Королева (2/2)

Иногда она боялась, что эта глыба задушит её.Только песни, только Серёгины песни подтапливали этот лёд.– Сколько лет прошло, всё о том же гудят проводаВсё того же ждут самолетыДевочка с глазами из самого синего льдаТает под огнем пулеметаДолжен же растаять хоть кто-тоСкоро рассветВыхода нетКлюч поверни – и полетелиНужно вписатьВ чью-то тетрадьКровью, как в метрополитене –Выхода нет…Она сидела на ступеньках у самой сцены, закрыв глаза, даже, когда песня уже отзвучала, а парни радостно галдели, довольные. И только по наступившей вдруг звенящей тишине поняла – что-то не так.– Ты ж сказала, что пошла на дополнительные по физике, – голос Короля прозвучал над её головой не возмущённо, а устало.– Соврала, – отрезала Жучка, мгновенно подымаясь и расправляя плечи.Король стоял, засунув руки в карманы, и переводил непонятный взгляд с неё на Серёгу, потом опять на неё и на притихших парней. Усмехнулся вдруг:– Выходит, вы не только впятером на одного умеете?– А что, в ментовку пойдёшь? – оскалился Махно.Жучка открыла было рот, но тут обрёл дар речи Серёга:– Дюнь! Ты нас как нашёл? Ты не сердись, я просто боялся тебе сказать, ты же думаешь, что это глупости всё… Ты только не уходи, мы щас ещё одну песню…Он попытался спуститься со сцены, запутался в проводах, споткнулся и кувыркнулся вниз, чуть не сбив Короля с ног. Тот, ругнувшись себе под нос, подхватил брата за локоть:– Не егози, Серый, я не уйду.– Ты давно здесь? Ты слушал? Как тебе? – Серёга взволнованно шмыгнул носом и машинально утёр его рукавом.– Это… – Король помедлил. – Это круто.– Правда? – Серёга просиял.Стоя в стороне, Жучка молча смотрела на братцев Королёвых, чувствуя, как прогрызает сердце проклятый зверёк, и понимала, что надо бежать.Бежать без оглядки.Спасаться, пока не поздно.Ещё не поздно…– Варь, ты тоже не уходи, – Серёга тревожно оглянулся на неё, вновь будто подслушав её мысли. – Ладно? Мы ещё по одной…Ага, накатим по второй…Она только тяжело вздохнула.– Ладно.И осталась стоять у сцены. Король не подошёл к ней, держась поодаль, но она всем телом чувствовала его пристальный взгляд.Когда репетиция закончилась, и ребята помогали звукачу собирать аппаратуру, Жучка вновь повернулась к выходу.И опять не успела.– Ты куда это? – с обманчивым спокойствием осведомился Король.– Ты не уходи только, – одновременно с ним выпалил Серёга, – а то нас мама домой не пустит, а при тебе она постесняется, а потом она его полюбит!Жучка уже собиралась поинтересоваться, что за херню порет будущая рок-звезда, когда Серёга, нырнув за кулисы, торжественно вынес оттуда мохнатый тёмный комок. – Вот! Я нашёл в подвале!Комок потянулся, раскрыл розовую пастишку и тонко тявкнул.Серёга засмеялся.– Серый, ты болен, – заулыбался наконец Король. – Мама нас не выгонит, она нас просто убьёт. Медленно и печально.– Не-а, – уверенно заявил Серёга. – Не убьёт. Говорю же, она его полюбит. Я его назову… мы его назовём… Варь, как мы его назовём?– Песец, – мрачно предложила Жучка.* * *Ольга Васильевна никого медленно и печально убивать не стала. Быстро и весело, впрочем, тоже. Она только поглядела почему-то сперва на Жучку, потом на Короля, потом на Серёгу и, наконец, на Песца, которому это имя пришлось впору. Как влитое.Она присела на корточки и почесала розовое пузо, которое Песец с готовностью выставил, брякнувшись на спину. А, присмотревшись к найдёнышу, покачала головой– Серёжа, его надо хорошенько вымыть и вывести блох. Но сперва нам всем пора поужинать. Мойте руки и к столу.Жучка уже знала, что отнекиваться бесполезно.Ольга Васильевна со светской непринуждённостью разливала чай. Щенок весело чавкал, уткнувшись мордой в миску – хвостик его ходил ходуном из стороны в сторону. Король и Серёга строили предположения, какие породы участвовали в создании Песца, и тоже веселились вовсю. Только Жучке кусок не лез в горло. Она просто не могла глядеть на братьев и смотрела то на щенка, то в свою тарелку. Ещё немного, ещё десять минут, и можно будет слинять. А от Короля она как-нибудь отделается...Наконец Жучка облегчённо отодвинула стул и встала:– Спасибо. Я пойду. А то поздно уже.Ольга Васильевна одним взглядом остановила рванувшегося было с места Короля:– Мальчики, вы сейчас займётесь своей собакой. Андрюша, помоги брату, а то в ванной будет всемирный потоп. И проследи, чтобы он не завернул это сокровище в папин любимый халат. Папа и так будет весьма… удивлён, когда вернётся из Москвы.Серёга надулся, Король неохотно кивнул.Жучка потихоньку двинулась к двери.Но сегодня ей катастрофически не везло.– Варя, мне бы хотелось, чтобы вы проконсультировали меня по одному вопросу. Вы не задержитесь на минутку?А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.У неё противно ёкнуло под ложечкой, и враз пересохли губы. Чёрт, ну почему, почему она так робеет перед этой высокой тонкой женщиной со строгим взглядом задумчивых, серых, как у Серёги, глаз?Не оборачиваясь, Ольга Васильевна стала подниматься по лестнице, ведущей в комнаты. Направляясь за ней, Жучка поймала тревожный взгляд Короля и вскинула голову.Она никогда не уклонялась от боя, не побежит и сейчас.Ей внезапно вспомнился тёмный грязный проулок, в котором она стояла, намертво зажав в кулаке осколок бутылки с острыми краями – одна против троих. Ей тогда было тринадцать.А вот выстояла бы там маменька Короля?Глядя на её прямую узкую спину, Жучка понимала – да, выстояла бы.– Это мой кабинет, – пояснила Ольга Васильевна, пропуская её в комнату, небольшую, но с огромным, во всю стену, окном, за которым сверкали огни порта. Ещё здесь было много цветов, компьютер и кресло-качалка. – Я здесь работаю и отдыхаю.– Вы ведь не в одиночку занимаетесь этим домом? – бросила вдруг Жучка, засунув большие пальцы в карманы джинсов.Ольга Васильевна чуть приподняла тонкие брови:– Нет, конечно. К нам несколько раз в неделю приходит очень хорошая женщина, Наталья Алексеевна, и помогает мне убирать и готовить. Собственно, она присматривала и за Серёжей, когда мы были в Европе. Его же нельзя оставлять одного.О, это Жучка очень хорошо понимала!– А почему вы не взяли его с собой? – вызывающе спросила она.Женщина чуть помедлила с ответом:– Присядьте, Варя… Он не захотел, знаете ли.– А почему он не захотел? – Жучка глубоко вздохнула. Присаживаться она не собиралась. – Почему вы заставили его проверяться на наркотики? Разве вы не видите, какой он?!– Вижу. – Голос женщины был совершенно спокоен, но Жучка успела заметить, как та чуть подалась назад, словно от удара. – Это не мне было нужно. Это предложил директор его школы, там, в Москве. У них... не сложились отношения. Мне была невыносима мысль, что моего сына беспричинно обвинят, и я предложила ему, – а не заставила, как вы думаете.. пройти тест в специальном медучреждении. Он согласился, только чтобы меня успокоить . А я своему сыну верю. Что же касается того, почему он захотел остаться… – Она прошлась по комнате, задумчиво трогая тонкими пальцами многочисленные цветы в разнообразных горшочках. – Он, видите ли, интроверт, и ему больше хочется быть наедине с собою и своим творчеством, чем на светских тусовках, вот и всё.