Глава 17. (1/1)

Под кожей. Она ощущает холод под тонким и бледным слоем, на щеках, обветренных губах. Мокрые ресницы неприятно касаются век, когда стоит прикрыть глаза, чтобы на секунду потеряться в тишине, темноте, что ложится на всё тело, полностью накрывает, заставляя испариться в себе, отдать каждую клетку своего организма на безжалостное уничтожение, которое принимаешь без колебания, ведь не можешь дышать. Кислород окружает тебя, втягиваешь его в легкие, но тебе мало. Не насытиться, твое подсознание отвергает мысль морального удовлетворения от того, что ты просто дышишь. Именно на это ты способна в данный момент. Ни на что большее. Словно растение, за которым требуется уход, но он стоит на пыльном подоконнике, медленно умирает, наблюдая за тем, как жизнь за окном кипит. Моральная смерть от осознания, что тебе никогда не удастся так же наслаждаться жизнью. Ты не видишь смысла радоваться всем тем простым вещам, от которых без ума добрая половина Земли. Почему не видишь в этом того, что видят другие? Чем твой взгляд может отличаться? Нет, ты просто слепа. Ты утратила возможность замечать вокруг себя что-то положительное, чувствовать людей, что, по возможности, протягивают руку, но тут же отдергивают от тебя, ведь именно ты отталкиваешь, разбрасываясь недоверчивым взглядом.Смотришь в потолок. Одну, две, три минуты, но по-прежнему не можешь ощутить своего тела, свою тяжесть, биение своего сердца. От переизбытка мыслей с болью разрывается голова, хочется кричать, но рта не раскрыть. Хочется выть от негодования, от смирения со своей реальностью, от того, что ты?— просто ты. Необъяснимая злость к себе, несдержанная ярость?— и на твоей руке опять синяк, на коже тонкой шеи останутся пятна от ледяных пальцев, которые несут истинную смерть, когда ты давишь. Сжимаешь, не позволяя воздуху даже пытаться вернуть тебе возможность нормально оценивать свои действия. Здравомыслию машешь ладонью, после чего ею же бьешь себя по лицу от неисчерпаемой ненависти к жалкому созданию, в которое позволяешь себе превращаться. Нет, ты уже жалкая. Ты уже ?создание?.Встаешь с кровати, борясь с желанием грохнуться на пол и разбить себе нос. Как можно больше увечий. Больше болезненных ощущений, которые еще долго будут напоминать тебе о твоем состоянии, твоем положении. Ты несчастна? Вовсе нет. Для того, чтобы быть несчастным, нужно потерять что-то дорогое, нужно лишиться того, что сравнимо с твоим сердцем. Нечто родное, близкое, теплое. А у тебя, кажется, и вовсе ничего не было. Ты ничего не теряла, так как ни черта не имела.Она никогда не признается, что это именно так. Вот она?— твоя правда. Вот тот мир, что был создан для тебя, та судьба, которую в качестве подарка преподнесли тебе при рождении. Вот она?— ты. И ты жалкая.Зеркало. Ты вновь видишь себя. Вновь пронзаешь грудную клетку взглядом-кинжалом, который вырывает все твои внутренности, заставляя сердце падать в пятки. Дышишь тихо, ровно, но глубоко в себе задыхаешься, захлебываешься, тонешь. Рука тянется к тумбе, открывает верхний ящик, где ты держишь острое оружие, способное отнять твою жизнь, помочь покончить с этим беспорядком, и твое желание растет с каждой секундой, пока ты водишь лезвием по поверхности щеки, наблюдая за тем, как тонкая кожа медленно сдается под натиском ребенка с суицидальными наклонностями и безумных желанием навредить себе…—?Ты будешь йогурт с клубникой или черникой?Не поднимаю глаза, продолжая медленно вытирать мокрые пальцы о ткань своей кофты. Мне стоило больших усилий вернуться к Дилану, вытащить саму себя из глубин подсознания лишь для того, чтобы попробовать ответить, но меня по-прежнему нет. Я себя не чувствую.О?Брайен торчит в моем доме целый день. Он сидит напротив за кухонным столом, вертя в руках упаковки с ягодными йогуртами, понятия не имея, что это всё излишки. Что мне сейчас хочется остаться одной и его присутствие неположительно влияет на мое внутреннее состояние. Он должен уйти. Он обязан поступить, как все.