5 часть (1/2)
Задумывалось изменение стиля, но в очередной раз получилась какая-то непонятная ерунда..Было очень холодно. Мариан страшилась каждого выдоха, дававшегося ей со сковывающей болью и каждого движения, грозящего оказаться последним. В груди замерла жизнь. Если раньше она ещё трепыхалась, подобно сверчку в шкатулке, то теперь застыла льдом, или даже камнем, оставив позади себя веру и надежду…Хоук никак не могла определить в какой момент они с Калленом оказались в вынужденных объятьях, но ощущение кого-то под боком придавало сил в борьбе за саму себя. Она была почти уверенна, что храмовник сам подтянул к себе девушку, по рыцарски беспокоясь за её состояние. И от этого было отвратно вдвойне. Он великодушно освободил её от ноши беспомощности и её проявления перед ненавидимым человеком, благородно не предоставлял ей выбор между глупой гордостью и низменным унижением, хотя это он истекал кровью и терял силы с каждой болезненной минутой. Его крепкие, близкие объятья были для Хоук как ядом, так и спасением.
Защитница ранее никогда не плакала, но она чувствовала, как слёзы застывают у неё на щеках, а капитан, молча, отводит взгляд, и не верила самой себе. Это был один из самых постыдных моментов в её сознательной жизни, потому ненавистный такт храмовника оказался как нельзя кстати. Он делал вид, что не замечает блестящих в сумерках влажных дорожек, но спустя час, ничего не говоря, поочерёдно поднёс бледную от холода ладонь к опухшим щекам и медленно вытер горькие слёзы. Это был мимолетно ласковый жест, но Мариан рефлекторно отстранилась, запоздало состроив брезгливость на застывшем лице. Ей не нужна была жалость! Магия больше не теплилась на кончиках пальцев, не защищала тонкой оболочкой сознание, не струилась в венах подобно крови…Осознав потерю Хоук не знала как реагировать, рефлексы всё делали за неё. Сначала пришёл гнев, непреодолимая ярость, от невосполнимой потери, поддерживающая в ней жизнь и желание бороться. Она разъедала её изнутри, отсрочивая время гибели, обнародуя первичные животные инстинкты, настолько жалкие и дикие, отчаянно цеплявшиеся за остатки жизни, но бесповоротно теряющие последнюю человечность, что даже умирающей Хоук становилось стыдно и гневно за свою низменность. Главным было и остаётся выживание, Мариан не смеет это отрицать даже стоя напротив своей совести, напротив демонов своего желания.
-?Вы наивны, Защитница!?-?Ваш маг-отступник… Кто может быть уверен, что он доживёт до утра??-?Хорошо ли вы оберегали свою мать? Разве не погибла она от рук мага крови? Хладный труп наглядней какой-то там свободы, верно??-?Предлагаю, вам самим убедиться в моей правоте. Одержимые не дремлют в особняках – они среди нас?.Голос Мередит эхом отдавался в голове. Жёсткий и безжалостный, он сменялся на фальшиво елейный, а следом на неоспоримо рассчитанный и основательный. Хоук чувствовала лишь раздражение.-?Ваш долг поддерживать мир в городе! Нужно остановить Мередит!?.-?С каждым промедлением мы теряем свои позиции?.
-?Помогите нам! Волей судьбы, вы не разделили нашу участь, но в силах, если не исправить, то урегулировать положение?.-?Мы братья и сестры. Наша семья редеет с каждым днём. И Киркволл полыхает огнём противостояния?.
Орсино был на грани отчаянья. Его мятежный дух, вдохновлял лишь его самого, оставляя наедине с противоречивым горем от осознания нависшей безысходности. Мариан реагировала брезгливо и отчуждённо.-?На прошлой неделе забрали Даленна. Мы вовремя убежали. Хорошо, конечно, что у папы есть такие друзья, но мне так жалко оставлять наш дом?.-?Я боюсь. Храмовники беглецы оцепили Лотеринг, как собаки. Теперь мне нельзя гулять после заката и ходить на службы к преподобной матери. Я и не знаю, что хуже: надвигающиеся порождения тьмы или ожесточившееся храмовники?.
-?Я люблю тебя, сестрёнка. Если… если что-то случиться, то встретимся там, где никому не приходиться нести наше с тобой бремя?.Милая, простушка Бетани. Такой же нежный и ласковый голос, вызывающий у Защитницы непреодолимую жалость, но никак не сочувствие и понимание.
Следом в сознании впечатывались яркие образы, и не менее тяжёлые слова. Они сливались в бурный поток, заслоняя уверенность девушки в своем отклике на какую-то единую фразу.-?Я хочу быть частью чего-то важного. Как хотел отец. Как я хочу. Это мой шанс?.
Карвер. Недопонимание.-?Если у тебя есть семья, её надо защищать. И не важно, кто это – родня по крови или нет?.
Авелин. Несогласие.
-?Работа хранителя – помнить даже самые опасные вещи?.Мерилль. Уличение в наивности.