– Я знаю, что такое интроверт, – буркнула Жучка. – Но он был очень одинок, пока…– Пока вы не ввели его в очень интересную компанию, – Ольга Васильевна усмехнулась краешком губ.– Так вас это волнует? Его компания? Я за ним присматриваю, если что. И они… они его уважают и не станут…Взмахом руки женщина прервала её.– Извините, Варя, в данном случае меня волнует не то, что он связался с неподходящими людьми. Он и правда сейчас так счастлив, насколько это для него возможно. – Она снова прошлась по комнате. – Меня в данном случае волнуете вы, точнее, ваше отношение к нему. И к Андрею.Жучка задохнулась. Как будто на ринге пропустила удар в грудь.– Не беспокойтесь, больше никто этого не видит, – продолжала Ольга Васильевна. – Даже они. Я вижу… потому, что это мои сыновья, и я не хочу, чтобы им было больно. А вы можете сделать им очень больно… не одному, так другому.В голове было пусто – до звона. Нужно было ответить, но что? Что?!– Вы… хороший выбор, Варя. Вы стойкая, сильная, целеустремлённая… красивая, наконец. – Женщина вздохнула. – Вы могли бы много раз утонуть, но вы выбрались. Мы собрали данные о вас и о вашей семье.– Какие ещё… данные?! – выдохнула Жучка. Злость помогла ей справиться со смятением. – Да какое право вы…– Это мои сыновья, – с нажимом повторила Ольга Васильевна. – Я ещё раз говорю – вы хороший выбор. Но ведь вы сами ещё… не выбрали. Простите, но я обязана спросить – вы предохраняетесь?Борясь с желанием вылететь вон или разнести вдребезги всё в этой красивой комнате, превратившейся в ловушку, Жучка встала у окна, невидяще глядя вниз, на огни порта, на маяк, на светлеющее вдали море. Потом резко обернулась:– Я не сплю ни с одним из них. А если буду спать – буду предохраняться.– Если? – переспросила Ольга Васильевна и, не дождавшись ответа, продолжала: – У Андрея было много девушек, а у Серёжи – только одна…– А у меня – ни одной! – Жучка вызывающе выпрямилась. – Я не хочу больше это обсуждать. Я могу идти?– Конечно, – Ольга Васильевна отступила в сторону, пропуская её к двери. – Спасибо вам, Варя. За честность.Криво усмехнувшись, Жучка промолчала. В висках стучала кровь, дыхание сбивалось.Как на ринге.Королёвы, два брата-акробата, нервно мялись в коридоре у окна.– Мама! – выпалил Серёга, едва дверь открылась, и ринулся к ним. – Варя не виновата!Это ещё что?!– Я сам нашёл щенка! Это не она, это я! Ты её за это ругала?– Убей меня Бог из рогатки… – пробормотала Жучка.– Твой… Песец здесь совсем ни при чём, – устало вздохнула Ольга Васильевна. – Кстати, посмотри-ка лучше вот сюда.На бежевом ковровом покрытии красовалась лужа, а Песец радостно вилял хвостиком.– Я уберу! – подхватив щенка под мышку, Серёга загрохотал вниз по лестнице. – Щас!– Я пойду. До свидания, – ровно сказала Жучка.И Король, конечно же, направился следом за ней.* * *– Что тебе мама сказала?– Что у тебя было много девушек.– А ты?– Что у меня ни одной не было. Не угорай, а то двину по яйцам.– А ещё что она сказала?– Ещё она не хочет стать бабкой раньше времени. Ну? Чего ж ты не угораешь больше? Веселуха же!– Ну ты ей сказала, что у нас c тобой есть самое лучшее средство от СПИДа – спи один называется?– А тебе что, приспичило совсем? Не терпится?– Приспичило. А тебе что – нет?– Нет.– Гонишь!– Коне-ечно… ты ж у нас великий и могучий, тебе все девки сразу дают, а тут какая-то колхозница выделывается! Ты в навозе стоишь, гоп-стоп-дубай, юбка с разрезом, ты корову доишь, гоп-стоп-дубай, за хвост облезлый…– Слушай, ты что, всё своего Цыгана никак забыть не можешь?– Он-то тут при чём?– Тогда кто при чём? Махно, что ли?– Вали уже домой, а? Заебал.– Кто? Я? Я заебал? Да я и не начинал!– Мне твоя мама запретила с тобой трахаться. От этого дети бывают. Отвали, Король.– Да что ты?Он неожиданно толкнул её на скамейку под облетевшим платаном, крепко прижав плечом к холодным доскам, запустив руки ей под куртку и жадно целуя. Она дёрнулась было, но потом откинула голову на спинку скамьи, бездумно глядя в просторное небо меж корявых ветвей, позволяя его ладоням торопливо блуждать по своей груди, пока не затрещали, отскакивая, пуговицы на рубашке.– Эй! – негодующе выдохнула она, вырываясь из поцелуя.– Подожди-и… – со стоном бормотнул Король, снова ненасытно зажимая губами её рот. Теперь его пальцы нетерпеливо теребили «молнию» на её джинсах.А… не всё ли равно… пускай… пускай…Пускай хоть ненадолго затихнет чёртов зверёк, грызущий сердце.Но если так… она же никогда уже не сможет, она никогда…Мысли отчаянно рвались, путались… а тело само собой блаженно льнуло к горячим ладоням, ласкающим её так грубо, так нежно…Она зажмурилась.Выехавшая из проулка машина вдруг осветила их фарами и остановилась. Хлопнула дверца.– Молодые люди! Ваши документы?Через секунду Жучка уже волокла обалдевшего Короля через весь двор к железной лестнице, соединявшей эту и соседнюю улицы – в городе, расположенном среди гор, такие лесенки были делом обычным. Им ещё что-то кричали вслед, но слов было не разобрать – грохот каблуков по ступенькам заглушил всё.– Это что, менты? – выпалил Король, когда они, задыхаясь, наконец остановились. – Чего они?..– Закон… пятнадцать тридцать девять… – Жучка, согнувшись, уперлась руками в колени, чтобы побыстрее выровнять дыхание.– Чего?– Чего-чего… Несовершеннолетним запрещено появляться на улице после двадцати двух ноль-ноль без сопровождения родителей или лиц, их заменяющих, чего… Не знал, что ли?– Херасе…Жучка фыркнула:– Вот тебе и херасе. Ходи дворами, в центре не обжимайся, и будет тебе счастье.Она шагнула было вперёд, но Король решительно придержал её за плечо:– Ещё хочу… счастья.Глаза его шало блестели, он провёл языком по припухшим губам.– Мы уже пришли, – усмехнулась Жучка. – Это мой двор. И мой подъезд. Не узнал? – Она прыснула, увидев, как разочарованно вытянулась его физиономия. – Так что спи спокойно, дорогой товарищ.– Динамишь меня, Королева?– Что, не нравится? Терпи, силу воли вырабатывай. Пригодится!Он дёрнулся было за ней, но Жучка, увернувшись, влетела в подъезд и торопливо захлопнула за собою дверь с кодовым замком, привалившись к ней спиной.Она ещё беззвучно смеялась, слыша его свирепое тихое чертыханье и удаляющиеся шаги, но внезапно смех перешёл во всхлип.Ещё чего!Она оттолкнулась от двери и стала медленно подыматься по лестнице. «Где-то мы расстались – не помню, в каких городах,Словно это было в похмелье,Через мои песни идут, идут поезда,Исчезая в темном тоннеле.Лишь бы мы проснулись в одной постели…Скоро рассвет,Выхода нет,Ключ поверни – и полетели.Нужно вписатьВ чью-то тетрадьКровью, как в метрополитене:Выхода нет…

