Глава первая. ?Беда не приходит одна? (1/1)

Помещение было наполнено запахом алкоголя и дорогого одеколона. Сигаретный дым клубился в воздухе будто туман. Мягкое освещение придавало пабу сумрачный, загадочный вид; и только полуголые девицы, плясавшие на шестах, все портили. Это место можно было бы назвать даже романтичным, но только при других условиях. Он и сам не понимал, что здесь делает. Его друзья, далеко не трезвые, веселились: подзывали к себе танцовщиц, лапали их, засовывали купюры за тонкие резинки стринг. Он же был совершенно трезв и нечувствовал никакой радости. Напротив: он в который раз спрашивал себя, почему согласился пойти. Времяпрепровождение в пабе никогда не доставляло ему удовольствия. Его раздражал дым, пеленой висевший перед глазами, и не только потому, что он не был курильщиком; ничего кроме отвращения не вызывали стриптизерши, которые были совершенно разномастными – от азиаток до темнокожих мулаток; ничего крепче пива он не пил, да и то пил только ради вежливости, что бы не обидеть друзей.Друзья? Разве это друзья? Они же даже не замечают его состояния; состояния апатии и небольшого раздражения, которое проявляется в нервном подергивании цепочки на джинсах и постукивании ногой по деревянному полу. Но он их не винил и не чувствовал обиды: они всегда были такими, когда напиваются.И даже больше: он и сам бы хотел быть таким беззаботным. Но слишком противоречивы были их взгляды на отдых. А он должен быть за компанию. Они ведь друзья. Они ведь группа.Однотипная музыка, состоящая из простых повторяющихся ритмов, вливалась в уши и проникала в сознание. Она была неприятна, раздражала, разжигала желание заткнуть уши или же просто убежать отсюда. Но нет. Он ведь за компанию.От скуки он начал бродить взглядом по помещению, наблюдая за людьми и подмечая какие-то детали. Это было сродни игре или чему-то вроде того. Вон тот полный мужчина в дорогом костюме, пропитавшемся потом, был женат; наверняка на стройной красоткеиз уважаемой семьи, которая родила ему двух прекрасных детей. Но мужчине было мало; то ли природный инстинкт, то ли просто тупость заставляла его сидеть здесь, в обществе проституток, а не дома, с семьей. А все почему? Потому что он был уважаемым адвокатом (бизнесменом, дипломатом, или еще кем-то из подобного рода профессий), и считал, что так оно и должно быть. А те молодые парни в углу? Наверное,якудза, или члены какой-то группировки. Прожигатели жизни, охотники за удовольствием и наслаждением, герои-любовники… а на деле – просто мелкие сучата, прихвостни крупного босса. От раздражения он фыркнул и резко отвел взгляд. И что он забыл здесь? Ах да. Он же за компанию. Его друзья зашевелились, веселая непринужденная болтовня, не обремененная особым смыслом, переросла в обсуждение дальнейших действий; он не без удовольствия понял, что у них просто кончились деньги, и пора уже валить отсюда. Поднялся с кожаного дивана, засунул руки глубоко в карманы джинсов и пошел к выходу. За спиной раздались удивленные возгласы друзей и их требования остаться, ведь ?здесь так весело, да и выпивка отменная?. Он лишь обернулся и помахал рукой. Пора отделится от компании. Свежий воздух обдал его прохладной волной, разворошив и без того не слишком аккуратные длинные волосы.Он вдохнул воздух полной грудью, не обратив внимания даже на выхлопные газы – паб располагался у скоростного шоссе. Несколько раз оглянувшись, он натянул на голову капюшон и, чересчур ссутулившись, побрел в сторону остановки.Не успел он отойти и на десять метров от паба, как за спиной послышались крики и звук разбившегося стекла. Он резко обернулся – достаточно быстро, что бы застать такую картину. В свете неоновой вывески и тусклых фонарей пара бугаёв медленно шла к кому-то; кому-то, у кого был стройный невысокий силуэт, капюшон на голове, какой-то пакет (или может быть сверток?) в одной руке, а в другой – мотоциклетный шлем.Бугаи что-то тихо говорили, и он различал в их голосах угрожающие нотки. Тот, кому принадлежал стройный силуэт – а он почти не сомневался, что это была девушка, -молчал и медленно пятился. Бугаев приводило в бешенство молчание ?жертвы?; один из них повысил голос, что-то спрашивая, и только тогда жертва ответила. Тихим, спокойным или же безразличным голосом. Ответ, видимо, привел мужланов сначала в замешательство, а потом – в ярость. Один из них подскочил к девушке и замахнулся.Он думал, что девушка отпрянет. Что отскочит в сторону, на худой конец – попробует защититься рукой. Но она просто стояла на месте, а затем покачнулась от сильного удара по лицу. Он замер, сердце пропустило один удар. Это было слишком страшно видеть – видеть, как двое мужланов избивают девушку, а она даже не защищается. Мгновение постояв в нерешительности,он разворачивается, наблюдая уже другую картину – второй мужлан трясет девушку, схватив за ворот куртки,а первый вновь бьет по лицу. Вздрогнув, он ускоряет шаг, лишь на секунду замедлившись, чтобы поднять лежавшую на земле пивную бутылку.