скатилась слеза. Не повезло уже в который раз. Нырнув она бросилась вон из пещеры. Но не успела нимфа проплыть весь туннель, как столкнулась лоб в лоб (не в прямом смысле) с тем парнем, которого спасла, и это было под полной луной, но о таких подробностях она не знала и о том не думала. Забыв обо всём на свете она бросилась обнимать его, целовать… он пытался вырваться… она не знала, почему… только потом до неё дошло. Снова соединив с ним устами она начала за него дышать. Он тут же пришёл в норму, показав пальцем наверх. Пришлось плыть за ним… Да, она в воде по-прежнему дышала. Поднялась на поверхность и выбросилась вместе с ним на песок, оглянулась, посмотрела на него. Он смотрел на неё удивлёнными глазами. — И что ты так на меня смотришь? — спросила она вслух и от неожиданности чуть не испугалась самой себя. — Ты ещё и говоришь? — также удивлённо спросил он. — Что значит "ещё"? — непонимающе спросила она. — Да, видимо, придётся тебя учить… Скинув с себя одежду он грубо превозмог девушку… она даже вскрикнула, потому что было больно. — Что ты делаешь? — Учу! Не понимаешь ещё? — Нет! Снова боль… Она непонимающе смотрит на него, пытаясь сказать ему, чтобы он объяснил ей человеческим языком, но всякий раз он отвечал грубостью, и это внутри отзывалось болью… Но вдруг боль прекратилось, и он хотел покинуть её, но инстинкт побудил прижаться её к нему ещё плотнее… Что она делает?.. И ещё… — Ты можешь залететь! — предупредил он. — И что это такое? — спросила она, двигаясь в такт. — И ты до сих пор не поняла? — Нет! — ответила она, обхватив его ногами, завершив начатый процесс. Внутри неё разлилось что-то горячее. Он снова хотел покинуть её, но она не дала, выдав ему неожиданную для ней самой фразу, — я хочу мальков! — Если кто-то и будет у тебя, но не мальки, а малёк один, или одна. — Хорошо. Я хочу одну! — Ладно, иметь одна маленького малька женского пола, это твой выбор, только ответь мне один вопрос: ты ничего за собой не заметила нового? — Я? — Да, ты! — Нет! — Хорошо. Скажу прямым текстом. У тебя хвост русалки поменялся на ноги, и ты научилась говорить по-человечески, и у нас была любовь, — здесь он осёкся, потому что любовью ЭТО назвать можно было только с большим натягом и закрывая при этом глаза, — как бывает между разнополыми человеческими особями! Поняла? Казалось она зависла как старый компьютер. Ему пришлось аккуратно покинуть её, и посадить рядом с собой на песок. А она сидела, и просто переваривала услышанное (так ему казалось), но вдруг выдала: — Я убийца и людоед! — Я это предположил, когда увидел твою пасть. Откровенно говоря, мне было страшно. Но я на самом деле люблю тебя, и хочу, чтобы ты была счастлива! — Я уже счастлива, Зейн! Ты мне подарил то, чего я не была достойна! Он хотел перебить, но она всё взяла в свои руки раньше: — Нет! Это ты меня слушай! Видимо я из тех русалок, которые становятся женщинами только раз в полнолуние, и в то время они не боятся воды. Хотела бы я, чтобы это было не так, но не знаю. Но если это так, у нас мало времени. Полная луна от восхода до заката движется по небу в течении всего четырёх часов. И за это время я должна буду тебе рассказать о себе всё. Потом ты сам примешь решение. — Хорошо. Как на счёт того, чтобы прогуляться по острову? — Пошли! — ответила она, выйдя из воды. Смотря ей в след он увидел идеально сложенную женскую фигуру, говорящую ему, что она — зрелая женщина в полном расцвете сил, сумевшая сохранить свою деву до встречи с таким идиотом, как он. И угораздило же! Нет, лица он её не видел, но она смеялась, ибо ей были приятны его мысли. Но она сделал вид, что не прочитала их. А вот поиграть с ним… в животе так и горело… — Нет, ничего