Глава 10. (1/1)

—?Терпи, милая.Яркие вспышки света бьют по глазам, приносят неописуемую боль, но та вряд ли сравнима с тем, что в данный момент длинная игла проходит кожу насквозь, заставляя выгибаться от безумной дрожи в теле. Вспышки. Они нескончаемо терроризируют, вынуждают сжимать мокрые от холодного пота веки. Дергает руками и ногами, понимая, что те привязаны к кровати. Обездвижена. Полностью.—?Милая,?— голос родной, теплый, до слез знакомый, но она слышит в нем испуг. Этот ?близкий? человек боится её.—?Держите её шею,?— другой, совершенно незнакомый мужской голос. Хватка горячих пальцев в области плеч и горла, игла входит глубже, а крик, дикий, безумный вопль становится громче, разрывая ушные перепонки всех присутствующих.Вспышка?— и всё смешивается в хаос.Вспышка?— и Её больше нет. Она в темноте. Она?— темнота.От лица Дилана.Не самое удачное начало утра, тем более выходного дня, но мне пришлось встать раньше девяти, ибо Засранец никак не может угомониться. Этот комок шерсти только и делает, что мяукает, лежит на прохладном полу и издает непонятные горловые звуки, будто его вот-вот стошнит. Я тру лицо, ворочаясь на кровати, и сбрасываю с себя одеяло, чтобы немного охладить кожу, после чего, старанием и усилиями, сажусь, сгибая ноги в коленях, чтобы не завалиться назад на подушку, и тру лицо ладонями, убирая влажные локоны темных волос с лица. Жарко. Смотрю в сторону котенка, который быстро дышит, продолжая пищать, так что слезаю с кровати, шаркая босыми ногами к нему. Хмуро разглядываю животное, опустившись на одно колено, и касаюсь его носа пальцем. Горячий. Наклоняю голову, заглядывая в глаза котенка, который смотрит перед собой, медленно моргая, и встаю, быстро идя к шкафу. Стоит показать его ветеринару, так? Засранец явно нездоров. Надеваю футболку, сменив спальные штаны на темные джинсы, обуваюсь. Все свои вещи держу в своей комнате, в том числе и некоторую еду, зубную щетку, полотенце. Да, от этого здесь беспорядок, но мне так легче. Надеваю синюю бейсболку козырьком назад, и вновь подхожу к котенку, осторожно взяв его на руки и уложив на груди, отчего он начинает громче пищать. Это напоминает скуление пса. Выхожу из комнаты, радуясь тому, что не сталкиваюсь в коридоре с жителями сего дома, и спешу вниз, так же надеясь, что мне навстречу никто не выйдет, но надежда, в моем случае, умирает первой.—?Дилан,?— голос отца не такой. Он зовет меня с кухни громко, четко, так, чтобы я точно расслышал. Требовательно и немного серьезно. Хотя, быть может, мне кажется. Я отношусь к нему предвзято, и жизнь мне это не портит.—?Дилан,?— он повторяет, уже повышая голос, поэтому торможу, закатив глаза в потолок, и оборачиваюсь, сделав шаг на кухню. За столом сидит Джойс, которая выглядит так, будто в штаны наложила, так что я мог бы рассмеяться, унизив её, но стою молча, ожидая слов отца. Джизи варит кофе. И да, они бы вполне сошли за нормальную семейку, вот только здесь явно есть лишние. Это я. И мне легче дышать от мысли, что по окончании учебного года я уеду. Из этого дома. Навсегда. И мне не придется тихо пробираться в свою комнату, чтобы не пересечься с мужиком, лицо которого выглядит больше взволнованным, чем злым.—?Присядь, Дилан,?— отец сидит за столом, указывая ладонью на стул рядом с собой, но я лишь искоса смотрю на него, будто спрашивая, в своем ли он уме? И мужчина проникается моим настроем. Точнее, ?ненастроем? на разговор, поэтому скрещивает пальцы рук, положив их на поверхность стола, после чего следует тяжелый вздох, который он дарит то ли мне, то ли своей ?