Глава 1 (1/1)

К третьему курсу Таканори наконец почувствовал, что его жизнь складывается именно так, как он этого хотел. Даже родители, которые изначально были против его выбора, смирились и признали его право самостоятельно решать, чем заниматься в жизни. Раньше он только и слышал, что это совсем не мужская профессия и пора задуматься о чём-то действительно полезном и важном. Но теперь всё изменилось. Он начал зарабатывать тем, с чем хотел связать жизнь, и для студента, у которого большую часть времени отнимало просиживание на парах и домашние задания, денег было достаточно, чтобы не нуждаться в помощи родителей и даже частично оплачивать и саму учёбу.Пусть временами он полностью забивал на свою жизнь и сутками напролёт подготавливал чертежи, эскизы и выкройки к экзаменам, всегда оставалось время и на развлечения. Таканори бегал на свидания, выпивал с друзьями и, пусть неудачно, пытался устроить личную жизнь. С девушками ему не везло – после пары встреч он обрывал контакты, понимая, что это ни к чему не приведёт.Таканори считал, что просто не встретил ту, которая его достаточно заинтересует. А допустить мысль, что при этом он слишком часто заглядывался на своих однокурсников, он не мог. Отец точно такого не одобрил бы, да и сам Таканори, не представлял, как вообще может быть приятно что-то настолько мерзкое и противоестественное. Он помнил то стыдливое чувство, брезгливость и жар, которые появлялись, когда в клубах он видел, как обжимаются парни. На девушек хотя бы смотреть приятно, и можно вместе с друзьями пофантазировать о горячей ночи с двумя девочками. Таканори порой заносило так, что он откровенно врал о подобном опыте. Зато он всегда выделялся, и это подтверждало его высокий статус в компании.Когда город погрузился в праздничное безумие, а повсюду появились вульгарные гирлянды и изображения сердец на каждом углу, Таканори ощутил глухое раздражение. Он только-только расстался с очередной девушкой, и зная, что все вокруг будут говорить о свиданиях, смотреть, кому какой шоколад подарили, и думать о романтике, ощущал себя почти несчастным. За всю жизнь с этим праздником ему катастрофически не везло.Перед учебой он встретился с однокурсником, чтобы успеть взять кофе до того, как кофейню займут влюбленные парочки. Таканори купил двойной капучино, чтобы окончательно проснуться, и они пошли через парк, решив покурить перед парами. Скинув на одну из скамеек сумку и поставив стаканчик с кофе, он растёр замёрзшие пальцы, а потом прикурил. Идти на учёбу не хотелось совершенно.– Эй, Така, держи, – молчавший почти всю дорогу Шин, неожиданно засуетился и кинул ему в руки свёрток. – Э-э-э… Спасибо, конечно, но я не настолько жалкий, чтобы меня подбадривать, – Таканори ощущал себя неловко, вертя в пальцах красивую упаковку с шоколадом.– Вообще, я не подбодрить тебя хотел.– В смысле?..– Да брось, мне казалось, это очевидно, – Шин устало выдохнул и присел рядом на скамейку, – я про себя. В конце концов, мы столько времени вместе проводим, ты в моем вкусе, ну и… Мне показалось, что ты не будешь против.– Ты меня сейчас педиком назвал? – у Таканори зазвенело в ушах и от отвращения бросило в жар. Наверняка, на лице красные пятна выступили. – Какого хера?– Така, успокойся. Я же просто сделал предположение, – если бы в этот момент Таканори мог здраво смотреть на ситуацию, он бы увидел, как его друг изменился в лице, как проступала обида, но его уже несло.– Успокойся?! Ты только что сделал предположение, что я могу быть одним из… Этих! – от возмущения и переполнявших эмоций он не мог подобрать слов. – Как тебе вообще такое в голову пришло? Как ты мог меня обманывать? Я… Я тебя другом считал! А ты оказался таким же выродком и куском дерьма, как и эти… – Така! – Шин повысил голос, и пусть его самого начала бить дрожь от унижения, он попытался урезонить друга. – Ты перегибаешь.