Дилан опирается локтями на стол, мельком взглянув в сторону окна:—?Уже темнеет,?— опускает на меня глаза. —?Ты знаешь, у тебя электричество отрубили,?— молчу. —?И воду,?— он вздыхает, ведь я, со времени своего пробуждения ни разу не взглянула на него. Мне просто не хочется обременять кого-то, не хочется ощущать себя виноватой перед кем-то. Подавлена. Раздавлена самой собой.—?Засранец спокойно съест весь твой йогурт, так что выбери один,?— Дилан не замолкает. Он постоянно говорит. С нашей встречи такое впервые. Он заполняет молчание, уничтожает тишину, и вряд ли это потому, что парень чувствует себя неловко. Для ?смущенного? он слишком бодр. Или пытается казаться таким оживленным, в то время как я разлагающийся труп. Тру кожу избитых мною запястий и невольно касаюсь пальцами своей щеки, на которой уже краснеет свежий порез.—?Чем ты себя режешь? —?Дилан задает вопросы прямо, не стараясь как-то завуалировать его. В лоб. Без колебаний, поэтому хмурюсь, но головы так и не поднимаю, только вот сильнее прижимаю ладони к низу живота, ощутив, как острие кухонного ножа впивается мне в кожу. Я не успела спрятать его, ведь парень вошел без стука, поэтому пришлось сделать вид, что я поправляю одежду.О?Брайен быстро бросает взгляд на мою шею, прикусив внутреннюю сторону щеки:—?Зачем душишь себя? —?молчу в ответ. —?А ожоги? Это ведь,?— роется в кармане, вынув зажигалку моего отца, которую я выкрала у него, надеясь, что тот прекратит курить. Дилан поднимает и вертит пальцами зажигалку, поэтому смотрю на неё исподлобья, с какой-то печалью в голосе произнося:—?Мой отец делал так.—?Что делал? —?парень не высказывает удивления на лице, но это слышно в голосе, ведь ему удалось вытянуть из меня хоть какие-то слова. Я ерзаю на неудобном стуле, отвожу взгляд в сторону и пытаюсь сообразить, как бы корректнее изъяснить свои мысли, ведь людям с трудом удается понимать меня. Именно поэтому чаще всего я остаюсь молчаливой.—?Когда моему отцу плохо, он,?— поднимаю обе ладони, чувствуя, какое слабое у меня тело, но пытаюсь жестикулировать. —?Он подносит огонь, и ему хорошо… —?замолкаю, обессиленно опустив руки. Вот. Опять не вышло понятно объяснить свои мысли. Нормально, чтобы кто-то понял меня, поэтому не удивляюсь молчанию со стороны Дилана, который убирает зажигалку, видя, что я слежу за его движениями, чтобы выяснить в какой карман он её сунул:—?Твой отец вредил себе? —?отвлекает вопросом. Поднимаю глаза на парня, но долго не выдерживаю, поэтому вновь опускаю лицо, сильнее прижимая руки к животу, чтобы принести себе намного больше боли, когда лезвие вдавливается в кожу, но недостаточно сильно, чтобы оно вошло внутрь.—?Да, он вредит, но,?— моргаю, шепча. —?Не думаю, что он делает это осмысленно.—?А ты? —?Дилан не отвлекается на котенка, который валяется перед ним на столе, пытаясь добиться внимания. Парень уставился на меня, с каким-то смятением щурится:—?Ты осмысленно это делаешь?Поднимаю голову, взгляд, смотрю на парня, который молча ждет ответа, и внутри меня начинается противостояние. С одной стороны, это моя тайна. Это мой секрет, моя жизнь. Но с другой?— быть может, правда оттолкнет его?—?Мне,?— мои губы дрожат в слабой улыбке, которую мне не удается убрать с лица, хотя она здесь совершенно неуместна. —?Мне это нравится,?— не свожу глаз, следя за выражением лица Дилана. Жду его реакции, но та не следует. Он лишь сильнее хмурится, больше ничего не выдавая, так что чувствую, как мои глаза начинают гореть от вновь скапливающихся слез. Роняю смешок, нервный:—?Мне это необходимо,?— я не думаю лгать. Говорю правду, чтобы парень наконец понял, что я такое.—?В этом вся я,?