женушке?, что поднимает на него требовательный взгляд, будто уговаривая начать. Котенок в моих руках тяжело дышит, чихая, так что я уже готов развернуться и уйти, но отец открывает свой поганый рот, выдавливая:—?Я хотел обсудить это с тобой ещё тогда, когда встретил в аэропорту, но,?— кашляет, видимо, нервничает. —?Но установить контакт не удалось,?— улыбается так, будто эти воспоминания являются чем-то светлым из копилки наших с ним ?свиданок?, так что я смотрю на него, как на последнего кретина, всем видом даю понять, что его слова мне неинтересны.—?Так вот,?— мужчина смотрит в ответ. —?Я хотел поговорить с тобой о том, что нужно быть более осторожным в общении с людьми, понимаешь?Что? Я кому-то из них нагрубил? Я ж, черт возьми, вообще не контактирую с ними. Что этот придурок несет?—?А это значит, что нужно быть осторожней в выборе человека, с которым ты говоришь,?— он слегка щурит веки, но лицо остается таким же мягким, вовсе не напряженным, а вот Джойс и Джизи перебрасываются взглядами, в которых с легкостью читаю тревогу.Стоп.Я щурюсь, смотря на отца, который, кажется, медленно подводит меня к главной теме его беседы:—?Понимаешь, не со всеми в городе лучше общаться,?— запинается,?— разговаривать… —?смотрит на свои часы на руке, вдруг выдавив для меня улыбку. —?Ты у нас стремишься к общению, но и выбор друзей должен быть правильным, верно? —?он почти смеется, вновь подняв на меня глаза. Пытается сделать этот разговор обыденным, но я не глуп. Взглядом изучаю всех присутствующих, их реакцию на его слова. И понимаю. Они знают, о чем идет речь. Кажется, я сам начинаю догадываться, так что расправляю плечи, усмехнувшись:—?Папка запрещает мне выбирать себе друзей? —?да. Это было первое, что я сказал за такой промежуток времени, и голос мой пропитан насквозь сарказмом и раздражением. Я с удовольствием поиздеваюсь над ним, но сейчас мне нужно отвести Засранца в вет-клинику.—?Нет, что ты,?— отец облизывает сухие губы. —?Я просто хочу, чтобы ты выбирал правильных друзей, всё-таки, это люди, с которыми ты будешь проводить свое время, так что я… —?запинается. —?Я, я переживаю,?— говорит немыслимое?— и я практически начинаю смеяться, вот только сжимаю губы, хмуря брови, ведь в тоне отца мелькает требовательность. Его слова?— это приказ. Вновь бросаю взгляды на Джойс и Джизи, останавливая его на второй, и спрашиваю, словно зная, какая реакция меня ожидает:—?Что тебе сделала Эмили?Рыжая поднимает на меня большие глаза. Она сжимает в руках кружку с кофе, смотрит так, будто я произнес какое-то сатанинское заклинание, будто прямо перед ней сжираю человеческие органы. Да, она смотрит с таким возмущенным страхом, словно я спрашиваю её о наличие девственности. Отец вдруг поднимается со стула. Он успевает хлопнуть ладонями по столу, испугав Джойс, которая вздрагивает, опуская глаза ниже, прячет их от всех присутствующих. Джизи отступает к холодильнику, так же отворачиваясь, и делает вид, что ищет, чем бы набить свой живот этим утром, а я продолжаю спокойно сверлить её спину взглядом, пока отец не вынуждает меня перевести на него глаза.—?Ты слышал меня, Дилан,?— не кажется, что он шутит, а это говорит лишь о том, что этот человек ненормальный. Не в себе. Чертов урод, думает, может правила устанавливать? Придет время?— и я это дерьмо с удовольствием выбью из него.Продолжаю молчать, равнодушно смотря на мужчину, который начинает стучать пальцами по столу от нервов:—?Я говорю это один раз и надеюсь, что тебе удалось уяснить.—?Повтори,?— цокаю языком, удивляясь тому, с каким безразличием протягиваю это слово, сделав шаг к отцу, который стоит на месте, не шевелясь, и не отводит взгляд, четко говоря:—?Ты не должен впредь контактировать с Хоуп.От лица Эмили.