Глава 1. Боль ничто (1/1)
- Против скуки существует только одно лекарство- Какое?- ГуинпленВ. Гюго
Невыносимая боль… лицо словно горит… Особенно болят щеки, так, что кажется - облиты раскаленным свинцом. Он хотел закричать, но едва приоткрыл рот, мозг пронзила стрела боли, расплавленным металлом разлившись по всему телу.?Зеркало?, - пронеслось в голове. – ?Зеркало в коридоре… надо дойти, надо суметь? Глаза отказывались видеть, мозг соображать. Волны боли пронизывали все тело, начинаясь от лица и медленно перекатываясь по всему телу. ?Почему больно? Шиноби не чувствуют боли?Все пространство опять наполнялось страданием. Еле-еле Саске дошел до зеркала, шатаясь, держась за стены, опираясь на все что попадалось по пути. Хотелось кричать, даже нет, выть по-звериному. Хотелось умереть, чтобы только не чувствовать этой боли, которая раскаленным прутом ворочалась во всем теле. Из последних сил он поднял голову, чтобы увидеть в отполированной до блеска поверхности зеркала то, что не могло присниться даже в самом страшном кошмаре. Словно безжалостный мясник изуродовал его лицо – два алых, сочащихся кровью разреза протянулись от углов рта до самых ушей, обнажая десна и розовые от крови зубы… зрелище явно не для слабонервных.?Кто? Кто это сделал? Почему именно я? Надо звать на помощь… иначе я истеку кровью… почему я не почувствовал боли когда этот маньяк резал мое лицо?.. Сакура, она медик, надо постараться вызвать ее?- Помогите! – брюнету показалось, что его голос разорвав тишину спящей Конохи должен был поднять на ноги всю деревню. Но только хриплый клекот сорвался с израненных губ, вспенив начавшую сворачиваться кровь на надрезах. Парень почувствовал, что силы его покидают. Он сполз по стене на холодный пол. Темнота окунула его с головой. Темнота и тишина. Они забрали его, спася от невыносимой, разрывающей все естество на частички, боли.- Саске-кун!!! Ты живой! Цунаде-сама! Он открыл глаза!
Сморщившись от боли, парень огляделся. Ближе всего к его кровати стояла Сакура, выглядела она так себе: под глазами залегли темные тени – результат нескольких бессонно проведенных над его кроватью ночей, растрепанные розовые волосы, но все же озаренное ликованием лицо. Цунаде спокойна, как всегда. Две девушки, незнакомые ему, по-видимому, ниндзя-медики, с легким испугом, смотря на его лицо, переглядываются.?Лицо, у меня что-то с лицом?, - пронеслось в голове у парня. Память услужливо подкинула события, показавшиеся сначала ночным кошмаром: ?Так вот почему никто теперь не смотрит на меня с восхищением, как раньше, никто, даже Сакура, - я урод?. Слезы покатились по щекам, оставляя серые дорожки на щеках, затекая под повязку и заставляя пощипывать уже почти поджившие надрезы. Он почти никогда не плакал раньше, а теперь… злоба, бессилие, ненависть – все это смешалось, столь губительным грузом упав на его неокрепшие мысли и чувства.Сакура опустилась на кровать, кивнув девушкам на дверь, чтобы они оставили их наедине. Легкой рукой, пахнущей вишней, она провела по спутанным и свалявшимся от многочасового лежания в кровати волосам Саске.- Не волнуйся, разрезы скоро почти затянутся, останутся только маленькие тоненькие шрамики.
Невнятное вопросительное мычание парня.- Почему мы не можем полностью заживить твои раны?Утвердительный кивок, еще бы, эта девушка всегда понимала его без слов.
