"Ты только утром не уходи, прошу!" (1/1)

Гул самолёта. За бортом начинается мелкий дождик, он стекает струйками по окну, словно слёзы из глаз. Малышка, что подарила мне тот букет белых милых ромашек, который я сейчас кручу в руках налево-направо?— мирно спит, тихонько сопя на теле матери. Мы взлетели совсем недавно, я всё ещё могу видеть землю, хоть и маленькую, прежде, чем окажемся в бесконечном и длинном пространстве неба. Уши неприятно колит, я слышал, что это нормально для пассажиров, но только во время посадки. Я корчусь от колючей, но терпимой боли, думаю, что смогу отвлечься музыкой. В наушниках начинает играть спокойная негромкая песня, которая моментально меня расслабляет и буквально заставляет погрузиться в глубокий долгожданный сон.Кто-то или что-то настойчиво и больно бьёт меня по плечу, я начинаю различать слова 《Мужчинаа. Мужчина, мы прилетели, проснитесь наконец-таки! 》. Недовольно разлепляю очи, что-то ворчу себе под нос. Тело просыпаться не хочет, а мозг уже стабильно работает.Бортпроводница. Я резко вспоминаю, что нахожусь НЕ в дорогущей гостинице со строгой охраной снаружи, которая караулит мой сон, а на борту самолёта. Знаете, очень комфортное место для сна. Особо, когда ты пьёшь сутками напролёт и не спишь, попутно попивая кофеёк, чтобы окончательно не сойти с ума. Хотя нет, ума нет, и никогда не будет.—?Ох, да-да, извините, просто у вас тут так уютно,?— начинаю оправдываться, а та беззвучно смеётся и помогает мне пройти через сидения,?— Прошу прощения. Правда, извините.—?Прекратите,?— все ещё 《по стюардесски строго》успокаивает,?— С кем не бывает, проходите.Я пулей вылетаю из самолёта, всё ещё вдогонку крича слова об прощение. Стыдно, стыдно, стыдно. Всё так же неописуемо быстро, что пятки начинают сверкать, забегаю в аэропорт. Я наконец-таки забираю свой тёмный маленький чемодан, надеясь, что там есть хоть одна более-менее тёплая и удобная вещь.Улица.Ловлю первое встречное такси. На улице дикий ливень, в добавок ещё и морозный, от которого моё тело покрывается мурашками.Таксист ругается по-чешски, видимо, матерится на меня. Такой пухленький, злой. Первое впечатление о Праге складывается не очень хорошее. Сырость, дождь, хмурые люди. Надеюсь, что оно вскоре изменится.Водитель, видимо, понимает, что я ни черта не понимаю из его слов, и начинает разговаривать со мной, но теперь уже по-английски. Я начинаю жалеть, что прогуливал уроки иностранного языка, будучи подростком-школьником. Кое‐как я объяснил ему на ломаном английском, куда меня нужно отвезти, он продолжает мычать, словно старенькая бабулька в России у подъезда, а я вжимаюсь в кресло так сильно, что кажется, что кожа сидения лопнет от напряжения. Холодно. Очень холодно. Я сжимаю челюсть и морщусь, осознавая тот фактор, что ничего теплее джинсовой куртки?— нет.Крайне дико хочу узнать у водителя, есть ли поблизости от отеля магазины одежды. Но лишь заглатываю воздух. Всё же, я ОЧЕНЬ плохо знаю английский, а уж чешский подавно.Что ж, похоже придётся пользоваться переводчиком. Сеть толком не ловит, на телефоне около двух процентов, а я начинаю молиться уже всем Богам, лишь бы он не отключился. Вбиваю в строчку: 《Мужчина, а поблизости от отеля есть магазины с зонтами? А с одеждой? 》Переводчик начинает разговаривать с таксистом на профессиональном иностранном языке, а я ничего не понимаю. Впрочем, для меня это нормально.