— моргаю, нажимая ножом на живот, чтобы заглушить внутреннюю боль, что терзает меня в груди. Дилан опускает взгляд на мои руки, замечая, что я постоянно дергаю ими, будто у меня нервный тик, и вновь смотрит мне в глаза:—?Что у тебя там?—?Ни-ничего,?— качаю головой, а моя улыбка становится шире.—?Отдай,?— парень протягивает руку, и невольно вонзаю дергаю нож, острием проходясь по коже живота, поэтому открываю рот, борясь с дрожью от приятных ощущений. —?Эмили,?— Дилан смотрит в глаза, уничтожая меня. —?Отдай мне,?— видит, что я не поддаюсь, поэтому пытается отвлечь вопросами, а сам привстает, продолжая тянутся ко мне рукой. —?Твой отец вредил тебе? —?следит за тем, чтобы я не нажимала ножом на живот. Я не моргаю, смотря на него, но всё так же улыбаюсь:—?Нет,?— качаю головой. —?Он любил меня,?— эти слова такие приторные. Будто сладкая, едкая ложь, в которую я так искренне верю. Дилан сглатывает, касаясь своей ладонью моего запястья:—?Он бил тебя? —?с каждым его вопросом мое сознание становится туманнее, словно парень набрасывает на меня дымку из сомнений. Я действительно сомневаюсь в своих же словах:—?Нет,?— смотрю в ответ, слабо шевеля губами. —?Он?— хороший человек,?— голос звучит так, будто я сама хочу себя убедить в сказанном. О?Брайен проникает пальцами под ткань моей кофты, нащупав острый предмет, и я ему не мешаю, ведь сейчас сражаюсь с собой, доказывая правоту своих слов:—?Он, правда, был хороший, он,?— запинаюсь, опуская взгляд в стол, и сильнее сжимаю пальцами остриё. Дилан одной рукой берет нож, а другой разжимает мои пальцы, разглядывая красные подтеки на них, и кладет оружие на стол, подальше от меня, а сам собирается поправить мою кофту, ведь я всё ещё не здесь:—?Он был хорошим,?— шепчу без улыбки.Чувствую, как парень проводит холодным пальцем по следу на коже моего живота, внимательно разглядывая его, поэтому возвращаюсь к нему, взглядом упершись в его лоб. Наблюдаю молча за тем, как Дилан трогает мой живот, и не чувствую, что меня вот-вот должно вывернуть наизнанку. Я никак не описываю собственное состояние, полагаясь, что в данный момент вообще не могу этого делать, ведь, кажется, я не в себе. О?Брайен поднимает на меня взгляд, врезаясь карими глазами в мои слишком внезапно, поэтому отворачиваю голову, чувствуя, как Дилан начинает поправлять ткань кофты. Когда он убирает руки, я приглаживаю одежду своими, складывая их под грудью, но не поднимаю голову, ведь парень ещё не вернулся в нормальное положение. Он с прежним вниманием осматривает мою шею, медленно поднимая взгляд к порезу на щеке, и меня буквально выворачивает от смятения, когда парень осторожно касается пальцами красной и тонкой полосы на коже, хмурясь:—?У тебя… —?сам затыкает себя. Прерывает, поэтому смотрю на него с осторожностью, ожидая его дальнейших действий. Дилан невольно проглатывает ком в горле, большим пальцем надавив на ранку:—?У тебя мягкая кожа,?— хмурит брови, будто сам не ожидал от себя такого ?замечания?, но слова уже сказаны. Произнесены вслух, поэтому я глотаю воздух ртом, а парень резко возвращается, садясь на стул прямо, и откашливается, как ни в чем не бывало, протягивая мне два йогурта:—?Так,?— вновь кашляет. —?Какой?Расслабленно смотрю на него, шевеля губами, но выходит ответить не сразу, поэтому шепчу:—?Черничный,?— моргаю, чувствуя, как вся тяжесть валится со всего тела к ногам, вытекая из меня подобно воде. Дилан слегка, но естественно улыбается, протянув мне упаковку с ложкой:—?Уже одиннадцать,?— сам открывает другой для себя и Засранца. —?Ты проспала весь день,?— я будто не спала. —?Чем думаешь заняться? —?парень начинает кормить котенка, который благодарно урчит, продолжая валяться перед ним, вымазываясь в йогурте. Беру свой с черникой, снимая пленку. Делаю всё тихо и медленно, без резких движений, но не потому, что боюсь реакции со стороны Дилана. Я не боюсь О?