– Я перегибаю? Да пошёл ты, Шин! Это не я являюсь ублюдком, не я ебусь с мужиками в задницу! – он всё больше распалялся, даже забыв о том, что их могут услышать. – И не я лезу к другим людям со своими извращениями! А если… Если бы я после пьянки уснул рядом с тобой, и ты полез к моей заднице? Фу, это омерзительно!– Да, перегибаешь! Ты меня сколько лет знаешь? – голос у Шина задрожал, – я хотя бы чем-то обижал тебя за это время? За что ты меня оскорбляешь?– За то, что ты меня обманул! Я думал, что ты нормальный! Что с тобой можно общаться, как с человеком! А ты из этих ущербных. Как я теперь тебе верить могу? И какого хера ты полез с этим сейчас? Думал, что я буду в отчаянии, и мне будет плевать? Мудак! Ненавижу тебя! И всех из ваших. Чтоб вы сдохли, – Шин попытался встать, чтобы успокоить Таканори, но тот с силой пихнул его в грудь так, что парень ударился спиной о скамейку. – Ненавижу!Таканори развернулся на каблуках, оставив на скамейке недопитый кофе, и подхватил сумку. Его трясло от злости и хотелось оказаться как можно дальше. Желательно ещё и помыться, чтобы не ощущать себя таким… Грязным.До университета он дошёл слишком быстро, но идти внутрь не хотел совершенно. Он пытался успокоиться и ещё покурить, но руки дрожали с такой силой, что он не мог справиться с зажигалкой. Устав бороться, Таканори ругнулся, и скомкав сигарету, выкинул её в мусорку. Как Шину могло придти в голову, что он гей? Что с Таканори не так, раз другие могут о таком подумать?Забив себе голову этими вопросами, которые ничуть не успокаивали и только сильнее накручивали его, Таканори всё же пошел на пары. Он не мог позволить себе прогулы. Столкнувшись на лестнице с кем-то, кто был почти на голову выше него, Таканори не сдержался и выругался. Сначала ему стало стыдно за свой порыв, но подняв голову и увидев перед собой старшекурсника, Таканори почувствовал, что слова извинения застряли в горле. Он помнил, что неоднократно видел этого парня в клубе в компании с другими парнями. Судя по слухам, он совсем не стеснялся своей ориентации и спокойно говорил об этом. ?Выставляет напоказ и гордится ещё!? – от этой мысли он брезгливо поджал губы.– Следи куда прёшь, ублюдок! – Таканори насупился и прошёл мимо, нарочно задев плечом, чтобы показать своё пренебрежение. И он не увидел, как старшекурсник нахмурился, провожая его взглядом.Сосредоточиться на учёбе не получалось. На лекциях Таканори откровенно игнорировал слова преподавателей, полностью погрузившись в себя, и бездумно разрисовывал листы в тетради. Это помогло немного отвлечься и не думать о случившемся. Больше всего Таканори бесился из-за того, что он искренне привязался к Шину, считал его своим другом. И что теперь? Он ведь не мог сделать вид, что всё в порядке, и общаться как раньше. Да и теперь из головы не уходило, что тот, кого он считал нормальным человеком, проводил своё время совсем не так, как он сам. В то же время он понимал, что не все вокруг настроены также категорично, как он сам. И от этого внутри появлялось выводящее из себя чувство стыда. Наверно, не стоило так говорить с Шином и следовало извиниться. Пусть даже Таканори и не считал себя неправым, но он был резок и повёл себя некрасиво. И если он сам извинится, то мудаком останется не он, а Шин. Это успокаивало.После лекций были практические пары по созданию чертежей и выкроек, и их Таканори ждал со страхом. Как выяснилось, необоснованно – Шин так и не появился на занятиях, и можно было расслабиться. С другой стороны, это начало беспокоить. Мало ли, что с ним случилось. Таканори несколько раз порывался написать другу сообщение с вопросом, где он, но так и не решился. Вряд ли Шин обрадовался этому. Лучше было дать ему время успокоиться, а уже после этого поговорить.