Часть 3 - 12 (2/2)
Из-за спины высокого человека, который только что жестоко разрушил семью и беспощадно решил судьбу ещё несовершеннолетнего парня, выступили двое. Здоровые и широкоплечие японцы, с ухмылками дьявола, которому пообещали сладкую душу.
- Посмотрите, какой милый. Просто очаровашка.Чего именно от него хотят, и как он будет отрабатывать долг, парень понял сразу, как только за человеком-акулой захлопнулась дверь. Сильные ладони схватили его за тонкие запястья, не позволяя шевелиться или брыкаться. Тот, что был помощнее на вид, сел на него сверху, вдавливая худенькие бедра в мягкую постель.- Он ещё такой юный. Поаккуратнее с ним.
- Да какая разница! Между ног все одинаковые!- Ты здесь не один, не забывай.
Так они спорили ещё некоторое время, пока сдирали с дергающегося парня школьную помятую форму. Пуговицы разлетелись по простыне и покатились по полу. Эти бесполезные кружки пластмассы… о них сейчас отстраненно думал Казумаса. Какой прок от них, если они не могут защитить его тело?- Он же наверняка девственник, дубина, – второй из насильников протянул первому небольшой тюбик крема. – На, будь деликатнее.А дальше Казумасу закрутило в нахлынувшем вихре чувств и ощущений. Его ноги раздвинули и закинули на бедра находившегося сверху человека. Сразу два холодных пальца, смазанных кремом, плавно вошли в узкое отверстие. Школьник затих под мужчиной, жмурясь от отвращения и глухой неприятной боли, которая, по мере добавления ещё одного пальца, превращалась в более резкую и пульсирующую.
- Хватит уже растягивать, у меня всё горит на такую куколку!- Заткнись, давай! – гаркнул первый насильник, довольно хлопая ладонями по голому животу юноши. – Ты, вставай на колени!Казумаса покачал головой, так и не сдвинувшись с места. Потому перевернули его достаточно грубо. Японец, сидевший сверху, слегка отстранился и отрывистым движением приподнял бедра Казумасы, раздвигая его колени шире. Ладонь опустилась на голые лопатки, заставляя парня упираться грудью в простыни.- Какой заманчивый вид, – прокомментировал второй насильник, придерживая Казумасу за лодыжки. – Я хочу быть первым.
- С чего это ты? Давно девственниц не видел?- Ну, эээй!
Пока эти двое спорили, Кохара вел себя абсолютно безразлично, словно на кону сейчас было не его собственное тело. Его отец, где он сейчас? Что с ним сделали эти ублюдки? Школьнику было всё равно, что станется с ним, лишь бы не трогали отца, единственного родного человека, который остался у Казумасы.
- Намажь погуще, придурок!- Мы и так сделали неплохую растяжку, думаю, вместится.Юноша пропустил тот момент, когда его судьба была решена двумя похотливыми мужчинами. Резкая боль пронзила его тело, оставляя в сознании красную вспышку. Ему хотелось кричать, но крик застревал где-то глубоко в горле, когда в его тело в самый первый раз вошли сразу двое.
Казумаса бежал так быстро, как мог. Он то и дело падал в слякоть и лужи, промокнув насквозь под дождем и наверняка уже простудившись. Как ему удалось сбежать, вспоминать не хотелось, но перед глазами всё равно вставали обескураженные лица тех двоих. Их, замершие в предсмертном крике рты, искаженные ужасом лица.
Как мальчишка, школьник, смог убить двоих здоровых мужчин, пускай даже самым обычным канцелярским ножом? Кохара не знал, счастьем ли было то, что он ходил в художественную школу, или теперь им с отцом придется очень несладко. В его голове пульсировала лишь одна мысль – найти отца, вернуться к нему любыми способами. А он так безоговорочно отдался в руки судьбы. Бежать ему было трудно до сих пор, внутри по-прежнему всё болело, и кровотечение, кажется, недостаточно остановилось.Но это не имело значения, главное, что он был уже близко: вот его район, а за поворотом – дом, где его наверняка уже заждался старик. Он-то придумает, что им делать дальше.Мальчишка в наспех натянутой школьной форме, с рубашкой без пуговиц, которая провисла на нем от дождя и прилипала к телу, остановился перед своим домом. Он бежал столько и так быстро, что едва мог совладать со своим тяжелым дыханием.