Брайена. Просто мне пока тяжело шевелиться. Парень не задает мне те вопросы, которые мучают меня: где моя мать? Почему я не могу вспомнить сестру? Мой отец?— хороший человек?С грустью ем йогурт, и, думаю, Дилан замечает, поэтому вздыхает, постучав ложкой себе по губам:—?Хочешь, пойдем к Томасу?—?Куда? —?моргаю, опомнившись.—?Томас сегодня дежурный в баре, так что остается допоздна, чтобы прибраться,?— Дилан кивает на свой телефон. —?Он уже мне мозг вынес тем, что его никто не жалеет, так может стоит его морально поддержать? —?улыбается. —?Убираться-то не нам нужно.Отвечаю слабой улыбкой, пытаясь оценить свои возможности. Хватит ли мне сил на поход куда-то?—?А там будут, ну,?— мнусь.—?Людей там не будет. Только Томас и сотни рюмок, которые нужно вымыть,?— О?Брайен сует ложку в рот. —?Не ломайся. Пойдем, всё равно твой дом не предназначен для проживания,?— напоминает, и я киваю, вдруг осознав, что правда оказалась в таком положении, когда даже не знаю, как мне мыться. Воды нет. Электричества нет. Почему мама не оплатила счета? Где она? Давно не отвечает на мои звонки, только на сообщения и то не всегда, объясняя тем, что сильно занята.Хмурюсь, мешая йогурт ложкой, и посматриваю на Дилана, который усмехается, пальцем щекочет живот котенка, который урчит, переворачиваясь на спину и демонстрируя свою измазанную в йогурте мордочку. Мне хочется это сделать, и я делаю?— улыбаюсь. Наблюдаю за ними с ощущением внутреннего спокойствия, поднимаю пальцы одной руки, касаясь ими кожи щеки с раной.?У тебя мягкая кожа?.Прижимаю тыльную сторону ладони к губам, скрывая свою широкую улыбку.***Сплошная ночная мгла?— и больше ничего. Он ни черта не видит. Не хочет видеть. В руках гаечный ключ, в глазах злость, а глубоко в груди нестерпимая ненависть, ярость, и его эмоции всплывают на поверхность. Он не в силах их сдержать в себе, и это злит больше всего. Должен держаться, должен терпеть. Ему велели ждать, но они лгут. Она лжет. Эта стерва, сука, появившаяся из ниоткуда, влезшая в их жизнь, которая только начала налаживаться. Она не собирается помогать. Это не в её интересах. В её голове одно желание?— избавиться от балласта. От балласта, который так нуждается в ней всё это время. И он знает это. Смог почувствовать при первой встрече, но не сберег. Дал сорваться. Он ничего не смог. И не может.С ненавистью смотрит на гаечный ключ. Его вымокшая под дождем одежда прилипает к телу, пропускает холодный осенний ветер. Сжимает инструмент и с кряхтением бросает в сторону окон дома, разбивая стекло. Ярость. Гнев. Злость. Пинает камень в колесо автомобиля и садится на асфальт, опираясь на дверцу, срывает с головы бейсболку. Тяжелое дыхание с холодных разбитых в драке губ.Ладонью вытирает мокрый лоб, проходит по влажным волосам, взгляд упирается в головной убор, который ещё вчера так хорошо смотрелся на её голове. Он стискивает зубы. Сжимает до боли в челюсти, и бросает бейсболку в сторону калитки. Обессиленно выдыхает, запрокинув голову.Тот день не должен был быть таким.Нет. Все те дни. С того самого, когда всё пошло не так.Когда Томас всё испортил.Сегодня тот самый особенный вечер, когда Томасу ?повезло? получить задание от хозяина бара. Нет, он вряд ли является фанатом уборки и чистоты, дело лишь в деньгах, которые ему дадут за лишнюю работу.Парень ещё не закрывает двери бара, ходит с тряпкой и губкой от одного столика к другому, протирает, ожидая, что Дилан придет быстрее, ведь не хочется, чтобы сюда заглянули нетрезвые посетители, которым на пальцах не объяснишь, что бар?— ночной бар?— каким-то образом не работает вечером. Томасу тяжело передвигаться. Он не уверен, что может справиться с поручением, но постарается, ведь ему нужны деньги. Он обязан какую-то сумму вернуть отцу, хотя не помнит, что вообще занимал у него. Мужчина просто болезненно убежден, что сын тащит у него его же гроши, а доказать алкоголику обратное тяжело. Томас не по наслышке знает. Парень трет свой живот, кашляя, когда вновь чувствует резкую боль в районе ребер. ?