с собой не бери. Только ты и я. — Ну, хотя бы… — Ничего! Это не город. Уверяю тебя, что нас никто не увидит! И они пошли… Он чувствовал себя как Адам с Евой. Но не может же быть, что они двадцать четыре часа в сутки того… А она говорила: — Я из местечка, называемом Ластавица или Ласточка, расположенного в Черногории на острове, во входе в Бока-Которскую бухту между полуостровами Превлака и Луштица, к юго-востоку от Херцег-Нови на расстоянии около шести километров. Но кое-кто, построил там тюрьму, назвав её именем австро-венгерского генерала Лазаря Мамулы. Насколько я себя помню, наша стая в этой тюрьме и жила. Но кто я, не знаю, как и откуда я на самом деле. Может быть я дочь черногорцев, повстанцев, которых итальянцы жестоко пытали на острове. А может быть стая жила здесь ещё до постройки там тюрьмы. Но в любом случае всех неугодных режим Муссолини скармливал нашей стае через колодец… Конечно, она рассказала не только это. Её речь действительно продолжалась довольно долго. А в коротких перерывах Зейн показывал ей, что такое нежность. Но если бы он действительно понимал женщин… А она молчала на его непонимание, активно отвечая на его ласки… Так время подошло к тому моменту, как им пришлось расставаться. — Ну вот, пожалуй, и всё. Если хочешь, чтобы наши отношения продолжились после того, как закончится это полнолуние, ты должен дать мне имя. — Но я не знаю. — Любое, какое ты хочешь, хоть самое несуразное. На миг Зейн задумался, взял её руки, и сказал ей, глядя в глаза: — Судя по твоему рассказу тебе по меньшей мере восемьдесят пять лет, а мне лишь семнадцать. И я не хочу, чтобы твой век прервался через несколько десятков лет. Живи, сколько живётся. Но если ты позволишь, я дам нашей дочери имя. — И какое? — Софи! А приложив руку к её животу он добавил: — Тебя зовут Софи, твоего папу зовут Зейном Беннетом… Но вот, в последний раз они соединились устами, полная луна зашла за горизонт, ноги стали хвостом, и Зейн ляпнул: — Можно тебя ещё попросить? — Да! — сказала "рыбка", удивившись тому, что теперь она может говорить. — Спаси меня в последний раз! — До дома? — До дома! — До дома не могу, увидят. — До куда можешь… Ещё раз соединившись с Зейном устами русалочка нырнула в воду. Но в этот раз она неслась с невероятной скоростью, всё-таки Мако положительно на неё повлиял, но сколько ей придётся ещё в себе открыть… За считанные минуты они изучили всё побережье вокруг Голд-Коста, Брисбена… добрались до Большого Барьерного рифа, и даже открыли Подводную Пирамиду, находящуюся в бездне Мейко на глубине около 200 метров. Но время шло, и насытившись совместными переживаниями она наконец-то его отпустила, в прямом и переносном смысле слова, прямо на берегу в стороне от его дома. Вот только пришёл он в себя только утром следующего дня. Ещё не до конца проснувшись он встал и пошёл прямиком в столовую, где его остановил отец: — Если домработницу не стесняешься, то хотя бы гостью! Это Зейна разбудило. Распахнув глаза он увидел одноклассницу Рикки, смотрящую в газету "Футбол", в которой виднелась дырка. — Ты обещал мне помочь с математикой! — сказала она. Зейн хотел ответить, что Рикки его больше не привлекала, но его перебил отец: — Не отказывай, девушке, Зейн, её отца я знаю, вместе служили! — Вот как! И почему я только сейчас слышу об этом? Ладно! Только в душ схожу. — Жду! — сказала Рикки. — А ты пока бери чай и печенье! — Спасибо! Поднявшись на второй этаж Зейн умылся, оделся, причесался и выбрался на улицу через окно. — Ты долго, соня! — сказал ему Нейт. — Да так, задержался. Слушай, в холодильнике шаром покати. Давай в кафе? Спустя миг скутер с двумя седоками на спине скрылся за углом улицы…