Глава 1 - Дыши (1/1)

But all is fair in loveI had to go awayA writer takes his penTo write the words againThat all in love is fair…But all is fair in loveI should never have left your sideA writer takes his penTo write the words againThat all in love is fairStevie Wonder?— All In Love Is Fair (слушать на повторе)Как мало остается дорогих сердцу мелочей. Бессчётное количество фото на телефоне, милая, местами сухая переписка в духе ?занят, перезвоню позже (+ извиняющийся смайлик)?, его голос на записи. Голос, который пробирает глубже всех мыслимых и немыслимых границ сознания и любящего сердца. Включаю запись и перематываю снова на начало, уже давно перестав отдавать себе отчет, какой это раз по счету. И неважно, что он говорит какую-то околесицу о книгах, солнце и муравьях на детских площадках. Он записывал это на случай, если мне будет не хватать его рядом, пока он в разъездах с группой. Теперь я и правда невыносимо нуждалась в нем, но он больше не придет: он мне пообещал. За окном уже который день идет мелкий дождь, иногда срывающийся на ливень?— так похоже на мои чувства сейчас.Прошло две недели, а я все так же рыдаю вечерами, забившись в дальний угол комнаты, к середине ночи перемещаюсь на кровать, чтобы орошать солеными реками уже привыкшую подушку (уверена, из нее скоро должно вырасти деревце, вскормленное моими слезами). К утру проваливаюсь в беспокойный сон на несколько часов, а просыпаясь, уже привычно убираю учиненный ночью, в порыве истерики, бардак. Снова и снова, как мантру я повторяю себе каждое утро ?я забуду его? и ?все пройдет? и иду на работу в надежде, что все действительно пройдет, и я почувствую вкус жизни или хотя бы желание передвигаться. Но к вечеру мои нервы не выдерживают, эмоции выливаются через край и, все повторяется заново. И каждый раз я засыпаю с надеждой, что, снова открыв глаза, больше не почувствую боли, что память просто услужливо отберет у меня всякие воспоминания о нем. О нем, о его обезоруживающей улыбке, о больших наивных карих глазах, излучающих тепло и заботу, о его голосе, который и без записи раздается в моих ушах гулким эхом. И о прикосновениях, о них неистово хочу забыть в первую очередь. Только закрываю глаза и снова ощущаю его нежные тонкие пальцы на своих плечах, легкие прикосновения вдоль позвоночника, мягкие жаркие поцелуи на ключицах, бедрах, груди, его крепкие объятия на моей талии, полыхающее дыхание на моей шее. Его запах, он почти испарился из моей жизни, как и его обладатель, но несколько оставшихся джемперов и толстовок все еще хранят неповторимый аромат его тела. Я практически не расстаюсь с ними.Поссорившись с реальностью, я порой беззаботно гуляю по счастливым воспоминаниям, представляя, что все в порядке, и Чанёль вот-вот зайдет в комнату, лучезарно улыбнется, сгребет меня в охапку, зарываясь носом в мои волосы, и все будет как раньше. Но как раньше ничего уже не будет. И как только я вновь и вновь разрешаю этому осознанию прийти в мою голову, весь благоговейный настрой и едва успокоившееся сердце сносит к чертям, и я ухожу в еще более дальние дебри собственного сознания.А жизнь шла своим чередом, весьма скучным, между прочим. Люди все время куда-то спешили, на улицах то тут, то там зажимались хихикающие влюбленные парочки, и где-то каждый час кто-то кого-то бросает. Солнце все так же поднималось и опускалось, неустанно напоминая, что время не стоит на месте. Несмотря на свое сумасшедшее желание снова увидеть до боли любимое лопоухое создание, я невероятно боялась включать телевизор и пользоваться интернетом, на улицах же и подавно опускала взгляд, чтобы на глаза не попался какой-нибудь постер или тизер нового клипа на больших экранах мегаполиса. Я боялась понимать, что ему без меня живется куда лучше, чем мне без него, что для него ничего не изменилось: есть я в его жизни или нет. Я боялась правды как огня. Правды, которая бы унесла с собой остатки самообладания и здравого рассудка, о наличии которых я уже несколько дней как сомневалась.