* * *Теперь она каждый раз спешила в спортшколу, как на праздник.Разминка, и тренировочный бой, и ещё один, и в душ, и тело воет, а из головы наконец вылетает всё лишнее.Короля бы сюда.Ну не прямо сюда…Жучка сумрачно ухмыльнулась, ероша сырые волосы и небрежно швыряя полотенце на скамейку в душевой.Она снова уже неделю отнекивалась от встреч с Королём после школы, ссылаясь то на одно, то на другое, пользуясь тем, что и у него день был занят под завязку – гимназия есть гимназия.И на репетиции «Чеширских Котов» в ДК она больше не ходилаХорош.Пора завязывать.…Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы…Она как-то заглянула в бабкино Евангелие, аккуратно обёрнутое в старую обложку от её учебника, и прочла всё в один присест.Левий Матфей был реально крут.Ну, после самого Иисуса, ясное дело.Остальные Евангелия были довольно-таки слюнявы, но это…Когда-то в Сети она нашла очередной дурацкий тест, в котором её зацепил один вопрос: «С кем из реально живущих или уже умерших личностей вы хотели бы поговорить?»Если уж ей не суждено было поговорить с отцом и матерью, она бы хотела поговорить с Левием Матфеем.Чтоб большая ладонь на макушке, чтоб тёплое плечо под мокрой щекой, чтоб успокаивающие слова, которых толком не разобрать сквозь собственные всхлипы и сопли, только знать, что тебя понимают и жалеют…Дожилась ты, чува.Снова мрачно усмехнувшись, Жучка подхватила с вешалки сумку и куртку.Дaёпжежтвоюжмaть…На крыльце спортшколы опять мялся Серёга. На сей раз без гитары, зато с Песцом у ног. При виде неё Песец завилял хвостом, а Серёга… тоже практически завилял.Серые глазищи просияли.Жучка глубоко вдохнула свежий вечерний воздух. Ветер дул с гор – к морю.– Ты перестала к нам ходить! И домой, и песни слушать, – не утруждаясь приветствием, торопливо выпалил Серёга, глядя теперь укоризненно. – Я так не могу, понятно?– Чего ты там ещё не можешь? – сипло проронила она, едва шевеля губами.– Мне плохо без тебя, – просто сказал он, и у неё подкосились ноги. – Песни плохо приходят. И Песец скучает.Она только беспомощно покачала головой и наконец пробормотала:– Мне некогда. Извини.– Ты с Дюней, что ли, поругалась? Или на маму обиделась? Мама сказала, что вы просто разговаривали, и что она тебя уважает!– Отстань, а? – буркнула Жучка, пытаясь хотя бы не глядеть на него. – Говорю же – некогда мне, ясно?– Если ты не будешь приходить, – вспыхнул вдруг Серёга – неожиданно, как всегда, – я… я… я тогда буду с пацанами бухать! Для вдохновения!– Попробуй только! – грозно начала она и осеклась, увидев, как он расплывается в торжествующей улыбке.Вот засранец!Схватить за шиворот, сгрести в охапку, тряхануть, как щенка, чтоб язык прикусил, и вжать в перила изо всех сил, и…Вместо этого она подхватила радостно взвизгнувшего Песца, который, ликуя, лизнул её прямо в губы.– Тьфу ты! – сморщилась она, поспешно утираясь тыльной стороной ладони. – Королевская собака, сразу видно!– Молодец, понимает, где самое вкусное… – ленивый голос сзади заставляет её вздрогнуть и выпрямиться.Ну, конечно…– Да отстаньте вы уже от меня! – бросила она через плечо, стремглав слетая с крыльца и оставляя обоих братцев Королёвых и королевскую собаку обескуражено таращиться вслед.…довольно для каждого дня своей заботы…И она позаботится о себе сама. Как всегда.* * *С мартовских сборов в Перми Жучка вернулась, чувствуя, что заболевает. Хрен знает, что это была за фигня, может, какой-то скоротечный вирус, но из вагона она вывалилась уже с температурой, её даже подтрясывало слегка. Тренер Палыч только головой покачал и велел отлежаться.Бабки дома не оказалось. В этом году 8 марта пришлось на субботу, а в такие дни народных гуляний она любила с ночёвкой завеяться к лучшей подруге Зиночке, жившей в пригородном посёлке – чтобы без помех, всласть насмотреться праздничных концертов и «Аншлагов», пообсуждать сериалы и внуков, поделиться народными рецептами лечения всяких хворей, аккуратно вырезанными из газет… в общем, по-старушечьи оттопыриться.С Зиночкой они дружили добрых пятьдесят лет, уму непостижимо просто.Бабка всегда сокрушалась, что у внучки не было подружек, а лишь друзья-пацаны. Как же так, ведь только подруга может понять, подсказать и помочь.Жучка всегда считала девчонок глупыми клушами и рёвами. Толку от них…Она порылась в бабкиной аптечке, пропахшей корвалолом. Нашла залежалыйся аспирин и выпила пару таблеток. Есть ей не хотелось. Голова болела и кружилась, ей качало. Помыться с дороги, и спать, спать…Упав на диван, не расстилая постели, прямо в старом любимом халатике, она начала проваливаться в тяжёлый вязкий сон. И, даже услышав звонок в дверь, решила сперва, что это тоже – во сне.* * *Король ещё раз нетерпеливо нажал на кнопку. Она же дома, точно, пацаны из спортшколы сказали. Он не стал звонить ей на мобильник, предчувствуя, что его опять отошьют. Завернул только по дороге в цветочный магазин.Ну же!Быстрые шаги, дверь распахнулась, и Король обомлел.Он впервые увидел её не в джинсах.И мешковатая боксёрская форма тоже была не в счёт.Желтый, изрядно полинявший, совсем детский халатик был ей тесен и короток, туго обтягивая грудь, а голые стройные ноги под ним были… бесконечными.Он забыл, как надо дышать.– Чего припёрся на ночь глядя? – буркнула она хрипловато. – Сплю я. Болею, блин, не до тебя.Ну да. Не до него. Как всегда.Первая связная мысль больно уколола, но он, всё равно улыбнувшись, вытащил из-за спины два букета.Розы, – белые, жёлтые, алые, – весело вспыхнули в полумраке прихожей.– С прошедшим тебя! Любви тебе, Королева! Моей.– Трепло, – нисколько не смягчившись, а, кажется, ещё больше разозлившись, бросила она. – Ненавижу и праздник этот дурацкий, и цветуёчки всякие. Нашёл тоже мне… да-аму.