Пухляш забирает у меня телефон, и что-то вводит. Я начинаю немного переживать за своё мобильное устройство. Мало ли?— украдёт?《Я Вас довезу до них. Они не далеко. Примерно в пяти минут от гостиницы.》Отлично. Ехали мы недолго, что действительно меня очень радует. Я передаю ему сквозь сидения чешские кроны, которые в последние двадцать минут разменял в аэропорту, пока дикий ливень с градом мочит моё тело. Тот (наконец-таки) улыбается во все зубы и медлит, ища сдачу. Я почти насквозь промокаю, машу ему рукой мол《не надо》 и хлопаю дверцу.Улочки дождливой Праги. Первый встречный бутик.Немного пообщавшись с консультантом, еле как говоря с ней на, видимо, вымышленном английском, я купил себе тёмный зонтик, и довольным собой вышел из магазина. Мой живот настолько жалобно урчит, что сквозь нестихаемые продолжительные капли воды с солёным привкусом, которые бьют по моему большому зонтику, я слышу его звуки. Голова взорвётся, если начать считать те дни, в которые я не ел, спиртные напитки и кофе?— не считаются. Я начинаю рыскать глазами хоть бы какую-нибудь кафешку, в которой я наконец-то смогу утолить голод. Желудок вновь решил напомнить о том, что он вообще-то ничего не получал на протяжении пяти дней, из-за чего сильно ?стреляет.? Чёрт, чёрт, чёрт! Похоже, что даже алкоголь не поможет мне справиться с недоеданием.Блуждая по дороге, любуюсь дождливым пейзажем Праги. Смотреть трудновато?— бортики зонта отвлекают. Здесь всё до жути и дрожи по самые уши прекрасно. Начиная со скамеек, заканчивая архитектурой. Я удачлив! Я поражён в том, что я одним тыком на глобусе выбрал фантастическую страну.Телефон пиликает, давая понять, что аккумулятор упал до нуля. Я недовольно закатываю очи, но тут же застываю и мысленно радуюсь, пытаясь сосредоточиться на переводе фразы. Похоже, что это заведение?— на подобии забегаловки.Наконец сделав выбор в еде, мне выдали билетик с номером я присел в кресло. Пожалуй, акцентирую внимание на коле с виски. Эх, эта ёбанная тяга к алкоголю сведёт меня в могилу.Вскоре я забираю заказ, быстро глотаю, даже не жуя, порцию пищи. Желудок начинается наполняться, я чувствую какой-то прибавок к своим мелким силам, что ли. И снова. На меня смотрит стакан под виски. Залпом…Пьяная Чехия и гостиница. Ой, нет, стоп, пьян я. Вновь пьян. Тоска решительно и чётко поглощает разум, сердце бешено колотится, словно предупреждая о какой-то беде. Я настолько напился, что мебель в пустом коридоре гостиницы начинает плыть перед глазами, передвигаюсь будто в мини-замедленной съёмке. Хочется ещё, хочется новой дозы алкоголя, чтобы вновь впасть в крепкий сладостный сон, чтобы видеть в нём танцующую и искреннюю улыбающуюся Катю, которая не смотря на погоду и холод моря смеётся и скачет, чтобы забыть вот это всё, но вновь вспомнить радужную мимику её светло-девичьего личика.И кажется, что идея отправиться в любую страну, в попытках хоть как-то поддержать контроль над алкоголизмом приобретает другое, плохое значение. Иначе почему я начинаю жалеть?