Лишь бы не сломал?,?— вот, о чем думает. Денег на лечение нет.Томасу проще ходить покалеченным, но с деньгами.По вашему, можно было бы дать отпор? Отпор крупному мужчине, когда сам Томас весит меньше всех своих ровесников? Нет. Его сломают пополам. Именно поэтому Томас не спешит атаковать. Он учится защищаться, уворачиваться таким образом, чтобы получить как можно меньше увечий, чтобы была возможность работать.Но проблема не только в пьющем и больном отце, не только в матери, которая работает в какой-то столовке, а все деньги отдает мужу, ведь самой ничего не нужно, кроме как сидеть на скамейке с соседками и сплетничать. Томас живет с людьми, у которых нет цели, которые существуют в своей пустоте, без причины. Именно поэтому он такой же. И ему страшно.Страшно закончить так же, как его родители.—?Вот и наша Золушка,?— Томас даже не может объяснит, почему каждую шутку со стороны Дилана воспринимает без агрессии. Нет, почему О?Брайен не вызывает в нем злости?Томас протирает стакан тряпкой от пыли, улыбаясь вошедшим, и старается не демонстрировать своей непривычной растерянности при виде Эмили. Ему пока тяжело привыкнуть к её присутствию, но он уверен, что справится. Он хочет принять её. Облизывает разбитую после ужина с семьей губу и просит:—?Поверни ключ.От лица Эмили.Я впервые бываю в подобном месте. Высокий потолок, множество столиков, блестящий, уже влажный паркет. Большая часть мебели из дуба. Выглядит богато, хоть это и просто бар. Пахнет пивом и вином, а так же рыбой. Я невольно морщусь, прикрыв нос рукой. Не люблю всё морское, хотя мать постоянно заставляет это есть. Оборачиваюсь, решив подождать Дилана, пока тот копается с замком. Он возвращается ко мне, хмурясь:—?Ведешь себя некультурно, Хоуп,?— улыбается, когда ворчу, складывая руки на груди, но всё равно корчусь от неприятного запаха.—?Вы постоянно бродите после десяти вечера? —?Томас стоит за барной стойкой. Мы подходим ближе, чтобы сесть на высокие стулья, и я только сейчас внимательно разглядываю русого парня. Худого русого парня. Могу предположить, что он весит меньше, чем я. Впалые бледные щеки, тонкие руки, темные при таком освещении глаза. Внешность Томаса очень необычная.Решаюсь сесть на стул, подобно Дилану, чтобы не стоять. Парень, в отличие от меня, чувствует себя комфортно:—?Какая это по счету твоя работа?Смотрю на Томаса. Он много работает? По нему не скажешь. Уж больно хилый на вид.Русый парень задумчиво отводит взгляд:—?Пятая. Меня уволили с той, где нужно было травку у себя держать,?— спокойно признается, вызвав у меня шок, а вот Дилан вполне спокоен:—?Не прошел тест на доверие?—?Выкурил всего пару штук,?— Томас ставит стакан на стол и берет другой, разговаривая непринужденно. —?Мне ещё возместить ущерб надо,?— косо смотрит на меня, прищурившись. —?Что с щекой?Я специально тепло оделась, чтобы прикрыть как можно больше участков тела, но вот шарф не нашла. Касаюсь пальцами ранки, пожав плечами, и радуюсь, что парень расценивает это, как ответ, поэтому возвращается к Дилану:—?Твой отец тебя не ищет?А почему он должен его искать?—?Он уверен, что я вернусь, так что искать незачем,?— О?Брайен стучит пальцами по барной стойке.—?А когда думаешь вернуться? —?кстати, Томас стал разговорчивее. Мне нравится такая перемена в нем.—?Мне нужно где-то пересидеть то время, пока он дома,?— Дилан роется в кармане, видимо, ищет сигареты. —?Он уезжает в эти выходные с Джойс.—?Круто, мне есть, где ночевать,?— тут же пристроился Томас, а О?Брайен и не отказывает:—?Ага,?— сует сигарету в рот. —?Ещё попкорн захвати. Будем всю ночь сплетничать и плести друг другу косички.И они улыбаются. Это со стороны выглядит здорово. Мне нравится такая обыденная атмосфера спокойствия. Никакой агрессии, никаких косых осуждающих взглядов. И что действительно странно?