Холодный паркет. Холодные руки, холодные пальцы. Голова лежит на твердой поверхности, тело затекло. Странное ощущение пустоты внутри и физической тяжести одновременно. Моргаю, пытаясь избавиться от песка в глазах, и смотрю на дверцу шкафа под раковиной, заставляя себя поднять голову, оторвать от пола. Это дается нелегко, но в следующую секунду, сражаясь в неравном бою с собой, мне удается приподняться на руках и сесть на колени. Кухня залита бледным светом с улицы, что льется в помещение, даря мне необычное наслаждение. Кажется, каждый мой день окрашен в бледные ?пасмурные? оттенки. И это поистине прекрасно. Сажусь, сгибая ноги под собой, и опираюсь плечом на ножку стола, разглядывая то, как за окном ветер треплет сухие листья, срывая их с деревьев и унося высоко в небо. Унося. Почему бы и меня тебе не унести? Но с такой тяжестью это не удастся. Улыбаюсь, растягивая губы. Да, вновь цитирую строчки из этой книги.Слабо хмурю брови, почувствовав, как в висках ноет боль, подобно кошке когтями водит по стенкам черепа, так что приходится подняться на ноги, но от резкой смены положения голова слегка начинает кружиться, так что хватаюсь за стол, чтобы удержаться, и бросаю взгляд на книгу, что лежит на его поверхности. Я вчера зачиталась и не заметила, как уснула? Вполне возможное объяснение тому, что я делаю на полу. Буду придерживаться него.В глаза ударяет яркая вспышка, так что накрываю ладонями лицо, сделав хриплый вздох, и меня клонит вбок, поэтому бьюсь плечом о холодильник, который начинает работать громче.Боль. Это все, что мне удается уловить, прежде чем вновь могу открыть глаза. Она неясная, неописуемая. Просто ?боль?, которая прогремела одновременно во всем теле, не дав узнать истинный источник. Тру лоб, вздыхая, и понимаю, что левый глаз болит сильнее, если начинаю поворачивать голову в разные стороны и глубже дышать, так что передвигаюсь крайне спокойно, без резких движений.Но брожу по кухне недолго, даже не успеваю вновь вернуться к холодильнику за йогуртом, как раздается звонок. Оборачиваюсь, держа ладони на уровне груди, и прислушиваюсь, стоя на месте, пока звонок не повторяется. Шаркаю босыми ногами по полу, выглядывая в коридор, и осматриваюсь, понимая, что дома одна. Стоит написать родителям и узнать, как у них дела в Нью-Йорке. И узнать, когда они вернутся. Мне неспокойно быть одной в этих стенах.Звонок повторяется. Смотрю в сторону двери, медленно направляясь к ней, и мысленно молюсь, чтобы это не были ?дорогие? одноклассники, которые от скуки решили навестить меня. Берусь за ручку, скользнув языком по губе, и смотрю в ?глазок?, резко сделав шаг назад.—?Эй, Хоуп! —?голос за дверью. Я хорошо знаю его, так что отступаю дальше, опираясь рукой на комод, чтобы не рухнуть на пол от бессилия.—?Думала, тебе сойдет это с рук?! —?Джизи. Она там же. И она не одна. Моргаю, пытаясь разыскать в голове, в своих воспоминаниях, что могла успеть сделать ей, чтобы вызвать такое возмущение и злость, но ничего не нахожу, поэтому открываю рот, качнув головой.Кто-то бьет ногой в дверь, поэтому дергаюсь, чуть не падая на пол, и отхожу дальше, продолжая всматриваться в светлый дверной ?глазок?. Слышу голоса парней, но не могу разобрать слов.—?Я знаю, что ты там, Хоуп! —?Джизи не сдается. Черт, что я могла такого натворить?! Не так посмотрела на неё? Дышала в её присутствии? Что не так? Я…Хмурю брови, приложив ладонь к раскалывающейся от боли голове.Я просто не помню. Не помню, что происходило в последнее время.—?Хоуп! —?удар в дверь, кто-то начинает дергать ручку, после чего вновь следует удар. Они в своем уме?!