***День протекал невероятно долго. Когда закончилось последнее занятие, Таканори ощутил себя невероятно разбитым. Он думал только о том, как добраться до дома и поскорее лечь спать. Как назло, вместе с потеплением поднялся сильный ветер, полностью сводя на нет сам факт тепла. Таканори готов был возненавидеть всё на свете, когда вышел на улицу, спешно намотав шарф. Определенно, переодеваться в лёгкое пальто было плохой идеей. День и без того был отвратительным и неудачным.К счастью, в парке дуло не так сильно. В такое время и в отвратительную погоду никто не решался на романтическую прогулку – скорее всего, все желающие провести время вместе осадили ближайшие кофейни. Он и сам хотел провести этот вечер так – за чашкой горячего кофе и в приятной компании, с определённым продолжением на ночь. Во всяком случае, если бы у него кто-то был, не случилась эта нелепая ситуация с Шином. С другой стороны, тогда он не узнал бы, что его друг, человек, которому он доверял, оказался геем. Это никак не хотело укладываться в сознании.– Эй, Матсумото, куда так торопишься? – Таканори вздрогнул, не ожидая ни с кем столкнуться, и тут же остановился.– Сора? Ты меня напугал, – Таканори выдавил из себя улыбку, чтобы выглядело достаточно вежливо. Он помнил, как столкнулся со старшекурсником на лестнице и наорал на него. ?Повезло? увидеть сейчас именно его. – Что ты здесь делаешь?– Тебя жду, – Сора подошёл ближе. – Кажется, мы не договорили утром.– Прости, я утром торопился и нервничал, а следовало нормально извиниться, – Таканори секунду колебался, прежде чем вспомнил о правилах вежливости и склонил голову. Но от последующих слов кровь прилила к лицу и ноги словно приросли к земле.– Думаешь, ты передо мной извиняться должен? – Сора оказался совсем близко. – Ты повёл себя как последняя мразь.– Сора, я тебя не понимаю, – Таканори стало страшно, и он начал медленно отступать, надеясь, что успеет сбежать.– Не прикидывайся, Така. Я видел, как ты повёл себя с Шином. Считаешь себя самым умным? – Сора схватил его за борта пальто и дёрнул к себе. – С каких это пор трусливые мелкие ублюдки получили право судить других?В голосе парня слышалась злость, от которой у Таканори внутри всё оборвалось. Обычно он избегал драк, предпочитая не доводить до открытого столкновения. Он тяжело сглотнул и попытался высвободиться. От накатывающей паники дышать становилось труднее.– Сора, пусти. Мы с Шином сами разберёмся. Тебя это не касается.– С чего ты взял, что не касается? – Сора зло усмехнулся, после чего оттолкнул Таканори от себя так, что тот упал на землю. – Давай, пораскинь мозгами. Ты же не настолько тупой, каким хочешь показаться.– Да пошёл ты… – у Таканори от страха сдали нервы: – Как же я вас, ублюдков, ненавижу. – О, смотри-ка, как сразу запел. Мне же так будет проще. Значит, те, кто, по-твоему, чем-то отличаются – ублюдки? Какой же ты гнилой выродок, Така. И как только Шин столько лет тебя терпел?Сора говорил что-то ещё, но Таканори не фиксировал слова, смотря, как тот снова подходит ближе. Встряхнув его за воротник, он ударил Таканори по лицу, а следом ещё раз. Это было больно, неприятно и очень страшно. Таканори ненавидел боль, это порождало образы из детства. Он пытался закрыться и защитить лицо, но уже ощущал на губах привкус крови.– Оставь меня в покое! – от страха, ощущения беспомощности и злости Таканори перекрыло. Это так несправедливо, ведь в этой ситуации прав он, а не Шин, так почему достается ему? – Твою мать, Сора, не будь мудаком!Он пропустил ещё один удар, на этот раз в живот, от чего из лёгких вышел весь воздух.– Вот только про мою мать не начинай, мы тебя обсуждаем, – Сора словно наслаждался всей этой ситуацией.