Все происходит слишком быстро – бутылка опускается на затылок тому, который держал девушку. Он покачивается, разворачивается – и падает лицом вниз, не издав и стона. Другой бугай опешил; затем его лицо, которое осветил фонарь и которое не обладало никакими признаками интеллекта, искажается отненависти. Но, увидев разбитую бутылку, он пятиться назад, затем, проорав что-то нецензурное, бросается бежать. И только тогда он переводит взгляд на девушку. Наверное, почти каждый воображал в детстве, как спасает какого-нибудь человека от опасности, будь то бешеная собака или бандит. И воображали, как благодарный спасенный смотрит на вас с благоговением и обожанием в глазах. Ну, или хотя бы с благодарностью.Лицо девушки можно было назвать миловидным, нет, даже красивым. Но оно было каким-то болезненно худым, с синяками под глазами, выпирающими скулами и потрескавшимися губами. В нижней губе был пирсинг в виде кольца.Зеленые глаза смотрели с неприкрытой ненавистью, а зрачки были чересчур маленькими для нормального человека.- Ублюдок! Голос был чуть хрипловатым. Он отшатнулся, удивленно глядя на девушку, которая распахнула глаза еще шире, а губы подергивались. Он не мог понять, почему она так себя ведет. - Кто? Кто тебя просил вмешиваться, а? Сукин сын! Она замахнулась, намереваясь ударить его по лицу, но он перехватил в воздухе ее худую руку, которая оказалась очень сильной, пусть и была хрупкой. С бледной кожей, через которую были видны синие вены. Девушка попыталась вырвать руку, но он держал крепко; затем резко отпустил, и ?жертва? чуть не упала. Она зло сплюнула кровь, что текла изо рта: видимо, когда бугай бил, он выбил ей зуб или распорол внутри щеку. На скуле уже вырисовывался синяк. - Черт бы побрал таких, как ты… Эти слова были произнесены уже более тихим голосом. Наряду со злобой слышалось отчаянье. Что-то дрогнуло у него в душе, но непонимание ситуации было сильнее. Он так и остался стоять как вкопанный на месте, наблюдая, как девушка садиться на оставленный неподалеку черный мотоцикл, надевает шлем, засовывает за пазуху сверток и срывается с места.Она проносится мимо, чутьне сбив его, и исчезает за поворотом. - Татсуро? – Послышались голоса позади. Он медленно обернулся. Его друзья, чуть пошатываясь, вышли из паба и явно не ожидали его увидеть здесь. – Эй, Татсу, все в порядке? Что ты здесь делаешь? - Всё… всё в порядке.Свой голос показался Татсуро каким-то неживым и хриплым, будто он слишком долго молчал и говорить теперь быть непривычно. С друзьями он дошел до остановки, потом они попрощались. Татсу жил в другой стороне, их пути не совпадали. Сквозь пыльное стекло позднего автобуса он смотрел на эту веселую компанию. Ухмыльнулся – смешные ведь. Затем достал телефон и посмотрел на время. Надо же, еще и двенадцати не было. А кажется, будто пол ночи прошло. Он вышел из автобуса и пошел к темнеющей многоэтажке со множеством горящих окон. Начал падать снег, постепенно покрывая черный асфальт.Хлопья снега не спеша кружились в воздухе, лезли в лицо, попадали в нос. Татсуро еще больше натянул капюшон на голову и ускорил шаг. Ему стало неуютно, он чувствовал себе каким-то беззащитным, будто обнаженным. Он никогда не любил чувствовать свою слабость, считая это пороком. ?- Но все люди порочны?, - промелькнуло у него в голове. Наверное, если бы он таки выпил, было бы лучше; в голову не лезли бы эти мысли, эти философствования.Размышления, которые не многого стоили.Подъезд, лифт, двенадцатый этаж; дверь, щелчок ключа в скважине, сквозняк из квартиры. Он опять забыл закрыть окно. Чертыхнувшись, он скинул куртку и сапоги, и по холодному полу прошел в спальню. Так и есть – окно нараспашку, а ведь на улице не лето. Поежившись, Татсуро скорее закрыл окно. Кожа покрылась мурашками, он потер ладони и пошел на кухню. Он нигде не включал света, будто боялся его. Хотя в квартире было не так уж и темно – просто сумрак, сквозь который проступают очертания мебели и прочих предметов быта. На кухне он поднял жалюзи и удостоверился, что снег усиливается. Наверное, к утру все занесет.Поставил чайник, дождался, пока он вскипит. Залил себе растворимый кофе. Только хотел отпить – поставил кружку обратно на стол. ? - Вот идиот?, - подумал он, - ?