Ну и вот, ну и что теперь?– А Ангелина Семёновна где?– В гостях. Тоже празднует. Так что сегодня тебе ручек не целовать, Арамис несчастный…Она небрежно сгребла у него оба букета, не обращая внимания на шипы.– Ты как эти розы, – неожиданно для себя пробормотал Король. – Красивая… и колешься. До крови.– Ага, гони, гони… – проворчала она. – У нас и вазы-то нет. А, вот сюда можно.Букеты перекочевали в две трёхлитровые банки из-под бабушкиных солений.– В комнату к себе поставь хоть, – машинально сказал Король, не отрывая от неё взгляда и понимая, что пропал.Совсем пропал.Хоть бы раз…Хоть бы один раз…Только один…Чтоб она поняла наконец…Кровь грохотала в висках, неистово пульсировала в паху.Король сцепил руки за спиной и стиснул зубы – до хруста.– Вот ещё, вонять будут у меня под носом, – она, тем не менее, взяла один букет и направилась с ним в комнату. Король неотступно шёл следом, задыхаясь от аромата цветов и её тела. Все чувства его обострились, как у зверя. – Ну вот, и куда их? Припёр, постарался… Старатель… Ну ладно, сюда, что ли…Она пристроила букет на подоконнике, шагнула назад, натолкнувшись на него спиной, и он автоматически обхватил её за плечи.– Чего ещё…Она не успела ни закончить фразы, ни повернуться.Почувствовав её жаркое, крепкое тело у себя в руках, Король враз растерял все остатки самообладания, мгновенно одурев.Будто залпом выпил стакан водки.– Тихо, тихо, тихо... – бессвязно зашептал он ей в затылок, стискивая её руки мёртвой хваткой. – Ты же моя… моя… Королева…– Спятил?! – бешено выкрикнула она, пытаясь вырваться.Спятил, да.Совсем спятил.Толкнув её на диван, он навалился сзади, придавив всем весом, вминая её голову в подушку, выкрутив и стиснув одной рукой запястья, коленями прижав её раздвинутые ноги к дивану. Халатик задрался до лопаток, обнажив гладкую гибкую спину. Она билась и рычала, но ни дотянуться до него зубами, ни вырвать руки не могла.Какая же она горячая…Королева, Королева…Её сердце отчаянно заколотилось прямо в его ладони, когда он торопливо смял в горсти её голую грудь.Боже, да за это и сдохнуть не жалко…– Я ж убью тебя! – выдохнула она, будто услышав. – Я ж тебя… не прощу…– Плевать… плевать… – бессвязно отозвался он, запуская пальцы под её простенькие трусики и сдёргивая их одним рывком. – Тебе хорошо будет… не пожалеешь… ещё захочешь… сама... честное слово… подожди… сейчас…Звякнула пряжка ремня.Она вдруг обмякла в его руках, тяжело обвиснув, и он замер тоже.Она вся горела, просто обжигая его.…Болею, блин, не до тебя…