– Иди нахуй… – Таканори даже не сказал, а прохрипел это, когда возвратилась возможность дышать и соображать. – Чтобы вы, пидоры ебучие, сдохли. Как я вас ненавижу. Всё идёт через жопу из-за вас!Он не договорил – Сора схватил его за шарф и заставил встать, неслабо придушив. Таканори беспомощно барахтался, цеплялся руками в безуспешной попытке освободиться, пока Сора тащил его в сторону скамейки. В следующую секунду Тканори взвыл – старшекурсник с силой толкнул его, от чего Таканори ударился коленкой и налетел на спинку грудью так, что лёгкие опять обожгло огнём.– Считаешь себя лучше других из-за того, что с девочками спишь? И как, успешно? – Сора надавил ему между лопаток, не давая встать. – До чего же ты пиздлявый и тупой. Не понимаю, что Шин в тебе нашёл.Таканори снова попытался вырваться, но Сора прижал его за загривок обратно к спинке скамейки и внезапно задрал ему пальто до головы.– А может, он на твою задницу насмотрелся? Как думаешь? – он без веселья, с каким-то безумным азартом рассмеялся: – Раз тебя так волнует, кто с кем спит, наверное, и сам хочешь узнать, какого это? Я тебе помогу.– Ты что творишь? Отъебись! – Таканори совсем одурел от паники – он только сильнее запутывался в собственных вещах. Да и каждое движение сильно отдавало болью в груди, и дышать получалось через силу.– Что ты и хотел. В твоих же интересах просто заткнуться, – Сора говорил не слишком уверенно, словно колебался. Но Таканори подписал себе приговор – он разразился потоком ругательств и умудрился пнуть Сору, чем только сильнее разозлил его. Тот навалился, не давая лишний раз дернуться, и умудрился стащить с Таканори узкие джинсы достаточно, чтобы оголить задницу.– Отвали! Эй… Пожалуйста! – у него срывался голос и сердце бешено стучало, по ощущениям, где-то в районе шеи. Таканори чувствовал, как Сора лапал его, проводя рукой от мошонки до дырки и надавливая пальцем.– Сука, что ж ты так зажимаешься? Давай, расслабься, иначе тебе же будет хуже, – от адреналина Сора слетел с катушек, и желание просто припугнуть приобрело нездоровый размах. И внезапно для себя он ощутил возбуждение от того, как Таканори ныл и трясся от страха. У него уже начал вставать, и когда Таканори пытался в очередной раз освободиться, Сора дёрнул его за плечо и впечатал лбом в спинку скамейки, от чего тот сразу притих. Этого хватило, чтобы он успел расстегнуть и приспустить джинсы, пока Таканори вновь не очухался.– Пожалуйста… Нет!.. – у Таканори навернулись слёзы. Он мечтал, чтобы этот отвратительный день никогда не начинался. Дыхание вновь перехватило – нежную кожу вокруг ануса царапнуло ногтями. И через секунду Таканори захлебнулся криком, когда что-то оказалось внутри, а его прошибло резкой болью. Задница горела, и казалось, будто изнутри его протыкали иголками. Сора ругнулся, с силой ущипнул его за внутреннюю сторону бедра и ощутимо ударил по боку, ближе к пояснице.– Расслабься, ублюдок, – на несколько мгновений давление и боль отступили, но Таканори не успел отдышаться – почти сразу появилось что-то гораздо большее. Таканори вцепился пальцами в спинку скамейки, пытаясь удержаться, и заорал в голос. Он чувствовал, будто его выворачивало наизнанку, нестерпимую боль, мешающую дышать, ощутил, как неожиданно стало тепло и мокро на бёдрах. Его вывернуло тем, что оставалось от обеда, и он уже не пытался вырваться, от боли перестав соображать. Единственное, он слышал голос Соры, который постоянно повторял, какой он мудак, ублюдок и мразь, и что таких говнюков еще поискать надо.Таканори казалось, что это продолжалось вечность. Не в силах больше кричать, он выл на одной ноте и безудержно рыдал. На самом деле вскоре это закончилось – на адреналине и эмоциях Сора быстро кончил, только после оргазма осознав, что же он натворил. Быстро забрав вещи, он сбежал, оставив Таканори одного в темноте и холоде парка.