дрожащими руками начал набирать номер (1/1)

Максим же ненадолго задремал, а, проснувшись, сразу понял, что что-то не так, ведь до этого он слышал всхлипы девушки, а сейчас в квартире царила гробовая тишина. Он обеспокоенно вскочил с дивана и подошёл к двери её комнаты... Прислушался.... Тишина.... Тогда парень решил постучать. Сначала тихо, потом громче, ещё громче. Он всё больше и больше осознавал, что натворил, потому что понял, что в том пузырьке могло быть что угодно, тот человек мог наврать и подсунуть ему яд, за 5 лет содержимое могло испортиться и куча других причин, почему не стоило использовать ту жидкость—Идиот, идиот, ты полный идиотище!—кричали кучи мыслей, пролетающих у него в голове одновременно и перемешивались, создавая хаус К счастью, Элина не заперлась, когда заходила в комнату в прошлый раз. Максим открыл дверь, подбежал к кровати и начал судорожно хлопать девушку по щекам, пытаясь её разбудить, но, увы, безуспешно. Не добившись успеха, он побежал в соседнюю комнату, где оставался его телефон и дрожащими руками начал набирать номер скорой помощи Люди в синем, жёлтый микроавтобус с красными надписями, кислородная маска, приглушенные звуки сирены. Примерно так проходили следующие 30 минут. Единственное, что радовало - это то, что их привезли в больницу соседнего района, а она была довольно-таки современной, даже без обшарпанных стен и запаха хлорки. Доктора, борясь за жизнь девушки, даже не спросили Максима, кто он такой, только попытались выяснить, что с ней случилось, но в ответ получили "не знаю". Парень чувствовал себя последней мразью на этой планете. Он даже не пытался побороть это чувство, потому что знал, что заслужил страдания Наверное, следующие несколько часов были ужаснейшими в его жизни. Парень не знал, что с Элиной, жива ли она, что делают врачи. Он вообще ничего не знал. Зато было время подумать. С этого дня он твёрдо решил завязать, ведь если Элина и выживет, то, скорее всего, она будет инвалидом, потому что несколько часов её организм подвергался воздействию той жидкости. Это была самая больная мысль в его голове на тот момент, именно из-за этого он грыз ногти и не мог сидеть на месте.... Он свёл её в могилу.... Теперь он, получается, не только насильник, но и убийца—Здравствуйте, вы муж Элины Красноносенко, я так понимаю?—спросил доктор с угрюмым лицом, казавшимся коричневым на фоне белого халата—Да, я, что с ней?—встрепенулся Максим—Она в тяжёлом, но стабильном состоянии, очнётся через несколько часов или суток—доктор прокашлялся—у неё было отравление веществом, которое действовало главным образом на мозг, разрушая его клетки. Мы сделали промывание желудка, рентген головного мозга и отправили кровь на исследования в лабораторию—он посмотрел на парня грустным взглядом и тяжело вздохнул—к сожалению, когда она очнётся, то, скорее всего, потеряет память—он помолчал—в лучшем случае - останутся некоторые наиболее яркие вопоминания Максим презирал сам себя. Не мог даже смотреть на свои руки, которыми он всё это совершил, это у него вызывало отвращение и неприязнь к себе, но парень понимал, что не может пойти и спрыгнуть с крыши, например, ведь ему ещё предстоит исправлять свои ошибки. Чувство вины, сильное чувство вины Так как Элина была в тяжёлом состоянии, даже её собственного мужа не пускали к ней. Когда её состояние улучшится, ему, как близкому родственнику, будет разрешено посещать её в определённое времяПока парню оставалось только ехать домой Прибыв на место, он первым делом спустил в унитаз все наркотики. Ведь если хранить их дома, то бросить не получится никогда, потому что будет соблазн принять Нажав на кнопку спуска, Максим почувствовал некое облегчение на душе. Камень, конечно, не упал, но стало лучше Ломка началась уже ночью, когда он проснулся от кошмара и не мог больше заснуть. Парню хотелось прям в ту же минуту позвонить дилеру и заказать новую дозу, но он сдерживал себя, потому что наконец смог осознать, что уже достаточно испортил себе жизнь благодаря этому Каждое утро Максим ездил в больницу, надеясь, что Элине станет лучше. Пока что улучшений не наблюдалось. Она еще не могла ни говорить, ни самостоятельно дышать. Доктора убеждали, что у всех свой собственный темп, и спустя время ей обязательно станет лучше