Делаю глубокий вдох, и сжимаю ладони в кулаки, иду в сторону двери, хотя плохо понимаю, к чему подобное приведет. Если честно, вообще не думаю. Не хочу даже предполагать, к чему такое приведет, но… Сейчас я не в том состоянии, да и не хочу, чтобы они выбили дверь, лишние траты для родителей. Те лишь будут лишний раз злиться на меня. И так приношу им много проблем, так что…Касаюсь пальцами дверной ручки, проглотив ком в горле, который мешает мне сделать глубокий вдох, и уже тянусь к замку, чтобы впустить тех, кто пришел явно не с добрыми намерениями, но подобное случалось и не раз. Я примерно знаю, чего мне ожидать, поэтому… Черт, мои собственные рассуждения настолько жалкие, что меня переполняет желание дать этим выродкам убить меня, довести до потери пульса, чтобы вовсе оставить свое бессмысленное существование. Вся моя жизнь?— сплошное разочарование. Я?— некий сгусток, который служит подушкой для биться. Может, в этом и есть причина моей жизни, но таков смысл бытия мне не по душе. Я устаю. И я прекращаю бороться. Гнусь, ломаюсь, падаю в ноги тем, кто с удовольствием растопчет меня. Если раньше я с умением терпела, то теперь этого во мне нет.Просто, убейте меня, наконец. Сделайте такое одолжение.Замок щелкает.***Я буду давиться песком, что Вы пихаете мне в рот.Я буду глотать те слова, что Вы бросаете в спину.Я с удовольствием погибну, ведь цена моей жизни одна из самых низкихОт лица Дилана.Чертов Засранец.Уже вечереет, а я только возвращаюсь из клиники домой, так как это животное проторчало там больше времени, чем я рассчитывал. Кажется, котенок простудился за то время, пока бродил по улицам ещё до того, как его нашел я. Вот, отчего он постоянно чихал. Сейчас Засранец крепко спит, посапывая у меня на груди, а в это время мои ноги готовы отвалиться, ведь не привык проделывать такой путь пешком. Постоянно катаюсь на скейте, даже икры болят. Но в какой-то мере я рад, что этот комок шерсти не болен чем-то серьезным. Ему просто нужно находиться в тепле, а в моей комнате всегда прохладно, так что придется закрывать окна на какое-то время. Черт.—?С тобой одни проблемы,?— шепчу, большим пальцем погладив его мордашку. Иду между домами. Не думал, что путь может тянутся так долго. Успеваю изучить все улочки и убедиться в том, что народ в этом поселке не особо общительный, ведь даже детские площадки пустуют, хотя сегодня довольно приятная погода. Ну, если только для них пасмурное небо и холодный ветер так же приятен, как и мне.Невольно замедляю шаг, ведь внезапно для самого себя вспоминаю, что дома меня ждет отец, который не упустит момента спросить лишний раз, понял ли я его. К слову, нет. Совершенно не понял и не собираюсь понимать. Мне стоило вообще презрительно хмыкнуть и покинуть кухню до того, как он начал толкать свои речи, вот только я сглупил, и теперь не могу остановить поток мыслей.Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду полностью поглощен размышлениям об определенном человеке, о котором даже толком ничего не знаю?Эмили что-то сделала Джизи. Джойс явно боится Хоуп. Отец так же намекает о том, чтобы я прекратил контактировать с ней. Но одновременно с этим никто из них не стремится объяснить свою позицию. Как, простите, вести диалог с такими людьми? Да никак. Пошли они все. Черт, как можно бояться ту, которая сама от любого шороха дергается и отскакивает, будто её бьют током? Это абсурд. Полнейший.Сворачиваю на свою улицу, даже не знаю, радоваться ли тому, что вскоре смогу прилечь на кровать и отдохнуть. В последнее время в моей жизни нет ничего, к чему я могу относится не двояко. Это раздражает, выносит мозг, ведь раньше было проще. Раньше я был полон равнодушия.