В себя он пришёл не скоро, и то, из этого состояния его выдернул звонок на телефоне. Слишком громкая мелодия заставила вздрогнуть и начать соображать. Уже наступила ночь, и звонок шёл от матери – явно беспокоилась, куда он пропал. Его не слушались руки, когда он пытался в каком-то отупении поправить на себе одежду. Сколько он пролежал под холодным ветром? Всё тело пробила боль и навалилась усталость от попытки двигаться. Мелодия звонка раздавалась уже раз в пятнадцатый, когда ему наконец хватило духа, чтобы принять вызов.– Мам… Прости… Я… – он судорожно вздохнул и снова начал плакать. – Я в парке у универа. Пожалуйста, заберите меня отсюда. Я… На меня напали.***То, что происходило последующие сутки, вспоминать хотелось меньше всего. Для Таканори это отложилось двумя составляющими – боль и унижение. Он старался забыть о том, как приехала мать, как она от волнения кричала на него, а он в итоге снова расплакался и в отчаянии выпалил всё, и она сразу изменилась в лице. Таканори помнил дорогу до больницы, как вокруг него суетились врачи. А когда он понял, где и что они будут осматривать, он потерял сознание – мозг решил избавить его от ужасающей реальности хотя бы ненадолго.В себя он пришёл уже в больничной палате, ощущая слабость и боль во всём теле. К счастью, рядом никого не было. Таканори не до конца контролировал тело, и первое время он даже не мог понять, где он находится и почему. От капельницы к руке тянулась тонкая трубка, и то место, где в кожу входила иголка, неприятно саднило. Таканори попытался сесть, но тут же бок пронзило, и он вспомнил те события, которые привели его в больницу. Внутри снова поднялась паника, и перехватило дыхание. Таканори хотелось закричать и позвать кого-нибудь, но в горле перехватило. Он услышал голоса за дверью, и можно было попросить о помощи, но среди незнакомых он различил голос отца, от чего ему немедленно захотелось сбежать.– Вы издеваетесь? Это неприемлемо! – голос отца раздавался слишком громко, и Таканори прекрасно мог представить, в каком он гневе. – Как вы себе это представляете? Я не собираюсь терпеть такой позор и унижать семью!– Было совершено преступление. И мы можем подтвердить, кто именно это был. Разве этого не достаточно для того, чтобы подать заявление в полицию? – говоривший казался уставшим и раздраженным. – Вы не хотите, чтобы преступник был наказан?– Я не хочу, чтобы мою семью касалось подобное дело! – отец произнес это с таким отвращением, что у Таканори внутри оборвалось и похолодело.– Вы представляете, как это может отразиться на психике моего сына? – это уже была мать, казалось, что она плакала. – Я не хочу, чтобы он снова переживал все это, да ещё и прилюдно. Это так ужасно…Наконец дверь открылась. Первым зашёл мужчина в белом халате. Он выглядел недовольным, но решил не продолжать спор, а полностью переключился на своего пациента.– Как ты себя чувствуешь? – он подошёл ближе к кровати и взял планшет, пробежав взглядом по тем записям, которые оставили медсестры. Таканори ничего не ответил, отведя взгляд и пытаясь стать более незаметным. Возможно, если бы врач был один, ему было бы гораздо комфортнее и проще говорить. – Не переживай. С тобой всё будет в порядке. Сейчас самое главное – больше отдыхать, не нервничать и постараться меньше двигаться. Кроме всего прочего у тебя перелом ребра и несколько гематом, но через пару недель сможешь вернуться домой. И будешь приезжать для рентгена. Нужно же убедиться, что все срослось правильно. Верно?Таканори заторможенно кивнул, а потом, покосившись на отца, всё же заставил себя открыть рот.– Я слышал ваш разговор. И я не хочу подавать заявление. Я не хочу, чтобы было такое внимание к… – он запнулся, не зная, как выразить это словами. – Пожалуйста.