Глава 30-а. Рассказ Анжелы. Начало. (Это вставная история, можно читать, даже если вы не читали всё остальное) (1/1)

Итак, вот какую историю Анжела поведала Шарлотте.Всю жизнь я мечтала стать актрисой, играть серьёзные драматические роли: Леди Макбет, Офелию, Анну Каренину и всякое тому подобное. В двадцать лет закончила актёрские курсы и стала пробоваться на разные роли. Долго никуда меня не брали. Я уже отчаялась попасть и кино или в театр, как вдруг с одной киностудии пришло приглашение сняться в фильме. Это был не тот фильм, куда мне хотелось бы попасть?— я-то пробовалась в серьёзное кино! —?а какой-то под рабочим названием ?Чмоки-чмоки траляляля?, видимо, не очень умный. Но я так обрадовалась, что взяли хоть куда-то, что, не раздумывая, согласилась. Лишь потом, дав себе труд выяснить, в какое-такое кино подрядилась сниматься, я с восторгом и ужасом узнала, что это музыкальный фильм со знаменитым артистом ПЭ, который мне довольно-таки нравился в юности. А, почитав сценарий по диагонали, поняла, что?— о, ужас! —?должна буду целоваться с ним!Вообще, нельзя сказать, чтобы я была такая уж невиданная скромница. В то время я уже ходила на свидания и даже кое-с-кем за ручку держалась! Но тут надо было прямо целоваться! Прямо в губы! Прямо с самим ПЭ! И прямо в кадре, при толпе народу! Я была в ужасе, но решила, что ни за что нельзя упустить такую возможность, а то в кино вообще не попаду. Решила, что соберу волю в кулак и сделаю вид, что мне это раз плюнуть.Когда я первый раз увидела ПЭ на съемочной площадке, на меня сразу нахлынули всякие чувства, какие я испытывала в юности, когда видела его на телешоу или, например, бежала из магазина прижав к груди пластинку, не в силах дождаться, когда уже окажусь рядом с проигрывателем…ПЭ был ещё лучше, чем в телевизоре, будто светился весь! Мне показалось, что все вокруг видят, как я на него пялюсь. Тогда я стала старательно отводить взгляд, но тоже боялась: а вдруг все увидят, как я отвожу его, и догадаются?..Наконец, стали снимать первую сцену, где мы вместе. Надо было просто немного поговорить и поругаться. Казалось бы, мелочь! Но я сразу же так заробела, что забыла все слова, и только с четвертого дубля смогла воспроизвести текст полностью. ПЭ заметил моё волнение и стал меня рассматривать удивлённо-насмешливо. От этого взгляда я совсем растерялась: в нём не было ничего особенного, но он меня ужасно смутил. В горле пересохло, стала кашлять, заикаться… Потом как-то взяла себя в руки, и во время сцены сумела правильно смотреть на ПЭ и сказать нужные слова с нужным выражением. Но как только камера выключилась, тут же отвела от него глаза и захотела убежать на край земли… но, конечно, так, чтоб он бежал за мной.Кое-как сняли эту сцену, потом еще пару.А потом была сцена, где ПЭ сидит рядом со мной, обнимает и поёт песню.Вот тут-то и начался настоящий кошмар!Когда ПЭ ко мне прижался, да ещё и рукой за талию обхватил, я вся одеревенела. Просто не могла пошевелиться от волнения: ни взгляд правильный сделать не могла, ничего! У меня в голове, помутилось, мозги превратились в кисель, и казалось, вот-вот свалюсь в обморок. ПЭ был очень большой, очень тёплый и так пах, что от этого запаха я разучилась формулировать свои мысли и вообще забыла, где нахожусь. Он обнимал меня так крепко, так по-хозяйски, что меня уже показалось, будто мы делаем всякое-не-пойми-что… Ну, а когда ПЭ начал петь, я вообще вся растеклась.—?Так! —?сказал режиссёр. —?Ну куда это годится?! У тебя такой вид, как будто тебя убивают! Утомилась уже, что ли? С непривычки? В общем, ПЭ спел хорошо, но ты всё испортила. Придётся переснять.Мы пересняли ещё, а потом ещё. Каждый раз ПЭ подходил ко мне, садился рядом, прижимался, обнимал, начинал петь?— и каждый раз я теряла контроль над собой: бледнела, краснела, дрожала или еще что-нибудь в этом роде. Пытка продолжалась и продолжалась. В какой-то момент я вроде собралась с духом и решила, что всё, уже адаптировалась, и уж следующий дубль сыграю нормально… Но тут увидела, как ПЭ из-за спины оператора смотрит на меня эдак игриво, а после смеётся. Тут меня покинули последние силы! Было ясно, что ПЭ понял, как я волнуюсь из-за его прикосновений и, видимо, решил, что я в него влюбилась (что, разумеется, было не так, по крайней мере, эту мысль я гнала от себя всеми лапами)! В общем, я совсем раскисла и заплакала.