Засранец чихает, и я решаю спрятать его под ткань кофты, которую успел накинуть перед тем, как выскочить из этого дома, жители которого полнейшие идиоты. Это их замашки. Меня их бред не касается.Останавливаюсь, чтобы аккуратно застегнуть молнию кофты, но приходится отвлечься от котенка и поднять глаза, ведь слышу голоса. Разные?— тихие, громкие, жесткие, грубые, веселые и безмятежные. Стою на другой стороне улицы, немного дальше соседнего от дома Хоуп коттеджа, и всматриваюсь в темные окна. Показалось? Моргаю, вновь одарив котенка вниманием, но опять-таки слышу голоса. На этот раз уверен. Смотрю в сторону дома девушки, видя, как открывается входная дверь, после чего на улицу выходят люди. Я не особо наблюдателен в отношении тех, кто мне не интересен, но могу поклясться, что все они, ну, по крайней мере большая часть,?— это одноклассники, имен которых не вижу смысла знать. Копна рыжих вьющихся волос. Джизи. Она громко разговаривает, идя вместе с ними, спускается по крыльцу, а последний выходящий громко хлопает дверью, спеша за своей ?шайкой?.Хмурю брови, слегка приоткрыв рот, чтобы скользнуть кончиком языка по нижней губе, и ставлю одну руку на талию, наблюдая за передвижением этой компашки, которая, как ни в чем не бывало, выходят за калитку, стремясь вверх по улице, видимо в сторону дома Джизи. Переступаю с ноги на ногу, поправив козырек бейсболки, и делаю шаги в сторону дома Эмили, бросая взгляд то на ребят, то на темные окна. Даже не скрываюсь, поэтому на звук шагов оборачивается Джизи, и я вижу, как её глаза увеличиваются, а губы приоткрываются в попытке произнести какое-то слово, но молчит. Молчит, и отворачивается, как-то испуганно озираясь по сторонам. И эта незначительная деталь заставляет меня ускориться и толкнуть дверцу калитки, не задумываясь подняться на крыльцо, повторно бросив взгляд в спину Джизи, которая начинает подгонять друзей, скрываясь за поворотом. Подхожу к двери и поднимаю руку, сжимая и разжимая пальцы, замявшись перед тем, как постучать, но дверь не заперта, поэтому с тихим скрипом приоткрывается, отчего ветер со свистом влетает в коридор. Темный коридор. Моргаю, оглянувшись по сторонам, и делаю шаг за порог, всматриваясь перед собой:—?Эмили? —?Что они могли здесь делать? Вряд ли Хоуп устраивает вечеринки по субботам для тех, кто чморит её в будничные дни. Прохожу дальше, прикрывая за собой дверь. До самого щелчка, и морщусь от неприятного запаха. Такое чувство, что здесь стухла всевозможная еда, но опускаю это, мысленно молясь, чтобы мне по пути не встретился труп какого-нибудь животного, ведь вонь правда отвратительная.—?Хоуп? —?Вздыхаю, когда котенок чихает. Может, она ушла, но опять забыла закрыть дверь, поэтому эти выродки воспользовались ситуацией и…Шум.Останавливаюсь у двери, что ведет на кухню, и поворачиваю голову, щуря веки. Слушаю. Шум повторяется, но тише, похоже на то, как кто-то босыми ногами хлопает по полу, так что придерживаю одной рукой тело Засранца, а другой тянусь к двери, толкая её. Полумрак встречает меня, но это не вызывает удивления. Я стою на пороге в небольшое помещение, но никого не вижу. Здесь нет ни Эмили, никого другого, кто мог бы издавать похожие звуки, поэтому делаю шаг назад, готовясь хорошенько поругать себя за то, что вошел без разрешения в чужой дом. Вдруг её родители вернутся? Да, они меня тут же в полицию сдадут.Кажется, мне стоит меньше придавать значения тому, что связано с этими ?загадками?. Эта игра мне не по душе, тем более мне крайне надоедает рушить свое сознание догадками. Стоп. Да какого черт меня это вообще касается? Скорее я заинтересован не этой Хоуп, а тем, почему именно её ?избрали? подушкой для битья. Хотя, уверен, что вся история очень примитивна?