– Вот видите? Мой сын всё отлично понимает. Мы обойдемся без этого, – от голоса отца Таканори снова вздрогнул, но заставил себя кивнуть, а потом отвернулся. У него начала болеть голова и хотелось, чтобы все исчезли и оставили его в покое. А ведь ещё несколько минут назад он мечтал о том, чтобы кто-нибудь оказался рядом.– Давайте не будем его утомлять, он пока ещё слишком слаб. Пойдёмте, нужно оформить отказ, – врач покачал головой. Когда они ушли, Таканори судорожно вздохнул и снова заплакал. Он в отчаянии сжал кулаки, и в голове крутилось одно: ?За что? Почему именно я??***В больнице его продержали почти три недели, после чего выписали с условием, что он будет приходить на обследования и к психологу. О том, что ему это необходимо, Таканори понял не сразу. Но вскоре он осознал, что слишком близкое нахождение других людей напрягает, а после некоторых процедур его колотило так, что медсестрам приходилось давать ему успокоительные. Он надеялся, что ему станет лучше, когда он окажется дома.Не стало. Ещё неделю он мучился, почти не покидая свою комнату, после чего решился на разговор с родителями. Как он и предполагал, не обошлось без скандала. И при этом родители не пытались оспорить его решение, но отец давил на то, что изначально говорил – это дурацкая идея и трата времени. А у Таканори на фоне всего этого началась истерика, и он сбежал в свою комнату. И ему было плевать, что это совсем не взрослый поступок и не по-мужски, как называл это отец. Ему было тяжело дышать и начинало колоть в груди, и в этот момент было не до мужественности.Но на следующий день после этого разговора мать поехала в университет. Таканори не хотел знать, как и о чем она говорила с деканом и какие использовала доводы. Но она смогла забрать его документы, и с того вечера он больше не был студентом. Только долгожданного облегчения, раз он больше никак не связан с этим местом, это не принесло.Таканори заблокировал в телефоне все контакты друзей и дал понять, что никого не хочет видеть. Сутками напролет он сидел в своей комнате, а на улицу выходил только в те дни, когда у него были встречи с психологом. И именно психолог подтолкнул его к использованию старого и проверенного способа, для того чтобы справиться с собственными эмоциями. Таканори много рисовал, и в какой-то момент решил, что так больше нельзя. Вместе с учебой он лишился и своей подработки, а сидеть на шее у родителей становилось более мучительно. К тому же, через пару месяцев после случившегося, отец намекнул Таканори на то, что тот несколько обнаглел.Таканори и без этого ощущал себя виноватым во всём. В том, что случилось, в том, что теперь он полностью зависел от родителей. В том, что весь уклад жизни приходилось перестраивать под его потребности и проблемы. И он решил рискнуть – открыл свой сайт, где выкладывал рисунки для принтов на футболки. Все те изображения с демонами, кровью и расчленёнкой, которые помогали справляться с эмоциями, неожиданно начали пользоваться успехом. А его бренд, логотип для которого был нарисован за пять минут без веры во что-либо, стал известным в определенных кругах. И наконец-то он начал зарабатывать хотя бы какие-то деньги, почти не выходя из дома.Вместе с тем это принесло уверенность, что он способен на что-то, кроме бессмысленной траты времени. И погрузившись в это, Таканори решил воплотить свою давнюю мечту. К тому же, в то время, когда он рисовал, ему действительно становилось лучше. Пусть ненадолго, но и это того стоило. Ему приходилось работать всё больше, рисовать отдельно на заказ, лишь бы скорее реализовать желаемое.