— я чувствую себя участником их разговора, хотя толком не принимаю участия.—?А где тот комок шерсти, который вечно у тебя под кофтой? —?Томас подносит рюмку к носу и морщится, видимо, запах неприятный, поэтому откладывает в сторону, чтобы повторно промыть.—?Относись с уважением к нему,?— Дилан наигранно ворчит, а я изгибаю брови, шепнув, вот только громче, чем хотелось бы:—?Говорит тот, кто дал ему такую кличку…Томас усмехается, соглашаясь с моими словами, а вот Дилан бросает на меня взгляд, притворяясь, что плохо расслышал:—?Что-что?Отворачиваюсь от барной стойки, осматривая зал, и замечаю, что на каждом столе есть какое-то устройство с наушниками:—?А это что? —?смотрю на Томаса, и тот впервые не теряется при разговоре со мной:—?Это ?роскошь?, за которую хозяин бара выплачивает кредит,?— кивает головой. —?Покажи ей,?— обращается к Дилану, и тот вновь бросает на меня взгляд, после чего слезает со стула. Немного неуверенно следую за ним, садясь за тот стол, который выбирает парень:—?В баре и без того играет музыка, но если тебе охота побыть одному в шумном заведении, то можно воспользоваться этим,?— он протягивает мне одну пару наушников, а себе на шею надевает вторую, начиная что-то нажимать на аппарате, который напоминает большой плеер. Разглядываю в руках крупные наушники, взглянув на Дилана, и тот кивает головой:—?Надевай,?— и натягивает на голову свои, оставляя одно ухо открытым, после чего нажимает кнопку со стрелочкой. Я надеваю, невольно дернувшись, ведь музыка заиграла громко, так что парень делает тише, двигаясь на стуле напротив. Держу пальцами большие наушники, уставившись в стол, и начинаю улыбаться, когда неизвестная мне песня становится громче благодаря голосу певца. Поднимаю глаза на Дилана:—?Что за песня? —?я не слышу своего голоса, поэтому не знаю, как громко говорю, но, судя по тому, что парень вновь усмехается, делаю я это довольно громко. Он качает головой, видимо, сам не знает.Опускаю голову, поставив локти на стол, и продолжаю слушать слова, не в силах контролировать улыбку, что так и лезет на лицо при припеве. Мельком поглядываю на занятого своим делом Томаса, убеждаясь в том, что внешность очень даже обманчива. Этот парень довольно сильный. Мне так кажется.Поворачиваю голову, замерев, когда замечаю, что Дилан щурится, уставившись на меня. Проглатываю ком в горле, пытаясь скрыть напряжение, ведь чувствую себя неловко. Нет, не некомфортно, а именно неловко. Одолевает смущение, не дающее контролировать эмоции на лице. Нервно стучу пальцами по наушникам под ритм музыки, расслабляясь, когда вновь близится припев. Мне кажется, именно он?— фишка каждой песни. Без хорошего припева, который обязательно должен вызывать мурашки на коже, и песни нет в целом. Но сейчас мои мурашки вызваны не только хорошим голосом певца, который поет о черном кофе и морском бризе. Меня тревожит то, что мы с О?Брайеном уже больше минуты сидим вот так молча и смотрим друг на друга. Мне непонятно его выражение. Лицо парня расслаблено, он не хмур, как обычно. Он не щурит веки, не сжимает губы. Он вполне спокоен. Просто смотрит. Как и я. Ерзаю на стуле, немного наклонив голову к плечу. Дилан наоборот немного вскидывает подбородок, так же шевелясь, но взгляда не отводит. Мне не хочется этого делать, но я шевелю губами, хотя вслух ничего не говорю: ?Что??.?Ничего?,?— Дилан так же безмолвно отвечает, переплетает пальцы рук в замок и кладет его на стол рядом с плеером. Смотрит. Думаю, я уже свыклась с той мыслью, что могу так долго удерживать с кем-то зрительный контакт. И мне это нравится. Я будто раскрываюсь, становлюсь живой. Такой, как все. И в этом нет ничего странного.