-?Тебе приходилось встречать шторм в открытом море? Это самое прекрасное, что есть в мире?.Изабелла. Ирония.Хоук не могла изгнать навязчивые мысли, не могла теперь и определить их мотивы. Сопротивляться соблазну, проще, если знаешь, против чего борешься и за что сражаешься, но сейчас неясные потоки фраз дорогих сердцу людей сочатся до конца неясной думой, спиралью извиваясь и теряя общий смысл. Держалась пленница лишь на упорстве.Но с прибытием мороза Мариан пала духом, забываясь в тени своих страхов и сомнений. Холод вытеснил злобу, как зима вытеснят осень, медленно, по праву следствия сокращая дни и лишая остатков тепла. Ни надежды, ни малейшего упования на будущее. Весна кажется потерянной, забытой некогда туманной легендой, мечта о которой рушиться при первом столкновении с хладным призраком разочарования, ледяной стеной реальности, и первые мартовские лучи солнца не достигают закаменевшего сердца, даже не уверившего в надежду.-Эй… Защитница? Очнитесь! Не закрывайте глаза! Держитесь…
***Аллен, человек не высоких моральных принципов и устоев, всегда отличающийся довольно странным для бывалого храмовника мировоззрением, свято верил, что тайны требующие разгадки, достойны даже бесчестной игры, если свечи, в конце концов, останутся целыми. Наверное, эта нестандартная позиция побудила его, без малейших угрызений совести, снять давно надоевшую рыцарскую робу и, растворившись в толпе несчастных бедняг Клоаки, выбить деревянную дверь давно забытого подземного пути. Пути ведущего к заново отстроенному особняку, ранее находившегося во владении некогда громкой фамилии Амеллов, а теперь перешедшему в распоряжение не менее знаменитых наследников, Хоуков.
-Блондинчик, поубавь синего пламени! Нам твоей второй ипостаси не хватало, для танцев голышом на главной площади.
-Немедленно прекрати, одержимый! Твоё безумие хорошо лишь в бою. Прибереги его или ты укоротишься вдвое!
-Хватит заниматься ересью! Хоук в беде, вшивый пёс! Справедливость чувствует её! Ты слышишь?
Аллен вздрогнул, заслышав голоса, разносящиеся по дому, и судорожно втянул воздух, ощущая, как храмовничий кулон предупреждающе стал горячим и тускло засверкал в полумраке.
-?Магия?.Первый голос был мужским, скрывающим ноту беспокойства за неудавшейся шуткой. Второй, грубый и несдерживаемый, принадлежал так же молодому мужчине, яростно выплёвывающему угрозы. И только третий, нечеловеческий и чудовищный, внушал трепет и страх одновременно, заставляя душу погрязнуть в страхе, а лириумный кулон, по правилам обязанный находиться в мече, отчаянно силиться предупредить своего хозяина о предстоящей угрозе.
Храмовник, закинув иссиня чёрный амулет за ворот рубашки, осторожно двинулся вдоль лестницы к дребезжащей полоске света, исходящей от подрагивающей свечи, туда, где зарождались голоса.
-Успокойся, блондинчик. Авелин уже готовит своих солдат. Мерилль сказала, что тоже хочет помочь и у неё в запасе есть небольшой план. А Ривейнка и Певчий смотались к Казематам. Не знаю точно, что все они делают, но, надеюсь, это помогает нам выиграть немного времени. Давай, не будем плевать на их старания, и поторопимся.
Аллен, крадясь к приоткрытой двери, грешным делом потянулся к рукояти меча, но вовремя остановился. Судя по тому, что он услышал, люди, находящиеся и переговаривающиеся в спальной комнате, друзья моны Хоук и поднимать на них оружие сущая нелепица, даже будь среди них некий маг. Какие слухи не ходили вокруг Защитницы! Один отступник, братающийся с более высокопоставленной ?сестрой?, это лишь капля в море порицания юной героини иностранным обществом. Как заметил Аллен, Киркволл уважает Хоук, чуть ли не с пеной у рта говоря о её действенной работе. Даже большая часть ордена относилась к девушке с должным почтением, не смотря на многочисленные обвинения.Чуть выждав, пока голоса стихнут, храмовник подобрался к небольшой прощелине и, в контрасте полыхающей свечи, с трудом сфокусировал зрение. У небольшого стола, до деревянных ножек перекрытого длинной картой, весьма обширной местности, стояли трое мужчин, отличающиеся занятным разнообразием. Первый, подозрительный гном, которого увидев на улицах Старкхэвена, Аллен принял бы за низкорослого человека, с задумчивым лицом закреплял болт на арбалете и устало смахивал выступивший пот с лишённого щетиной лица. Глаза у него, даже в притухшем свете, были впалые, с тёмными кругами, словно не знавшие сна несколько ночей. Потому, даже гладко выбритый и одетый в одёжку дорогого пошива, он выглядел ничем не лучше в сравнении с бородатыми пьянчугами, согнанными из подземного города, каких привык видеть храмовник в тавернах его родного города-порта. Рядом с ним облокотившись двумя руками о стол и хмуро изучавши топографическую карту, судя её по витейватым линиям, стоял юный, но седовласый эльф, на теле которого проглядывался клейменый рисунок. Эльф, не смотря на свою сосредоточенность в анализировании ландкарты, то и дело угрюмо и настороженно поглядывал в сторону. Туда где на крае устланной шёлком кровати, недалеко от стола, сидел светловласый человек, закрыв лицо ладонями и вцепившись тонкими пальцами в сальные пряди. Сидел он безмолвно, но воздух вокруг был накален ели сдерживаемой магией, так и веющей потусторонней Тенью.