Разумеется, с родителями он об этом не говорил. В последнее время он вообще перестал делиться с ними тем, о чём думал или чего хотел. Отец снова посмеялся бы и назвал это глупой тратой времени и денег, а мать поддерживала его решения. Поэтому Таканори старался откладывать как можно больше денег, чтобы не просить у родителей. Он и сам не знал, почему эта мечта стала навязчивой идеей.Ему потребовался год, чтобы принять мысль – у него могут быть свои желания и жизнь продолжается. И оставалось решиться на самое главное, пусть даже это вызывало откровенный ужас. Таканори понимал, что ему придётся идти на контакт с людьми, а за это время его круг общения слишком резко сузился до семьи и заказчиков в сети. Но психолог уверял, что он делает успехи и что этот шаг ему необходим. Как и возможность заняться своей жизнью самостоятельно. Они никогда не обсуждали именно эту проблему, но Таканори и сам чувствовал, что ему стоит уехать из дома. Его сводило с ума то, как смотрел на него отец. Из-за этого осуждения он чувствовал себя грязным и виноватым в том, что с ним сделали. Но дни шли, а он все никак не решался на главный шаг.Всё изменилось в один из вечеров. Брат пригласил на ужин свою девушку, чтобы сообщить родителям об их решении пожениться. Таканори присутствовал только в самом начале ужина, но потом ушёл к себе – в последнее время присутствие брата его угнетало. Раньше Мидори во всём поддерживал его, но с каждым годом сильнее ощущалось, что они меньше понимают друг друга, а он становился похож на отца. И когда брат зашёл к нему после ужина, как и обычно, без стука, игнорируя личные границы, Таканори сразу понял, что разговор будет неприятным.– Така, может, хватит? – Мидори сказал достаточно спокойно, и от этого тона у Таканори внутри всё перевернулось.– Ты о чём?– Сколько можно сидеть на шее у родителей? Ты достаточно взрослый, чтобы начать помогать им.– Ты… издеваешься, да? – у Таканори во рту пересохло, и начало колотить от злости. – Я и так пытаюсь делать всё, что в моих силах.– Да что ты делаешь? Только и ноешь как девка какая-то. Тебе самому не стыдно? – Мидори стоял у двери, всем своим видом показывая, что ему омерзительно находиться здесь и проходить дальше он не намерен.– Стыдно? За то, что у меня проблемы? – от обиды голос задрожал, а злость моментально ушла, и Таканори почувствовал, как его начинает захватывать липкий страх.– Проблемы? Ты больше придумываешь. Просто хочешь, как и в детстве, внимания, чтобы все вокруг тебя прыгали. Признайся в этом хотя бы себе, – Мидори презрительно поморщился, – и я не удивлюсь, что ты сам хотел того, что произошло. Ведёшь себя как педик, одеваешься соответствующе, а потом ноешь, если что-то пошло не так, или кто-то не понял тебя. Вот и нарвался на то, к чему не был готов.– Замолчи! – у Таканори перед глазами помутнело и дышать стало тяжело. – Как ты… Как ты можешь?Он на автомате потянулся к таблеткам, которые прописал врач, чтобы справляться с приступами. Только вот дома он ими почти никогда не пользовался. – Ты просто жалок, – Мидори покачал головой, игнорируя происходящее.– Уходи. Пожалуйста, уходи! – Таканори зажмурился и закрыл уши руками. Раньше он бы кинулся на брата, после чего всегда огребал, но сейчас его парализовало от страха и хотелось сбежать.Но даже в одиночестве у него не получилось успокоиться, а слова брата жгли изнутри. И ведь он наверняка озвучил то, как к нему сейчас относится отец. Осознание этого убивало и лишало желания делать что-либо вообще. Промучившись почти до утра, Таканори, наконец, решился. Пусть изначальный план пришлось корректировать, но лучше так, чем и дальше находиться дома. Таканори потребовалось несколько дней, чтобы собрать все необходимое. Оставив родителям записку с пояснениями, куда он пропал, он уехал посреди дня, когда все были на работе.