Кости (1/1)

Много лет назад у соседей была собака. Черри. Милая дворняга из крупных. Сторожевая. У неё был широкий ошейник. Без бирки с именем, но с тяжеленной цепью. Тогда она казалась якорной. На Майлза Черри никогда не лаяла. Стояла молча и смотрела, подняв хвост. Глубокими карими всё понимающими глазами она следила, как малыш поднимается по лестнице веранды, прижимая к груди тяжёлый для маленького мальчика горшок с землёй, рассыпая часть по белёным доскам, открывает дверь с сеткой, встаёт на цыпочки поворачивая круглую ручку скрипучей внутренней двери, и входит в дом. Мама говорила, что Черри как воспитательница в детском саду. Не как те страшные тётеньки с макияжем травести-див, а как самая настоящая воспитательница. Черри редко лаяла и всегда стояла на прямых лапах. - Она следит, - говорит мама.- А зачем она следит? – спрашивает маленький Майлз, с интересом рассматривая аккуратный свёрток у себя в руках. Из свёртка пахло не съедобно.- Она следит, чтобы всё было в порядке.- М-м, - кивает головой Майлз и открывает калитку соседнего двора. – Привет, Черри.Собака поднимает уши и смотрит на него. Она смотрит прямо. Не гавкает, не виляет хвостом. Отстранённо наблюдает.- Мама сказала, что это тебе, - Майлз подходит к её миске и ставит свёрток на землю. Разрывает бумагу.Черри дёргает ухом. Нет, Майлз не боится Черри. В конце концов, она никогда ничего плохого ему не делала. Просто остерегается. В конце концов она большая сторожевая собака. Она и должна внушать опасения.В миску падают телячьи кости.Крупные. Ещё с кусочками мяса. Майлз подбирает остатки бумажного пакета и отходит от миски.Тогда Черри провожала его взглядом до калитки. И дальше.Она стояла так, подняв уши до тех пор, пока Майлз с мамой не вошли в дом. Как памятник.А потом пришли соседские мальчишки. Они кидали в Черри камнями. Завывали и улюлюкали, а Черри, брызжа пеной из пасти, рвалась с цепи. Глаза у неё были безумные. Ещё пару раз Майлз приносил ей кости или кусочки ржаного хлеба. Черри не вставала. Она лежала возле будки, даже не поднимая тяжёлую голову с перепачканных грязью лап. Шерсть на её боках висела клоками. Кое-где виднелась запёкшаяся кровь. Выступали рёбра. Майлза, мальчика того же возраста, как её обидчики, пахшего молоком с той же фермы и печеньем из той же муки, она не трогала. А через неделю она умерла. Взрослые говорили, что она болела, но Майлз отчётливо помнит красную лужицу с белыми кружочками. Возле её огромной головы с острыми ушами. Прямо под якорной цепью.