Припев. И я вновь не сдерживаюсь, улыбаясь, но тут же подношу пальцы руки к губам, прикрывая их. Немного опускаю голову, но украдкой продолжаю посматривать на парня, который покусывает внутреннюю сторону щеки, быстро скользнув кончиком языка по нижней губе. Его взгляд становится напряженным, но не хмурым. Его что-то явно тревожит, но вряд ли мне удастся узнать о его переживаниях. Дилан замкнут в себе. Возможно, то и есть его верный способ выжить в этом мире.Убираю руку ото рта, ведь музыка становится тише. Вскоре кончится. Жаль, надо узнать, что за песня. Уж больно приятна на слух.Резкая смена ?пластинки??— и в ушах знакомая мне с детства мелодия, после чего я слышу голос Майкла Джексона и не могу сдержать смех. Смеюсь, а Дилан наблюдает за мной, улыбаясь краем губ. ?I am bad??— мне нравится эта песня, но у неё совсем другой мотив. Не то, что у предыдущей песни, и такая смена настроения просто веселит меня. Краем глаза вижу, что Томас приближается к нам, взяв у другого столика стул, поэтому снимаю наушники и, видимо, делаю это внезапно, так как Дилан, который всё это время смотрел на меня, вздрагивает, хоть и незаметно, так же снимая с себя свои. Откашливается, нажав на кнопку ?стоп?, и смотрит на Томаса, который садится сбоку от нас:—?Хорошие товарищи не бросают в беде,?— звучит забавно от человека с половой тряпкой на плече. Я облизываю сухие губы, бросив взгляд в сторону Дилана, и буквально перестаю дышать, замечая, что он так же бросает на меня короткий взгляд, вновь обратившись к другу:—?Поверь, уборка?— не моя сильная сторона,?— кивает на меня. —?И она так же не сильна. Видел бы ты её комнату.—?Хватит оправданий,?— с важностью просит Томас, положив голову на сложенные на столе руки. —?Где рассчитываешь гулять, пока домой нельзя?О?Брайен думает. Поднимает бейсболку, почесав макушку, и хмурит брови:—?Есть одно место, но ехать далековато,?— моргает, окидывая нас взглядом. —?Не хотите на пару дней в Сент-Дейвидс заехать?—?В Сент-Дейвидс? Далековато. Примерно четыре-пять часов езды на машине по одной из трасс,?— Томас удивленно уточняет. —?А кто у тебя там?—?Бабушка. Если на поезде, то больше. Там по М4 за четыре часа добраться можно и то, если без пробок,?— складывает руки на столе, сутуля плечи, и оценивает мою реакцию. А до меня только доходит, что я тоже приглашена, поэтому теряюсь, тут же качая головой в знак отказа, поэтому Дилан хмурится. —?Напомню, что у тебя ни воды, ни электричества нет,?— и его слова заставляют задуматься. Я не боюсь их. Это точно, но пока мое отношение нельзя сравнить с доверием, но… Моя мать неизвестно где, и неясно, когда решит вернуться, так что…Поглядываю на парней, которые спокойно обсуждают идею отдохнуть у моря. Кажется, для них это вполне обыденно, но не для меня. Я никогда не покидала город. И уж тем более не ездила куда-то с друзьями.—?Ну, не знаю,?— Томас наигранно хмурится. —?Не думаю, что наши отношения дошли до той стадии, когда уже можно знакомиться с родными,?— усмехается, когда Дилан закатывает глаза, вновь взглянув на меня:—?Поедешь? —?опять-таки, в лоб. Без лишних слов. И мне трудно принять решение вот так быстро. Мне нужно время. Но его нет.—?Я еду,?— без задней мысли и со спокойным лицом принимает приглашение Томас. —?Своим ходом, так?—?Хочешь, чтобы я у отца тачку угнал? —?О?Брайен переводит внимание на друга, и у меня есть время. Есть секунда, чтобы сразиться лицом к лицу со своим страхом.Мне безумно интересно. Хочется увидеть что-то новое, ведь я всю жизнь брошу по одному маршруту: школа?— дом?— магазин. Мне правда хочется…—?Ну? Там есть еда и душ, и электричество,?— Дилан почему-то долго выговаривает последнее слово, поэтому Томас смеется над ним, а я потираю мокрые ладони, нервно бегая взглядом по столу.Мне чертовски страшно. Но мамы нет. Никто не станет мне запрещать или указывать. Да, пропущу школу, но уж лучше так, чем терпеть одноклассников, выживая до выходных. Никто не узнает. Мама не узнает.Мне безумно интересно.Но боюсь, что пожалею об этом.