Чанёль ушел из моей жизни так быстро и без предупреждений, что я не могла поверить, что так вообще бывает. Был родной человек рядом, и нет его. Как так? А? Чертов Пак Чанёль, что ты сделал со мной? Почему так хочу снова и снова дышать тобой? Выпил меня без остатка, а я готова раз за разом отдавать себя, лишь бы ты был рядом.В который раз, приходя домой, скидываю одежду и заворачиваюсь в одеяло, в свой маленький мир. Уже в таком желанном полудреме я слышу звук разблокировки входной двери, шум в прихожей, наверное, снова Минхва пришла убеждать меня взяться за ум. Я поглубже закуталась в импровизированный домик и изо всех сил притворялась частью декора. Услышав шарканье в сторону кухни, я подумала, что эта неугомонная девчонка снова принялась насильно кормить меня, отчитывая за безалаберное отношение к собственному организму и здоровью в целом. Я уже десять раз пожалела, что когда-то дала ей пароль от двери, но, тем не менее, эта болтушка на какое-то время давала мне возможность отвлечься от постоянных переживаний, хоть и ненадолго.Когда на плите что-то забурлило, до меня стал доноситься приятный запах домашней еды, рот наполнился слюной, а живот предательски заурчал. Пока Минхва вовсю хозяйничала на моей кухне, я из своего сомнительного укрытия пыталась рассмотреть, что именно она наготовила. Когда мои попытки не увенчались успехом, я просто повыше натянула одеяло, плюнув на все, и попыталась не обращать внимания на скулящий желудок.—?Бери свою крепость с собой и иди есть,?— как ни в чем ни бывало по квартире раздался такой до боли родной и знакомый голос,?— остынет же.Первая реакция?— никакая, ровным счетом ничего, шок. Сердце болезненно сжалось, и рыдать захотелось пуще прежнего.—?Галлюцинации. Просто отлично,?— бурчала я, окончательно переставая понимать происходящее. —?Теперь можно с чистой совестью звонить в психиатрическое отделение, меня там примут с распростертыми руками?— давно уже ждут,?— я не унималась, потому что только собственный голос, говорящий вслух мои же мысли, мог успокоить меня и дать понять, что если я и свихнулась, то не на 100 процентов, а только на 98.—?Я вполне реальный?— из плоти и крови,?— спокойно выдохнул мой собеседник. —?Есть иди, заодно и проверишь.Я аккуратно высунула ноги в поисках мягких тапочек, попутно садясь на кровати и поудобнее кутаясь в одеяло. Слегка пошатываясь, протопала до дверного проема, ведущего на кухню, но резко остановилась, боясь того, что со мной будет, когда я войду и он окажется вполне реальным мужчиной, который по какой-то непонятной причине беззастенчиво вломился в квартиру девушки, которую сам же и бросил.Не выдержав, моя реальная галлюцинация сама ко мне вышла, но едва увидев меня, Чанёля будто молотком по голове ударили, и он так и остался стоять в проеме, в паре десятков сантиметров от меня. Наверное, я настолько жутко выгляжу, что даже он, видавший виды в мою сорокоградусную температуру, ужаснулся. Сердце ускорило ход до критической отметки, грозясь и вовсе выпрыгнуть из груди. Дыхательные органы, похоже, абсолютно забыли, как перекачивать воздух, поэтому приходилось на полном серьезе напоминать себе ?дыши, просто дыши?. Я смотрела во все глаза, созерцая, жадно впитывая такой нереальный образ любимого человека. Я не заметила кругов под глазами, или осунувшегося лица?— никаких следов тоски или горя по утраченным отношениям. Снова напоминая себе дышать, я споткнулась на выдохе, когда мой взгляд столкнулся с его. Глаза сверлили меня, будто Чанёль видел меня впервые, но, если мне не показалось, в них читалась непередаваемая боль и раскаяние. Но, думаю, это лишь плод моего воображения.—?Дыши,?— будто читая мои мысли, глухо произнес Чанёль так, словно ему это ой как нелегко давалось. Он протянул свои дрожащие пальцы к моей щеке, но не решался коснуться, как если бы я была вазой из тонкого льда. —?Просто дыши,?— он тяжело выдохнул, не сводя с меня свой потухший взгляд. —?Просто живи, пожалуйста,?— он едва ли не плакал, произнося такие простые слова.