И похоже, что не один я жалею о чём-либо. Не смотря на то, что перед моими глазами всё плывёт, как в каком-то старом кассетном фильме, у которого заглох проигрыватель, я замечаю юную девушку у порога чьего-то номера. Пытаюсь удержать взгляд на ней, как-то поздновато моя совесть и моё желание тянуться к людям проснулись. Тонкая тощая талия, незнакомка настолько худа, что я слегка могу увидеть выпирающие кости на её спине, хотя нет, я могу их увидеть на любом участке тела, не смотря на одежду. Она слишком душераздирающе плачет, хватается за волосы и оседает на пол, проводя туловищем по кирпичной декоративной стене. Внутри что-то сворачивается, она похожа на маленького котёнка, которого забили хозяева в угол картонной коробки. Но она не кошка, и находится далеко не в коробке, но рыдать не перестаёт. Я встряхиваю зонт, закрываю его и с неподдельным интересом рассматриваю её, останавливаясь.Совесть берёт верх над моим алкоголизмом, я закидываю жвачку в рот, пытаясь скрыть заметный, неуместный и неприличный запах едкого перегара?— решительным шагом подхожу к ней и сажусь напротив. Она не убирает руки с лица и громко всхлипывает. Ну же, открой мокрые от слёз глаза и взгляни на меня. 《Она тоже пьяна, 》?— понимаю я, видя позади нее на пороге почти до дна пустую бутылку.—?Что-то произошло? —?мне некомфортно, руки начинают трястись, будто ожидая чего-то плохого. От неприличия паники опьянения спадает. Сука! Сука! СУКА! Я наконец-таки понял, что моё подсознание пыталось сказать мне.《— Я Вас об этом не просила.—?А я для себя, я же мент.—?А я буфетчица.》Катя. Моя Катя. Пьяна и беззащитна в полном отеле ублюдков. Лицо бледнеет, неописуемое ощущение. Бабочки в желудке оживают, взлетают к горлу, но от моих мыслей половина подыхает. Становится непривычно холодно, не как на улице, а как в доме, когда тебе кажется, что в твоей комнате ночью кто-то присутствует. Терзания, страдания, горечь от расставания. Что-то, но произошло. К примеру?— покушение на жизнь её отца и предательство.—?Соколовский? —?плач отходит, она не осмеливается убрать худые ладошки от собственного такого же стоящего лица, её голос звонкий и чёткий бьёт мне по лёгким, заставляя окончательно убить всех существ с разноцветными крыльями. Но они живы, живее всех живых и мёртвых. Так что, Катя, ты не дождёшься этого. А сейчас ты дождёшься моих неправильных действий.—?Именно он, Катя. —?я пытаюсь свести всё в юмор и стёб, но разглядывая её кровавые искусанные губы, опустошенные глаза и припухшие от жидкости щёки?— шутить не выходит. Ладошки убрала. Спасибо.—?Ты зачем приехал? —?сбивчивое дыхание, не нервничай, Игнатьева. Я тебе не трону. Я проникся, мне теперь так же больно, как и тебе.—?Извиниться я приехал, но главной целью был?— отдых. Пока тебя не встретил.Она отвращённо хлопает ресницами, осуждающе смотрит. Не уходи, прошу тебя!—?Ты уже извинялся. —?видно, что она хочет меня простить и даже, может, особо под воздействием алкогольного опьянения, но хотя бы частичка здравия у неё осталась, в отличии от меня. Мне жаль, правда. Если бы мне не выпал тогда шанс?— я бы никого не предал. Особо тебя. Я слышу её будто с эффектом эха, голова гудит, надеюсь?— не расплачусь.—?Я знаю. —?хочу добавить ещё пару фраз, но она меня перебивает.—?Я не хочу тебя слушать. Соколовский, уходи. —?терпи меня, Катя, терпи. Не уходи, и я сам не уйду. Ты же наверняка ждала этот диалог. Я буду стоять на коленях, буду драться, падать и вставать. Но продолжу просить прощения. Буду честными, я бы ушёл. Но ты же всегда была доброжелательной, будь хорошей девочкой, выслушай пару слов.—?Это мой номер, мне торопиться некуда, тебе тоже,?— указываю на дверь позади, мы?— соседи. Я не отступлю. —?Давай ты будешь со мной предельно честна, ты же ждала меня. И я тебя ждал.—?Нет, не ждала. —?врёшь, не ври! Ты пытаешься сыграть похуизм по отношению ко мне, не выйдет, в этой роли ты плохая актриса.