Аллен не успел рассмотреть всю комнату, что было его ошибкой, и испуганно отпрянул, когда по особняку раздался яростный лай, а перед шокированным лицом мелькнула собачья пасть. Огромный пёс, одним прыжком преодолел расстояние и бросился незнакомцу на грудь, придавив его мощными, когтистыми лапами, а оскалившейся мордой приблизившись к самому лицу, не прекращая угрожающе рычать. Мужчины мигом подскочили со своих мест, удивлённо воспринимая произошедшее. Только гном, спустя пару долго тянувшихся мгновений, неуверенно окликнул пса, а потом оттянул его за ошейник. В это время эльф схватился за двуручник, превышавший шириной его самого, а маг выставил вперёд посох, сияющий синим пламенем готовящегося пуститься в ход заклинания. Насколько мог судить Аллен, всё ещё распластанный на полу, глаза мага так же озарились этим неведомым светом, но лишь на пару секунд. Храмовник попытался подняться, но к шее его был немедля представлен меч.-Кто ты?
-Моё имя Моревар Аллен. Я… не собирался применять оружие – честно ответил лежащий, с завитейватым старкхэвенским акцентом, и приподнял руки, показывая оружие находящиеся в ножнах. Тем не менее, это ему ничуть не помогло. Эльф наблюдательно дёрнул лезвие в сторону и натянул золотую цепочку, после чего обнажился светящийся камень.
-Храмовник. Амулет, такой же – заключил он, не менее презрительно, чем обращался к магу.
Не успел пленник ответить, как блондин с ненавистью выплюнул, когда как посох засиял более тёмной энергией:-Наверное, кто-то из Стархэвенских ублюдков. Пришёл рыскать в доме Хоук, пока та в плену. Искать то, что смогут после предъявить для её ареста!
Эльф хмуро кивнул, соглашаясь. Только гном, всё ещё занимаясь неугомонной собакой, спросил:-Так чего тебе нужно, парень? Говорили правду, и желательно поскорее. Я хотя силён и прекрасен, но пса могу и не удержать.-Это мабари, верно? Я думал, Защитница держит ручного дракона в качестве зверушки – решил пошутить Аллен, наткнувшись на ужесточившийся взгляд эльфа и напрягшийся мага.
-А разве есть разница? Эта зверушка, не хуже любого дракона, любит убивать, можешь поверить… или проверить – улыбается гном, чуть ослабляя хватку на ошейнике. Храмовник усмехнулся в ответ.-Подняться бы.Низкорослый наземник дал решительную команду собаке и спокойно подал Аллену руку.-Спокойно. В дом Хоук, зная её паранойю насчёт незваных гостей, послали бы целый отряд. Этот знает секретный ход в особняк, через клоаку – говорит он уверенно, двум другим.Эльф недоумённо смотрит на друга и нехотя убирает двуручник, предупреждающе шипя тихую угрозу:-Не делай того о чём пожалеешь. Маг сейчас твоя меньшая забота.
Сам же маг был явно не согласен с переменившийся ситуацией. Он возмущённо воцарился на гнома и выставил перёд Алленом ладонь в немой угрозе.-Что ты творишь, Варрик!?
-Всё в порядке. Я хочу лишь поговорить. За тем и пришёл – мирно поясняет служитель церкви.-Не важно, чего ты хочешь, храмовник! Как он вообще нашёл этот проход, обойдя систему защиты Хоук!?
-Этот особняк раньше был моим домом!
-Что ты несешь!? Клянусь Создателем, ещё одно враньё и я убью тебя!
-Я старый друг семьи Амеллов и Хоуков, и искренне хочу помочь монне.
Все замолчали, растерянно переглядываясь.
Аллен медленно отцепил меч и бросил в сторону. Впрочем, с амулетом он расстаться не пожелал и, надеясь, что на это не обратят особое внимание, вновь закрыл его за рубашкой.-Хотя, я новый рыцарь-командор храмовников стархэвенской Церкви, меня с трудом можно таковым назвать. Ни монне, ни её друзьям – он красноречиво кивнул в сторону мага – бояться нечего. Я могу гарантировать… По крайней мере до сегодняшнего утра.
-Значит, штурм всё таки назначен на рассвет? – спросил гном-Да. Но это не значит, что я с этим согласен.-Ты же командор! Останови их! Прикажи… - злобно воскликнул блондин.-К сожалению – сдержанно остановил его Аллен – я не в силах это сделать. Приказ уже подтверждён нашей владычицей церкви. И хотя ваша… Эльтина отказалась определиться, всё предопределённо… Это не моё решение.