- Края надрезов покрыты каким-то редким ядом - даже Цунаде-сама не смогла определить его состав. Все самое плохое уже позади. Ты наверное хочешь узнать что случилось?Кивок и волнение в бархатно-карих глазах. Как же эти глаза нравились Сакуре… раньше… теперь она боялась Саске, боялась из-за этих шрамов – его лицо приобрело насмешливое выражение. Он этого заслужил – он смеялся на ней, над ее чувствами к нему. Теперь любовь словно прошла, осталось только сострадание, просто сострадание к парню, которого изуродовали.- Этого никто не знает. Наруто нашел тебя, окровавленного, в твоей комнате. Ты должен его поблагодарить – еще чуть-чуть и ты бы истек кровью, лежа на полу. Кто-то ночью неким острым предметом, скорее всего катаной разрезал тебе рот до самых ушей, смазав, как я уже сказала, надрезы ядом, не позволяющим шрамам затягиваться полностью.Недоуменный взгляд.- Думаешь почему ты не проснулся во время всей этой экзекуции? Скорее всего, это или яд, который бесследно исчезает или некое гендзюцу. Ладно, поправляйся, а мне надо бежать – много других пациентов. К тебе Нару, кстати, зайти обещал. - Она убежала, оставив парня наедине со своими горькими мыслями.?Больно, невыносимо больно. Но это пройдет - что для шиноби боль. Самое главное – кто это сделал? Зачем? Почему именно со мной? Я не проснулся, я был всего лишь безмолвной игрушкой в руках палача. Он мог сделать со мной все что угодно, но предпочел просто прочертить мне улыбку, вечную улыбку… А что делал Наруто ночью возле окон моей спальни? Ах да, мы кажется днем о чем-то говорили… как больно… даже когда думаешь кажется, что сейчас все мысли разлетятся на куски, как маленький белый горшочек, который я случайно разбил в маминой комнате – мучительно разъединятся отдельные кусочки, уже привыкшие, природой заложенные быть в тесных объятиях… разъединятся под чужой, карающей за одному ему известные грехи, рукой палача. Наруто… мы кажется о чем-то говорили днем. Я сказал, что меня пугают его взгляды, намеки, слова и посоветовал больше времени уделять учебе, а не мне. Он обиделся и сказал, что я эгоист, что для меня существует только карьера и месть, ни дружбы, ни любви. Наверное, он еще что-то хотел сказать. Надо обязательно найти время чтобы его поблагодарить и спросить, что он помнит о той страшной ночи. Узумаки мог видеть моего мучителя. Хотя… может быть это именно он в решимости, появившейся от дикого микса эмоций, изрезал меня, а потом, раскаявшись в содеянном, принес меня в госпиталь. Нет, для него это слишком сложно. Улыбка, вечная улыбка… это знак, знак мне, я слишком часто над всеми смеялся, над чувствами, над словами, почти никогда ничего не воспринимая всерьез?.… Прошло, пролетело в суете будничных дел три недели. Повязки сняли, стараниями самых опытных ниндзя-медиком швы удачно срослись, остались только два тонких светлых шрама, продлевающих в зловещей улыбке линию прекрасных ранее губ, они больше не зарастут, никогда не зарастут. Вечная улыбка, подаренная каким-то бездушным чудовищем вместе со страхом и страдание, в обмен забравшим покой, счастье, поклонение, красоту.Такая тихая ночь, такие красивые звезды… Саске лежал на кровати, широко открыв глаза, впитывая нежно-белый холодный свет мерцающих огоньков. Шорох, едва слышный шорох под окном насторожил парень. Рывком поднявшись на ноги одним прыжком он оказался у окна.- Кто там?! – голос дрожит – надо быть спокойнее, за эти три недели он стал истериком, человеком, чье поведение контролируется эмоциями. Нельзя опускаться, надо держать себя в руках.
От деревьев отделилась тень, неслышно ступая по земле, человек, очертаниями фигуры напоминавший кого-то такого знакомого, но уже забытого.- Ну здравствуй, - да, Саске не мог ошибиться, не мог никогда и ни с чем перепутать этот холодный насмешливый голос. – Здравствуй, мой глупый братишка.