— она была тихоней, которая разговаривала с дворовыми собаками, поэтому её посчитали странной?— и тогда её судьба была предрешена.Если бы. Ведь вся загвоздка в том, что никто явно не хочет объяснять мне все. Поэтому мне кажется, что-то, что связано с Эмили, это немного сложнее, чем простая история забитой девчонки.Отворачиваюсь, делая шаг в сторону гостиной, но шорох повторяется, и теперь я точно уверен, что звук доносится с кухни, поэтому тут же разворачиваюсь, входя в помещение, и оглядываю его. Взгляд останавливается на столе, который сдвинут к стене, хотя раньше стоял в центре кухни. Шорох повторяется, поэтому делаю шаг вперед, наклонив голову к плечу, и немного сутулюсь, свободной рукой взявшись за край стола, медленно, будто с осторожностью опускаюсь на одно колено, заглядывая вниз. Под стол.И открываю рот.Да, открываю, ведь вижу то, что никак не ожидал увидеть.Эмили сидит у самой стены, колени прижимает к груди, руками держится на ножку стола. Её темные волосы клочками висят, скрывая лицо, но я вижу. Вижу то, что заставляет проглотить язык, потерять дар речи. Взгляд. Светлые голубые глаза кажутся черными, без просвета. Бледные губы сжаты, поэтому она дышит громко через нос, отчего ноздри увеличиваются. И я понимаю. Уже второй раз прихожу к такому выводу, нахожу то самое определение тому, что вижу.Дикая.Зашуганный зверь, который прячется от света и рычит.Стоп.Хмурюсь, прислушиваясь.Да, она тихо, но рычит, будто животное.—?Эмили? —?Отпускаю руку, которой держу котенка, поэтому тот сползает вниз с груди к животу, и тянусь к ней, хотя сомневаюсь, что это стоит делать. И в который момент оказываюсь прав. Эмили рычит на меня, ерзая ногами по полу, и сильнее вжимается в стену. Лямки её майки сползают по плечам, а коленки ободраны, как и локти, будто кто-то таскал её по полу. И видимо делал это, держа её за волосы, ведь, как ни странно, но, привыкнув к темноте, могу разглядеть клочок волос, что прилип к ее потному лицу.—?Ты в порядке? —?Пытаюсь вернуть ей рассудок, разговаривая. —?Это они сделали? —?Щурюсь, настороженно прикусывая губу. —?Эмили? —?Хочу коснуться её руки, но девушка скалит белые зубы, заёрзав, и пинает меня ногами, царапнув короткими ногтями кожу моего запястья. Отдергиваю руку, подняв ладони:—?Эй, тише,?— шепчу, ведь понимаю, что повышенный тон ухудшит ситуацию. —?Эмили,?— моргаю, пытаясь понять, как поступить, но имею дело с подобным впервые, поэтому кусаю и облизываю губы от волнения. Эмили мычит, будто пытается напугать меня этими звуками, чтобы я ушел. Так обычно животные поступают. Вздыхаю, оглядываясь по сторонам, и вновь тяну руку к Эмили, полагаясь, что не может все быть настолько запущено. Она ведь человек, и…Замираю. Боль разносится по телу, будто удар, разряд. Я широко распахиваю веки, уставившись на Эмили, и медленно опускаю взгляд ниже, на свою руку. На запястье. В которое она вцепилась зубами. Тишина. Минутный ступор, из которого я выхожу только благодаря тому, что боль усиливается, ибо девушка сжимает зубы, вонзая пальцы в мой локоть.Проглатываю воду во рту, выдавливая, хотя в голосе не слышна уверенность:—?Эмили, мне больно,?— моргаю, ведь девушка лишь сильнее сжимает кожу зубами, опустив голову ниже, и мычит. —?Эмили! —?Повышаю голос, чувствуя, как пот течет каплями по вискам, и дергаю руку. Да, делаю это зря, но никак иначе мне не избавиться от её ?