—?Угу, а я не пил.—?Ты врёшь.—?И ты тоже. —?усмехаюсь над ней, а она злится. Злость оправдана. Я заслужил. —?Я хотел отомстить твоему отцу, но не тебе. —?начинаю я, мне страшно узнавать её реакцию. —?Я знаю, что не заслуживаю и взгляда твоего. Но попытайся понять меня, прошу.Она заинтересована.—?Я предатель, я в курсе того, что натворил. И я видел тебя у психолога, когда по вызову в ту клинику приезжал. Мне очень и очень некомфортно без твоих слов, движений, глаз и губ. И, возможно, что это прозвучит глупо, но я всё ещё не могу тебя забыть. Просто прости. Прости за то, что обманывал часто, что заставлял переживать, что не находил время для встреч и общения. Прости за отца.Жадно глотаю воздух. Мурашки по коже, они бьются так больно, словно они?— град. Она закрывает глаза, руки еле заметно начинают трястись, очень пьяна, а я пьян ею.—?Я ждала этих слов. Это всё?Господи, дай мне сил и ей. Мы безумные друг другом. Мне хочется что-то ударить или разбить. Желательно себе об голову.—?Я любил, люблю и буду тебя любить. Теперь?— всё.Пауза. У меня сейчас сорвёт крышу. Хочу в кровать, желательно с тобой. Но я не достоин, я?— лжец, предатель и бабник.—?Это было взаимно.Я разглядываю её постоянно, словно пытаясь найти ту Катю, что меня любила с огоньком и блеском, но уже не найду. Уже. Она приоткрывает рот, хочет что-то добавить, но пронзительно громко?— молчит.—?И сейчас взаимно. —?что прости? У тебя ещё остались силы на откровенность? Ты великолепная личность, Катюш. Подмечаю, что руки её?— в шрамах. Резалась, что ли? Ох ё, даже знать не хочу. Вернее хочу, но не буду.—?Правда?—?Нет, я просто слишком пьяная.Смех сквозь муторность и едкую боль.—?Ты же понимаешь, что пожалеешь, а я тебя не смогу забыть, хотя итак бы не забыл.—?Пожалею о чём?—?Об этом.Бархатистость губ. Вдыхаю запах её лица и каштановых, чуть кудрявых волос. Алкоголь, скорее всего?— тоже пила виски. Духи, со сладким диковинным ароматом, они заставляют мои руки задрожать, словно от страха. Её губы напоминают молочный тающий шоколад, который я безуспешно, но с надеждой искал, пытаясь закусить им свою нехватку её солнечных улыбок. Она страстно кусает мою верхнюю губу, прикусывая её настолько сильно, что из неё начинает сочиться маленькая струйка крови. Катерина, похоже, пытается запомнить каждую частичку моего рта, которые, казалось, ещё совсем недавно говорили: 《Этого достаточно, чтобы объявить Event of default? 》У Катюши такая нежная-нежная кожа шеи, я провожу по ней кончиками пальцев, давая понять, что ещё чуть-чуть, и на этом месте появятся яркие алые пятнышки, похожие на букеты пёстрых ароматных роз. Всё-таки, мы дико пьяны. Пьяны друг другом. Я спускаюсь ниже и начинаю посасывать и кусать её давно нецелованную, манящую шею, оставляя 《напоминание о себе》. Сбивчивость дыхания. Наши вдохи и выдохи сливаются воедино, я чую, как бешено колотится её сердце, скорее всего?— благодаря возбуждению. Я готов бежать за ней, спотыкаться о камни, падать в огненный мир и драться, но буду оставаться рядом с ней. Если она, конечно, сможет простить за тупые выходки и предательство, принять меня – идиота.Осознание того, что находиться в коридоре неудобно?