Дрогнув, он на секунду ослабил хватку, и этого ей хватило, чтобы очнуться.Ещё секунда – и он грохнулся на пол, зажмурившись крепко и обречённо.Убьёт или только кастрирует?Или сначала кастрирует, а потом убьёт?..Тишина, только её частое неровное дыхание.Король осторожно приоткрыл глаза. Она стояла у окна, судорожно вцепившись в халатик, порванный на груди. Глаза – в пол-лица – лихорадочно блестели.– Проваливай, – прошептала она запекшимися губами. – Ну?!– Может, хоть шестьдесят девять тогда? – нагло и отчаянно оскалился он – помирать, так с музыкой, терять уже было нечего, всё разом ухнуло в пропасть. – А, Ко-ро-ле-ва?Бешено полыхнув глазами, она схватила с подоконника банку с букетом, и он еле успел увернуться, но всё-таки увернулся.Банка ударилась об косяк, вода, стекло и розы брызнули в разные стороны.Уже на лестнице он начал смеяться, потом смех этот сменился кашлем, а, остановившись в пустом тёмном дворе под платаном, он понял, что плачет.С силой потёр ладонями лицо и уткнулся лбом в шершавый твёрдый ствол.Всё.* * *Бабка, вернувшаяся наутро, конечно, раскудахталась, предлагая вызвать врача, а когда Жучка наотрез отказалась, подступила к ней с мёдом, лимоном, содой и набитыми горчицей носками.Жучка мрачно вытерпела разнообразные пытки.Она не знала, как объяснить бабке кровоподтёки на руках и ногах, но та, привыкшая уже к травмам,которые внучка приносит с ринга, ничего не спросила.Этот удар уложил Жучку так, как на ринге не укладывал ни один.Нокаут.Она провалялась весь день, бездумно уставившись в потолок, покорно глотая бабкины снадобья и время от времен проваливаясь в глубокий сон без сновидений.Наутро она решила, что хватит пиздостраданий, и побрела в душ, попросив бабку перестелить ей постель и проветрить комнату.Чёртов халатик отправился в мусорное ведро, а она, натянув футболку и шорты, опять без сил свалилась на свой диван, вяло подумывая, не поискать ли какую-нибудь книжку в груде своего детского старья.Она любила перечитывать те книги, которые проглотила ещё в первом классе. Соловьёвскую «Повесть о Ходже Насреддине», например. Или «Дорога уходит в даль». Или «Тома Сойера»…О! Точно! Как тётя Полли лечила Тома Сойера, вот самое то.Когда раздался звонок в дверь, она только отчаянно крикнула: «Ба, никого не пускай!» и заскрипела зубами, услышав невнятные голоса в прихожей.Потом кто-то осторожно постучал в дверь её комнаты.Если это Король с корзиной роз, то живым он уже не уйдёт.А розы она запихает ему в задницу.Но это был не Король.– Если вы не хотите меня видеть, Варя, я уйду, – тихо сказала Ольга Васильевна.Жучка не хотела. Но…– Войдите, – кашлянув, сипло отозвалась она.Та вошла, и, остановившись возле дивана, нерешительно огляделась в поисках стула.Жучка следила за нею из-под полуприкрытых век, не собираясь ей помогать.Откинув простыню, женщина наконец примостилась на краю дивана и тихо спросила:– Как вы?Вести светскую беседу Жучка тоже не собиралась.– Отлично! Завтра пойду в гимназию. Вас интересует, не подам ли я заяву в ментовку? Не подам, не волнуйтесь.– Как вы догадались, что я всё знаю? – спросила Ольга Васильевна, глядя на свои изящно наманикюренные пальцы с парой тонких колец.– Вы бы иначе не пришли! – зло выкрикнула Жучка. – Забеспокоились за сыночка, вот и явились! Просить за него будете или подкупать?– Если вы хотите обратиться в милицию, то это правильное решение. Я вас отговаривать не собираюсь.– Что? – Жучка растерянно моргнула, не веря своим ушам.– Я пришла извиниться перед вами, Варя, – тихо сказала Ольга Васильевна и прямо посмотрела ей в глаза. – Я плохо воспитала своего сына. Простите меня. Простите нас, если можете.Жучка судорожно сглотнула.Не дождавшись ответа, женщина продолжала:– Он говорил, что… ничего не успел с вами сделать. Это правда?– Правда, – прохрипела она, криво усмехнувшись. – Пожалел. Завис. А у меня хорошая реакция.– Пожалел, значит… – повторила Ольга Васильевна, снова переводя взгляд на свои руки.– Как вы узнали, что… – Жучка закашлялась, и женщина, оглядевшись, протянула ей стакан с остывшим чаем, стоявший на столе.– Мне позвонил директор гимназии и сообщил, что Андрей приходил забрать документы. Ему их, конечно, не отдали. Его вчера не было целый день… ни дома, ни в школе… но вечером он всё-таки пришёл домой. Мы поговорили, и он рассказал… как обошёлся с вами.– Я дура, – выпалила вдруг Жучка. – Нельзя было ему открывать, да ещё и в этом халате… – и пояснила под её недоумённым взглядом: – Выбросила халат. Я температурила, не соображала толком. А мужики – они ведь не всегда за себя отвечают.– Мужчина всегда отвечает за себя и за тех, кого он защищает, на то он и мужчина, – спокойно возразила Ольга Васильевна. – И я надеялась, что Андрей когда-нибудь станет именно таким. А Серёжа – никогда. Он чуткий, ранимый и талантливый мальчик… но он навсегда останется мальчиком. Его всегда надо будет опекать. Нянчить. И он не любит ничего и никого, кроме своих песен.