хватки?. Отодвигаюсь дальше от стола, потирая ладонью кожу больного запястья, и поднимаю глаза на девушку, которая вновь вжимается в стену, шипя. Вдыхаю носом, выдыхаю ртом. Надо сохранить безразличие, которое поможет мне здраво мыслить, но на ум не приходит ничего толкового. Так что сжимаю и разжимаю пальцы руки, вновь потянув её к Эмили, но уже аккуратней, медленней, чем до этого, и останавливаю руку в нескольких сантиметрах от её коленки. Жду. Чего жду? Того, что она ответит. Что она сама прекратит трястись и даст мне помочь ей. Эмили тяжело и хрипло глотает воздух, не поднимает лицо, виском вжимаясь в стену.Вдруг Засранец подает голос. Чихает, отчего девушка вздрагивает, и кусает меня за палец, так что отдергиваю руку, взглянув на ладонь. На коже выступают капли алой жидкости, так что вздыхаю, потирая её, и не останавливаю котенка, который выбирается через низ моей кофты, трясет головой, повторно чихнув. Слышу, как Эмили выдыхает, поэтому не шевелюсь, исподлобья наблюдая за тем, как котенок принюхивается, топая лапками к девушке, которая втягивает воздух через нос, прижав колени к груди. Она немного поднимает голову, смотря на животное, которое подбирается ближе, касаясь носом босых ног. Молчу, внезапно почувствовав успокоение, двигаюсь, садясь у стены напротив, и вытягиваю одну ногу, прижавшись затылком к стене. Засранец видимо узнает запах, поэтому трется мордой о лодыжку Эмили, которая опускает руку, пальцем касается его носика, и прижимается подбородком к коленкам, наклонив голову. Своеобразно играет с Засранцем, и мне становится легче дышать. Пелена безумия отступает. И я вполне чувствую себя адекватным человеком.Смотрю на Эмили, хмурю темные брови, но не от злости. Я чувствую легкую жалость, хотя жалеть людей не в моем стиле. Что эти уроды могли сделать? Как они довели человека до такой дикости?Эмили чешет пальцами пузо котенка, который громко урчит, извиваясь от наслаждения. Я уже не слышу тяжелого дыхания. Не вижу безумных глаз.Шмыганье. Наклоняю голову, видя, как Эмили вытирает щеки, видимо, смахивает слезы, и проводит рукой по спутанным волосам, в попытках пригладить их. Отвожу взгляд в сторону и оглядываю кухню, вынужденно поднимаясь на ноги. На столе лежит книжка, которую я листаю пальцами. Это тетрадь с записями, сделанными от руки. Кажется, именно с ней Эмили все время бродит и читает на уроках. Не уверен, ее ли это почерк, но местами он не разборчив. Открываю страницу, где написано всего одно предложение.Я птица,позабывшая о полете.Бросаю тетрадь обратно и продолжаю бродить, ища щиток с электричеством, но тот расположен в коридоре, поэтому оставляю Эмили, выходя. Нахожу щиток и открываю, подсвечивая себе фонариком телефона.Так и думал. Электричества тупо нет.Ставлю руки на талию, притоптываю ногой и кусаю губу, вдруг почувствовав боль в руке, которую покусала Эмили. Тру кожу запястья, хмуро разглядывая красные отметины от зубов, и поворачиваю голову, слыша шаги за спиной. Эмили стоит в дверях кухни, держа на груди Засранца, который не заканчивает урчать. Могу лучше рассмотреть тело девушки, которая боится взглянуть на меня: её ноги покрыты ссадинами, правая щека опухла, будто кто-то давал ей пощечины, руки усыпаны синяками, ободранные локти и коленки кровоточат. Волосы все так же, несмотря на старания их уложить, червяками свисают на лицо. Эмили пытается убрать мешающие локоны за уши, но лучше от этого не выглядит.Вновь и вновь облизываю пересохшие губы, подыскивая слова, но Эмили поражает меня тем, что говорит первой. И голос ее полон нежного, отчего отвратительного спокойствия:—?Я в порядке.Да, видел я твой ?порядок?.—?Прости, что укусила,?— протягивает Засранца, отчего тот недовольно воротит мордашкой, явно не желая покидать девушку, которая выдавливает одну из самых неприятных и жалких, совершенно некрасивых и кривых улыбок, что мне приходилось видеть. —?Тебе лучше уйти, а то родители скоро вернутся.