***Найти подходящую по стоимости аренды квартиру оказалось не так сложно, как нового психоаналитика, с которым можно было работать. Таканори мог радоваться тому, что у него был свой источник дохода, который приносил удовольствие и достаточно средств на всё необходимое хотя бы на первое время. Правда, пришлось столкнуться бытовыми сложностями и учиться жить самостоятельно.Сразу после переезда он решился заняться тем, к чему так стремился. Первые вещи по собственным эскизам и выкройкам Таканори шил в ночи, не находя другого свободного времени. Фотографировать всё приходилось на себе или на манекене. И ему потребовалось мужество, чтобы выложить эти вещи на своём сайте. Он был удивлён, когда неожиданно получил тёплый отклик, но благодаря этому он стал погружаться в работу всё больше и больше.Со временем, научившись справляться с приступами паники посредством таблеток и определенных ритуалов, Таканори открыл небольшое ателье, где всем занимался сам лично. А когда у него перестало хватать времени на то, чтобы делать всё самому, он нанял людей себе в помощь.Начиная, он не думал о том, что из всего этого получится, и просто стремился найти своё место в мире, чтобы его оставили в покое. Но Таканори и представить себе не мог, что его дело выстрелит и так закрутится. Маленькое ателье превратилось в известный по всей стране и за её пределами бренд. Он занимался не только сезонными коллекциями, которые после старта продаж пытались урвать себе модники города, но и отдельными показами высокой моды. Из небольшого помещения в пригороде его офис переехал в Харадзюку, а неподалеку Таканори купил квартиру.За эти годы он успел сменить несколько психоаналитиков, с которыми работал, но у него никак не получалось вернуться к полноценной жизни. После того, как дело пошло в гору, он всё же вышел с родителями на связь и помирился с ними. Но теперь он старался держать дистанцию и не допускать их влияния на его жизнь, а с братом общение не складывалось вообще. Таканори так и не смог простить ему те слова.Если со всем этим можно было смириться и делать то, что у него получалось лучше всего, то проблемы с людьми никуда не делись. Ему было тяжело находиться в их обществе. Перед показами он закидывался таблетками так, что происходящее воспринималось словно через толщу воды. Но он не мог поступать иначе, ведь в такие моменты контроль за всем лежал на нём.Со временем его работники поняли, что у Таканори есть определенные странности и старались особо не доставать его. А он продолжил придерживаться ритуалов, которые давали ощущение защищенности. Он никогда не выходил из дома без перчаток и все дела предпочитал совершать в них же, таким образом дистанцируясь от людей. У него даже появилось несколько человек, которых можно было назвать друзьями. Но это никак не походило на нормальную жизнь.Как бы он не старался, со сколькими психоаналитиками не работал, никто не смог решить главную проблему. Таканори почти перестал смотреть кино, потому что любая эротическая сцена вызывала у него омерзение. А каждая попытка свидания заканчивалась плачевно. Самое большее, на что он решился – поцелуи в такси по пути из ресторана. Но это было и самым травмирующим воспоминанием. Таканори едва помнил, как сбежал из машины, потому что в себя он пришёл на детской площадке, где сидел на качелях и пытался успокоиться. В ту ночь он выпил гораздо больше таблеток, чем было положено, и ещё несколько часов пролежал в ванной, пытаясь избавиться от ощущения чужих прикосновений к коже.В конце концов, дошло до того, что он просто перестал пробовать. И попытки девушек пойти на контакт обрубал сам. Последней каплей была ситуация с помощницей, которая перешла все допустимые границы. Её Таканори уволил сразу, не дав шанса объясниться. И тогда же он решил, что не стоит тратить время и нервы на близкие отношения. Лучше он и дальше будет реализовывать себя через работу.