Жучка открыла рот, чтобы возразить, но Ольга Васильевна только покачала головой:– Вы же знаете, что я права.– Да…– прохрипела она, закрывая глаза и откидываясь на подушку. Прохладные тонкие пальцы коснулись её руки.– А вот Андрей любит вас. Поверьте, я это знаю. Вы для него не просто красивая игрушка, интересная и яркая… не просто достойный противник. Хотя и это тоже есть, конечно. Но вы ему очень дороги, Варя. Может быть, дороже всего на свете.Жучка молчала, по-прежнему не открывая глаз, боясь, что слёзы, от которых саднило в горле, прорвутся наружу, и она уже не сможет их остановить.– Он получил свой урок… не знаю, выучил ли, но надеюсь на это, – проговорила Ольга Васильевна почти шёпотом. – Если вы сможете, то… пожалуйста, простите его.– Как?! – выкрикнула Жучка, рывком садясь на постели. Голова закружилась, и Ольга Васильевна быстро придержала её за плечо. – Я его… придушу, когда увижу!– Душить – это лишнее, –сказала женщина серьёзно. – Набейте ему морду, вы же умеете.Жучка только захлопала глазами, потеряв дар речи.– Он, впрочем, уже получил по морде – от меня, но я это умею плохо, – невозмутимо продолжала Ольга Васильевна. – Я не профессионал.Жучка уткнулась лбом в свои колени и засмеялась, уже не обращая внимания на слёзы, заструившиеся по щекам, наконец-то чувствуя, как медленно тает замёрзшая внутри ледяная твёрдая глыба.Тает, вытекая вместе со слезами.Лёгкая рука легла ей на макушку, приглаживая растрёпанные вихры:– Вы не заметили, Варя, но у вас за дверью валяются осколки стекла. Я уберу, пока вы на них не наступили. И ещё я там принесла клюкву, а Ангелина Семёновна обещала сделать клюквенный морс. Это очень полезно. И вкусно.Жучка только обессилено мотнула головой.– Отдыхайте. И не торопитесь в гимназию. Никуда она не убежит…. Мы с Ангелиной Семёновной попьём чаю на кухне. До свидания.Дверь тихо закрылась.– До свидания… – пробормотала Жучка, сворачиваясь калачиком под одеялом.Она подумает обо всём этом потом.Потом, потом….…Вы ему очень дороги……Дороже всего на свете…* * *Ещё через три дня, – Жучке казалось, что прошло три недели, как минимум, – она поняла, что пора.Была суббота. И в три часа Серёгина группа давала свой первый концерт в ДК. На местных сайтах висели объявы.Ключ поверни – и полетели…Жучка сильно похудела за время болезни – глаза в зеркале стали ещё больше, лицо заострилось, и резко проступили скулы. А волосы как-то быстро отросли, превратившись в шапку коротких кудрей, чего она им раньше не позволяла.Привет, незнакомка.Пусть тебя не узнают.Поразмышляв немного, она раскрыла томик Куприна, где держала заначку на чёрный день.Чёрный он будет или какой – там посмотрим.Держи удар, будь собой, а план война подскажет.Жучка наконец подключила мобильник, мёртво провалявшийся в сумке все эти дни, спокойно стёрла сообщения и информацию о непринятых вызовах.Гори огнём.Она нашла номер, взятый когда-то у Короля.– Серёга… Ну, я. Ну и чего ты орёшь? Болела просто. Да всё пучком. Приду, куда ж я денусь, надо ж посмотреть, как тебя будут на тряпочки рвать… На сувениры. Да, опять бамбарбия кергуду… А Король придёт? Обещал? Ясно. Тогда пока.Пока-пока-покачивая перьями на шляпах…Что ж, мушкетёры короля, оружие – к бою!Она раскрыла эйвоновский каталог, который ей всучила какая-то девчонка в универсаме ещё до этих чёртовых праздников. Телефон вашего консультанта… ага, вот.– …А если я куплю у вас эту самую большую вашу палитру, палетку… вы мне покажете, как правильно краситься?…Твоюжежмать, сколько всякого барахла в этих сраных бутиках! И какой нормальный человек захочет болтаться здесь часами и выбирать?!Жучка решительно подошла к скучающей блондинистой продавщице, немедленно принявшей охотничью стойку:– Здрасте, девушка. Я хочу сменить имидж. Цены ваши вижу. А вы видите меня. Подскажите что-нибудь. Пожалуйста.…Бежевые сапоги чуть ниже колена, бежевая юбка в складку – чуть выше, и ветер ещё задирает подол, обнажая полоску чулка, и песочная блузка полурасстёгнута, и алый топ под нею, и белый жакет-болеро сверху.Болеро, куды деваться! Равель нервно курит под лестницей.– …Ну вот, – довольно сказала эйвоновская консультантша, Маргарита Викторовна, уверенно коснувшись пальцами её подбородка. – Так вы никогда раньше не красились?– Синяки только замазывала, – пожала плечами Жучка и прыснула, увидев, как округляются глаза консультантши.Я иду Арбатом к мужикам в гараж, у меня под глазом перманентный бланш, а моя наколка – ветер и броня, не видала в жизни толку – полюби меня!Она, прищурясь, глянула сверху в бесконечную сияющую морскую даль и сбежала по ступенькам ко входу в ДК.* * *– Голос дрожит,Хлопнула дверь – это ветер,Держась за края,

До размеров Вселенной

Сужая зрачки,На рубеже этих сумрачных тысячелетийПо горло в водеНа дрейфующей льдине ждут рыбаки.Но ты пой мне еще,

Что я могу изменить,

Направляемый собственной тенью,

Давным-давно предупрежденный о том,

Что начиная обратный отсчет.Любой, имеющий в доме ружьё,

Приравнивается к Курту Кобейну,

Любой, умеющий читать между строк,

Обречён иметь в доме ружьё.Пой мне еще…Он пел.И ему подпевали.Зал ДК был едва освещён, но даже в этой полутьме Жучка ясно различала, как блестят глаза тех, кто торчал у сцены – собственно, все там и торчали, у сцены и в проходах, как магнитом притянутые.Она глядела на Серёгу, чей хрипловатый голос резал сердце по-живому, но…Но это было уже неважно.Она чувствовала лишь какую-то странную гордость.И желание – уберечь, загородить, прикрыть.И насмешливую жалость к девочкам, застывшим возле сцены, вытаращившим глаза, полные слёз.…ничего и никого, кроме своих песен...