—?Ладно,?— сказал режиссёр. —?Вижу, ты утомилась. Давай, отдохни, переснимем эту сцену завтра.Я пришла в свой номер в гостинице и горько заплакала. Мне казалось, что я так и не смогу взять себя в руки, и вероятно, испорчу фильм. Или, ещё вероятней, меня заменят на другую актрису, потому что я доказала профнепригодность. Я была уверена, что могла бы изображать любовные сцены с любым актёром (ну, по крайней мере, в щёчку целоваться)?— но прикосновения и взгляды ПЭ так обжигали, что я просто не могла делать вид, что всё как обычно.?Не бывать мне, стало быть, актрисой?,?— решила я.И тут в дверь постучали.—?Войдите!Оказалось, это ПЭ. На нём была голубая рубашка и бежевые штаны, подчёркивающие его фигуру. Мне показалось, он светится ещё ярче, чем на площадке, и что в замкнутом пространстве этой комнаты его обаяние падает на меня в ещё большей концентрации и обжигает ещё сильнее. В общем, я даже забыла с ним поздороваться.А ПЭ мне сказал:—?Я заметил, что вы сильно напряглись во время последней сцены и обеспокоился. Может, что-то не так? Может, я что-то неправильно делал? Может, я грубо себя вёл?—?Нет, нет!—?Может, я вам противен?—?О, нет, ни в коем случае!—?Тогда, наверное, вы просто стесняетесь? Это ваш первый фильм, да?Я кивнула.—?О, дорогуша, актрисе не годится быть настолько стеснительной! Вам нужно как-то расслабиться! Как-то научиться спокойнее относиться к таким вещам! Ведь стесняться в любовных сценах это очень непрофессионально! Вы тратите дорогостоящую киноплёнку, понимаете? И ладно?— чёрно-белую… Цветную!—?Да… —?я захлюпала носом. —?Я порчу весь фильм…—?Но если хотите, я могу немного потренировать вас. Немного помочь вам расслабиться,?— сказал ПЭ. —?Для этого есть пара упражнений, мы их можем сделать хоть сейчас.—?Это какие же?—?Ну,?— сказал ПЭ,?— самое очевидное, это попрактиковаться с той сценой, которая у нас не получилась. Кажется, у вас какие-то проблемы с обниманием.С этими словами он жестом пригласил меня сесть на кровать, устроился рядом и обнял за талию. А потом весь прижался ещё крепче, чем на съемках, и стал шептать на ушко, что стесняться всего этого не надо, что это просто работа и что, если бы мы и сделали что-нибудь такое, что выглядело бы как-то так, то это не считается, потому что в кино всё не считается…—?Малышка, вы снова дрожите! Боитесь меня?—?Ну… Немножко…—?Вам надо обязательно перестать бояться меня до завтра, чтобы доснять сцену с обниманием! Смотрите, ну разве я страшный? Вот я весь тут, смотрите! Обычный, из мяса!С этими словами ПЭ посмотрел на меня так, что в животе всё перевернулось. Мы оба знали, что он не обычный. Но возразить я не смела. Я вообще понятия не имела, как реагировать на такие ситуации, и что полагается делать, когда самый желанный мужчина планеты врывается в твою спальню и начинает к тебе ни с того ни с сего прижиматься.—?Нам ведь потом ещё целоваться придётся! —?прошептал, между тем, ПЭ и игриво пощекотал мой бок. —?Может, режиссер решит, что тоже завтра… Вы будете завтра готовы к поцелую перед всеми ними, а, дорогуша?—?Я… Не знаю…—?Вы, наверно, в обморок от страха упадёте!—?Ничего подобного! —?возмутилась я. —?Напрасно вы думаете, что я настолько непрофессиональна!—?Ну, сейчас проверим,?— сказал ПЭ.И, не спросив разрешения, начал целовать меня прямо в губы.Я пришла в ужас. Заподозрила, что происходит нечто недопустимое, начала вырываться, но ПЭ схватил меня второй рукой, и так крепко прижал к себе обеими, что сразу же стало понятно, что дёргаться бесполезно. От этой мысли у меня защекотало внизу живота, отчего я пришла в ужас ещё больший. Перед глазами всё плыло. В конце концов, я почувствовала, что вот-вот упаду в обморок: ПЭ был прав. Но за мгновение до обморока поцелуй и объятия прекратились.—?Вам следовало спросить разрешения! —?выпалила я сразу, как только освободилась. —?Знаете, я отношусь к таким вещам серьёзно! Не целуюсь с кем угодно просто так! У меня парень есть!—?Превосходно,?— сказал ПЭ. —?