Я подошла на несколько сантиметров ближе и подставила щеку мягкой теплой ладони Чанёля. Он понимающе приблизился и уже хотел было удовлетворить мой немой призыв, как остановился у самых моих губ, четко осознавая, что если он поцелует меня сейчас, а потом снова уйдет, я просто перестану существовать. Не говоря уже о том, что одного поцелуя нам покажется невыносимо мало. Что мы просто не сможем остановиться, а потом он снова покинет мою скромную обитель, и я растворюсь, исчезну, как русалка, что обманулась и не получила причитающуюся ей любовь, став неуловимой морской пеной.Коснувшись моего лба своим, он просто стоял рядом и тяжело дышал у моих губ, из последних сил держа себя в руках и одновременно с тем возрождая во мне воспоминания и дрожь по всему телу от незабываемой близости. Его дыхание на моих губах обжигает, а мне так хорошо?— наркоман получает свою дозу. Нервно поглаживая мою талию, Чанёль боролся сам с собой, потому что, похоже, он все еще неистово хотел быть со мной, но по неведомым мне причинам не мог.—?Если тебе нужно идти,?— сама удивляюсь спокойствию в голосе,?— иди,?— я жадно, еле-еле касаюсь его губ, всего на пару секунд и, находя в себе недюжинную силу воли, разрываю недопоцелуй.—?Я…—?Иди же,?— срываюсь я в хриплом вопле, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы, сулящие ?веселый? вечер и такую же ночь и еще с десяток подобных дней. —?Иди,?— я откровенно рыдаю не в силах сдержать жалкую воду, вытекающую из моих глаз водопадами, отступаю назад до тех пор, пока не нахожу опору в виде холодной стены, скатываясь по ней вниз.—?Поешь. Хорошо? —?не решаясь подойти, Чанёль робко смотрит на меня, находясь на полпути ко мне… и к выходу. Его будто разрывает на части и это прекрасно выражается в рваных движениях то в моем направлении, то от меня. —?Ты сможешь дальше жить? —?смотря на меня своими большими, по детски наивными глазами, мужчина, которого я люблю больше жизни задавал вопрос не то мне, не то самому себе.—?Смогу,?— и тихо добавляю,?— выживать. Иди,?— снова повторяю,?— иначе прикую наручниками к батарее и больше никогда не отпущу,?— я усмехнулась, звучало так, будто мы действительно просто дурачимся.—?Я был бы не против,?— грустно парирует Чанёль, ероша снова выкрашенные в красный цвет волосы, направляясь к выходу.—?Знаешь,?— вдогонку проговариваю я,?— однажды кто-то сказал, что ты похож на прекрасного волшебного феникса, и что птице такого полета необходима свобода,?— мой бывший любовник стоял вполоборота и внимательно слушал. —?Тогда меня отчего-то обидело это высказывание. Теперь же я понимаю, что этот человек отчасти был прав, но я хочу к этому кое-что добавить.—?Что же? —?мой нетерпеливый собеседник снова повернулся ко мне лицом, даря последние лучи своей непотухающей жизненности и любви.—?Птице такого полета действительно нужна свобода, но иногда свобода заключается в людях, которые рядом с тобой, которые тебе дороги,?— вновь взглянула в его добрые, полные боли и желания глаза, окончательно убивая в себе и без того затуманенный рассудок. —?Помни это. Хорошо? Где бы и с кем бы ты ни был и кто бы не оказался для тебя твоей свободой, я заранее счастлива за тебя и этого человека,?— произнести слово ?девушка?, представляя его с другой сейчас, как, впрочем, будет и потом?— невыносимо.—?Хорошо,?— послышалось глухим эхом. Чанёль в последний раз заглянул в мои глаза, в них я снова прочитала любовь, заполняющую его до краев, отчего мне стало только в разы хуже. Потому что как я могу отпустить смысл моей жизни, когда в его глазах для меня еще теплится надежда.—?Было бы лучше, если бы ты никогда не заходил в тот книжный магазинчик,?— сильнее кутаясь в одеяло, сидя на полу, я чувствовала, как меня уже пробирал холод одиночества, хотя Чанёль еще только собирался выйти из квартиры. Его как пригвоздили к месту. —?Я так мечтала о встрече с тобой. А в итоге оказалось, что это как желать самой себе смерти. Красивой, сладкой, но смерти. Желаю стать для кого-то другого жизнью,?— пролепетала я из последних сил, сама уже не совсем понимая, что говорю, понемногу уходя в блаженный сон от упадка сил. Я только почувствовала мягкое прикосновение его губ своими, обжигающее дыхание и, уже теперь, холодные пальцы на шее. Сон унес меня в относительно недавнее прошлое, счастливое и многообещающее прошлое с шепотом Чанёля: ?боюсь, я никогда не перестану любить тебя?.