Чей-то напряжённый взгляд тронул её – как рукой, и Жучка, вздрогнув, обернулась.Король стоял, прислонившись плечом к стене, и в упор смотрел на неё, – руки в карманах потёртой кожаной куртки, лицо осунулось, рот плотно сжат.Они смотрели друг на друга, как два незнакомца, узнавая с трудом.Потом она качнула головой в сторону выхода, и он кивнул.В спину ей бил Серегин голос.– Пой мне еще,

Я просто знаю,Что в последний момент,

Когда тебе никто не поверит,Прохожий на остановке возьмет

И укроет тебя под плащом.

Дома задрожат при появлении трамвая,И когда откроются двери –

Пой мне еще,Пой мне еще,Пой мне еще…

* * *– Пошли, – решительно сказала Жучка, едва шагнув на крыльцо. И устремилась вперёд, не оборачиваясь, но по-прежнему чувствуя его взгляд.Она знала, куда надо идти.К морю.Когда они спустились с мостика через впадающую в море речку, Король впервые заговорил:– Это… что?Размеренный грохот, похожий на грохот скорого поезда, который они уже слышали, приближаясь к мостику, с каждым их шагом всё нарастал и нарастал.Жучка хмыкнула:– А ты никогда раньше не слышал, что ли?Он растерянно покачал головой.– Эх ты! Это же шторм! Давай, пошли, быстрей!В ней подымалось и подымалось, разгораясь, яростное ликование.Такое же яростное, как громады волн, обрушивающиеся с размаху на берег и откатывающиеся назад, чтобы вновь обрушиться.Она вылетела прямо к полосе прибоя, и следующая волна окатила её с головы до ног, но она устояла.Король, задыхаясь, схватил её за плечо и проорал в ухо:– Куда?! С ума…Следующая волна сбила с ног их обоих, закрутила и поволокла по гальке.Король крепко держал её обеими руками и незамысловато ругался, а она только хохотала.Ещё волна!На этот раз они устояли.Ещё!Король тоже захохотал, как сумасшедший, исступлённо прижимая её к себе.Следующая волна была самой огромной, и их зашвырнуло дальше всего.Когда они торопливо выкарабкались и отбежали подальше от прибоя, то уже не смеялись.Жучка посмотрела прямо в мокрое лицо Короля, и тот, прикусив губу, ответил её таким же прямым взглядом.Они стояли и смотрели друг на друга, мокрые насквозь, до нитки.– Пошли! – опять решительно сказала она. – Быстрее, а то замёрзнем.Они шли очень быстро, поднимаясь по едва заметной тропинке на обрыв, потом – вдоль него, а потом ещё глубже – в горы.– Мы куда? – запыхавшись, крикнул Король.– Увидишь, – бросила Жучка на ходу, нетерпеливо оглянувшись на него – поспевает ли. Чёртовы моднючие сапоги заскользили по камням, она, взмахнув руками, попыталась удержать равновесие, нога подвернулась…Король успел ухватить её сзади за жакет. Ткань жалобно затрещала, но выдержала.– Давай руку! – гаркнул он.Через минуту они уже стояли на тропинке, едва переводя дыхание. Жучка вытерла рукавом лоб, шагнула вперёд и пошатнулась. Он поймал её под локти:– Что? Нога?Она только кивнула, тяжело дыша. Наступить на левую ногу было невозможно – боль пронзала до макушки.Король быстро огляделся и усадил её на валун рядом с тропинкой:– Дай посмотрю.Расстегнув «молнию» на сапоге, он бережно ощупал сильными пальцами распухавшую на глазах лодыжку. Жучка сжала зубы.– Ч-чёрт! – ругнулся Король. – Вроде не вывихнута, но связки порваны небось. – Он, морщась, поглядел в её бледное лицо: – В больницу надо.Жучка упрямо покачала головой:– Замотай чем-нибудь потуже. Мы почти пришли.– Да куда пришли-то?! – простонал он, запуская пятерню в свои растрёпанные волосы. – Зачем?– Затем, – отозвалась она твёрдо. – Порви какое-нибудь шмутьё…– Без сопливых скользко, – огрызнулся Король, сдирая куртку, сырую рубаху и, наконец, футболку. – Здравствуй, здравствуй, пневмония…Жучка фыркнула и отвернулась, украдкой глянув на него, когда он опять начал одеваться.Продолжая чертыхаться, он, помогая себе зубами, разодрал футболку на полосы, и останки её сосредоточенно запихал в карман куртки, мрачно бросив:– Ещё пригодится…– Да ты запасливый, оказывается… – срывающимся от сдерживаемого смеха голосом откликнулась Жучка. – Хозяин…Несмотря ни на что, всё то же яростное ликование бурлило в ней, как прибой.– Иди ты… – буркнул Король, пристраивая её ногу себе на колено. – Разговорилась. Того и гляди без ноги останешься, а туда же – разговаривает…– Одна нога у ней была короче, другая деревянная была, – продекламировала она и, осёкшись, опять стиснула зубы.– Больно? – Король вскинул тревожные глаза. – Ойкнула бы, что ли, для приличия.– Не дождёшься… – выдохнула она, потом осторожно пошевелила ступнёй. – Порядок, доктор Хаус. Пошли. Ты что делаешь?Он расстегнул и отбросил второй её сапог, подхватывая её на руки:– Танцую, бля.– Не дотанцуйся смотри, – пробормотала Жучка, на миг прикрыв глаза.– Помолчи, а? Куда дальше?– Вон, за скалу…Заходящее солнце всё ещё ярко освещало полускрытую ветвями разросшихся деревьев землянку с бревенчатой крышей.И поляну перед ней.И костёр на этой поляне.И троих парней, которые вытаращились на них, разинув рты.* * *Король замер, тяжело дыша.– Ты их знаешь?Жучка помотала головой. Сердце быстро забилось, и все инстинкты закричали об опасности.Глупо было рассчитывать, что ей одной известно это место – старая, ещё с войны, землянка близ берега. Тем более, что иногда, приходя сюда, она находила тут запас спичек и дров в жестяной печурке. Просто сейчас ведь был не сезон для отдыхаек – середина марта…Всё это бессвязно проносилось в её голове, пока они с Королём молча смотрели друг на друга и на подступавших к ним парней.– Ты нам эту птичку принёс? – хмыкнул самый высокий из них. – Положь и уёбывай.Остальные засмеялись. Младший был совсем пацан – лет тринадцати, не больше. Она их не знала – небось приезжие из Краснодара, гопота, выбрались к морю на денёк.– Сапоги зря бросили, – пробормотал Король себе под нос, осторожно ставя Жучку на землю.– Насрать, – она подняла голову, вздёрнув подбородок. – Отобьёмся.– А то! – отозвался он почти беззаботно, сунув руку в карман куртки и прижавшись к её плечу своим.И тут она поняла, что действительно может всё – если с ним.Морской ветер взметнул её волосы, и в крови запел чистый адреналин, требуя боя. Она усмехнулась по-волчьи, глядя, как, замявшись, затоптались на месте чужаки:– Чего встали? Ну?!Парень пониже дёрнул старшего за рукав куртки и прошептал ему что-то на ухо. Тот исподлобья воззрился на неё и вдруг нерешительно спросил:– Ты… Жучка? Варвара Жукова, что ли?Она молча кивнула, встретившись с ним напряжённым взглядом.– Я на тебя ставил, – объявил вдруг тот так радостно, будто хотел обрадовать и её.– Я выиграла? – поинтересовалась Жучка как можно спокойнее.– Ага. Я десять штук поднял на тебе. Ты классно дерёшься!– Мало поднял, – пробурчала Жучка, не собираясь расслабляться.Парень выставил руки ладонями вперёд:– Мы… другое место себе найдём, если тебе надо, – он покосился на Короля и повторил: – Ты классно дерёшься.Чужаки скрылись за выступом скалы, но они с Королём стояли ещё долго, пока солнце не опустилось в море. Вспыхнул последний луч, и наступила полутьма.– Не вернутся? – нарушил молчание Король.– Здесь тебе не Москва, – не сразу отозвалась Жучка. Её начало потряхивать после миновавшего напряжения – гормон сыграл неслабо. – У нас всё честно.Король держал её за плечи, глядя в лицо – близко-близко:– Мы спина к спине у мачты, против тысячи – вдвоём?