Я это всячески одобряю и тоже отношусь серьёзно! И у меня тоже есть девушка. Знаете, я всегда ей верен. Никаких поцелуев, кроме киношных! А киношные, конечно, не считаются, ведь это же работа.—?Работа…—?Вот именно! Кажется, у вас опять вылетело из головы, что у нас чисто рабочие отношения! Конечно, это немного похоже на то, как если б я к вам приставал, но ведь вы понимаете, что это совсем не так! У нас репетиция. Так что ваш парень может смело считать, что между нами ничего не было.—?Да-да, конечно,?— сказала я, изображая примерную ученицу и боясь, что ПЭ в самом деле подумает, будто бы я навоображала себе невесть чего.—?Ну вот. И, кроме того, поцелуй был не настоящий, а для вида. На самом-то деле не так ведь целуют.—?А как? —?не удержалась я.В ответ ПЭ снова сгрёб меня в охапку и стал целовать агрессивно и нагло, залезая языком в рот и больно кусая за губы. От страха меня снова парализовало, и я не стала сопротивляться: обмякла, как тряпичная кукла. ПЭ, заметив это, ослабил хватку, и освободил одну руку: правой по-прежнему держал за талию, а левой как бы невзначай несколько раз провёл по груди.—?Что вы делаете?!—?Но вы же сами попросили показать, как по-настоящему,?— ответил ПЭ с невинным видом. —?Вот так. Чтобы вы не боялись. Теперь-то киношные поцелуи уже не покажутся вам чем-то смутительным? Теперь вы знаете, что мы могли бы делать перед камерой, но чего делать, конечно, не будем.Я отвела глаза. Всё, что ПЭ делал и говорил для того, чтоб придать мне уверенности, лишь смущало меня ещё больше. И он это видел. А то, что он это видел, опять же, смущало ещё сильнее!—?Ну вот что,?— сказал ПЭ, встав. —?Сделаем такое упражнение теперь. Подойдите ко мне и расстегните рубашку.—?Разве это есть в сценарии?—?Нет, это упражнение для ликвидации стеснительности. Вы, что, его не делали на этих ваших курсах? Все его делают, когда учатся.—?Мы не делали.—?Оно и видно! Скверные курсы вы закончили, вот и не можете нормально играть! Давайте, делайте, пока я вас учу! А то кто ещё возиться с вами будет?Я подошла к ПЭ и стала дрожащими руками расстегивать пуговицы на его рубашке, стараясь делать это так, чтобы не дотрагиваться до тела, но всё равно случайно дотрагиваясь и чувствуя, какой он там тёплый. ПЭ наблюдал за процессом и ухмылялся. После третьей пуговицы я увидела под рубашкой чёрные волосы, смутилась и перестала.—?А если по сценарию надо будет расстегнуть до конца, вы тоже остановитесь на середине? —?строго спросил ПЭ.Я опустила глаза и покорно расстегнула три оставшихся. Взгляд миновал грудную шерсть, дошёл до пупка и зацепился за новую дорожку волос, начинающуюся от него и уходящую ниже.—?Теперь брюки.—?Что? —?Мне показалось, я сошла с ума.—?Брюки теперь расстегните,?— сказал ПЭ.—?Ещё чего!—?Снова боитесь!—?Я просто не занимаюсь подобным.—?Что ж. Понятно. В таком случае, я уйду. Но завтра вернусь, чтобы дать вам второй урок. И тогда вы сделаете всё…На следующий день на съёмочной площадке мои мучения возобновились. Когда мы с ПЭ снова должны были сесть в обнимку, у меня перед глазами встало то, что мы творили накануне, и я покраснела, как помидор. За этим последовало два неудачных дубля, во время которых я вела себя глупейшим образом. К третьему я вроде собралась, но всё испортил ПЭ, сказав мне на ухо:—?Ну расслабьтесь же! Вы помните, что было вчера вечером? Мы стали очень близкими друзьями, не так ли?Эти слова ударили мне в голову как шампанское на голодный желудок, и я испортила ещё один кусок хорошей плёнки.—?Да будешь ты уже играть нормально или нет?! —?закричал режиссёр. —?Да что это такое?! Ни одна толковая актриса так себя не ведёт!—?Не волнуйтесь, сэр, сегодня вечером я проведу с ней воспитательную беседу,?— мягко ответил ПЭ.И все засмеялись: операторы, помощник режиссёра, осветитель, звуковик… Кажется, вся съёмочная площадка поняла, что он понимает под этой беседой! Мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. И лишь вид одной девицы из массовки, которую всю просто перекосило от возмущения после слов о ?воспитательной беседе? придал мне сил.Потом режиссёр пробормотал что-то насчёт того, что, если бы чей-то гонорар не съел весь бюджет фильма, можно было бы не экономить на актрисах, а нанять умеющих играть… и съёмки продолжились.