Эпилог (1/1)
Сочась сквозь узенькие окошки, нарциссово-желтые предзакатные лучи растекаются по полу оливковым маслом?— так, что она переступает с ноги на ногу, точно боясь угодить в лужу.Позади тишина?— и невольно спину прохватывает мурашками от нестерпимого, неотступного, как приступ тошноты, ощущения: это уже было.Эти нарядные лица, праздничные улыбки, пестрые взгляды со всех сторон.И сейчас она наткнется на те самые глаза?— знакомые, привычные. Темно-карие, почти черные, теплые, словно искрящаяся на солнце ароматная смола.Сейчас она шагнет ближе, протянет руку, встанет плечом к плечу и скажет: ?да?.Потому что так нужно, правильно, по-другому и не может быть.Она передергивается?— резко, рвано, всем телом, словно от прошившей с ног до головы судороги, холодеет, давится застрявшим где-то в глотке отвратительно саднящим кисло-сладким комком.—?Ты чего, f?gel?Низкий голос с хрипотцой и едва уловимым акцентом возвращает воздух в легкие и тепло окостенело сжавшимся пальцам.Она тянется, находит большую, вздыбленную мозолями, горячую, словно прогретый солнцем, рубчато-шершавый древесный ствол, широченную ладонь. Стискивает так крепко, что чуть кости не трещат.—?Ничего,?— трясет головой. —?Просто душно.Поднимает глаза, видит задорную мальчишескую ухмылку на гладко выбритом, золотящемся загаром лице.—?Мне тоже чутка не по себе.В темно-лазоревом, искрящемся, как вода во фьорде, взгляде она вдруг тонет словно впервые?— до головокружения, до обморока. До лихорадно-тяжелого, вязкого стука крови в ушах. Бездумно, почти машинально переплетает большую ладонь еще теснее, пальцами второй руки, одновременно придвигаясь ближе?— насколько может, прижимаясь бедром и без особого успеха отгоняя мысли о райских пейзажах удаленной бухты и романтической нехоженности горных троп, которых так много на маленьком греческом островке.Шепчет?— скорее, чтобы отвлечься:—?Мама бы расстроилась, если б мы не приехали.И как будто вдруг вспоминает, где она и для чего.Сквозь растопленное масло предзакатных лучей, льющееся в окна, смотрит на хрупкую, стройную фигурку с длинными светлыми волосами?— себя будущую, а может быть, прошлую. На гордо вытянувшегося рядом с ней у алтаря жениха?— костюм, как всегда, с иголочки, улыбка во все тридцать два… И потихоньку выдыхает с каким-то даже облегчением, тут же слыша над ухом низкий, хрипловатый смешок.* * *—?Софи, милая, я тебя и не узнал с этой прической…Он прижимает ее к себе крепко, не заботясь ни о великолепном костюме, ни о пугающе ломко хрустнувшей бутоньерке. Обдает запахом дорогого одеколона, улыбается безупречными зубами.—?Захотелось перемен, Сэм.—?Я так и понял.Показалось, или он ей подмигнул, чуть скосив глаза на застрявшую немного поодаль в толпе гостей высокую крепкую фигуру в темно-синей с головоломными узорами рубашке?—?Тебе очень идет.Она невольно усмехается. Интересно?— что? Стрижка? Или Билл?Ловит безупречную улыбку.—?Спасибо.—?И, кстати, ты уже можешь называть меня ?папой?. Если, конечно, Гарри не против.—?К… как я могу быть против? —?привычно мягко спотыкается аккорд, тут же выравниваясь в гладкую, гармоничную мелодию. —?Двое отцов лучше, чем один.Главное, чтобы не три.Она взглядывает в чуть смущенное лицо, бережно гладит мшисто-мягкий вельветовый рукав и произносит негромко:—?Хорошо, что ты тоже приехал.Он словно смущается сильнее, опускает ресницы.—?Разве я мог пропустить такое событие…—?Мы с Донной очень рады! —?сверкая всеми тридцатью двумя, Сэм схватывает его руку, трясет?— наверное, слишком сильно. —?Вот ведь… кто бы мог подумать, что мы все тут соберемся, да еще и по такому поводу… В смысле… эм…Она вновь переглядывается с Гарри?— с папой?— и только ухмыляется.Слышит легкие, с детства знакомые шаги за спиной.—?Мама!Когда тонкие, серебрящиеся кольцами пальцы обхватывают ее, прижимают тесно, она на секунду жмурится, вдыхая знакомый с детства легкий цветочный запах?— и вдруг понимает, что сейчас, вот прямо сейчас совершенно, бездумно, безусловно счастлива.—?Моя девочка…Мамин голос чуть ломается?— она крепко сжимает тонкие пальцы, тянет в сторону: ?Извините нас, джентльмены, мы на минутку…?