— приходит не сразу. Теперь уже я подставляю собственное тело под её стремительные важные ласки. Дверь в свой номер получается не с первого раза, наверное, с раза таки третьего. Я кидаю чемодан и всё ещё мокрый зонтик куда-то в левый бок от себя и беру её на руки. В номере дико жарко, даже открытая форточка не спасает ситуацию. За окном громыхают мощные молнии, они создают жуткую, но расслабляющую атмосферу в помещении. Я бы хотел накинуться на неё, скидывая одежду, но я хочу продлить этот момент, который навечно останется в моих воспоминаниях.Я подношу Катю к декоративной кирпичной стене, она громко вздыхает и тут же скидывает клочок синей ткани, который ещё совсем недавно назывался рубашкой. Одежда сейчас кажется никчёмной, она нам не нужна, верно же? Я не отстаю и скидываю с неё спортивный топ, оставляя в лифчике. Ещё капля и у меня сорвёт крышу. Кэтти от желания и возбуждения цепляется пальчиками за мою широкую спину, заставляя меня покраснеть в лице и заставляя мой член встать. Она мельком замечает это, хитро и сексуально улыбается, проводя кончиком большого пальца по нему сквозь джинсовую ткань. Меня дурманит её томный взгляд, я невольно удивляюсь её феноменально быстрой смене реакции.—?Ты нервничаешь? —?я понимаю это, видя её слегка дрожавшие руки и ноги. Губы сжимает сильно, не дав мне поцеловать.—?Да нет, всё в порядке,?— голос дрожит, во взгляде читается неимоверная усталость вперемешку с апатией. —?Алкоголь, ну, ты понимаешь. Голова покалывает.Она тянется к моему рту снова, попутно расстёгивая кожаный ремень моих брюк, я понимаю её намерения и подношу её к кровати. Она окончательно меня раздевает, громко мычит и стимулирует моё достоинство приличного размера. Она наблюдает за моей реакцией. Я сдерживаю стоны и немного странно дышу. Нетерпение доводит меня до мурашек, я убираю её крохотную ручку, в глазах читается что-то вроде: 《Ты что творишь? 》Я стягиваю с неё бюстгальтер, он в точности такого же цвета, что и постельное бельё. Тереблю её маленькие розоватые соски, заставляя её расслабиться и впиться в недалеко лежащую простынь, положенную сотрудниками Пражского отеля, а-ля 《на всякий случай》. Нами правит безумство, алкоголь и нетерпимость. Безмятежно. Я скидываю её светлую юбку вместе с промокшими от возбуждения трусиками, с кружевами на тесёмочках. Я не могу больше терпеть.В её лице читается смущение.—?Я что-то не так сделал?—?Трусы выглядят по-идиотски.Господи, Катя, это ли повод задуматься? Я сейчас задохнусь в этой комнате от яркого желания, а тебя волнуют собственные трусы?!Голова кругом, ноги становятся ватными, а во рту всё пересыхает. Я понимаю, что скорее всего моя ночная сладкая спутница покинет меня ещё не дождавшись рассвета, заставляя меня вновь напиться и утонуть в своих воспоминаниях. Хотя нет, самое главное и болючее воспоминание лежит прямо передо мною, раздвинув ноги и громко мыча.《Ты только утром не уходи, пожалуйста! Прошу, умоляю! 》Я вхожу в неё, не до конца, не обыденно и не так, как было тогда. Тогда?— полгода назад.Без презервативов и противозачаточных препаратов, которые отдавали горечью на твоём шустром язычке.А знаешь? Я жалею, что не завёл с тобой тех семерых детей, которых обещал.Долгожданность движений.Страсть.Искра.Буря.Безумие. Я делаю несколько толчков внутри Кати. Вмиг моя физиономия изменилась с нетерпеливого ожидания слов Кати и апатию от алкоголя, до радостного состояния и наконец-таки здравого спокойствия. Хотя нет, здравие здесь есть только у Кати, но похоже она его медленно, но уверенно "пропивает".И наконец-таки с уст Игнатьевой срывается первый, долгожданный божественный стон…