—?Откуда? —?Спрашиваю, прежде чем подумать. С недоверием сверлю дыру в её макушке, пока девушка опускает голову, раздумывая над ответом:—?Они,?— смотрит не на меня, а сквозь мою грудную клетку. —?Должны вернуться,?— улыбается. —?Уже скоро,?— кивает, будто сама себя убеждает в сказанном.Продолжаю молчать. Смотреть. Эмили кашляет, продолжая держать котенка на весу, поэтому закатываю глаза, сделав к ней шаг, чтобы забрать Засранца, но поднимаю ладони, когда Хоуп дергается, делая пару шагов назад. Смотрит под ноги, хрипя:—?Прости,?— вновь и вновь улыбается, раздражая меня всё сильнее. Беру из ее рук котенка, скользнув пальцами по костяшкам её ладоней. Эмили всего на секунду поднимает взгляд, но тут же прячет глаза, сделав пару шагов к стене.Противоположной от меня.Понятия не имею, что должен сказать. А нужно ли вообще?Хоуп глотает воду во рту, трясущейся рукой указывает на дверь:—?Пока.Нет. Не ?увидимся?, как обычно. И сейчас это странным образом задевает меня. Будто кто-то ковыряет мою старую рану, при этом нанося еще дополнительные порезы. Эмили прижимается спиной к стене, опустив руки, и складывает их на груди, внезапно вспомнив, что под ее майкой ничего нет. Тянет край ткани шорт вниз, отводя взгляд в сторону. Потирает ладонью шею, и откашливается, но ничего не говорит, правда, я вижу, как её глаза наполняются испугом, когда делаю к ней шаг, положив котенка на грудь. А мне не хочется думать. Единственное, о чем думаю, это о жалости. Мне действительно жалко кого-то. Я не жалею людей из принципа, ведь они этого не заслуживают. Да и сама мысль о жалости меня раздражает.Эмили пытается посмотреть на меня, но ниже опускает голову, скрывая глаза за локонами волос. Прислоняет ладонь к своей больной щеке, зажимаясь у стены, пока я торможу напротив, слыша скрипящие половицы под ногами. Девушка тихо дышит, но уже быстрее, чем до этого. Еле заметно вздыхаю, сняв с головы бейсболку, и надеваю на Эмили, которая дергается, подняв на меня взгляд. Удивленный? Обеспокоенный? Не хочу разбираться. Поворачиваю козырьком назад, сам не осознавая, что глажу девушку по голове, даже пускай через ткань бейсболки. На моём лице нет эмоций. Это сейчас не нужно. Нет необходимости в том, что делаю, но стучу пальцем по её макушке, протягивая котенка. Эмили моргает, как-то неуверенно, но берет его обратно. Немного наклоняю голову, вздохнув:—?Держи в тепле,?— почему шепчу? —?Завтра заберу.Эмили пару раз бросает взгляд на Засранца, но кивает, так что убираю руку, предварительно коснувшись её влажных волос, и указываю пальцем на головной убор:—?Это я про бейсболку.Хоуп слабо, но уже иначе улыбается, повторно кивнув, и я отступаю, разворачиваясь. Не задерживаю на ней взгляд, ухожу, но касаюсь дверной ручки, повернув голову:—?Не забудь запереть,?— получаю кивок в ответ, после чего выхожу на свежий воздух, прикрывая за собой дверь, но не ступаю с крыльца на землю до тех пор, пока до ушей не доносится щелчок. Сначала один, затем второй. Смотрю на темные окна, всё-таки продолжая идти дальше.Почему оставил Засранца? Думаю, не стоит оставлять Эмили одну. Если для того, чтобы прийти в себя ей нужен всего лишь котенок, то пускай берет. Все равно хотел сегодня отоспаться, а с этим Засранцем ничего не выходит.Иду по тротуару, прикрывая за собой дверцу калитки.Но, кажется, мне все равно не удастся уснуть сегодня.Ведь в последнее время мой разум терроризируют мысли об одной ненормальной, имя которой Эмили Хоуп.***Девушка лежит на кровати.Девушка смотрит перед собой.В темном, полном тишины, доме.Да, я?— мазохистка.И мне приятна физическая боль, способная временно освободить от той, что живет в моем сердце.