Его родной дом, в котором он прожил всю свою жизнь, почти догорел, и от пепелища веяло жаром, вызывающим надсадный кашель.Отца так и не нашли и некоторые из добродушных соседей взяли на себя расходы, необходимые для похорон милого и отзывчивого Тсукасы Кохары. Что касается сына, то мальчик куда-то пропал. Он больше не появлялся ни в школе, ни на бывшем пепелище, ставшим теперь незастроенной лужайкой.
Некоторое время оставшийся без всего юноша околачивался на улицах, воруя еду и прячась на ночь в старых брошенных постройках. Полиция была для него худшим кошмаром – что, если узнают о том, что он убил двух человек? Надолго ли посадят несчастного мальчишку?Через месяц такой жизни он уже перестал быть похожим на того солнечного, жизнерадостного парнишку. Голос охрип от постоянного холода, спутанные волосы превратились в мочалку непонятного цвета, так же как и школьная форма превратилась в лохмотья. И в один из таких серых дней его жизнь вновь сделала крутой поворот.- Эй, а ну стой мелкий паршивец!Казумаса удирал что есть мочи, прижимая к груди спертый кошелек, хозяин которого казался важным человеком, а значит и деньги в нём должны были иметься немаленькие. Вдоль старой улочки, между домами по уже изученным путям отхода. За ним неслась процессия из высокого мужчины во всем черном и двоих его телохранителей. Это здорово напоминало стадо неповоротливых слонов, пытающихся поймать юркого голодного щенка.Но, в конце концов, его поймали – Казумаса не рассчитал того, что в строящемся переулке установят оградительную решетку и он будет загнан в угол.- Убить его, господин Широяма? – игра приняла серьёзный оборот, когда один из телохранителей вынул оружие и приставил к виску схваченного за шкирку оборванца. Кошелек уже был возвращен владельцу, но судя по всему, Кохара нарвался на крупные проблемы.Босс, которого назвали Широямой, напоминал большого, пышущего жизнью кота. С виду и лет ему было не больше двадцати. Его черные, как сама ночь, волосы струились по плечам. Во время бега, Казумаса заметил насколько у него гибкое и грациозное тело, и даже взгляд был необычным. Внимательным и любопытным.
Когда он заговорил, его голос буквально заворожил юношу и приковал к месту.- Как интересно… – не смотря на возможную опасность, брюнет присел на корточки прямо перед мальчишкой, сверлящим его холодным и испуганным взглядом. – Ты уже убивал, верно?Он всё понял по реакции, когда Кохара растерянно раскрыл рот и заметался в поисках выхода. Один из телохранителей крепче сжал тонкое, хрупкое плечо парня, в то время как Широяма подался вперед и сделал предложение, от которого невозможно было отказаться.- Такая злоба в глазах… У тебя большой потенциал, мальчик! – чарующий голос господина усыплял, как флейта кобру. – Мне это нравится. Давай-ка пойдем на сделку, а? В силу того, что я не могу отпустить тебя живым, я всё-таки не последний человек в темном мире Токио, предлагаю следующее: я не убью тебя, мальчик, но ты станешь моим вассалом.- Вассалом? – Казумаса удивленно склонил голову к плечу, вспоминая о средневековых воинах в блестящих доспехах. Но смысл слов мужчины был совсем иным.
- Да. Ты будешь убивать для меня. Я научу тебя, как это делать, и ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Ну, что скажешь?- Отец, прости меня.Спустя несколько лет, Китс, как его прозвали в определенных кругах, впервые посетил могилу своего старика. Лето было в самом разгаре, и сверчки донимали стрекотом не меньше, чем ужасная жара. Солнце пряталось в сочных зелёных кронах деревьев, а от старых камней на кладбище поднималась сухая пыль.
Найти могилу по памяти оказалось сложнее, чем он рассчитывал, но, в конце концов, он нашел её – старый камень зарос мхом и вьюнами, на нем ни разу не лежало цветов. Китс ненавидел себя за это. Он просто боялся показаться старику таким, каким стал. Отец воспитывал его совершенно другим… он должен был быть правильным, законопослушным. Жениться на хорошей девушке, завести детей и быть примерным семьянином. Но нет, он стал известным киллером, любимчиком Босса, который часто пользуется его телом.
Самым ужасным сыном на земле.
И теперь, перед могилой отца, ему нечего было сказать.
Казумаса обессилено упал на колени, пытаясь скрыть подступившие слёзы. Они горьким комом застревали в горле, стремясь вырваться наружу, но парень глотал их до тех пор, пока не осознал, что это последнее из того человечного, что ещё осталось в нём. Последнее, что он мог показать отцу, как доказательство того, что Казумаса всё ещё тот самый, его горячо любимый сын.