ночь на дворе, а я кофе пить?. Оставив кружку на столе, он отправился в спальню. Там все еще было холодно, и кожа опять покрылась мурашками. Стянув футболку, Татсу потер руки, что бы хоть немного согреться. Через некоторое время он залез в постель, которая так же была холодной. Завернулся в одеяло, немного подрагивая. Сколько раз он говорил себе закрывать окно? Сон не шел. В голове крутились беспорядочные мысли. Он вновь и вновь возвращался к событию этого вечера – к случаю у паба. Своей ладонью он чувствовал фантомное прикосновение запястья девушки. Вспомнил ее суженные значки, пересохшие губы. Почувствовал одновременно и жалость, и отвращение к этому существу.Наверняка страдает наркоманией, думал Татсу. Но все же… интересно. Почему те бугаи так отнеслись к ней? Почему начали избивать? Что было в свертке? И почему она так набросилась на него? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Сплошные догадки, сплошное безумие. Он слишком устал, чтобы думать о таком, чтобы строить предположения. И вообще – его не должно это волновать. Случайный случай зимним вечером. Завтра он уже забудет обо всем.*** Устало опустилась на пол, буквально сползя по стене. Достала из-за пазухи сверток, повертела в руках и откинула в сторону. Полиэтилен жалобно зашуршал.С трудом расшнуровала тяжелые кожаные ботинки, стянула их с ног; развязала шарф, бросила на пол рядом с собой. Расстегнула куртку, кое-как стянула с себя. Дотронулась до щеки и застонала от боли.В квартире было слишком душно. Надо бы проветрить, но сначала девушка направилась в ванную комнату. Лампочка слабо замерцала, потом свет стал более или менее ровным, но тусклым. Девушка не обратила внимания.Она посмотрела в грязное, заляпанное невесть чем зеркало, чуть повернув голову набок. Большую часть левой стороны лица занимал огромный синяк, который уже наливался пурпуром.Он вытерла засохшую кровь у рта,проверила, целы ли зубы. Прополоскала рот водопроводной водой и вышла из ванной. Кухня встретила горой немытой посуды, плесневелым хлебом на столе и запахом скисшего молока. Девушка открыла окно, и морозный воздух ворвался в помещение.Снег залетал в окно и таял. Она не обращала внимания на грязь и разруху, царившую вокруг. Все это не важно. Через несколько дней она уберется из этой квартиры. Это просто временное пристанище. Вдоволь надышавшись свежим воздухом, она вышла с кухни, оставив окно открытым. В темноте прошла в гостиную, так как квартира не имела отдельной спальни. На полу валялись газеты, какие-то пакеты, пустые консервные банки. Настоящий бомжатник. Грязно, отвратительно и неуютно. Но выбирать не приходится. В углу стояла низкая скрипучая кровать, застеленная старым покрывалом. Белье было свежим и чистым – об этом девушка позаботилась. На тумбочке лежал ноутбук, далеко не самой дешевой модели. Буквально рухнув на кровать, девушка начала засыпать, но какое-то время ее мозг еще обрабатывал информацию, полученную за сегодняшний день. Слишком глупо вышло с этим парнем на улице. Она не сдержала эмоций. Но это не важно. Они никогда больше не увидятся. Она забудет обо всем на следующий же день, она – чуть позже. Некоторое время синяк на лице и боль будут напоминать ей об этом, но потом все пройдет. Она заснула, не заметив, что в квартире стало очень холодно. ***Татсуро проснулся слишком рано. От того, что во рту пересохло, и горло побаливало. Он не помнил, как заснул. ? - Наверное, я просто отключился?, - подумал парень, переворачиваясь на спину. Тело затекло – видимо, он всю ночь пролежал в одной позе. Это было неприятно. Настенные часы показывали одиннадцать утра, а он полагал, что проспит намного дольше. Как бы то ни было, вновь уснуть ему не удастся.Вздохнув, он потянулся и встал. Отправился в ванную, на ходу натягивая джинсы. Зеркало встретило сонным лицом и синяками под глазами, будто он не спал трое суток. ? - Отличный видок?, - саркастически подумал Татсу.На кухне одиноко стояла кружка с кофе. Проходя мимо стола, он машинально взял ее и отпил, затем подлетел к раковине и выплюнул кофе.- Что за мерзость? – Воскликнул парень вслух, вытирая рот тыльной стороной руки. Сполоснув кружку, он поставил ее на стол, затем включил чайник. Раскрыл жалюзи, исерый полумраккухни разрезал яркий белый свет. Татсу зажмурился, потом привык к свету и посмотрел на улицу. Все замело. И мир будто стал черно-белым. Черный асфальт, серые дома, и белый снег вкупе со снежно-белымнебом.Ярко, гротескно и неестественно. Татсуро закрыл жалюзи, чтобы не видеть этого. Он вообще не планировал сегодня выходить из квартиры. Почему бы не провести денек дома, в спокойной обстановке? Пусть здесь и чересчур тихо и спокойно. Как в больнице. Одиноко.Кофе испускало пар и приятный бодрящий аромат. Парень уставился в кружку с черным пойлом, будто там можно было увидеть будущее или найти ответ на вопрос. Проматывал в голове происшествия прошлой ночи, но лишьоттого, что было нечего делать.Нет, наверное, он не сможет высидеть весь день дома. Он же не хиккикомори, в конце концов.