1 часть (1/1)
Миша вздыхает и быстро хлопает пышными ресницами; Егор уверен, что глаза его застелены туманной дымкой-пеленой из слёз. Парень сидит на подоконнике, прикусив губу, смотрит в окно и грустно приулыбается.– Ты любишь осень? – Дружинин спрашивает тихо, почти шепотом, не надеясь на то, что это хоть как-то выведет танцовщика из его состояния. Миша снова вздыхает, поворачивает голову и усмехается:– Я родился осенью. Конечно же нет.За окном, казалось, прекрасная погода: тучи над Москвой наконец-то прояснились, а стрелка термометра, пробиваясь через терни холодного ветра, упорна лезла вверх. Дружинину тошно видеть такого Мишу. Ну точно Пьеро. – А ты? – Килимчук поудобнее устраивается, сильнее на стену у подоконника облакачиваясь, да только взгляда не отводит – смотрит вмиг прояснившимися глазами сильно. И тут же снова быстро моргает, смахивая набегающие слёзы.Егор хочет сказать ?а я тебя люблю?. Но молчит. Мишу хочется прижать к себе, обнять и не отпускать никогда. Он же юный совсем, мальчик-солнце, мальчик-счастье. В нем ведь всё прекрасно: и угловатое тело с выпирающими ключицами, где сейчас красной гроздью россыпь егоровых ласк, и этот п-о-т-р-я-с-а-ю-щ-и-й украинский акцент, и привычка танцевать у плиты.– Знаешь, я боюсь, – парень улыбается, но так грустно, что до тошноты доводит. Егор не глупый, Егор всё ведь понимает. И состояние такое понимает, и настроение понимает. Миша – мальчик-фарфор; дунешь – развалится. Поддержка есть, но не достаточно. Все эти ?ты здесь по блату? рано или поздно должны были задеть. Жаль, что сейчас – за день до второго концерта.Мужчина медлит секунду, а потом быстро подопечного за руку хватает и валит на кровать, по-хозяйски поджимая под себя. А дальше целовать-целовать-целовать, пока из легких весь воздух не выйдет. Да и не случится этого, у них ведь кислород теперь общий, один на двоих. Тело уже до боли родное, ужасно знакомое. Здесь – родинка, которую Дружинин всегда обходит стороной: мало ли что. За нею крохотный шрам из детства; Егор трепетно прикасается к нему губами, чувствуя, как Миша, всё еще напряженный, спускает руку на плечо, ощутимо сжимая. ***Миша вздрагивает, отгоняя из разума сцены вчерашней ночи перед выходом на сцену. Смеяться и шутить утром, перед началом съемок, было невозможно тяжело. И он надеется, надеется, как наивный мальчик, что Егор всё видит. И всё простит.Поэтому разрешает себе сломаться на сегодня.Мигель резко выдает ?тяжеловат?. А Миша глазами ищет поддержку у Егора, сам не понимая, нашёл или нет.А Егор давно уже понял, что ему не так важно, как станцует Миша в этот раз. Важно, что после этого он снова упадет в его объятия и запустит руку в зачесанные назад волосы, ероша прическу.И будет уверен на все сто, что сможет убрать хандру. Навсегда.