В горящем прямоугольнике распахнутой двери не так многолюдно и можно вздохнуть. Можно побыть наедине с той, кто всегда останется самой родной и близкой. Можно проговорить то, что гнала от себя так долго, посреди лазоревых просторов южного моря.—?Мама… —?она невольно оборачивается,?— Скай… он…—?Уехал путешествовать. Кажется, по Южной Америке.Вдох вырывается чересчур громко.—?Слава богу! То есть… я за него рада.—?Ну, еще бы.Светло-голубые мамины глаза щурятся с едва уловимой насмешкой и в то же время сочувственно, понимающе. Пристально впиваются в лицо.—?Что ж, София,?— голос вдруг становится серьезным, и этим?— настоящим, греческим именем мама последний раз называла, кажется, тогда, когда она по-девчоночьи хвастливо прибежала показать узенькую полоску с дешевым бриллиантиком на безымянном пальце. Давно, в совсем другой жизни. —?Не могу сказать, что я в полном восторге, но если ты счастлива… —?Глаза?— еще пристальней. —?А ты счастлива.Это не вопрос. Она стискивает тонкие, серебрящиеся кольцами пальцы и даже не знает, получилось ли кивнуть.* * *С невообразимым, первозданным каким-то восторгом впитывая упругую мягкость золотящейся загаром кожи, она скользит ладонью по костисто-острым рифам ключиц, широкой равнине груди, чуть выдающемуся холму живота и беззастенчиво спускается ниже, ощущая, как лихорадочный костровый жар постепенно удовлетворенно затихает, сменяясь ровным, уютным теплом. И сама переводит дыхание, сдувая со лба короткую, рунно вьющуюся, мокрую от пота прядь. Вытягивается рядом на смятой простыне, расслабляя приятно уставшие мышцы, утыкаясь лицом в большое, крепкое плечо.Тишина, прорезаемая лишь метрономово неуклонным стуком волн о борт, убаюкивает, качает, как в гамаке,?— она закрывает глаза и почти уже плывет сквозь ежевично-густой океан полудремы, но ее вдруг выдергивают с самого дна, будто подцепив на блесну.—?…зовут Курт.Она легонько вздрагивает, поднимает голову, находит темно-лазоревый взгляд, улыбается неловко.—?Прости, я прослушала. Что ты сказал?—?Говорю, у меня есть брат-близнец. Курт.Кажется, она еще не проснулась.—?Близнец? В смысле?— вы с ним похожи?Усмешка перечерчивает золотящееся загаром лицо.—?Сейчас уже не очень. А вот в детстве я его отправлял вместо меня сдавать экзамены по математике.У нее не укладывается в голове. Не воображается второй Билл?— с такими же торчащими во все стороны, светлыми, как выгоревшая на солнце солома, волосами, искристым взглядом, широкими горячими ладонями, с таким же телом…—?Тебе бы он вряд ли понравился,?— он будто читает ее мысли. —?Он сейчас стал похож на воздушный шар, в дверь не пролезает. И плешину отрастил.Пальцы тянутся к торчащей во все стороны соломе.—?Тебе не грозит.—?Надеюсь.Она тихонько спускается тыльной стороной руки вдоль виска, по гладковыбритой щеке и до чуть вздымающейся блекло-синей жилки на шее.—?Вы с ним видитесь?—?Иногда. Он живет в Стокгольме. Но все эти семейные сборища?— кошмар какой-то. Лучше в море.Она щурится, вспоминая суету маминой гостиницы.—?Пожалуй.Широкая теплая ладонь неторопливо ложится ей на затылок, наматывает рунные колечки волос на палец.—?Курт мечтал стать ученым. Математиком. А в итоге уже тридцать лет корпит бухгалтером в какой-то юридической конторе.—?Почему?Он хмыкает.—?Женился. Сразу после школы. На однокласснице. Великая любовь, все такое. Каждый год по ребенку. —?Выдыхает тяжело, со свистом. —?Нет, не пойму я этого.Она ловит взгляд, задумывается на секунду.—?Как и я, наверное.Большая ладонь тихонько давит на затылок.—?Ты ведь понимаешь, что я не могу тебе обещать верность до гроба, вечную любовь и домик с садиком…Смех вырывается внезапно, сам собой. Неожиданно беспечный, легкий.—?Я тебе тоже!В его лице что-то едва уловимо меняется, словно разжалась туго натянутая пружина.—?По правде говоря, f?gel, я сам не знаю…—?Ты обещал научить меня ставить паруса.Он глядит с благодарностью.—?Точно.—?И я хочу посмотреть мир.Он хмыкает.—?Весь мир на яхте?— это долго.Она ловит большую, вздыбленную мозолями ладонь, тянет к губам, к щеке и туда, куда хочется, чувствуя, как уютное тепло вновь вспыхивает ослепительным, неостановимым, все сметающим пожаром.—?Я не спешу.Я не спешу.