– Против тысячи бы отбились? – прищурилась она.– А то! – он закинул голову и засмеялся, и тогда она, притянув его к себе за волосы, цапнула за нижнюю губу, и, не давая опомниться, повалилась вместе с ним на землю, расстёгивая на нём куртку и рубашку, дёргая «молнию» на джинсах, впиваясь губами и зубами в скулу, в шею, в плечо….Король всхлипывал, стонал и смеялся.– Убить меня хочешь? За этим сюда привела?– Хочу! – она снова вцепилась ему в волосы и с наслаждением потрясла. – За этим!Он на секунду перехватил её руки:– Если потом простишь – убивай!– Я только одного не прощаю, запомни, – прошептала она ему прямо в губы. – Предательства.Она небрежно содрала с себя дорогие тряпки, сегодня купленные. Впрочем, они уже не были дорогими, а были просто тряпками.Распростёршись на земле, Король смотрел на неё снизу вверх так, будто впитывал её глазами. Потом осторожно протянул руку и провёл пальцами по её щеке, до уха, вниз по шее, очерчивая ключицу, к вершине груди, ко впадинке пупка.– Я умру за тебя, Королева, – сказал он просто.– Я умру за тебя, – отозвалась она эхом.А потом всё было так тихо-тихо, так бережно и нежно, что она, крепко зажмурившись, качалась, будто на волнах в штиль, соскальзывая от одной волны к другой, и опускаясь, и подымаясь, и начиная невольно торопиться, и он, успокаивая, легко касался губами её шеи, и это повторялосьи повторялось, пока наконец не нагрянул шторм. И она закричала, вторя его стонам.Когда всё схлынуло, она так и лежала, обессилев, поперёк его груди, чувствуя, как его пальцы перебирают её волосы.Повернувшись, он ткнулся носом в её висок.– Как насчёт пневмонии?– В землянке есть печка, – сонно отозвалась она.– Ты этот.. квест… мне устроила нарочно?– Ну…– Ты всё это… для меня… нарочно?– Ну…Король сел и сгрёб её с земли, устраивая у себя на коленях:– Драться ж мы ещё будем?– А если будут драться слон и кит, кто кого переборет? – Она положила подбородок ему на плечо, слушая, как бьётся его сердце, греясь в тепле обхвативших её рук.– Ну… – он открыл рот, и тут где-то в груде их одежды глухо зазвонил мобильник.– Мама! – заорали они, переглянувшись.Жучка лежала, уткнувшись лицом в траву, пока Король, чертыхаясь, шарил по карманам, что-то путано втирал Ольге Васильевне,а потом сердито ворчал, снова притягивая её к себе. Море шумело под обрывом, костёр догорел, и пахло дымом, а она глядела в огромное ночное небо, раскинувшееся над ними, и точно знала, что пусть и против всего мира – она не одна.А может быть, мир не против неё?Может быть?..Король подхватил её на руки, и тогда она засмеялась.Тексты: группа «Сплин»7.12.2011 - 18.12.2011